Охота за тенями

Глава 7

Петербург, Невский проспект, штаб-квартира ИСБ

Бориса пробирала нешуточная дрожь, когда он в сопровождении дежурного офицера в безукоризненно отглаженном мундире чёрного цвета и с серебряными погонами прошёл по нескончаемому коридору, хранящему давящую на уши тишину, и не только из-за красной дорожки, гасящей звуки шагов; каждая кабинетная дверь выглядела столь мощной, что наталкивало на мысль о сейфовой толщине оных. Святая святых ИСБ кого угодно могла вогнать в ступор и заставляла задуматься о бренности своей жизни. Здесь умели выворачивать душу наизнанку даже у тех, кто не считал себя виноватым перед Отечеством.

— Прошу вас, княжич, — капитан распахнул одну из дверей, на которой Волынский успел прочитать: «Отдел по связям с общественностью. Старший — майор Горохов А. С.»

Мысленно пожав плечами молодой человек вошёл в кабинет, не отличавшийся от многих подобных помещений в различных конторах. Четыре стола, стулья, длинный стенной шкаф с открытыми и закрытыми стеллажами, куча папок в них, пара блоков вычислительной аппаратуры с мониторами. И мужчина в белой рубашке без галстука — он сидел у окна за пустым столом, на котором находилась только скромная папочка коричневого цвета и пластиковый стакан с карандашами-ручками.

— Господин майор, княжич Волынский прибыл для беседы, — доложил вытянувшийся офицер.

— Свободен, капитан, — махнул рукой мужчина, и за спиной Бориса дверь сыто щёлкнула замком. Улыбка осветила холёное и красивое лицо майора без мундира и каких-либо знаков различия. — Присаживайтесь, Борис Леонидович, в ногах правды нет.

— По какому вопросу меня хотите опрашивать? — молодой человек отодвинул стул и сел напротив майора, судя по тому, что так его назвал дежурный. — И представьтесь, пожалуйста. Сразу, вдогонку, чтобы не было потом недоразумений. Если вы собираетесь предъявлять мне какое-то обвинение, я без адвоката рта не раскрою.

— Ох, ну что вы так агрессивно, Борис Леонидович, — улыбнулся мужчина. — Никакого допроса не будет, обычная беседа. А зовут меня Александр Степанович. Фамилия моя Горохов, как и указано на табличке. Я курирую общественные связи.

— Какая-то странная для имперской безопасности служба, — недоверчиво обронил Волынский.

— Не поверите, здесь находится много странного для силового ведомства, — рассмеялся Горохов и раскрыл папку, в которой лежал лист бумаги с наборным текстом. — Итак, княжич Волынский Борис Леонидович, тысяча девятьсот девяносто второго года рождения, появился на свет в городе Петербурге, двадцать четыре полных года. Верноподданный Российской империи. Не женат. Уехал в Прагу для получения высшего образования, но через год перевёлся в Берлин, где и закончил университет по специальности «экономика и юриспруденция». Всё верно?

— Абсолютно.

— Почему вы уехали из Праги?

— Скучно. Всё прилизано, благочестиво до одури. Отец сделал ошибку, что отправил меня в эту княжескую провинцию.

— Вы так считаете? — вздёрнул брови Горохов.

— Конечно, — убеждённо ответил княжич. — Богемия — это лубочная картинка центра Европы, спящая красавица.

— Хм, какая интересная аллегория, — собеседник почесал переносицу. — А как вам учёба в Берлине?

— Прекрасно, — расслабился Борис. — Великолепные преподаватели, грамотные лекции, насыщенная студенческая жизнь не только в кампусах, но и за его пределами. Никакого диктата сверху или давления на личную жизнь, только учись хорошо. Мне там понравилось больше, чем в Праге.

— Просто и доходчиво, — кивнул майор, внимательно разглядывая молодого человека. — У меня сразу красочная картинка перед глазами появилась. Сам был студентом, и скажу, что в России студенческая жизнь ничем не отличается от той, что вы так описали.

— Всё познаётся в сравнении, — нейтральным голосом произнёс Борис.

— Хорошо-хорошо. Расскажите, как вы познакомились с господином Санвитале? Что он за человек? Каковы его интересы вне университетских стен?

Волынский почувствовал тревогу. За внешне спокойным любопытством Горохова скрывалась личная угроза ему. Всё это было похоже на те же методы, что применял к нему Санвитале в простых, казалось бы, беседах.

— Он преподавал философию Древней Греции, — взяв волю в кулак, небрежно ответил Борис. — Недолго, года два, факультативно. Можно было не ходить, дисциплина не входила в обязательный реестр дипломных предметов. Но мне было интересно. Господин Санвитале — очень эрудированный человек, его круг знаний не заканчивался на Древней Греции. Римская империя вообще была его коньком. Ну, он же итальянец по происхождению.

— Ваш интерес основывался на повышении эрудированности или на чём-то ином?

— По правде говоря, я ходил на его лекции из-за девушек, — улыбнулся Борис. — Давно заметил, что барышни обожают пожилых профессоров, умеющих увлекательно рассказывать о своём предмете.

— Обожают слушать или просто обожают? — уточнил майор, делая какую-то пометку в ровных рядах отпечатанных строчек.

— Просто обожают. Не знаю, в чём феномен, но я пользовался этим на всю катушку.

— У вас были романы во время учёбы?

— Да, — честно признался княжич. — Да у кого их не было? Я же говорю, счастливая пора! Никакого давления родителей, которые спят и видят, как бы оженить двадцатилетнего сыночка, самолично подобрав для него выгодную только им партию.

— То есть, распущенность вы считаете нормой? — майор повертел шеей и откинулся на спинку стула.

— Да какая же распущенность? Свободные отношения, не более. В Европе это стало нормой ещё полвека назад.

— Бес с ней, Европой. Расскажите о своих контактах с Санвитале вне учебного заведения. О чём вы говорили, с какими людьми он сводил вас.

— Ничего серьёзного, — подумав для видимости, ответил Борис. Он просто собирался с мыслями, чтобы не ляпнуть лишнего. — Обычный разговор старшего с младшим. Конечно, Марко не раз задавал вопрос, как я отношусь к продолжению карьеры за рубежом. А если конкретно — в Лондоне. Научная работа сначала помощником, референтом в Академии Права, ну и в дальнейшем работа в серьёзных организациях.

— Например, в СМС?

— Что за СМС?

— «Секретная Магическая Служба» Британской Короны.

— Нет-нет! — рассмеялся обескураженный Борис. — О разведке и речи не шло.

— В таком случае вы должны были понимать, что будущий экономист-правовед не нужен в Англии. Там своих хватает, хоть пригоршнями зачерпывай.

— Да не дурак, понимал уже тогда, — усмехнулся княжич. — Да и отец, когда ему рассказал о такой «блестящей» перспективе, обругал и предупредил, чтобы я не вздумал соглашаться. Если и ехать, то лишь со стопроцентной гарантией.

— Например?

