Роль Алексея Головина, конечно же, помогла актеру сделать еще несколько непростых шагов, устремившись к необычному дли него герою. Помогла и достаточно плавно одолеть всегда сложный для артиста-премьера и кумира переход к персонажам, за плечами которых трудный опыт прожитых лет.
Режис Варнье, чьи картины известны в России (Индокитай", "Французская женщина") всегда работает в жанре мелодрамы, что обеспечивало его фильмам зрительский успех. Причем его фильмы обычно связаны с определенной политической ситуацией, в которой существуют герои. Они зависимы от нее, она влияет на их судьбы, нередко с мощной, определяющей их будущее силой. В этом смысле одна из самых удачных работ Варнье - "Индокитай" с Катрин Денев и Венсаном Пересом в главных ролях, удостоенная премии "Оскар" за лучший зарубежный фильм в 1992 году.
Возможно, успех "Индокитая", премии, обильно посыпавшиеся на картину "Французская женщина" на Московском международном кинофестивале в 1995 году, привели режиссера к идее снять картину "на русскую тему", "на русской почве".
Из интервью Режиса Варнье, взятого мною для газеты "СК-НОВОСТИ" в апреле 2000 года, перед премьерой "Востока-Запада" в Москве.
Режис Варнье: Я впервые оказался в России, попав на Московский международный кинофестиваль. Тогда у меня родилась мысль о создании картины, связанной с жизнью бывших среднеазиатских республик. Я предполагал снять в этом фильме замечательную актрису, моего друга Катрин Денев. Мы уже имели опыт совместной работы над "Индокитаем". Я много ездил по Средней Азии. Но, к сожалению, не смог реализовать эту идею из-за финансовых проблем. Но встречи с людьми на земле Средней Азии - среди них было немало французов, чьи родители были в годы сталинщины репрессированы и высланы,дали почву для нового замысла. В картине "Восток-Запад" мы обратились к иному варианту человеческих судеб - истории эмигрантов, доверившихся обещаниям Сталина в 1946 году и вернувшихся на свою историческую родину, где они пали жертвами собственной наивности и веры в то, что станут полноправными гражданами СССР.
Во время сочинского кинофестиваля "Кинотавр" в 1996 году я просто влюбился в картину "Кавказский пленник". Уже тогда мечтал снять в своем фильме Олега Меньшикова и Сергея Бодрова-младшего, сыгравших главные роли в этом фильме. Сергей Бодров-старший стал одним из авторов сценария "Восток-Запад" вместо с Рустамом Ибрагимбековым и Луи Гарделем, моим давним сотоварищем в драматургии.
...Прошло немного времени после моей встречи с Режисом Варнье. Выходя из зала после премьеры "Востока-Запада", я услышала реплику молодой, лет восемнадцати, девушки, обращенную к ее подруге: "Все-таки ничего не понимаю! Неужели они (то есть герои фильма.- Э. Л.) не могли сразу же повернуться и уехать назад во Францию! С первой минуты все было ясно... А они сидят, ждут чего-то..."
Этой юной особе даже не приходило в голову, что о возвращении назад людей, приехавших из другой, тем более капиталистической, страны в Советский Союз, не только не могло идти речи, но невозможно было само обсуждение подобной проблемы вслух, даже в очень узком кругу родственников или друзей. Проблема исчезла только с крахом советский системы.
В конце 50-х годов, уже после смерти Сталина и XX съезда КПСС, когда наша страна делала первые попытки движения к цивилизации, в Советский Союз вернулась наша родственница, незадолго до войны вышедшая замуж за греческого подданного и уехавшая с ним в Афины. Там она много лет работала переводчицей на радио, благо владела пятью языками. Но, овдовев, оставшись одна на чужбине, задумала вернуться домой, в Ленинград. Год ей пришлось доказывать свое право на возвращение у греческих властей, почти столько же ушло на переписку с советскими органами. Наконец разрешение было получено...
Дома после первых встреч с родными и близкими, когда эйфория приугасла, стало приходить осознание последствий ее эмоционального поступка. Она получила крохотную комнату в коммуналке. Работала переводчицей в проектном институте за мизерную зарплату. Посылки, приходившие из Греции от ее друзей, как правило, оказывались раскраденными. Но тяжелее всего был надзор, который она постоянно ощущала. Родственники покойного мужа пригласили ее провести отпуск в Париже. Выездную визу ей не дали. Пожилая женщина, она никак не могла уразуметь, почему ей отказывают в праве жить там, где она хочет. В результате решила вернуться в Грецию - но и это было абсолютной утопией. После чего тихо скончалась, потеряв желание общаться с кем бы то ни было.
Что говорить в таком случае о людях, вернувшихся в 40-е годы, когда советская страна была, в сущности, огромным концентрационным лагерем, где лишь несколько рознились условия содержания заключенных? Вот в эту страну приезжает из Франции врач Алексей Головин, видимо, еще ребенком увезенный родителями в эмиграцию. Вместе с ним - жена-француженка и маленький сын Сергей. Головин - из нескольких тысяч русских, которых товарищ Сталин гостеприимно позвал на историческую родину, посулив радость и счастье. Обещания великого вождя всех времен и народов начинают сбываться уже в первые минуты пребывания реэмигрантов на советской земле. В одесском порту сошедших с парохода людей немедленно и странно разделяют на две группы. Немногие догадываются, что одна из них будет сразу же отправлена в лагерь или расстреляна. Товарищ из органов, отобрав у Мари Головиной паспорт, рвет его у нее на глазах. Отныне она человек без родины и подданства -документ был французским. Муж не протестует, несмотря на то, что это должно было бы стать его естественной реакцией. Просто Головин уже в этот момент начинает понимать, что они оказались в тюрьме. И двери этой тюрьмы протестом ему не открыть.
Возможно, если бы страшный обман касался только непосредственно его самого, он повел бы себя иначе. Но он привез сюда любимую, доверившуюся ему женщину и не может уйти от этой мысли. Меньшиков начинает историю Головина как бы в соответствии с Аристотелем, полагавшим, что в трагедии "лучшее" то узнавание, переход от незнания к знанию, который соединяется с "перипетией", то есть переменой событий в противоположный их смысл. Иными словами - со сломом судьбы.
Головин слом этот ощущает, но от него уходит, пытаясь противостоять свершившемуся. Тайно, продуманно противостоять. Любое неловкое движение, вырвавшийся стон, резкое слово немедленно приведут его и его семью на эшафот. Мука Алексея и в том, что открыться он никому не может, понимая при этом, каким низким, жалким предателем выглядит в глазах Мари, соглашаясь сотрудничать с советской властью.
Молчание рушит любовь, брак. Алексей теряет Мари, как бы отталкивая ее своим приятием новой жизни и толкая тем самым к измене. Глухая, темная замкнутость лишает Головина нормальных контактов с равными себе, способными его понять. Остаются подонки, жаждущие с ним общения, и цену таким людям он прекрасно знает.
Постоянное внутреннее напряжение Головина вторит страшному внутреннему напряжению времени конца 40-х. В интервью "Стюдио" Меньшиков, родившийся в годы "оттепели", говорит, что никак не испытал на себе давления нашей системы. Наверное, ему повезло, и он на самом деле прошел мимо кошмаров стагнации. Вместе с тем, так или иначе, он кровь и плоть от своей страны. Уже потому для него, актера, воспитанного в интеллектуальной среде, куда более, нежели французу Варнье, был понятен ужас пережитого Алексеем Головиным.
Впервые для себя актер работал с зарубежным режиссером, если иметь в виду кино. Общение между ними шло через переводчика. Пресса и во время съемок, и особенно после выхода фильма на экран бесконечно муссировала тему якобы полного незнания Меньшиковым французского языка: вышел-де на съемочную площадку этакий глухонемой. Ни ему режиссера понять, ни ему на чужом языке заговорить... Хотелось бы в связи с этим напомнить, что, во-первых, изучение французского языка - предмет обязательный на актерских факультетах театральных институтов. В том числе и в Высшем театральном училище имени Щепкина Во-вторых, как уже упоминалось, в годы учебы в институте Меньшиков был автором и режиссером студенческих музыкальных спектаклей на французском языке, с успехом показанных на сцене Дома актера. К тому же он учился у блестящего педагога. Известная актриса Алла Клюка, выпускница того же училища, рассказывала, что, когда во время съемок телесериала "Идеальная пара" ей надо было играть часть роли на французском, она не только очень быстро освоила текст, но и поразила консультанта по речи своим великолепным произношением. Клюка училась у того же педагога, что и Олег Меньшиков... Замечу еще одну поразительную неточность. Все в том же интервью "Стюдио", отвечая корреспонденту журнала, спросившему: "Хотя вы не говорите на нашем языке, у вас превосходный акцент?" - Меньшиков произносит: "Кстати, не зная нот, я по слуху играю на рояле..." Остается думать, что скрипачей в музыкальной школе обучают по иной системе, чем, скажем, пианистов: без нотной грамоты. Другого объяснения опубликованному ответу я не вижу. Разве что предположить весьма произвольный перевод на русский язык... Вместе с тем, конечно же, знание французского языка было у артиста не столь полным, чтобы свободно говорить с режиссером о роли.
Сам режиссер на протяжении съемок "Востока-Запада" все время старательно делился почти каждодневными впечатлениями... со своим магнитофоном, вернее, диктофоном, который постоянно носил при себе. Впечатления эти живые, импульсивные и очень любопытные, особенно касательно взаимоотношений с Олегом Меньшиковым и познания его неординарного характера. Далее привожу несколько фрагментов этих аудиозаписей. Время действия -1998 год.
"Вторник. 22 сентября. Четыре дня назад приехал Олег. Невероятный человек. Я не люблю штампов, но он в России занимает то же место, что и Ален Делон у нас двадцать лет назад... Соблазнитель. Звезда. Но таинственен, недоступен как человек. Дав согласие сниматься у нас, он все время выскальзывал из рук, когда мы хотели обсудить его контракт! И одновременно всякий раз, когда был действительно нужен, он всегда оказывался у телефона. Ему впервые пришлось говорить по-французски, а он совсем не говорит на этом языке (возможно, здесь и начинается версия-легенда о мужестве актера, игравшем на непонятном ему языке.- Э. Л.). На всем протяжении подготовительного периода он меня заверял, что будет готов. Все это меня очень беспокоит, ибо этим самым фильм как бы бросает ему вызов".