— Ну… Куда-нибудь в торговое представительство нашего клана или в Российскую Торговую Компанию. В Ливерпуле и Манчестере их целых два. Но вся шутка в том, что Санвитале намекал на научную деятельность, которая меня не привлекала.

— Он вас знакомил со своими друзьями?

— Нет, — уверенно ответил княжич. — Пару раз профессор приглашал на выставку картин в Берлинском художественном музее, где пришлось пообщаться с местным бомондом, ну и всё, пожалуй.

Горохов кивнул, после чего открыл ящик стола и вытащил из него тонкую пачку фотографий, разложил их перед Борисом.

— Взгляните на этих людей, вдруг кого узнаете?

Княжич с любопытством всматривался в лица четырёх мужчин и одной женщины, перешагнувшей сорокалетний возраст. Но, вполне могла и легко пятьдесят лет разменять. Её отличала матёрая красота, присущая тем аристократкам, которым важно, как они выглядят не только вживую, но и на обложках журналов, а то и вот на таких фотокарточках. Мужчины были блеклыми, невыразительными, или старались выглядеть такими. Борис, если бы хоть раз встретился с ними, вряд ли смог запомнить.

— Шпионы? — пошутил он, перестав перебирать снимки.

— Ну что вы, право… Какие же это шпионы? — усмехнулся майор, убирая их в стол. — Просто иногда так бывает, что обычные люди вдруг попадают в сферу интересов нашей службы. Контакты, разговоры, случайные знакомства. Вот вы, Борис Леонидович, имеете обширный круг знакомств, в котором крутится до двух сотен человек, а то и больше. И могли не запомнить этих господ. Всё зависит от свойств памяти.

— Хотите сказать, она у меня несовершенна? — хмыкнул княжич, закидывая ногу на ногу.

— Так же, как и у меня, — покладисто ответил Горохов. — Но в нашем деле непозволительно иметь плохую память, поэтому ежедневная тренировка мозгов есть необходимый атрибут.

— Пожалуй, женщину я всё-таки видел, — сделав ещё одну попытку покопаться в памяти, Борис улыбнулся. — В Берлине, как раз на выставке художников-импрессионистов.

— Видите, не всё так плохо! — обрадовался офицер и сделал пометку в записях. — Я знал, что вы вспомните. Такую яркую красоту очень сложно забыть. Даже через пять лет. Кто она?

— Не знаю… профессор таскал меня как ручную собачонку от группы к группе, — медленно говорил Борис, силясь вызвать в памяти моменты, почему-то столь важные для Горохова. — Разговоры ни о чём, скорее, как дань вежливости.

— Понятно, — кивнул мужчина. — Вам воздействовали на память. Вас не могли не подвести к этой женщине. Представитель высшей аристократической прослойки, одного из самых влиятельных кланов в России — и ручная собачка?

— Память стёрли? — удивился Борис. — Но почему остальное помню столь ярко?

— Не стёрли, а воздействовали. Есть такая ментальная техника. Убирает из памяти ключевые моменты вроде имён или лиц.

— Ну и зачем?

— Затем, чтобы потом вы не могли рассказать что-то важное.

Волынский пожал плечами. Разговор был странным и вроде бы безобидным. Его не спрашивали про тайные вклады в английских банках, не пытались навязать обвинение в удержании заложников и попытке их убить. Но не могли «безопасники» заниматься глупостями, вызвав его для разговора о годах учёбы. Что-то они явно пытались вызнать.

— Вы знакомы с бароном Назаровым? — наконец, последовал вопрос, который Борис давно знал.

— Да как сказать… слышал о нём, но личной встречи между нами не было, — соврал княжич. Конечно же, единственная встреча состоялась на одном из дурацких костюмированных вечеринок, где они все носили маски. И Борис пообщался чуть ли не с каждым из присутствующих, а значит, с Назаровым точно контактировал. Он даже мог с большой уверенностью сказать, что барон прятался под именем сеньора Джакетти[1].

— Вы не знакомы с магистром магии по фамилии Грава?

— Нет, — тут же ответил Борис. — Я же получал образование не в структуре магических заведений, а в обычном гражданском университете. Мне достаточно того Дара, что дала природа и родители. Развиваю, конечно, в меру своих возможностей, но потолок знаю.

— Мне казалось, что одарённые стараются усилить свой Дар. Вы какую Стихию пестуете?

— «Землю». Но, повторюсь: у нас в клане хватает боевых магов. Они обеспечивают безопасность семьи и вассалов-союзников. Я считаю, все эти бесконечные тренировки по усилению способностей только время отнимают.

Горохов про себя скептически хмыкнул. Он не верил в слова княжича. Усиливают Дар все, кто мало-мальски владеет Стихиями. Нужно быть идиотом, чтобы отказываться от данной тебе привилегии. А у Волынских такая империя, что защищать её приходится не только боевым волхвам, но и самим князьям. Слабого хозяина сожрут, вот и вся философия аристократов.

— А вот мне интересно, кто та женщина на фотографии? — попытался выяснить Борис. — Вы так и не назвали её фамилию. Вдруг вспомню?

— Баронесса Стефания Сегрейв, — улыбнулся Горохов. — По крайней мере, она позиционирует себя как представительница одного из аристократических домов Британии. Поклонница андеграунда, кубизма, импрессионизма, собирательница коллекций старины. В общем, весьма увлекающаяся дама.

— Нет, не припоминаю, — развёл руками Борис.

— Ничего страшного, — офицер достал бланк, быстрым и уверенным почерком заполнил его и подал княжичу. — Отдайте на выходе. Обычная процедура, не обращайте внимания.

— У вас жалование зависит от количества принятых граждан? — пошутил Волынский вставая.

— Верно, — усмехнулся Горохов, тоже поднимаясь, чтобы проводить гостя до дверей. — Вы не будете возражать, если мы как-нибудь продолжим беседу?

— Не знаю. Я скоро уезжаю из России по семейным делам, — поделился новостью Борис, натянув на лицо маску сожаления. — Надолго.

— Что ж, желаю удачи, — мужчина кивнул и долго стоял, провожая взглядом идущего по коридору.

Особняк Волынских

— Что от тебя хотели? — с тревогой спросил князь Леонид Иванович, когда сын, раздевшись, вошёл в гостиную, приглаживая встопорщенные волосы.

— Про учёбу в Берлине спрашивали, — отмахнулся Борис, как будто от чего-то незначащего. — С кем контактировал помимо учёбы, о профессоре Санвитале интересовались.

Глава переглянулся с Андрианом. Брат-министр тоже был дома, приехав со службы, как только узнал об интересе ИСБ к племяннику.

— А о Назарове? — спросил отец.

— Сдался вам Назаров, — фыркнул молодой человек, развалившись в кресле с видом уставшего, как будто только что несколько мешков с цементом перетащил на своих плечах. — Ничего у безопасников на меня нет. Даже про магистра Граву спросили разок и больше к нему не возвращались.

— Наивная простота, — фыркнул Андриан Иванович. — Давай-ка, по порядку изложи, что да как.

Поморщившись, Борис всё-таки не стал ломаться и тщательно пересказал разговор с майором Гороховым. Отец и дядька слушали внимательно, не перебивая. Андрон Иванович, как наиболее искушённый в служебных интригах силовых структур человек изредка кривил губы в улыбке. Он понимал, что ИСБ сделало первую попытку подсечь на крючок дурачка, возомнившего себя хранителем родовой чести. Доигрался, паршивец. Теперь все Волынские находятся под бдительным присмотром. Даже в МВД пришла императорская директива составить план мероприятий по слежке за всеми, кто состоит в клане. Понятно, что указание составлено в обтекаемой форме, со сглаживанием углов, но Андриан Иванович понял его скрытый смысл. Члена семьи Волынских проверяли на лояльность Меньшиковым. Пришлось сжать зубы и начать действовать, вызывая одного за другим людей, служащих Роду. Сам он, ясно дело, не принимал участие в допросах и беседах, но удавка, накинутая императором ему на шею, ощутимо давила и намекала о серьёзности ситуации.

— Майор про архив даже не спрашивал? — удивился Леонид Иванович.

— Упомянул магистра в контексте, знаком ли я с его работами…

— Ну вот, и первый флажок поставили, — не удержался от реплики Андриан, но Глава показал жестом, чтобы тот помолчал.

— А! — воскликнул Борис со смешком. — Этот «безопасник» показывал фотографии людей, которых я никогда в жизни не видел, за исключением одной весьма симпатичной дамы. И даже фамилию подсказал: баронесса Сегрейв, британская аристократка. А ещё сказал, что мне могли на память воздействовать, чтобы стереть эпизод этой встречи.

— Надо Борьку отправлять подальше отсюда, — решительно произнёс министр, — как ты и планировал, брат. Как бы мозги ему не начали прощупывать, как с Жарким получилось.

— С чего это? — Леонид Иванович заиграл желваками. — Не позволю!

— Если Назаров предъявит более серьёзные обвинения — согласишься, — Андриан взволнованно вскочил на ноги. — Не думай, что он успокоился. Сейчас мы находимся в его руках, как и князь Василий. Никитка поступает хитро, по-азиатски, опутывая нас всевозможными ограничительными мерами, и вроде бы не ведёт открытую войну, но по факту — она и есть!

— А на виру нельзя было соглашаться! — Борис не преминул высказать своё мнение. — Одно дело — Назарову заплатить, а тут приходится шикарную квартиру в самом центре Петербурга преподнести какому-то тупому боевику!

— Хватит! — не выдержав, рявкнул Глава. — Закрой свой рот, хватит советы давать, такие же бесполезные, как и своё желание выставить нашу семью ревностной хранительницей старого уклада! Не делаются сейчас так дела! Умнее надо быть, изворотливее! Так, собирайся-ка, поехали!

— Куда? — не понял младший сын, оскорблённый гневной отповедью отца. Ведь он хотел как лучше! Неужели никто из этих динозавров не понимает, что с помощью Назарова Меньшиковы постепенно подчиняют себе все независимые Роды, чтобы вычистить поле под свои интересы? Никита выступает тараном, а императорский клан внимательно смотрит, кто трепыхается и не хочет идти под его властную руку! И на карандаш, а то и к ногтю!

Борис в чём-то был прав, свежим взглядом рассмотрев то, что не могли увидеть другие. Только сделал неправильный вывод, уводя проблемы межклановых взаимоотношений в плоскость непотизма и фаворитизма. Назарова он считал фаворитом Меньшиковых в силу родства, поэтому и решил бить в эту точку. Но не понял, что его благие намерения страшно бесят отца и дядьку.

— Не «кудакай», а надевай пальто и выходи во двор, — решительно поднялся на ноги отец. — Скажешь, чтобы машину подготовили и охрану для выезда. Я буду через десять минут.

И широким шагом покинул гостиную.

Борис с недоумением посмотрел на дядьку Андриана, а тот лишь руками развёл, продолжая сидеть на месте.

— Не поедешь с нами?

— Зачем? Меня не приглашали.

— А вдруг он меня решил в Неве утопить? — вроде бы в шутку спросил Борис, а сам, конечно, напрягся. — Пулю в башку пустит, а труп — в прорубь.

— Для этого есть полигон, — хмыкнул министр, подумав, что идея неплоха. Племянник становился занозой в заднице, и Андриан Иванович грешным делом подумывал засунуть его в следственный изолятор, выдумав какой-нибудь криминальный предлог. — Там можно без всяких изощрённых комбинаций грохнуть тебя и сказать господину Хованскому, что произошёл несчастный случай. Такие происшествия, обычно, замазываются на усмотрение родственников.

— И ты бы замазал?

— Конечно, — пожал плечами князь Андриан и улыбнулся, чтобы парень не подумал, что это сказано всерьёз. Неуклюжая попытка пошутить, не более того.

Борис только хмыкнул и быстро поднялся к себе в спальню, встал на колени перед гардеробным шкафом и аккуратно подцепил нижнюю деревянную панель, в которой он устроил тайник. Достал оттуда давно приобретённый по случаю в Берлине «браунинг», внимательно проверил магазин и с щелчком загнал обратно, поставил на предохранитель. Магия магией, но пуля в голову напавшего надёжнее всех защитных манипуляций, особенно если она прилетает неожиданно.

— Бред, — тихо фыркнул парень, засовывая пистолет сзади за брючной ремень. — Собственного папашу подозреваю. Но кто его знает? Разозлился-то он не на шутку!

Он выскочил на улицу, где его уже поджидал пофыркивающий выхлопами чёрный «даймлер». Отец был внутри, и опоздание не улучшило ему настроение.

— Ты игнорируешь мои приказы, — он внезапно и с силой сжал колено сына цепкими пальцами, и зло добавил, несмотря на искажённое от боли лицо: — Прекрати показывать свою прыть, где не следует! Отныне запрещаю тебе говорить от моего имени!

— Да понял я! — прошипел Борис, рука сразу соскользнула с колена. — Мне скоро четвертак исполнится, а ты меня всё контролируешь!

— «Четвертак»! — передразнил его Волынский. — Вот оно, ваше отношение к жизни и серьёзным делам. Убогость языка и мысли, вечная торопливость и нежелание анализировать постоянно изменяющуюся ситуацию приведут к закономерному итогу. Что стоим? Поехали на стрельбище «Хепоярви»!

Водитель, в спину которого прилетел окрик, закивал и аккуратно тронулся с места. Следом за ними пристроились два внедорожника охраны.

— Про какой ты итог ты говоришь? — Бориса успокаивала ребристая рукоять пистолета, ощущаемая спиной. Если что — даже рука не дрогнет.

— Печальный! — буркнул Глава и достал из чехла пассажирского кресла фляжку. Открутил крышку, и в салоне сразу поплыл запах коньяка. Сделав пару глотков, Волынский убрал фляжку обратно. — Закопают нас всех с твоей прытью. Если не прекратишь играть во взрослость, клянусь, Борька, не пожалею тебя.

— Что за стрельбище? — решил сменить тему княжич. Неприятная она ему показалась.