Прервусь, чтобы последующие отрывки из книги Варнье были в контексте всего материала. Одной из первых сцен "Востока-Запада", в которых снимался Меньшиков, был эпизод, когда соседка Головиных Ольга, сотрудница органов, сексотка, пытается соблазнить Головина. Ольга не только выполняет порученное ей ответственное задание. Воспитанный, элегантный, печальный сосед, такой весь "заграничный", уже успел оцарапать сердце наглой, некрасивой и бойкой особы.
Поначалу Варнье предполагал снимать в роли Ольги талантливую, своеобразную артистку Елену Шевченко, очень похожую внешне на исполнительницу роли Мари, звезду французского кино Сандрин Боннер. Это сходство, помноженное на нервный, импульсивный талант Шевченко, могло бы дать интересный эффект. Две абсолютно разные в своей сущности женщины какое-то время идут параллельно с любимым ими мужчиной, но ни одна не понимает, куда он сам устремлен... Однако энергичная, хваткая артистка Татьяна Догилева оттеснила Шевченко. Она сыграла Ольгу рыночно-разухабистой теткой, глупой, нахальной - и настолько, что с трудом верится в ее пусть и кратковременный союз с Головиным. С первой минуты она не вызывает ни симпатии, ни сочувствия, обнаруживая свою истинную профессию, а заигрывания с Алексеем удивительно напоминают ловлю клиента где-нибудь на привокзальной площади дамами соответствующего промысла. Остается думать, что интеллигентный доктор Головин на время уходит к Ольге, чтобы таким образом отплатить Мари, отказывающей ему в физической близости, в любви. Да актер и не пытается скрыть доли брезгливости Алексея по отношению к своей временной подруге, как бы подготавливая зрителей, что все равно его герой вернется на круги своя, то есть к Мари.
Продолжаю цитировать Режиса Варнье:
"Пятница. 23 октября. Мы снимали четыре ночи на набережной, вблизи порта Бургас на Черном море. Тут стоял пароход, на котором наши эмигранты приезжают на родину... А между прочим, сняли прекрасную сцену, когда во время высадки эмигрантов полицейские на глазах у старика убивают его сына. Важная сцена, много говорящая о возвращении, об обмане, связанном с ним, о западне. Тогда как по сценарию Мари и Алексей уже находятся на земле, мне пришла в голову мысль снять их на сходнях, между небом и землей. Они словно висят в небе. Было ветрено, и это сделало их положение еще более уязвимым. Я смотрел на них и думал, какое чудо соединить двух актеров разной культуры, никогда не игравших вместе, но которые уже выглядят парой.
Вторник. 3 ноября. Вчера мы снимали первую сцену настоящей стычки между Сандрин и Олегом. Мари делает усилие, соглашаясь с ситуацией, в которую они попали. Но это ей долго не удается, и она срывается. Это вечер. Они вернулись из театра. Алексей обманывает ее, соглашаясь подыгрывать властям, а Мари решила без его ведома обратиться за помощью к французской актрисе, игравшей в пьесе, которую они смотрели. Каждый чувствует себя обманутым. Повышает голос.
В воскресенье я беспокоился. У Олега это очень трудная сцена с точки зрения текста на французском.
Я был обеспокоен еще и тем, что он мне сообщил через младшего Бодрова: у него что-то похожее на язву желудка. Вечером он зашел ко мне. В первый раз. Мы поговорили о сцене и перечитали диалог. Этот человек выкладывается, лишь когда идет съемка. На репетиции неизвестно как он поступит, он скрывает это. Спрашиваю: "Хочешь прочитать мне диалог по-французски?" Отвечает: "Нет, все будет хорошо..." Гордыня... Его французский текст написан русскими буквами. Перечитываю сцену. Ему нехорошо. Ищет лекарства. Ни у кого нет того, что ему нужно. Зову врача, который говорит, что в Болгарии нет этого лекарства. В довершение всего я вижу, как посматривают друг на друга Олег и Сандрин. Она ждет большего внимания, соучастия, теплоты, а он, блокированный языковой преградой, делает вид, что ничем не озабочен, тем более что у него довольно сдержанный характер. Опасаюсь этой сцены. Опасаюсь за Сандрин, которая многого ждет от него. За Олега, которому нехорошо и чья язва объясняется, вероятно, стрессовой ситуацией, причины которой еще и в негативных откликах московской критики на поставленный им спектакль "Горе от ума", где он играет главную роль.
Просыпаюсь около шести утра. Чтобы помочь Олегу, нужно снять сцену в три приема. Говорю ему об этом, едва он приходит. Он понимает, что я хочу ему помочь. Объясняю Сандрин состояние Олега. Подготавливаем все для съемки, начинаем снимать и... происходит чудо: Олег нас потряс. Разумеется, он говорит с акцентом. Но для его героя это вполне естественно. Вот уже сколько месяцев я задаю себе вопрос: "А сможет ли он играть по-французски?" Вот уже сколько недель Садрин не скрывает от меня своего беспокойства. Тем более что Олег никак не подтверждает свою готовность к съемке. Все та же поразительная гордыня... Работать с ним интересно. С помощью переводчика мы определяем его место в кадре, ибо это куда точнее, чем если я говорю ему по-английски. Во время моих объяснений у него какой-то пустой, непроницаемый взгляд. Немного насмешливый вид. В конце концов он начинает готовиться, приходит на площадку и при крике "мотор!" просто великолепен я отвечаю за свои слова. Палитра его игры отличается разнообразием и тонкостью. При первом же дубле я потрясен и шепчу ему по-русски: "Великолепно!" Сажусь рядом с Сандрин, и она мне говорит: "Я тоже нахожу, что это прекрасно".
Пятница. 6 ноября. Я подошел к сердцевине фильма - к центральным сценам сюжета. Я по-прежнему ищу, как лучше снять, но, главным образом, стараюсь почувствовать себя вместе с героями, вместе с актерами. Я думал: "Если Сандрин и Олег не найдут общий язык, фильму грозит опасность..."
Суббота, 7 ноября. Мне кажется, что все готовятся к приезду великой Катрин (Денев.- Э. Л.).Олег мне ничего не говорит. Я же думаю: мне кажется, они сойдутся. Убежден, что Олег будет поражен. Если он - звезда у себя в стране, она - звезда в мировом кино. Это легенда, миф. Все трое они Катрин, Сандрин и Олег - придадут картине большую силу.
Суббота.14 ноября. Нам предстоит снять сцену танца. Мы впервые видим Сандрин во второй половине картины. Мари, похоже, лет тридцать восемь сорок, это типичная советская жена человека, который стал аппаратчиком. Чувствую, что снимать будет непросто. Из-за простоев и задержек со съемками Олег и Сандрин не успели прорепетировать, я волнуюсь. Тогда мне приходит в голову сделать обратное тому, что написано в сценарии. Я говорю Олегу: "Будет прекрасно, если не она пригласит тебя на танец, а ты ее. И вот после четырех или пяти лагерных лет она отвечает: "Я разучилась танцевать". И под музыку вы пытаетесь вспомнить прежние па, прежние эмоции. Словно пробуждая в ней былое, ты стараешься заставить ее вспомнить Францию и подготовить к тем действиям, к которым ты склоняешь ее: бежать без тебя". Олег находит идею прекрасной, и мы все уточняем во время ужина.
На съемочной площадке мы подготовили все для начала работы. Приходит Олег и увлекает за собой Сандрин, чего он до сих пор никогда не делал. Берет ее за руку. Он нужен. На экране эта пара превосходна. Олег играет томного хищника. Сандрин позволяет увлечь себя в танце, щека к щеке, она прижимается к нему, всецело отдается его объятиям. Это прекрасно.
Понедельник. 14 ноября. Вчера мы снимали первые планы с Катрин. Середину сцены, во время которой Алексей сбрасывает маску человека, преданного режиму, и подталкивает Мари бежать вместе с Габриэллой (известной французской актрисой, которую играет Катрин Денев.- Э. Л.). Когда включается камера, оба они превосходны. В это время появляется Катрин. Актеры не видят ее. Но она тут, внимательная и невидимая свидетельница происходящего. Она скорее слушает, чем видит. "Стоп!.." Представляю Катрин Денев Олега. Мне кажется, он ждал и опасался этой минуты. Все проходит очень просто. Немного позднее Катрин скажет Сандрин: "Какой у вас обаятельный партнер! Он не только произносит слова по-французски - он играет по-французски!" Катрин, которая любит говорить, что актеры, играющие на чужом языке, в конце концов понимают слова, но с трудом находят интонацию, музыку языка, была поражена работой Олега".
Позволю себе короткую реплику. Не умаляя достоинств "великой Катрин", мадам Денев, одной из самых красивых современных звезд кино, несмотря на возраст, все же напомню, что в плане профессиональном русский артист Олег Меньшиков нисколько ей не уступает, разве что во всемирной известности, но в основном потому, что наши картины не имеют такого проката на мировом экране, как французские с участием мадам Денев.
Особенно много этих фильмов имело успех в 70-е - начале 80-х годов, когда она работала с Франсуа Трюффо, Жаком Деми, Марком Феррери и др. Меньшиков, словно предугадывая восторг Варнье, связанный с похвалами в его адрес, произнесенными Катрин Денев, не без легкой иронии скажет журналисту "Стюдио", когда тот спросит: "Произвела ли на вас впечатление Катрин Денев?" - "Конечно. Теперь русские с нетерпением ждут фильма, в котором Олег Меньшиков подает реплики великой французской звезде. Я очень горжусь, что был ее партнером в тех общих немногих сценах, которые мы играли с ней".