— Полигон, который принадлежит барону Абрамову, — ответил Волынский. — Пётр Дмитриевич сам его построил для испытаний оружия, которое он потом продаёт за рубеж. Чтобы клиенты были довольны, он самолично новые образцы отстреливает.

— Ты уже с ним разговаривал насчёт нашей идеи?

— Да. Абрамов обещал посодействовать, но хочет встретиться с тобой лично. Он не знает, зачем конкретно я хочу тебя закинуть в Аравию. Легенда такова: поиск рынков сбыта нашей продукции. Так как мы перестали быть поставщиками императорского Двора, появилась необходимость закрыть финансовую брешь, — Волынский хмыкнул и пробормотал: — Вот уж точно, не было бы счастья, да несчастье помогло. Легенда-то чистой оказалась. Побежит барон проверять, правда ли это, и сразу успокоится.

— А он ещё не знает?

— Понятия не имею, — отмахнулся отец. — Может, и знает.

Он надолго замолчал, погрузившись в свои мысли, пока машина летела по загородной трассе, минуя многочисленные дачные посёлки и небольшие городки-спутники столицы. Минут через двадцать водитель свернул на просёлочную дорогу, проехал маленькую деревушку с одной улицей и спросил с тревогой, не оборачиваясь:

— Здесь развилка. По какой езжать?

— Сворачивай налево и вдоль ручья до шлагбаума, — рассеянно ответил Волынский.

Сомкнувшийся вокруг них высоченный сосновый лес почти вплотную подобрался к накатанной снежной полосе, отчего в салоне сразу потемнело. Борис покосился на отца, чьё лицо размылось в мягких полутонах.

Шлагбаум обнаружился за плавным поворотом. Неподалеку от неё стояла срубленная из кругляка сторожка, над крышей вился дымок из трубы. На чисто выметенном крыльце лежал лохматый огромный пёс. Он увидел приближающиеся машины, вскочил и потрусил к опущенному шлагбауму.

— Пёс-охранник, — хохотнул телохранитель, сидевший рядом с водителем. — Интересно, сам будет поднимать?

— Ага, сейчас подбежит к нам, постучится в окошко и потребует пропуск, — вторил ему водитель.

— Замолчите оба! — цыкнул на них старший Волынский, разглядывая выходящих из сторожки двух человек в полувоенном камуфляже. Они были без оружия, и скорее всего, стояли здесь для фиксации проезжающих машин. Один из них поднёс рацию к губам и что-то быстро говорил. Вероятно, связывался с полигоном, увидев княжеский герб на дверце «даймлера».

Телохранитель опустил окошко наполовину и сказал с небрежностью:

— Князь Волынский к барону Абрамову.

Постовой, или кем он себя считал, нагнулся и попытался заглянуть в салон.

— Согласовано, — произнёс за его спиной напарник. — Поднимай бревно.

Миновав шлагбаум, они ещё несколько минут ехали по лесу, пока не оказались на берегу замёрзшего озера, обрамлённого высоченными соснами. Возле берега стояло с десяток легковых машин и три грузовика с крытым кузовом. Возможно, на них перевозили ящики с оружием.

— Пошли, сын, — Волынский вылез наружу, его тут же окружила охрана из внедорожников.

Борис с удовольствием вдохнул в себя морозный и удивительно вкусный воздух. Где-то за стеной леса слышалась резкая трескотня автоматов и сухие пистолетные щелчки.

— Барон в своей стихии, — усмехнулся Глава, пробираясь по натоптанной тропинке мимо сосен и заваленных снегом кустов. — Вот кто помешан на оружии по-настоящему…

Стрельбище, к которому они подошли, представляло из себя правильно обвалованную земляными валами площадку размером с футбольное поле. С одной стороны, где находились брустверы и столы для подготовки оружия к стрельбе, толпились с десяток человек. Пятеро из них деловито лупили по мишеням, остальные смотрели в бинокли или в прицелы.

Чуть позади них располагался целый лагерь из рубленных избушек и открытых площадок, оборудованных для шашлыка и отдыха.

Барон Абрамов, облачённый в камуфляж как и остальные его люди, заметил приближающихся гостей. Он положил автомат на стол, отщелкнул магазин, проверил оружие, не остался ли в нём патрон, и пошёл навстречу, стягивая с правой руки тактическую перчатку.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Леонид Иванович, — поздоровался он со старшим Волынским и скользнул изучающим взглядом по лицу княжича.

— Знакомься, мой сын Борис, — представил его Волынский, и только тогда барон протянул руку для пожатия.

Борис ощутил, насколько цепкая и сильная хватка у Абрамова. Да и сам он был мужчина крепко сбитый, плотный, подвижный как ртуть. И загар на лице придавал ему вид этакого авантюриста, чем-то похожего на Лоуренса Аравийского[2].

— Наслышан о вас, Пётр Дмитриевич, — Борис улыбнулся. Ему показалось, что у такого человека много друзей и приятелей, как и врагов, впрочем.

— А я тебя, княжич, помню ещё маленьким, — подмигнул ему барон. — Не ты ли на лодке в одиночку пытался переплыть озеро?

— Я, — рассмеялся Борис. — Правда, потом неделю лежал на животе. Ахмет меня попотчевал своим ремнём. Он у него до сих пор в комнате висит как напоминание о детских шалостях.

— А давайте-ка чайку выпьем, — Абрамов похлопал парня по спине и первым потопал к одному из домиков.

Она была построена по принципу лесной сторожки, где большую часть занимала русская печь, и кроме длинного стола, лавок и топчанов здесь ничего больше не было. Три маленьких оконца не давали много света, но этого было достаточно, чтобы разглядеть друг друга. Борис увидел висящую над столом лампочку и понял, что где-то здесь спрятан генератор, а то и магический накопитель, дающий достаточно энергии для освещения в вечернее время.

— Чай смородиновый, сам заваривал, — Абрамов открутил крышку термоса, налил в неё одуряюще пахнущий напиток. — Леонид Иванович, будешь?

— Нет, спасибо. Вон, Борьке предложи, — мотнул головой князь.

— Не откажусь, — Борис хотел наладить отношения с бароном, и отказывать в такой мелочи означало нанести пусть и небольшую, но обиду.

Абрамов усмехнулся и протянул ему парящую крышку, а себе налил в керамическую кружку.

— Расскажешь, зачем отпрыска отправляешь жариться в далёкие края? — спросил он, усаживаясь на лавку.

— Хочу расширить рынок сбыта своих автомобилей, — признался Волынский. — Европа сопротивляется, пошлины повышает, дышать не даёт. Давно хотел на юг расширяться.

— Думаешь, арабы с восторгом примут твою продукцию? — напрямую спросил Абрамов, шевеля бровями из-под шапочки-балаклавы.

— Не уверен, — так же честно признался князь Леонид. — Но попробовать надо.

— Вкусный чай? — спросил барон, поглядев на Бориса.

— Душистый, как свежая смородина, — кивнул молодой человек.

— Если хочешь добавки, не стесняйся, наливай… Так вот, Леонид Иванович, насчёт твоих планов. Они как-то связаны с последними событиями?