Записи Режиса Варнье, сделанные непосредственно в рабочем процессе, носящие характер как бы заинтересованного наблюдения за любопытным субъектом, быть может, и независимо от воли автора отчасти рисуют не только актерский, но и человеческий облик Олега Меньшикова. Запечатленный короткими, обрывистыми линиями, штрихами, иногда повторяющимися, не претендующими на психологическую глубину, они по-своему ценны.
Ощущается огромное отличие в характерах, ментальности артиста и режиссера, тоже влияющее на их взаимоотношения. Иногда кажется, что Варнье как бы побаивается этого русского, будучи не в силах пробиться к его душе. Он стремится максимально приблизиться, ищет дружбы, но ему так и не удается пробиться сквозь упрямую недоступность Меньшикова.
Как ни странно, не исключено, что это сыграло свою роль в одной из центральных тем судьбы Головина: одиночество в толпе, мотив, в общем, не случайный в контексте сделанного актером. В истории Алексея Головина возникает новый оттенок. Предыдущие персонажи Меньшикова в принципе сами выбирали одиночество как способ существования, для них естественный. Головина на одиночество обрекает его собственная непоправимая ошибка: он-то хотел другой жизни.
В начале 90-х меня удивило то, что Меньшиков неожиданно захотел сыграть в предполагавшемся тогда проекте "Вуаль Анжелины" не гениального поэта Тучкова, хотя роль писалась в прямом расчете на него, а совершенно другого человека, вполне обыкновенного, среднего, однако безумствующего в своей любви к женщине, которая ему взаимностью не отвечает... Тогда я сказала ему (и по сей день убеждена в правоте своей позиции), что он просто по определению не может играть личность ординарную, не выходящую за круг повседневности, заурядности. Ему близки персонажи как раз отмеченные несходством с другими, существующие в накале потаенных страстей, которые рано или поздно вынесут их на гребень событий.
Алексей Головин как будто ничем таким не выделяется. Предположим, что, останься он во Франции, так, наверное, и прожил бы свой век в мирной супружеской любви, тишине, без бурных катастроф. Поэтому роль Головина в чем-то не только переход артиста к ролям возрастным, к людям, как будто уже миновавшим эмоциональные пики и взрывы, обычно присущие началу нашего пути. Это еще и рассказ, в общем, о рядовом человеке, который до поры до времена сам не подозревает, на что он способен. Все, к чему приходит Головин, возникает в прямом соприкосновении с враждебной человеку системой, ее бесконечной ложью, фальшью, диктатом и насилием.
Чтобы спасти жену и сына, ему надо внешне смириться, как бы принимая правила игры. Терпеть на работе покровительство одной из тех кухарок, которые, как мудро повелел товарищ Ленин, стали руководить государством. Возиться с бессмысленными бумагами. Лечить давно и окончательно отравленных фабричным воздухом работниц, понимая, что лечить их бессмысленно. Ходить на собрания и, самое отвратительное, периодически благодарить страну, убивающую его, его жену своими железными объятиями. Головин не живет существует в этой чудовищной зажатости, замерев, закусив губы, презирая себя и продолжая все изо дня в день. От царящей в его душе мрачной тишины обостряется пронзительность минут, когда он все же ищет поддержки у Мари, все дальше от него уходящей, почти исчезающей из его жизни. А он еще должен постоянно удерживать ее от активного протеста, не понимающую, что она может быть арестована в любой момент. Возможно, расстреляна. На звенящие ненавистью вопросы-реплики жены он должен каждый раз находить ответ, чтобы удержать и сдержать ее, при этом оставаясь в маске добропорядочного советского партийца. Еще немного,- кажется, он с ума сойдет от всего!..
Актер укрупняет фигуру Головина - это ему ближе. Не боится быть грубым, злым во время постылых ссор с Мари. Не боится бытовой, грязноватой шелухи в отношениях с Ольгой. Пытается поначалу закрыть глаза на роман, который совершенно очевидно начинается у Мари с юным Сашей Васильевым, которого они приютили у себя после смерти его бабушки, как ни оскорбительна для мужчины вся эта история. В таких ситуациях драматурги и режиссеры часто ищут для героя каких-то мгновений, когда он может позволить себе стать самим собой, стереть густой грим... И мы его от души пожалеем. Может быть, полюбим... Ничего такого Головину не дано. Напротив - маска неизменна. Того требуют все более жестоко складывающиеся обстоятельства. Остается тоска. Непреходящая. Безнадежная. Но и этого никто не должен видеть...
Поэтому свободнее всего Головину с Ольгой. С ней он позволяет себе быть хамом, откровенно презирающим свою сожительницу. Ольга - словно кривое зеркало, в котором он видит себя. Вернее, каким видит его Мари - гнусное отражение предателя, труса. Связь с сексоткой - своего рода мазохизм, месть самому себе за былую доверчивость, неосмотрительность. Главное, за то, что вынужден отказываться от самого себя в глазах жены.
Но от бытовых невзгод - к бытованию души, к траектории, по которой движется артист: Головин собирает силы, стараясь быть во всеоружии, когда сможет отыграться...
Фильм выстроен очень неровно. Композиция его грешит логическими пробелами, в частности, потому, что авторам не удалось органично соединить судьбу Головиных и Саши Васильева. Некая насильственность ситуации все время ощутима. Варнье, со своей стороны, не сумел это компенсировать в режиссуре. Он то подробен в отношениях Алексея и Мари, то забывает о Головине, чтобы долго рассказывать о Мари и Васильеве. Чтобы потом снова вернуться к деталям разлуки и воссоединения Алексея и его жены.
Одна из самых трепетных сцен фильма, между прочим, тоже новая для Меньшикова, прежде он так не играл,- приход Головина в комнату, их бывшую с Мари комнату... Чтобы уйти от Ольги, ему надо только открыть дверь напротив. Но чего стоит такой переход... Мари лежа на кровати читает "Манон Леско". Алексей молча садится рядом, начинает читать вслух - будто нежные и светлые воспоминания кавалера Де Грие впрямую относятся к прошлому его и Мари. Прекрасный город Амьен полон солнца. Солнце над головами Манон и Де Грие, они молоды, безумно счастливы, они любят друг друга...
Слова аббата Прево звучат как признание Алексея, как просьба о прощении, о возвращении к нему. Как вера, что все еще может вернуться к ним.
Это поступок мужчины. Понимающего, что он сильнее, что он должен взять на себя весь груз прошлого и ответственность за будущее. Меньшиков, раньше упоенно игравший одиночек, которым и в голову не пришло бы забыть о собственной боли, о своих терзаниях, в чем-то питающих их страсти, о гибельной силе, ведущей их к смерти,- в этот раз оказывается героем, для кого чужая мука острее и сильнее личной. И настолько, что он превозмогает обиды, ревность, унижения, предательство в любви. Все это отступает на второй план... Умудренный опытом сыгранного прежде, Меньшиков будто разрабатывает свой комментарий к тому, что ему предложили сценаристы и режиссер.
"У Олега своя кухня",- замечает Варнье о работе Олега Меньшикова на съемочной площадке. Вероятно, это относится и к его принципиальной самостоятельности в решении идеи, движущей героем, и к его актерскому почерку. У Головина такой идеей становится искупление, что не исключает его сильного и нежного чувства к Мари.
Тайная жизнь Алексея, которая и есть его подлинная жизнь, на экране вроде бы внешне никак не проявлена, не конкретизирована, кроме мельчайших деталей. Лишь незадолго до финала сын Сергей рассказывает матери, как все эти годы отец делал все возможное и невозможное, чтобы она смогла вернуться на родину. По внешним параметрам Головин принимает советскую жизнь как норму, как данность. Но актер оставляет некий зазор между тем, что его герой говорит, делает, и тем, что есть истинный смысл его поступков. Как он этого добивается? Прибегну к высказыванию знаменитого артиста старого Художественного театра Ивана Михайловича Москвина: "Знаете, что самое дорогое и высшее? Вот когда удается определиться... остаться вдруг самим собой перед публикой... Вдруг все бросить - задачи, краски,- остановиться, перестать играть: так я полон внутренне...
И ведь что замечательно: ничего мне в эти минуты не надо делать, а оказывается, что на сцене не Я. Москвин, а образ, значит, я не бездействую..."
Позволю себе отнести мысль Москвина о "бездействии" к тому, как играет Меньшиков Головина в лучших эпизодах картины, несколько его молчаливых пауз, особенно, когда никто за Алексеем не наблюдает, он один, он становится самим собою. Разумеется, для этого актер должен обладать не просто прочным профессиональным потенциалом, опытом,- одного этого было бы мало. Нужна душа...
Эти паузы для Меньшикова - точки опоры, личностно, энергетически насыщенные. В них прорыв из "не-жизни" в жизнь, которая, быть может, когда-нибудь состоится для Мари и сына. Пусть не для него, Алексея Головина... Но без осознанного самозаклания он уже не мыслит своих дней. Снова приходится сожалеть, что авторам не удалось сконцентрироваться на истории Головина - Мари, иногда возвращение к этой линии требует напряжения: все предыдущее время нам предлагали соучаствовать в приключениях отважного Саши Васильева.
После побега Саши, которому помогла осуществить это Мари, она арестована. Головин вызван из Киева в Одессу, где все произошло. Собственно, он предполагал, что Мари еще связана с Васильевым. Во время беседы с сотрудником органов все окончательно подтверждается. Оскорбительно уже то, что их мучительная личная жизнь стала достоянием таких людей. Мучительно, что все сделанное Головиным для освобождения Мари теперь ухнуло в связи с ее арестом... И жертва, кажется, напрасна...
Когда в кабинет следователи вводят Мари, Головин старается не смотреть на нее, предпочитая упираться взглядом в омерзительно жирное лицо гебешника, как ни противен ему такой выбор. Только бы не столкнуться глазами с женой...
В героических поступках почти всегда присутствует наивная нота. Прагматик, дитя конца ХХ века, сорокалетний Меньшиков эту ноту начисто отвергает. Тем более о какой наивности может идти речь, если, куда ни брось взгляд, всюду ложь и грязь, измена жены, предательство Саши, которого он принял в их дом как брата ... И все, что происходит сейчас в этой огромной темной комнате,- фарс, и все в нем заканчивается смертью. Мари бурно реагирует на известие о гибели Саши во время побега, но сразу же следователь ошеломляет ее новостью совершенно противоположной, показав парижский журнал с интервью и фотографиями Саши и родной сестры Мари... Головина эти мелочные, грязные манипуляции не удивляют. И не очень волнуют. Правды здесь нет и не будет...
Из прострации его вырывает пощечина, которую следователь дал Мари. В этот момент отброшены все опасения, соображения, трезвые размышления, маскировка. Мужчина не может видеть, как бьют женщину. Вот и все! Просто как всякое внезапное искреннее душевное движение, реализованное в действии, в поступке, характеризующем человека.
...Какой долгий путь пройден Алексеем Головиным, начиная с тех минут, когда он сидел у рояля в кают-компании парохода, на котором он со товарищи возвращался на родину... Музицировал, пел, верил, что жизнь начинается заново,- непременно счастливая, удивительная жизнь. Сейчас перед ним обломки дома, семьи, будущего. Впереди - долгая, безрадостная череда дней, в которой не найдется уголка для надежд. И все-таки свой долг он постарается выполнить...
Меньшикову не раз приходилось играть героя эволюционирующего. Часто, независимо от исхода, он уходил от нас, очистившись, обретя душевный покой. Головин тоже как бы эволюционирует, хотя не столь внешне обозначенно, как это было, допустим, в "Калигуле" или в "Утомленных солнцем". После неожиданного удара, нанесенного в первые советские минуты в Одесском порту, все дальнейшее - сплошные потери, многие необратимы, и Алексей это очень верно осознает, отсекая для себя любые радужные моменты в предстоящей жизни, поэтому его чувственный мир как бы оскудевает, истощается непреходящей замкнутостью, внутренней отторженностью. Страх перед разоблачением отторженность эту усиливает. Так обычная сдержанность Меньшикова, о которой, в частности, справедливо пишет Режис Варвье, начинает переходить в сухость - деловитую сухость, которая нередко заметна у героев средних детективов, когда все так изначально организовано, ударно направлено, работая исключительно на одну идею, на единственную цель. Последняя четверть "Востока-Запада" и выглядит детективом, хотя есть в ней возвращение Мари из лагеря после смерти Сталина и хлопот влиятельной начальницы Головина, есть встреча его и Мари у тюремных ворот, но это "выход" Мари, как говорят в театре. Ее сцена... Наконец, есть еще объяснение Алексея с женой в их первый семейный ужин спустя столько лет. Рядом с нервной, импульсивной бунтаркой Мари еще острее ощутимо одиночество Головина, которое он уже вроде бы не хочет ни с кем разделить. Даже с женой, которую когда-то любил.
Здесь, думается, уместно еще раз вспомнить интервью Меньшикова в журнале "Стюдио", в котором, возможно стихийно, прорывается констатация его собственного душевного состояния.
- Можете ли вы тоже всем пожертвовать ради любви?
- (Пауза.) Чем старше я становлюсь, тем смелее могу ответить на этот вопрос "да"...
Вернемся к чувствам Головина. К повороту актера в зрелость, окрашенную обретением новых приоритетов, потому что все это, мне кажется, связано с его героем в "Востоке-Западе". В идефикс Алексея, которое становится для него своего рода защитной броней от грязи мира.
Все долгие годы, начиная с первой встречи с известной французской актрисой Габриэллой, гастролировавшей в Киеве, Алексей переписывается с ней, понимая, что она в силу своего общественного темперамента хочет помочь его жене. Смерть Сталина несколько ослабила противостояние Востока и Запада, лагеря социалистического и лагеря капиталистического. Возникли контакты с Европой, с Америкой. Стали возможными поездки за ру6еж: служебные командировки, туризм, гостевые визы. Но все происходило под бдительным, неусыпным надзором органов и партийных товарищей. Достаточно вспомнить, как получали право на поездку обычные советские граждане. Мало того, что нужно было собрать уйму документов, подписанных ответственными людьми из парткома, профкома и т. п., но еще и пройти постоянно действующую при райкоме партии комиссию, состоявшую из старых коммунистов. Они-то знали, кого пускать и кого не пущать... Члены таких комиссий, как правило, были людьми темными, весьма необразованными и очень подозрительными. То, о чем вспоминается в связи с этим, сегодня выглядит анекдотом, но в 1976 году все так и было...
Известный московский кинорежиссер, создавший несколько научно-популярных фильмов, удостоенных премий дома и за рубежом, решил осуществить давнишнюю мечту: поехать в Восточную Германию, в ГДР, чтобы увидеть работы обожаемого им художника Кранаха. Непосредственный и наивный человек, он так и объяснил цель своей поездки комиссии старых коммунистов. Имя Кранаха, им неведомое, насторожило партийцев. Они принялись допытываться: кто таков этот Кранах? Чем занимается? Где живет? Режиссер дерзко объяснил, что живет Кранах давно на небесах, а советским людям не худо бы знать его работы в подлиннике... В итоге с мечтой о поездке в ГДР режиссеру пришлось распрощаться...
Между тем в картине "Восток-Запад" зарубежная поездка становится возможной для недавней лагерной узницы Мари Головиной. Пусть и в "шестнадцатую советскую республику", как тогда называли Болгарию, куда отправились Головины с некой делегацией. Вряд ли в такой ситуации Головину могла помочь его бывшая фабричная начальница, доросшая до высокого поста в киевской партийной иерархии. Это безусловная натяжка, которую сразу заметили люди старшего возраста, помнящие хрущевские времена.
Определенная натяжка чувствуется и в том, что знаменитая Габриэлла мчится в Болгарию ради освобождения Мари. Может быть, оттого, что Катрин Денев, при всем ее старании, прекрасная и холодная Денев (недаром ее во Франции прозвали Снежная королева) остается очаровательной красавицей, которой не так уж близки страдания соотечественницы, оказавшейся на чужбине против ее воли. На пресс-конференции после просмотра картины "Восток-Запад" мадам Денев говорила, что прототип Габриэллы виделся ей в социальной позиции великих французских актрис Симоны Синьоре, Марии Казарес. Обе они действительно принимали активное участие в борьбе за гражданские свободы. Но очаровательная Снежная королева так очевидно далека от них, от их драматического мироощущения и общественных страстей. От самого их личностного присутствия на экране.
Катрин Денев великолепна, играя роскошных, недоступных красавиц, всегда осознающих силу своей красоты и женской победительности. Она представала на экране и счастливой, и горюющей, но, как правило, в меру страдала и радовалась, соблюдая четкие границы, отсюда и досюда. Пожалуй, только дважды она не убоялась запредельного душевного выплеска. В потрясающем фильме Франсуа Трюффо "Последнее метро", причем в этом, видимо, немалую роль сыграл роман актрисы с великим режиссером, растопившем снега вокруг ее сердца. Второй взрыв, хотя и не такой силы, прозвучал в картине Варнье "Индокитай", где Денев удалось соединить стоицизм и хрупкую, ранимую женственность.
В "Востоке-Западе" она кажется дорогим украшением, доставшимся в наследство от богатой бабушки. Мировая кинозвезда почтила своим присутствием, в общем, средний фильм.
Слова Меньшикова о том, что он "подавал реплики звезде", выглядят довольно точной характеристикой его работы в совместных с Денев эпизодах.
Два профессиональных заговорщика - не более того... Наблюдая за Меньшиковым, мне иногда казалось, что ему скучновато в данный момент и не очень комфортно. В такие минуты, не желая выдать себя, Меньшиков максимально собирается, придает взгляду напряжение, голосу -мужественные нотки. Примерно так он играет сцены в отеле, из которого Габриэлла должна увезти Мари и Сережу.
С женой он, Головин, простился раньше. В страстном танго во время ужина в ресторане, на глазах у всей советской делегации, любовавшейся этим почти концертным номером. Варнье написал: "Олег играет томного хищника..." Но это, скорее, о герое латиноамериканского "мыльного сериала" из знойного Рио... Да, Алексей и Мари танцуют, поднявшись на эстраду, демонстрируя отменные пластические способности и выучку. Особенно Меньшиков. Недаром после съемки Сандрин Боннер сказала режиссеру: "Этот тип все умеет!" Действительно, умеет и очень хорошо. Для актера танго - как последняя близость Головина с женой, последняя память о ней... Он касается ее щеки, улыбается - все прекрасно, скоро ты будешь свободна... А потом будь что будет...
...А будет вокзал, где он станет уверять товарища начальницу, что ничего не знает, что Мари и Сережа еще могут успеть к поезду, что... Словом, что-то говорит в ожидании конвоиров, которые вот-вот подойдут, не могут не подойти. Тогда все закончится - и все начнется. Но не для него для Мари и сына.
Меньшиков, на мой взгляд, вообще тяготеет к финалам, когда для его героя завершен какой-то этап на жизненном пути, причем он довольно точно представляет себе, что за этим последует, а потому готов к худшему. Возможно, к смерти... Перед такой минутой ему нужна остановка, порой она затягивается, порой, как в "Востоке-Западе", занимает несколько мгновений. Пауза тем насыщеннее и драматичнее, чем короче.
В "Утомленных солнцем" Митя выходил из машины, в которой избивали Котова, курил, стоя под огромным полотнищем с портретом Сталина, молча глядя вдаль. Все уже кончено. Оставалось добраться до дома, лечь в ванну, взять бритву... Дальнейшее известно... Ждал конца почти в смирении Андрей Плетнев в "Дюбе-дюбе", собственно, он шел к Николаю, зная, чем все завершится. Ждал и желал...
Но оба упомянутых персонажа уходили из жизни добровольно, исключая любые взаимоотношения с миром. Их душа была подобна обуглившемуся, выжженному полю после страшного пожара. Алексей Головин, напротив, исполнен тихой радости, он чист перед Мари. Перед сыном. Перед Богом. И ступает на свою Голгофу с поднятой головой.