— Какими? — сделал непонимающее лицо Волынский.

— Слухи пошли гнилые, с трудом верится. Шепчутся на всех углах, дескать, Волынские утратили доверие императора, что он снял с них звание Поставщика Двора.

— Н-да, чихнуть не успеешь, разнесут по всей округе, что лихоманкой всех заразил, — горько усмехнулся князь. — Да правда всё это, Петя. Разозлил я государя крепко, не спрашивай как, всё равно не скажу. На семейном совещании решено отправить Бориса в турне по Ближнему Востоку. А тебя прошу об одном: можешь ли ты обеспечить контакты со знатными арабскими Родами? Просто поговори, намекни, заручись словом.

— Дело не самое лёгкое, — покачал головой Абрамов. — Если бы ты сам поехал, одно дело. А кто твоего сына воспримет с серьёзностью? Скажут, очередной капризный принц решил развеяться и отдохнуть, как можно с ним о чём-то говорить? Опять же, нужны подарки. Раз вы хотите прощупать рынок, надо преподнести что-то из своей продукции.

Барон сделал пару маленьких глотков остывающего чаю, оглядел молчащих Волынских:

— У вас нет шансов, к сожалению. Там, куда вы едете, сильны позиции англичан. Они прочно держат автомобильный рынок, ну и итальянцы со своими спортивными карами вне конкуренции. Русским ход заказан. Да что там машины! Даже я со своим оружием еле-еле нашёл нишу, в которую залез со скрипом, подарив едва ли не целый арсенал одному из царьков… Леонид Иванович, я вижу, что не в рынке дело. Ты в России больше заработаешь, если заполнишь сегмент представительских машин своими изделиями, которые поставлял ко Двору Его Императорского Величества. С руками оторвут.

— Но это не отменяет наших планов, — озабоченно потёр подбородок Волынский. — Если честно, Пётр Дмитриевич, я и сам анализировал перспективы, и пришёл к такому же выводу. Шейхи, эмиры, падишахи живут в такой роскоши, что я на их фоне покажусь голодранцем.

— Мои принципы, Леонид Иванович, ты знаешь, — твёрдо заявил Абрамов, отодвигая от себя кружку. — Всегда держать язык за зубами. Оно полезно не только в бизнесе, но и в жизни. Не знаю, чем ты огорчил императора, но вижу, что проблема очень серьёзная. Давай, облегчи душу. Зачем парня отправляешь к арабам?

— Мне нужно Борьку спрятать на какое-то время, — нехотя признался Волынский. Барона он знал как облупленного, и про принципы его тоже. Почувствует ложь или фальшь — помощи от него не дождёшься. — Все неприятности из-за неправильно оцененной ситуации этим засранцем, — он кивнул на молчащего, стиснувшего зубы Бориса. — А неприятности таковы, что именно мне придётся расхлёбывать гору дерьма.

— Ясно, — кивнул барон. — Аристократические разборки. И ты хочешь найти союзников на Востоке?

— Нет, это ни к чему. Союзников, если надо, я и здесь найду.

— Тогда непонятно, какая мне выгода таскать за собой твоего отпрыска? Получается, я влез в ваши дела. Меньшиковым может не понравиться. Возьмут, и перекроют мне кислород.

— Я наслышан, что на Востоке ещё можно отыскать магические артефакты, в которых заложена древняя сила, — князь осторожно подбирал слова, злясь на дотошного Абрамова. Хотелось встать и открутить ему голову за дерзость и ощущение своей охренительной важности. Но переборол свои чувства, даже слегка улыбнулся.

— А, тогда понятно, — барон оценивающе поглядел на младшего Волынского. — Я могу представить княжича как любителя экзотики, путешествующего по дорогам древнейших государств Ближнего Востока и Аравии, собирателя магических артефактов. Таких клиентов там любят, и проблем меньше будет. Сначала мы побываем в Багдаде и Басре, познакомлю Бориса Леонидовича с интересными людьми, а дальше пусть он сам действует. Слухи побегут впереди него, переживать не стоит. Только сразу предупреждаю: никоим образом не отклоняться от маршрута, который ему любезно предоставят. И ещё… нужно быть готовым к большому валу всякого дерьма, которым местные завалят княжича. Отыскать ценный предмет та ещё задачка.

— Ничего, я с ним отправлю парочку артефакторов, — покосился на сына Волынский.

— У вас есть человек, умеющий торговаться?

— Найдём, — пожал плечами князь.

— Нет-нет, нужен человек, знающий менталитет восточного базара, а не торгаш, знающий европейский рынок. Такой, что за дирхем удавится, но не переплатит. Если такого нет, так и быть — дам адресок одного такого деятеля. И хорошую охрану не мешает взять, — добавил Абрамов. — Всё-таки принц, а не абы кто. Понты — самое главное в мире восточных деспотов. Нужно соответствовать статусу.

— Понял, — кивнул Волынский, и пристукнув ладонями по столу, поднялся на ноги, давая понять, что уезжает. — Когда нужно быть готовым?

— Сроки поджимают?

— Ну… Неделя погоды не сделает.

— Отлично, через десять дней я везу товар в Багдад, — Абрамов тоже встал. — Княжич Борис может присоединиться ко мне. Правда, полетим на грузовом самолёте, без всякого комфорта.

— Переживу, — буркнул Борис.

— Не сомневаюсь, — барон хитро прищурился. — А не хотите ли пострелять, уважаемые? Как раз сегодня привезли партию новых автоматов, нужно проверить.

— Я пас, — отмахнулся князь.

— А я не откажусь, — обрадовался Борис возможности выпустить пар и злость, накопившуюся в груди. — Когда такая возможность ещё появится? А то всё магические полигоны, никакого разнообразия.

Абрамов засмеялся и распахнул дверь, пропуская впереди себя важных гостей.

«Гнездо», декабрь 2016 года

Никита не мог без смеха смотреть как Полина дрессирует стаю Гончих, вернее, щенков из нового помёта Милки. Пять неуклюжих и переваливающихся серо-чёрных комков, барахтаясь в снегу, пытались выполнять команды юной леди. Повизгивая от усердия, они выстраивались в правильный охотничий клин, но какой-нибудь неразумный сосунок портил всё, сбивая всю стаю.

— Не мешай! — топнула ногой Полина, когда Мишка попробовал затолкать палевого, с чёрными пятнышками на животе щенка в строй. — Пусть сам думает, как нужно передвигаться!

Никита только что закончил тренировку с двумя потоками энергии, сбалансировав их таким образом, чтобы подняться на пару метров от земли. Глядя на изумлённые мордашки детей, редко видящих подобные фокусы отца, он улыбнулся и плавно опустился на утоптанную площадку, после чего соединил ладони, сбрасывая лишнюю энергию в землю. Гулкий хлопок разметал снег по сторонам. Гончие с испугом порскнули в кусты, и Полина со смехом бросилась за ними.