Стоп-кадр очень точен для такого финала. Кажется, что Головин сейчас улыбнется, как ни нелепа была бы улыбка в такой ситуации. Однако актер неуловимо - не улыбаясь! - доносит эту потаенную улыбку.
В заключение даются титры, которые скупо сообщают, что Головин был в ссылке и смог воссоединиться со своей семьей, уехав во Францию только после крушения советской системы. Эти строки выглядят не очень обязательным довеском. Картина заканчивается взглядом Головина на вокзале. С трудом верится, что он выживет и вернется в свободную, живую жизнь. Но по-настоящему он уже стал свободен.
Естественно, финал картины решал прежде всего режиссер. Но в свете всей актерской биографии Олега Меньшикова эти последние планы - одна из точных догадок артиста. Небезразличная для того, с чем он пойдет дальше. Для художника, тем паче актера, на протяжении двадцати лет улавливавшего, интуитивно и осознанно, катаклизмы отечественной истории, сорвавшейся под откос, существует очевидная опасность закрепиться в облике разрушителя, безжалостно сметающего прошлое и настоящее, а вместе с тем и самого себя.
После выхода на экран "Дюбы-дюбы" один наш известный кинорежиссер, ровесник Меньшикова, убежденно доказывал, что своей успешной карьерой актер главным образом обязан присущему ему стремлению к деструкции. Разрушению и саморазрушению. Экзистенциалистская безысходность была близка российскому искусству второй половины 80-х и начала 90-х. Меньшиков органично вписался в эту стихию. Его персонажи подвергали сомнению способность людей понимать друг друга. Их мечта о свободе личности оказывалась бесплодной - слишком несовершенно было для этого общество. Насилие они принимали как единственный способ самозащиты, в итоге драматически уподобляясь тем, кто нес кровь и смерть.
Кажется, это о них писал Блок:
Не таюсь я перед вами,
Посмотрите на меня:
Я стою среди пожарищ,
Обожженный языками
Преисподнего огня.
Возможно, еще и поэтому многим зрителям, в том числе и кинематографистам, оказалось не под силу принять юнкера Толстого, когда Меньшиков неожиданно пришел с экрана простодушным мальчиком, если хотите классическим русским простецом, увидев в чистом, наивном, в общем в обыкновенном юноше нечто умиляюще-прекрасное.
Давно известно, что людям трудно отказываться от стереотипа в восприятии кинозвезды, особенно если актер любим и популярен, как Олег Меньшиков. Юнкер Толстой - поворот на сто восемьдесят градусов, выдержать который было непросто. Думается, что Алексей Головин стал плавным движением актера к героям, помеченным не просто новыми календарными датами, то есть второй половиной 90-х, а естественным желанием России вырваться, наконец, из преисподней. Хотя в России долго еще будет литься кровь и гибнуть невинные люди. Ничтожества - возвышаться. Невинные - сходить в небытие, физическое или в осознанное общественное неучастие. Долго будет существовать конфликт интеллигенции с покупателем ее труда, "новыми русскими", капиталистами самой хамской складки... Вместе с тем жизнь устроена так, что невозможно постоянное упоение мраком, крахом, безнадежностью. Нельзя жить в постоянном "саспенсе". Так или иначе, но постепенно возникает, пусть слабо брезжущая, перспектива иного пути, и возникает соответственно потребность в смене лиц - на экране, на сцене, в литературе, живописи. Это не означает, что они мгновенно появятся, вытеснив прежних. Процесс очень длителен...
Вдумчивый, интеллектуальный, четко мыслящий и ранимый, живущий обнаженными нервами (что он тщательно скрывает, Олег Меньшиков, словно художественный барометр, на пороге своего сорокалетия чутко зафиксировал давление иной атмосферы, снимаясь в "Востоке-Западе".
В одной из телевизионных программ, отвечая на вопрос ведущей, Меньшиков говорил об этой работе довольно прозаично, что характерно для него, избегающего пафоса:
- Я так радовался, что я все, наконец, сказал на французском и еще сыграл... Очень сложно играть на чужом языке.
- А зачем вы соглашались?
- Интересно. Профессия отнимает одну мощную составляющую - язык. А ты попробуй... Мне действительно было интересно. От таких предложений не отказываются...
...Немаловажно было то, что сценарий давал отчасти новый для актера материал, уже востребованный жизнью. И еще один серьезный аспект этой работы. В последние годы многие российские артисты снимаются на европейских и американских киностудиях. Ирина Апексимова работала с Жан-Люком Годаром и Филиппом Нойсом. Несколько ролей в заокеанских блокбастерах на счету очень одаренного Александра Балуева. Пыталась найти для себя нишу в Голливуде Наталья Андрейченко. Актриса Дина Корзун даже удостоилась премии на международном кинофестивале в Греции, в Салониках, сыграв в английском фильме.
Постоянно снимается в Англии и Америке партнерша Меньшикова по "Утомленным солнцем" Ингеборга Дапкунайте. Снимается у отменных режиссеров - Жана-Жака Анно, Брайана Ди Пальма. Одним из ее партнеров в театре и кино был Джон Малкович. Но все ее роли "там" - эпизоды, порой очень-очень короткие. Как-то трезвая в самооценке, умная, ироничная Ингеборга, рассказывая мне о своей работе в фильме "Миссия невыполнима", кстати, с участием Тома Круза в главной роли, с улыбкой заметила: "Меня там убили через пятнадцать минут после начала картины..."
Актеры из России всегда будут оставаться подсобным материалом - таково было общее мнение участников "круглого стола" "Виза на Запад", прошедшего в рамках ХХII Московского международного кинофестиваля. Проблема эта сегодня весьма злободневна. Особенно для тех молодых артистов, которые закончили средние школы или гимназии с углубленным изучением иностранного языка. Им кажется, что они-то смогут сделать на Западе мощную карьеру, поскольку владеют чужой речью. Иллюзия! Мешает не только акцент, от которого еще никто не избавился, в том числе и Олег Меньшиков с его абсолютным слухом и огромным упорством в работе. Передать музыку той или иной речи в принципе дано тем, кто вырос на той же земле, где говорят на том же языке. К тому же сотни тамошних актеров борются за роли, ищут работу, имея безусловные преимущества перед чужаками. В Америке практически закончились актерские биографии одного из самых популярных актеров 70-х и начала 80-х годов Родиона Нахапетова, красавца Олега Видова. Этот список соискателей славы на далеком берегу можно продолжить...
Предложение Режиса Варнье было не первым на пути Олега Меньшикова. За рубежом на него обратили внимание после его работы в Англии с Ванессой Редгрейв. Но особенно настойчиво стали звучать предложения иностранных студий после выхода на европейский и американский экран "Утомленных солнцем". Предлагались и главные, большие роли с немалыми гонорарами, особенно в сравнении со скудостью оплаты труда актеров в России. Олегу Меньшикову и в этом плане ни разу не изменила его жесткая требовательность и строгость в выборе материала, хотя, конечно, бывали и искушения. Он дал согласие Варнье, зная, что роль Головина писалась в прямом расчете на него. Понимая, что в перспективе она дает ему возможность сделать что-то новое. Оценив возможность общения с такой прекрасной драматической актрисой, как Сандрин Боннер (подобной партнерши до этого у него, пожалуй, не было еще). Важна еще одна позиция Меньшикова в его согласии сниматься во французском фильме. Картина "сделана с уважением, с огромным, к нашей стране". Обычно избегающий политических высказываний, на этот раз Меньшиков очень определенен, и его точка зрения реализована в работе с Варнье, что особенно дорого сегодня для многими унижаемой России.
Как в любой картине, сделанной зарубежными авторами о нашей стране, в "Востоке-Западе" есть неточности, несоответствия, в основном бытового характера. Это относится к изображению советской действительности конца 40-х годов. Но все отступает, потому что главным для Режиса Варнье и его сотоварищей стала тема внутреннего достоинства, мужской чести, несгибаемой воли, воплощенных в образе Алексея Головина. Во многом благодаря Олегу Меньшикову.
У ГЮНТЕРА НА КУХНЕ
Перед началом работы над новым спектаклем "Кухня", в котором Меньшиков должен был участвовать как режиссер и актер, он дал интервью.
- Почему возглавляемое вами "Театральное товарищество 814" остановило свой выбор на пьесе молодого драматурга Максима Курочкина "Кухня"?
- Максим Курочкин - человек известный, он - автор одиннадцати пьес, одна из которых, "Сталева воля" ("Стальная воля".- Э. Л.) даже удостоена премии Антибукеровского комитета "За поиск новых путей в драматургии". Наши взгляды совпали, и мы решили поработать вместе. "Кухня", собственно,- наш заказ драматургу. Конечно, заказ ставит автора в непростые обстоятельства, но если он талантлив, то в силах справиться с ними достойно. Дело в том, что спектакль, пьеса будут сочиняться в процессе постановки. С классикой, например с великой пьесой великого Шекспира, я не вправе так обращаться: что-то переставлять местами, переписывать, дописывать текст или сокращать. Пьеса Курочкина дает для этого возможности. Тем более у меня есть опыт подобной работы над спектаклем "Нижинский".
- Вы по-прежнему считаете одним из основных принципов "Товарищества 814" помощь молодым актерам, открытие новых имен?
- Безусловно.
- Олег, при всей славе и популярности, которые вам принес кинематограф, вы часто отказываетесь от ролей в кино ради работы в театре. Но в театре ваш путь тернистее. А вы упорно пробуете себя в режиссуре...
- Я воспитан в театре. Но не разделяю, не провожу черты между тем, что сделано мной в кино и на сцене. Это нечто единое. Что касается театральной режиссуры, то это логическое продолжение моей предыдущей жизни, просто несколько новый поворот.
- И все-таки несколько слов о пьесе Курочкина...
- Это современные герои и проблемы, знакомые всем нам. Все происходит на кухне, кухня - особый сколок общества, особый мир, свои законы и традиции. Должно получиться очень театрально.
- Готовить на кухне будут?
- Будут.
- Вы заняты в спектакле?
- Да.
- И будете заниматься готовкой?
- Непременно.
Короткая реплика: забегая вперед, скажу: Господа читатели! Не верьте в данном случае моему герою! Он не только честно признается, что в реальной жизни терпеть не может готовить и не умеет это делать, но и позже, в спектакле, в роли хозяина кухни, не замарал руки ненавистным для него занятием. И был прав: негоже ни хозяину роскошной виллы, ни королю Гюнтеру, которых он играет, опускаться до столь грязной и скучной работы.
Но продолжим... Вновь из интервью, данного Меньшиковым в октябре 1999 года.
- Олег, ваше "Горе от ума" критика восприняла достаточно агрессивно. Что дал вам этот опыт?
- Все свои успехи и ошибки несу в себе. На ошибках учимся. Это мой опыт, и он мне дорог. Была замечательная школа, которая, надеюсь, не прошла напрасно.
...Итак, Меньшиков продолжает утверждать себя как театральный режиссер, собственно, ради этого он и создавал "Театральное товарищество 814".
Через два года Меньшиков дает интервью мордовскому еженедельнику "Столица" во время гастролей в Самаре со спектаклем "Кухня": "Вот я и решил собрать товарищество актеров, которые бы сами делали спектакли (курсив мой.- Э. Л.). Но ведь при этом за ком-то еще должно оставаться последнее слово, и я беру эту задачу на себя... Я не называю свою деятельность режиссурой, потому что видел больших режиссеров и знаю, что это такое. Я вовсе не стремлюсь в эту область. Это особый стиль жизни, образ мышления, другой взгляд на реальность. Пока считаю себя актером. Но дело осложняется тем, что хороших режиссеров сейчас очень мало. Те, с кем я хочу работать, в данное время заняты. Не могу же я ждать, когда произойдет наше совпадение по времени и творческим замыслам".
Что касается последних слов, то подобные резоны сейчас приводят и другие артисты, уходя в "смежную" профессию, то есть режиссуру. О том же вещала по телевидению Татьяна Догилева в программе "Взгляд", обьясняя, что подтолкнуло ее к постановке в антрепризе и ссылаясь на опыт Меньшикова. Спектакль Догилевой настолько бесцветен, несмотря на участие в нем хороших актеров, что не заслуживает дальнейших упоминаний. Однако примеры заразительны...Недавно поставила спектакль актриса Оксана Мысина, играющая у Меньшикова в "Кухне"... Особых успехов пока у дебютантов-режиссеров, вышедших из актеров (кроме Владимира Машкова) не наблюдается. Остается ждать - дорогу осилит идущий... Во всяком случае, Меньшиков, несмотря на слова о том, что "не стремится в эту область", настойчиво формирует собственную труппу, принимающую его режиссуру. В "Кухне", втором спектакле "Товарищества 814", молодых актеров меньше, чем в "Горе от ума". Ставка отчасти сделана на артистов так или иначе уже известных, опытных, профессионально крепких, начиная с замечательной Лидии Савченко, игравшей когда-то в культовом спектакле театра имени Станиславского "Взрослая дочь молодого человека", поставленном Анатолием Васильевым. Из "Современника" Меньшиков пригласил яркую характерную актрису Галину Петрову, известную в театральных кругах, снимающуюся в кино. Привлек Алексея Горбунова из Киева, который перед этим удачно снялся в телесериале "Графиня де Монсоро". Играет в "Кухне" и уже упоминавшаяся Оксана Мысина, которая умно использует свои сложные внешние данные, как бы несовместимые с ее желанием быть женственной, порой фатальной.
Из тех, с кем он работал в "Горе от ума", Меньшиков привлекает на "кухню" Евгению Дмитриеву, Татьяну Рудину, Александра Сирина, Анатолия Белого. Из молодых новобранцев в спектакле играет Никита Татаренков, один из четырех юнкеров, окружавших Андрея Толстого в "Сибирском цирюльнике".
Однако, кажется, я тороплюсь, вот так, сразу, обратившись к исполнителям ролей в новой постановке. Прежде, должно быть, следует сказать о Максиме Курочкине, столь гостеприимно приглашенном Олегом Меньшиковым. Практически до этого имя Курочкина было мало кому известно. Впрочем, одну из его пьес, "Глаз", ставил известный режиссер-авангардист Владимир Мирзоев, но особого резонанса постановка не имела.
Меньшиков же давно мечтал о современной пьесе. Не просто о наших днях - это, вероятно, казалось ему чересчур элементарным. Он искал драматургию, поднимающуюся до уровня осмысления бытия с его неизменными константами, но в каждую эпоху окрашенными в разные тона. Хотя нынешнее тотальное насилие и искус максимального потребления все же заметно исказили облик современного человека. Меньшиков, видимо, хотел еще необычной формы рассказа - по крайней мере, судя по результату, Курочкин был изначально на это нацелен. Наконец, как было не задуматься над тем, чтобы зрители "над вымыслом слезами облились..." Как мне кажется, тут и начинается нестыковка между естественным желанием режиссера, исполнителя главной роли, и почерком, намерениями драматурга. Судя по словам самого Курочкина, задача состояла для него в том, чтобы "...рассказать историю, которая устраивала бы постановочную труппу и только во вторую очередь публику". Курочкин с первых минут не скрывал своего кредо. Особенно протестовал он против ясности повествования, которую всегда ждут зрители: "Безусловно, многие не успеют с налета проследить все сюжетные ходы пьесы. Многих будет, я думаю, раздражать и то, что невозможно добиться ясных, "разжеванных" мотиваций поступков героев". Наконец, Максим Курочкин был настроен сугубо негативно не только в своем отношении к примитивным зрителям, которые надеются понять, что стоит за поступками действующих лиц, но и утверждал правоту хаотичного, туманного мира своих пьес: "В публике сегодня живет какая-то неизбывная тоска по ясности. Ей не нужен многовариантный мир... Когда мы работали, мы, конечно, очень хотели по возможности избегать "зон ясности". Но, с другой стороны, и не было задачи заваривать "мутняк", какую-то принципиально непознаваемую вещь. Просто в нашем спектакле персонажи дают сразу несколько версий одного события, и эта неразбериха сбивает с толку".
Последнее весьма справедливо - с толку творчество Курочкина сбивает...
Мне не довелось присутствовать на встрече Курочкина с интервьюером из "Независимой газеты", откуда и взяты его неординарные высказывания, но в самой интонации драматурга, переданной журналистом, ощутима твердость творческих критериев: долой примитив, когда все всё понимают!
Осмелюсь предположить, что такая точка зрения не была особенно близка Олегу Меньшикову, который в лучших своих ролях, при всей сложности драматургии, всегда в итоге приходил к глубинной, классической ясности. Даже при самом изощренном авторском почерке, в работе с самыми интеллектуальными режиссерами, он умел протянуть руку тем, для кого играл...
В итоге довольно длительного процесса совместной работы над пьесой образовался странный симбиоз из замыслов Курочкина, его авангардных исканий и размышлений Меньшикова о несовершенстве рода человеческого и глубинных внутренних импульсах, рабами которых подчас оказываемся все мы. В любом случае пьеса сочинялась при непосредственном участии режиссера.
Актриса Оксана Мысина в интервью "Комсомольской правде", данном ею сразу после премьеры "Кухни", рассказала, что репетиционный процесс длился около полугода. Текст неоднократно изменялся и переписывался. Первый спектакль "Товарищество 814" играло в Киеве, на родине бывшего археолога, ныне драматурга Курочкина. Перед отъездом Меньшиков неожиданно объявил труппе, что хочет переделать весь второй акт. Причем объявил это уже по дороге в Киев. "Последний день перед премьерой,- вспоминала Мысина,- мы работали с утра до ночи, и еще в ночь накануне спектакля многие новинки оговаривали на словах".
Иными словами, создавался "авторский спектакль" по аналогии с "авторским фильмом", когда картина становится абсолютным самовысказыванием режиссера, его мироощущение, его мир становятся определяющими в этической концепции и эстетических поисках.
Герои существуют в двух исторических эпохах. Это нибелунги, одолженные господином Курочкиным у древнего германского эпоса, и их современные двойники. Поэтому параллельно со звучными строфами а-ля речи нибелунгов произносятся примерно такие диалоги:
- Ты точно Атилла или нет?
- Клянусь памятью Зигфрида!
- Нет, поклянись реальным!
- Интернетом клянусь!
Смешение "памяти Зигфрида", героя эпоса, и речами знатоков пожирателя людских душ, изобретенного в конце XX века, Интернета, характерно для "Кухни" с ее темой реинкарнации, мыслью о переселении душ во времени, о возвращении нашем на грешную землю в ином облике, что пришло из индийской философии, с темой учения о сансаре, странствиях души, перевоплощающейся после смерти в различные живые существа соответственно закону кармы. Именно карма обрекает душу человека на последующее рождение. Причем новая жизнь это воздаяние, возмездие за поступки, совершенные при прежних рождениях. Все это есть в "Упанишаде" - комментарии к священным книгам Ведам.
В "Кухне" взяты два временных пласта: средневековье и наши дни. Впрочем, оба они достаточно условны, как это допускается в притче, а спектакль явно претендует на притчевое прочтение.
Персонажи, пришедшие на сцену из "Песни о нибелунгах", конкретно связаны с серединой ХV века, когда погибло бургундское королевство, его властители, рыцари, войско. Поскольку в "Кухне" очень нелегко разобраться во взаимоотношениях героев (надо сказать, в этом смысле надежды Курочкина оправдались), особенно именуемых на германский лад, то все же коротко обращусь непосредственно к эпосу.
При бургундском королевском дворе появляется молодой рыцарь из Нидерландов, Зигфрид. Влюбившись в сестру короля Гюнтера Кримхильду, Зигфрид собирается жениться на ней. Для того чтобы получить согласие короля, он помогает Гюнтеру добиться, для него согласия на брак у исландской королевы Брюнхильды. Приходится совершить подлог - выдать себя за Гюнтера и выполнить условия, поставленные Брюнхильдой будущему супругу. Позже обман раскроется, и Зигфрида убьют на охоте. Убийцей станет вассал Гюнтера, Хаген. Кримхильда, погоревав, через несколько лет выходит замуж за гуннского вождя Этцеля (он же Атилла - жестокий, неумолимый король гуннов). С его помощью она надеется отомстить убийцам Зигфрида. Через тринадцать лет, зазвав в гости Гюнтера и Хагена, она приказывает снести голову брату и сама убивает Хагена .