И в то же мгновение в середине поляны вспухла снежная воронка раструбом вниз, раскрутилась с бешеной скоростью, издавая протяжный гул — из неё вышел Дуарх в элегантном костюме с тростью. В зубах у него была толстенная сигара.

— Ой, Дурах явился не запылился! — из кустов с шумом вывалились Полина, раскрасневшаяся и счастливая, что удалось схватить одного из шипящих щенков за шкирку.

Демон, привыкший, что маленькая госпожа его постоянно так называет, спокойно созерцал семейную идиллию и бесстрастного Нагайца, прислонившегося к дереву. Телохранитель лишь на секунду напрягся и тут же снова превратился в каменную статую.

— И где ты пропадал? — Никита повёл плечами, на которые тут же легла тёплая овчинная шуба, подаренная мезенскими старцами. Лязгун на всякий случай не стал отходить в сторону, контролируя демона. — Три дня не могу до вас докричаться.

— Прости, Хозяин, - пробасил Дуарх, склонив голову в повиновении, — Очень сложно оказалось выследить эту парочку. Они постоянно путали следы в астрале, уходили в Изнанку, ставили хитрые ловушки. Но мы их нашли!

— Где? — Никита насторожился. Ему не понравилось упоминание об Изнанке. Значит, не зря заставил деда Фрола изучать материалы из архива Патриарха.

— В Кадисе. Замок Санта-Каталина. Греются на песчаном пляже в перерывах между беседами с какими-то хитрыми рожами, — фыркнул демон. — Мы расставили сторожки вокруг них, а на всём пути преследования раскидали маячки. Такого трудного задания давно не было. Это опасные люди. Позволь нам уничтожить их, пока они не ожидают нападения.

— Подожди, — Никита покосился на детей, убежавших подальше от демона, потому что щенки не могли находиться рядом с ним, без конца скалились и рычали. — Выяснили имена?

— Стефания Сегрейв и Маттео Висконти, так они себя называли, когда селились в гостиницах Берлина, Кёльна, Антверпена, Женевы, Парижа, — стал монотонно перечислять Дуарх. — Наедине, оказывается, у них совершенно другие имена. Аморуччо и Стеллина.

— Малыш и Звездочка? — удивился Никита. — Не напомнишь, сколько им лет?

— Уже давно не молодые, — хохотнул Дуарх. — За пятьдесят точно. Это они, Хозяин, зуб даю. Сильные маги, давно работающие вместе. Их ауры настолько совместились, что очень трудно понять, один человек действовал или двое. Ты великий волшебник, Хозяин! Увидеть два аурных следа в едином!

«Теперь понятно, почему Копецкий со своими помощниками испытывал трудности, — подумал Никита, вслушиваясь в речь Слуги. — Эта парочка не просто вместе работает. Муж и жена, вероятнее всего или очень крепкая любовная пара. За годы совместной жизни их энергетические поля настроились друг на друга, что не могло не сказаться на аурных контурах. Но спутать их, определив как один — вопиющая безграмотность или намеренная ошибка. Не хотелось бы думать, что пражский маг служит Ордосу».

— Значит, сейчас они в Кадисе. А где Ульмаха потерял?

— Он за ними следит, чтобы опять куда не исчезли, — Дуарх вытащил сигару изо рта, окутался дымом. — И теплом наслаждается. Оказывается, триста лет на горячем пляжном песке не валялся! Хо-хо! Рыба холодная!

— Как бы его Малыш со Звёздочкой не срисовали, — забеспокоился Никита, не заметив, что назвал пожилых магов столь экстравагантно.

— Он обещал быть очень осторожным, — демон посмотрел в сторону детей, с которыми сейчас находился Нагаец, как-то незаметно оказавшийся возле них. — А где Ходок?

— Спит, — усмехнулся волхв. — Не переживай. Как только я почувствую, что он окреп, станешь его учителем.

— Благодарю, Хозяин, — расплылся в улыбке Дуарх. — Тогда я возвращаюсь, буду следить за перемещениями этой парочки.

— Подожди, — поднял руку Никита. — Ни на секунду не снимайте с них наблюдение. Возможно, они попытаются через Изнанку подобраться к моей семье. Эти старички невероятно опасны и многое умеют.

— Понял, — Дуарх смял сигару в широкой ладони и высыпал труху на снег и как-то неожиданно исчез, оставив после себя пятно промёрзлой земли.

— Ребятки, домой! — крикнул Никита. — Отправляйте своё гончее войско отдыхать, и в машину живо!

Дети покладисто побежали к внедорожнику, а Гончие, поскулив, нашли невидимый для человеческого глаза разлом между мирами, тоже растаяли в белесой морозной дымке. Никита ради интереса активировал магическое зрение, но заметил лишь бледно-сиреневые всполохи разрыва, тут же затянувшегося, как будто ничего и не было.

— Полина, а кто первым всегда появляется? — поинтересовался волхв, когда сел в тёплый салон машины. — Вот, например, когда ты вызывала Вожака, Милку и Серого?

— Вожак, конечно, — уверенно ответила Полина. — Он и уходил первым, как командир.

— А сейчас?

— Зубастик. Но иногда и Роза, — вот как, уже имена им придумала, королева Гончих.

Стало понятно, что не все инфернальные псы умеют проходить через барьер миров. У кого-то из помёта обязательно появляется функция Ходока, и вся стая подчиняется ему не просто по факту силы и лучшей генетики, а именно из-за возможности покидать Инферно. Серый никогда не пробовал оспорить первенство у Вожака, как и Милка. Значит, между Розой и Зубастиком рано или поздно возникнет конфликт за верховенство в стае. Интересно, надо будет потом проследить, кто возьмёт верх.

Никита завёл детей в дом, где над ними принялись хлопотать две горничные; Тамара с Дашей уехали в Вологду, а Юля, как всегда, рванула к родителям, вся в трудах и хлопотах. Мишка и Полина безропотно пошли умываться. Их ожидал обед и госпожа Милютина с обучающей программой.

Сам же Никита, раздевшись, поднялся в кабинет. Дед Фрол покладисто продолжал изучать архивные записи Анатолия Архиповича, то и дело похмыкивая и почёсывая седую бородку.

— Появилась интересная информация, — сказал волхв, падая в кресло.

Старик оторвался от бумаг и удивлённо посмотрел на Никиту, как будто не мог понять, откуда он взялся. Потом в глазах промелькнули знакомые искорки.

— По убийцам Гравы? — догадался он.

— Выследили-таки их мои демоны, — с удовольствием отозвался Никита, вытянув ноги, чувствуя расслабленность во всём теле.

— Так-так, — почувствовав азарт, Фрол Пантелеевич накрыл ладонями тетради. — Кто такие?

— Баронесса Стефания Сегрейв, так она представляется в высших аристократических кругах Европы, а также её партнёр Маттео Висконти. Друг друга они называют Стеллина и Аморуччо. Звёздочка и Малыш.

Старик крепко задумался, как будто пытался вспомнить, где слышал эти имена, а может, его мысль сейчас витала в иных направлениях.