"Песнь о нибелунгах" - героическое сказание, утверждающее благородный рыцарский кодекс, следующий законам чести. Слушатель был обязан безоговорочно верить в нравственную правоту героев, в их гиперболические ратные подвиги, не допуская ни малейших сомнений. Ясность эпоса априорна... Но традиции такого литературного жанра менее всего интересуют авторов "Кухни", и это их законное право. "Нибелунги" нужны им как сюжетная схема, а потому могут быть заменены без ущерба, например, современницей "Песни...", "Старшей Эддой". А в англосаксонском эпосе "Беовульф" характер его героя, ленивого богатыря, вообще напоминает нашего Илью Муромца. Так что и русская былина могла бы сгодиться... Хотя сегодня вряд ли были бы приняты и поняты персонажи эпоса, словно выкованные из цельного металлического бруска. "Нибелунги" - сюжетный остов, на который в "Кухне" нанизывается современная история, относящаяся и к прошлому и к нашим дням.
При дворе бургундского короля сохранены имена изначальные. В сегодняшней "кухне", принадлежащей какому-то очень богатому человеку, сумевшему устроить в горах некое подобие старинного замка, работают граждане, носящие вполне русские имена: Надя, Валентина, Маринка и т. д. Кухня вроде бы супероборудована, однако картошку и морковь чистят по-советски, не щадя женских ручек, и капусту рубят, как в родных деревнях... Очевидно, чтобы зрители прониклись знакомыми приметами собственных будней. Но вот готовят на этой современной кухне... дракона, как выясняется, блюдо изысканное и дорогое. А не тот ли это дракоша, кровью которого когда-то был омыт Зигфрид, после чего стал почти непобедимым? Об этом можно узнать в прологе к спектаклю, когда актеры на авансцене читают стихи, удачно стилизованные под средневековый эпос... А дальше - смешение, микс, как нынче принято говорить, окрошка, возможно, из тех самых очищенных от кожуры моркови и картофеля.
...В поисках самой современной драматургии, еще до встречи с Курочкиным, Меньшиков надеялся получить пьесу от очень модного литератора Виктора Пелевина. Но живущий за океаном Пелевин был занят. Пришлось довольствоваться менее именитым автором.
Между прочим, возможно, судьба была благосклонна к Меньшикову, так и не соединив его с Виктором Пелевиным. В конце 2000-го года в столице очень шумно прошла премьера "Чапаева и Пустоты" по одной из самых известных вещей Пелевина. Обернулась однозначным и полным крахом, несмотря на участие в спектакле Сергея Никоненко, Евгения Сидихина, Георгия Куценко. На первом же представлении после первого акта народ валом повалил из театра. В том числе и автор этих строк... Кажется, второго спектакля уже и не было. Удовольствие, кайф от забавных текстов Пелевина, которое получали многие читатели его произведений, было начисто забыто. Обнаружилась скучная пустота написанного - театр разоблачил литературу, живущую одним днем.
"Кухня", напротив, как бы туманит сознание. На первых порах тем, что пытаешься все же разобраться в прошлом и настоящем. Понемногу сводишь к одному контурному рисунку в черно-серых тонах, без объема и перспективы, привыкаешь или стараешься привыкнуть к сюжетным прыжкам, невнятностям довольно химерической истории, будто сложенной из обломков нарочито разбитой вазы, чтобы потом перемешать черепки, не заботясь о первоначальном силуэте и формах. Лишь позже, возвращаясь памятью к спектаклю (а он заставляет, именно заставляет, о себе помнить), понимаешь, какой тяжкий груз добровольно принял на свои плечи Олег Меньшиков. Не понимать этого он сам не мог...
Ведь мог бы взяться за драматургию, не сулящую столь сложного процесса ее освоения. Это относится и к тексту автора, и к тому, как это потом надо было воплотить на сцене. Успех у широкого зрителя был обеспечен спектаклю априори участием в нем самого Меньшикова, звезды, кумира, что действительно и произошло. Что греха таить, на представлениях "Кухни" семьдесят-восемьдесят процентов зрителей - женщины, в основном молодые, для которых прежде всего важно увидеть "живого Меньшикова". Они не очень задумываются над загадочными извивами сюжета, сутью взаимоотношений героев, отражениями прошлых катаклизмов в современных конфликтах... Конечно, Меньшиков это знал. И рискнул, бросился в постановку, как в гигантскую волну, из которой должен непременно выплыть. Правда, сам он обычно говорит, что импульсивных решений не принимает. Поначалу все обдумывает и лишь после этого поступает так или иначе. Что же, стало быть, остается опираться на его слова о том, что всегда надо стремиться к невозможному: наверное, это и привело его на кухню короля Гюнтера...
На самом деле определение "невозможно" во многом оправдало себя, в первую очередь, как мне кажется, из-за неудачного выбора драматурга. Меньшикову удалось иное -создать некий Центр, вокруг которого почти все в итоге кристаллизуется, и Центр этот - сыгранный Меньшиковым Гюнтер. По мере сил он стягивает к себе "вариативные" (пользуюсь определением Курочкина) сюжетные линии, хотя именно их вариативность иногда мешает пристально наблюдать за тем, что свершается в душе "нечеловека" - короля и хозяина виллы. "Нечеловеком" он называет сам себя.
Эта грань сложного спектакля осталась, на мой взгляд, обойденной критиками, более всего искавшими огрехи. Особенно такие, которые давали возможность поерничать и таким способом развлечь читателя, жаждущего "стеба". Приведу только один, но очень характерный пример подобных упражнений на тему "Кухни", принадлежащий перу некоего Дуленина: "А о Меньшикове как актере рассуждать, честно говоря, особо не хочется, ибо, по-моему, давно понятно, что он и телефонную книгу сыграет. Ну а писаную-переписанную антипьесу - тем более. Только ради чего?"
И еще: "После увиденного. У входа в театр раскрасневшаяся лолита, конечно же, из "меньшивок", нервно взаимодействует с "мобильным". Через секунду слышу: "Это я! Из театра! Знаешь, ничего не поняла, но Меньшиков... отпа-ад..."
Впрочем, оставим так называемого рецензента Дуленина, составляющего суждение о премьере по впечатлениям фанаток актера, видимо, из числа особо интеллектуальных особ. Куда как интереснее выделить историю Гюнтера, наиболее интересную и самоценную в спектакле. Помогающую понять в наибольшей степени, куда устремляет себя Олег Меньшиков на пороге своего пятого десятилетия. И что ведет его героя, единственную, по сути, драматичную фигуру, вплоть до того, что усталый коварный злодей вызывает в финале даже сочувствие.
Поначалу казалось, что персонаж этот - воплощение потаенной тоски Меньшикова о Калигуле, томление его по этому удивительному герою, его трагическим попыткам изменить мир то добром, то злом. Некий бледный оттиск. Но постепенно отличие бургундского короля-хозяина виллы Гюнтера от римского императора становится все явственнее. В данном случае не стоит подчеркивать отличие гениального пера Камю от упражнений лауреата Антибукеровской премии Максима Курочкина - это само собой разумеется. Пусть речь пойдет о другом. Прежде всего Гюнтер - персонаж, сразу же зачеркнувший себя для любви и веры и сделавший это сознательно. С годами жизнь тому очень способствует. Недаром Митя Карамазов в своих пылких признаниях бросал, что "люди начинают с идеала Мадонны и кончают идеалом содомским". При всем неравенстве опять же Мити Карамазова и Гюнтера эти слова характерны и для второй персоны, со сноской: Мадонна очень-очень недолго была для Гюнтера идеалом. В принципе люди трудно расстаются с верой в лучшее и в лучших; Гюнтер, кажется, быстрее и проще иных покончил с высокими чувствами и идеальными представлениями о человечестве, близлежащем и дальнем. Судя по собственным воспоминаниям Гюнтера, это произошло из-за низости и мелкости его натуры, врожденным или укорененным дурным воспитанием,- не суть важно. В "Песни о нибелунгах" основой всему подлому в короле Гюнтере была ненависть его жены, Брюнхильды, не простившей доблестному нидерландскому рыцарю его обмана, заставившего ее выйти замуж за Гюнтера. Немалую роль играл и золотой клад, отвоеванный Зигфридом у нибелунгов. В спектакле эти мотивы отметены ради интеллектуальных игр, горестных размышлений о приоритете, в какой-то мере и обстоятельств, над человечком, бродящим по земле во мраке отчаяния, осознавая низость собственного "я". Меньшиков в этой роли намеренно отказывается от многого, чем обычно покорял зрителей и влюблял в себя. Хотя его первый выход откровенно грешит желанием сконцентрировать на себе внимание зала, дать ему знать о своем появлении и, разумеется, ответно собрать бурные аплодисменты. На мой взгляд, здесь режиссер Меньшиков заметно мешает актеру Меньшикову.
В "Горе от ума" - об этом уже шла речь - очень похоже являлась первый раз Екатерина Васильева, вызывая ассоциации с эстрадными российскими дивами. В какой-то степени это повторяется с Гюнтером. Он возникает минут через пятнадцать после начала спектакля, после того, как челядь хозяина виллы долго и не очень внятно выясняет между собой рабочие и отчасти личные отношения, взволнованная появлением нового лица, молодого человека, потерявшего память. Он же Зигфрид. Оба сыграны Никитой Татаренковым обидно бесцветно.
Но в данном случае все начинается с выхода Гюнтера, его паузы на верхней точке декорации: зрители, особенно зрительницы, радостно аплодируют, дождавшись кумира... Кумир скромен: горбится, кутается, серые тона одежды (правда, модные в последних сезонах). Его мучит кашель. Он вроде и не так молод и хорош собой...