— Отвязная парочка, — неожиданно сказал он. — Специалисты высшего уровня, работают виртуозно. Я сразу их заподозрил, когда ты рассказал, как искал следы в номере убитого Гравы. Наслышан, как же. Они молодые уже наводили ужас на отступников Ордоса и Магической Инквизиции. Ни одна ловушка не могла остановить их. Понимаешь, внучек, если бы Звёздочка со своим Малышом оказались банальными наёмниками-убийцами, их рано или поздно достали бы. Неуловимых нет, это лишь вопрос времени. Но эти артисты научились так изящно путать аурные следы, устраивать такие ловушки в астрале, что у многих магов мозги сгорели.

— Как им удаётся совмещать следы?

— Если спишь с любовником в одной постели не один десяток лет, легко настроиться на его энергетику и слиться аурными контурами, — ухмыльнулся дед Фрол. — Тебе ли не знать. Хотя, да, будет труднее добиться слияния.

— Почему это? — удивился Никита, уловив смешинки во взгляде старого волхва.

— Три жены требует гораздо большего внимания и сил, чем одна. И не затягивай со слиянием. Чем раньше это произойдёт, тем лучше для всех вас.

— Ладно, я тебя понял, — улыбнулся Назаров и перевёл разговор на нужную тему: — Но как они ходят через Изнанку?

— Артефакт один есть, очень интересный, — похлопал по тетрадке дед Фрол. — Изготовлен он был очень давно, когда приручение демонов было делом обыденным, что на Востоке, что в Азии. У азиатов, конечно, другие способы есть, тебе ли их не знать. Но вот зороастрийские маги, такие как Тафтани или Нефанди, делали такие вещицы, что сейчас за ними гоняются все знающие эту тему.

— Но у Ордоса таких артефактов хватало, — кивнул Никита, вспомнив, как ловко была уничтожена штаб-квартира с помощью «одноразового» демона. И вместе с ней — ценнейшая коллекция магических вещей.

— Хватало. Ордос за ними охотился уже лет пятьсот, уже с той поры, когда Флорентийский Собор объявил об унии Рима и Константинополя.

— Что за артефакт?

— «Печать Нефанди», так и называется по имени изготовившего первые артефакты. Они предназначались для джиннов, чтобы помогать им преодолевать инфернальные пустоши. Если ты не знаешь, то все джинны по своей сути не переносят преисподнюю, и заставить их спуститься туда — заранее подписать себе смертный приговор. Разорвут на части любого, кто этот приказ отдаст. Вот поэтому сначала Тафтани взялся за эту проблему, а потом и Нефанди руку приложил. Они оба не любили друг друга и отчаянно боролись за первенство. Из всех артефактов «Печати» удачными оказались те, что сделал Нефанди, — дед Фрол усмехнулся, увидев неподдельный интерес в глазах Никиты. — А уже в старости он усовершенствовал артефакт. Теперь с его помощью даже люди могли пройти по тропам Инферно и даже Изнанки.

— Ясно. Удивительно, что такие древние поделки сохранились, — кивнул Никита.

— Служа в Афганистане, я слышал истории о «проклятых поделках». Если их находили, убивали владельца, а сам предмет уничтожали с помощью магических ритуалов. «Печать Нефанди» к таким и относилась.

— Допустим, наша неуловимая парочка пользуется этим артефактом, — волхв поднялся на ноги и стал расхаживать по кабинету, засунув руки в карманы камуфляжных штанов, которые так и не переодел, вернувшись с тренировки. — Но насколько вероятен шанс, что они появятся здесь?

— Нулевой шанс, — спокойно ответил дед Фрол. — Вспомни, как ты охотился на Высших Лордов. Чтобы протоптать дорожку до той виллы, пришлось расставлять маячки. Пока здесь… — он постучал пальцем по столу, — не появится такой же маячок, Маттео с Стефанией сюда не войдут.

— Значит, будут попытки внедрить ко мне своего шпиона, — догадался Никита. — Под видом обслуги или охраны.

— Кого-нибудь принимал в последнее время? После уничтожения Лордов?

— Надо управляющих поспрашивать; приём проходит через них, а потом Шубин визирует, — волхв сделал зарубку в памяти.

— Проверь обязательно. Достаточно маячка вблизи кабинета или под окнами снаружи.

— Так что с ловушкой?

— А-аа, нашёл упоминание о таковых, — дед Фрол погладил тетрадь словно милое домашнее животное. — Толя скрупулёзно записывал всякие слухи или идеи, но не все они отличаются точностью. Мусора тоже хватает, не в укор твоему деду. Он молодец, действительно провёл очень большую работу. Завтра на полигон поеду, поэкспериментирую.

Он с кряхтением поднялся, схватился за поясницу и осторожно размялся. Потом с укором посмотрел на Никиту:

— Вот строишь ты центр с какими-то волшебными капсулами, а почему родовых Целителей нет в доме? Одна Ольга, и то с головой ушла в работу на благо человечества.

— Ольга, при всём уважении к её таланту, слабенькая Целительница, — вздохнул Никита. — А вот идею биокапсул схватила на лету, поэтому я буду всячески её поддерживать. Рано или поздно дома организую медицинскую палату с парой капсул. Они сразу решат дефицит Целителей.

— Надо магов-лекарей, надо, — погрозил пальцем дед Фрол. — Ищи их среди своих вассалов. Может, кто из мелких дворянских семей себя проявит. Пошлёшь на учёбу, и через десять лет будешь спокойно спать… Ладно, пошёл я, отдохну от трудов праведных.

— Я подумаю насчёт Целителей, — улыбнулся Никита, провожая старого волхва до дверей.

Оставшись в одиночестве, он просмотрел все сообщения, пришедшие за последние два часа. Жёны, как всегда, послали сердечки и мордашки с печальными глазами, дескать — скучаем. Увидел сообщение от графа Сумарокова с просьбой позвонить, когда будет возможность.

Никита сразу же набрал его номер.

— Здравствуй, Князь, — тут же ответил Сумароков. — Есть новости по Собору. Ты не в Петербурге?

— Приветствую, Святослав Бориславич, — Никита уселся в кресло и расслабленно покрутился. — Нет, я в «Гнезде».

— Нужно встретиться. Сам понимаешь, по телефону я ни за что об этом не скажу.

— В таком случае через час я буду на Невском. Кафе «Северная роза». Подъезжайте туда.

— Принято.

Как не стремился Никита добраться вовремя до кафе, пришлось постоять в пробке у развилки, ведущей на Невский проспект и к мосту Александра Невского. Когда он вошёл в помещение, граф уже был там, заняв столик у дальней стены под уютным настенным светильником. Сразу видно профессионала: держит под контролем вход и широкие панорамные окна.

— Прошу прощения за опоздание, — Никита снял пальто и повесил его на вешало, стоявшее тут же. Потом пожал руку графу, сел напротив и заказал чашку кофе подошедшему официанту.

— Князь не опаздывает, а задерживается по стратегическим соображениям, — улыбнулся Сумароков, откладывая газету «Столичные ведомости» на край стола.

— Как вам угодно, Святослав Борисович. Я доверяю вашему объяснению, — рассмеялся Никита и поблагодарил официанта, довольно быстро исполнившего заказ. Отпил отменно приготовленный мокко. — Так что по Собору?

— Решено провести его в Новохолмогорске за два дня до начала Коловорота, — Сумароков отпил фруктовый чай из маленькой чашки.

— Не самое удачное место, — заметил Никита, пробуя горячий напиток. — Отделение ИСБ Новохолмогорска меня очень хорошо знает. А тут такой случай, соберутся делегаты Ордена.

— Никита Анатольевич, если вы пытаетесь завуалировать свою фигуру и отвести от Ордена излишнее любопытство имперской безопасности, уверяю — дело пустое, — граф откинулся на спинку стула. — Меньшиковы прекрасно осведомлены о нашей структуре, но разумно не трогают ни меня, ни вас, ни другие центральные фигуры. Про Мезень и говорить нечего. Мы нужны России, как бы это пафосно не звучало. И насколько понимаю осторожное прощупывание Меньшиковыми идею возрождения Ордена, нам дан если не карт-бланш, то частичное восстановление, но с упором отражения внешних угроз.

— Спорить не стану, — кивнул Никита, рассеяно-внимательным взглядом окинув зал. Нагаец и Лязгун сидели через два столика и поедали мороженое. Двое сластён, надо же. — Нам пора выходить на широкую дорогу. Получив титул Князя Гиперборейского, как-то странно ничего не делать.

— О чём и речь. Поэтому я взял на себя ответственность оповестить все Роды, которые удалось отыскать, и скоро они начнут прибывать в Новохолмогорск.

— Сколько человек?

— От каждого Рода по два. Глава и наследник. Кое у кого и наследницы, поэтому пугаться не стоит, — улыбнулся Сумароков. — Охрану, приехавшую с ними, не считаю. К них своя работа. Вышло восемьдесят восемь человек. Очень символическая цифра, не находишь, Князь?

— Две бесконечности? Да, символ проглядывается. Сорок четыре Рода Воинов и Целителей. Не маловато?

— Кого нашёл, — пожал плечами граф. — География слишком обширна, чтобы охватить всех, кто спрятался от суеты мирской. Печора, Урал, Обь, Енисей, Сибирь, Дальний Восток, Кавказ… Но после Собора слухи пойдут активные, поэтому в следующий раз людей будет поболее.

— Надеюсь на это, — Никита задумался. — А кто займётся охраной?

— Кузьма Мещерин. Он со своими парнями уже в Новохолмогорске, подготавливают встречу. Знаешь такого?

— Довелось с ним поработать, хваткий Воин.

— Он тебе, кстати, привет передаёт, — граф оттянул рукав пиджака и посмотрел на часы. — Со временем кошмар. Если нет вопросов, Князь, я с твоего соизволения, пойду.

— Я, наверное, приеду к самому открытию Собора, — вдруг озадачил Сумарокова Никита. — Есть одна проблема, которую надо решить как можно быстрее.

— Что за проблема? — нахмурился Глава отдела спецопераций. — Тебе желательно приехать пораньше, чтобы на месте осмотреться, поговорить с людьми, обозначить направление деятельности. Это не обязательно, навязывать старинные традиции новому руководителю никто не станет, но всё-таки первый Собор после стольких лет бездействия…

— Я, кажется, нащупал след парочки, ликвидировавшей Сальваторе Граву.

— Вот как? — собиравшийся уходить Сумароков устроился поудобнее и даже допил остатки чая. — Не буду спрашивать — как. Но поинтересуюсь — кто?

— Некая баронесса Сегрейв по прозвищу Стеллина, а её напарник и по совместительству давний любовник — Маттео Висконти. Она зовёт его Аморуччо.

— Малыш? — усмехнулся граф. — Забавно. Про баронессу Сегрейв я слышал. Давненько эту даму подозревают в работе на спецслужбы Ватикана и Британии. Она разъезжает по Европам, посещает различные аукционы и скупает всё, что считает ценным и стоящим внимания. Этакая коллекционерка со стажем. А вот про Висконти мало знаю. Любит в тени своей женщины прятаться.

Сумароков задумался, постукивая пальцами по столу. Никита не мешал, мелкими глотками попивая кофе.

— Выдвину одну версию, — наконец, сказал собеседник. — Баронесса не просто так колесит по разным городам. Возможно, отрабатывает какие-то контракты на ликвидацию неугодных. Сначала она посещает светские салоны, нащупывает пути к местной аристократии, собирает нужную информацию, а потом приезжает Аморуччо. Вместе работать сподручнее. Клиента убирают и спокойно исчезают с горизонта. Кстати, эта версия хорошо ложится в убийство магистра. Ты говорил, что Грава мог увидеть очень хорошего знакомого и спокойно открыть дверь, за что и получил удар ножом.

— Да, такая мысль у меня сразу появилась, когда я узнал о Стефании Сегрейв, — подтвердил Никита версию Сумарокова. — И теперь кусочки мозаики складываются в цельную картину.

— Любовники, — задумчиво пробормотал граф. — Почему о Висконти нет информации? Как можно столько лет жить с женщиной и не засветиться? Это прокол моей службы. Ладно, разберусь. Где сейчас они?

— В Кадисе, греются на пляже, — честно ответил Никита.

— Не вздумай лезть к ним, Князь. Я пошлю людей, пусть присмотрят. Когда закончим Собор, разберёмся с проблемой. Нет, в качестве пленников они не нужны. Таких врагов надо уничтожать без раздумий.

— Я опасаюсь, что во время моего отсутствия они могут проникнуть через Изнанку в мой дом, — признался волхв. — Есть у Малыша и Звёздочки артефакт, позволяющий передвигаться по Изнанке.

— Без маячка не получится, — уверенно откликнулся Сумароков. — Напряги службу безопасности… Кто там у тебя руководит? Капитан Шубин?

— Он в отставке.

— Бывших гвардейцев не бывает. Пусть проверит каждого поступившего за последние полгода: родословную, бывшее место работы, долги, кредиты, враги. Мотивация пойти на сделку с врагом может быть любая. Надо искать.

— Я уже дал задание, — усмехнулся волхв.

— Молодец, Князь, соображаешь, — граф снова посмотрел на часы. — Всё, мне пора на службу. Встретимся уже в Новохолмогорске.

Они пожали друг другу руки, Сумароков быстрым шагом покинул кафе, а Никита некоторое время посидел в одиночестве, просмотрел оставленную им газету, после чего рассчитался с официантом. Подал знак телохранителям, неторопливо надел пальто и вышел в их сопровождении на улицу. До Коловорота оставалось четыре дня, а значит, уже послезавтра ему нужно выезжать в Новохолмогорск. И найти способ обезопасить «Гнездо» от визита опасной парочки.

Примечания:

[1] Найдёныш 10, сцена в клубе «Фиеста».

[2] Лоуренс, Томас Эдвард по прозвищу Аравийский — британский археолог, путешественник, военный, шпион, писатель и дипломат. Незаконнорожденный сын англо-ирландского дворянина Томаса Чэпмена.