После того как аплодисменты затихают, Гюнтер становится ближе к нам. Не покоряя светом души. Напротив - злобен, брюзглив временами, упрям. Обороняется от мира - и от самого себя - собственной теорией, которая должна оправдать его в своих же глазах. Гюнтер нуждается в этом - вот его ахиллесова пята. Он отказывается согласиться с тем, что в нашем нечистом, сумрачном мире, несмотря ни на что, существуют герои. Люди, способные верить в идеалы и пытаться им соответствовать. Такое соответствие для них абсолютно естественно, иначе они не умеют жить.
Героем был прекрасный рыцарь Зигфрид - он же сокурсник богатого Гюнтера и Хагена. Более того - друг Гюнтера, не подозревая о тех истинных чувствах, которые оба к нему испытывали. Зигфриды доверчивы и наивны - еще одна причина, вызывающая у Гюнтера ненависть... За все это Зигфрид расплачивается жизнью, убитый и в прошлой, и в настоящей жизни Хагеном. Идея новых воплощений, структурирующая пьесу, реализуется, как уже было сказано, в неожиданном безымянном молодом человеке, оказавшемся на кухне. Гюнтеру - хозяину виллы приходится заново иметь дело с впавшим в амнезию гостем. Да еще хозяин привел на ту же кухню грязную бродяжку (Оксана Мысина) и приказал дать ей работу. Пусть самую черную Молчаливая, некрасивая бомжиха Надька вынуждена сносить хамство и грубость прислуги, сразу же ощутившей себя элитой рядом с потрепанной, нечесаной теткой. Нет большей радости мещанину, чем унизить того, кто стоит ниже его на общественной лестнице... Гюнтер все это хорошо знает и отчасти наслаждается ситуацией. Не так, как его лакеи, но, по существу, не слишком от них отличаясь...
Но больше всего его подспудно тревожит больной амнезией человек. То ли это реакция, пришедшая из прошлого, то ли, умный, он понимает, что в его доме опять появился некто, опровергающий его стройную теорию о всемирном подонстве...
Скачки в прошлое, фрагменты из запутанных судеб других персонажей, позже - приход короля гуннов Атиллы (Дмитрий Мухамадеев), сулящий гибель бургундскому королевству, и прочее невероятно усложняют действие. Придают ему капризную неустойчивость, ослабляют психологическое напряжение и связанную с ним заинтересованность зрителей в судьбе Гюнтера, единственного, чей ход мысли доступен залу, если говорить всерьез. Именно он вносит в спектакль тревожное смятение, все больше теряющийся перед тем, что должен вновь совершить: во второй раз убить Зигфрида. Убить героя.
Так ли он был прав тогда, когда впервые лишил его жизни? Может быть, лишь теперь, разматывая назад нить памяти, Гюнтер понимает, что по-своему любил Зигфрида. Возможно, как никого другого. За все, что не дано ему самому. Как и за то, что Зигфрид на самом деле мог неожиданно оказаться хуже и ниже Зигфрида из воображения Гюнтера. Ниже той планки, на которой для Гюнтера обязан находиться любимый им человек, мужчина или женщина.
Будь этот мотив глубинно развит в драматургии, будь точнее выстроены отношения Гюнтера и Зигфрида, Зигфрида и Хагена (Хаген опять должен стать оружием своего хозяина), могла бы родиться настоящая экзистенциальная драма о любви, не терпящей отклонений от совершенного образа, созданного любящим. В такой ситуации нередко собственная греховность словно очищается мыслью о том, что в мире не просто есть выси небесные, но рядом с тобой реальный, живой человек, которого ты знаешь, которому ты веришь... Это своего рода творчество - Пигмалион создает Галатею, не позволяя ей малейших отклонений, колебаний от идеальных параметров. Как часто поэтому рушатся союзы любовные, дружеские...
Убеждена: эта тема пришла в пьесу, в спектакль от Меньшикова, потому что впрямую связана с неизбывным его, непреходящим стремлением к совершенству, немало обременяющем и творческую и личную жизнь...
Глаза Гюнтера могут быть не только недобрыми, презрительно проницательными, исполненными злой иронии. На мгновение они могут вдруг стать нежными, снисходящими к человеческим слабостям. Всего несколько мгновений. После чего, злясь на себя до ненависти, до подавленных вспышек гнева, он становится таким, как всегда, отторгающим от себя людей. Не осознает ли он в такие минуты, что любовь - это умение принять человека и вместе с ним остальной мир в его естественном варианте, далеком от абсолюта?
Кажется, что-то уже протаранивает Гюнтера, хотя он все еще произносит монологи, оправдывающие его давнее преступление. Но в страсти, с какой он доказывает правоту этого поступка, чувствуются колебания, с какими он оборачивается в прошлое. Ракурс начинает меняться. Не исключено, что благодаря этим первым импульсивным движениям он взял к себе в дом неслучайно встреченную им бомжиху. Нет, в первые минуты он не узнал в ней Кримхильду, жену Зигфрида. Да и вообще новые воплощения персонажей очень туманны в ходе действия. Если не считать принципиального повтора главных их жизненных ситуаций, до которых едва докапываешься из-за той же невнятности и нагромождения слов, событий, конфликтов. Снова с тоской думается: почему не было все сконцентрировано вокруг главных героев?.. По крайней мере в истории Гюнтера - Зигфрида - Хагена - Кримхильды (Надьки) можно прочесть авторскую идею, поддержанную игрой Олега Меньшикова... Гюнтер как бы эволюционирует, а параллельно исподволь действует вдова Зигфрида, одержимая мыслью о мести. Выходит замуж за Атиллу и ждет своего часа... Есть, кажется, некое обратное отражение ситуации. Гюнтер не то что теплеет сердцем, но понемногу теряет в своей неколебимости, что делает его слабее в противостоянии Атилле, но сильнее - человечески. Задан тон и для остальных... Они - фон, но действенный, на котором больше других начинает выделяться жена Гюнтера, светская дама, ему постоянно изменяющая и готовящаяся к бурному разводу с супругом. Теперь в ней Гюнтер неожиданно открывает черты той молодой, прелестной женщины, которую когда-то любил, и даже вспоминает ее мило-нелепое домашнее имя - Плюша.
Хозяин виллы и его слуги начинают новый путь. Становится более понятно, отчего именно кухня выбрана средой их обитания. Не только потому, что в 60-е - 70-е годы на советских кухнях отводили душу протестанты, задавленные системой, бывшие нибелунгы, ставшие нынче Маринками, Надьками, Валентинами, тоже по-своему искренни, вдыхая ароматы вареной моркови. Главное - это изничтожение дракона, опущенного в кипящую воду. Даже искусно приготовленный, он уже больше не нужен: так режиссер спектакля пытается перевести интонацию в трагическое начало. Гюнтер обречен физически, отказываясь от презрения к людям. И вместе с тем он победитель дракона, съедавшего его душу. Прежде король говорил: "Я сверхчеловек. Я нечеловек, потому что научился исключать качества, свойственные человеку. Игнорировать обстоятельства..." Но он становится почти человеком. Приближаясь к Человеку. Выигрывая в главном.
В финале король Гюнтер вместе с Хагеном уходит по спущенному мосту в пламя. В гибель. Если еще раз вспомнить германский эпос, то в нем все завершается по законам эпического жанра, жестким и прямолинейным. "Кто обречен был смерти, тот смерти не избег" и "За радость испокон веков страданьем платит мир". Оба эти постулата практически не имеют ровно никакого отношения к тому, о чем поведано в "Кухне", что в который раз подтверждает необязательность обращения Курочкина именно к "Нибелунгам". Гибель героев спектакля - катарсис через крушение ложной идеи. В чем, несомненно, прочитывается близость тому, что раньше играл Меньшиков в театре и кино.
Цинизм, усталая безнадежность, нежелание соотносить себя с миром - все понемногу оказывается у Гюнтера подточенным изнутри, как и его убежденность в своей исключительности. Невозможно до конца игнорировать то, что ты рожден человеком, как бы потом жизнь и ты сам ни изуродовали себя. В сверхидее обманывались Калигула, Андрей Плетнев ("Дюба-дюба"). И никуда от такого краха не деться стареющему, кутающемуся не то в плед, не то в женский платок Гюнтеру. Как и другие герои Меньшикова, он тоже оказывается на нравственном перекрестке.
Достоевский говорил, что хотел в "Преступлении и наказании" "перерыть" все вопросы. Упаси бог, не сравниваю проблемы гениального писателя с режиссерскими исканиями моего современника Меньшикова. Просто само это выражение -"перерыть" - кажется мне характерным для устремленности Меньшикова, изначальной его устремленности, с какой он приступал к постановке "Кухни", еще не предполагая, в какую пучину себя добровольно ввергает. Талант актера помог ему вычленить и отчасти прояснить драму Гюнтера.
Но... Очевидно, новая наша, как бы атомизированная действительность, рассыпающаяся как горох из мешка, показалась авторам, с одной стороны, не требующей жесткого отбора, фильтрации; с другой - они были неизобретательны и однообразны, когда решили в итоге привести все к единому знаменателю. Всем было предложено идти дорогой Гюнтера в переосмыслении взаимоотношений с жизнью. Повара, кухарки, уборщицы, посыльные вторят своему хозяину. Признаться, сочувствия это общее шествие не вызывает - слишком заорганизована авторская идея.
Говорят, искусство "сокращает вселенную". Это естественно - иначе не выявить суть общую и личную. Обращаясь с этой точки зрения к спектаклю Меньшикова, кинематографически вздыхаешь: вот бы сюда монтаж! Тогда, быть может, родилось бы большее напряжение, больший драматизм. Множественность действующих лиц обязывала к множественности конфликтов, характерных для каждого отдельного человека, его страданий, к скорби, борьбе, восстанию, крушениям, чтобы родилась мощная драма, трагедия, настигшая людей, движущихся к центростремительной катастрофе.
С "Кухней" этого не произошло. Живая жизнь оказалась неподвластной перу Максима Курочкина. Судя по этой пьесе, по другим его произведениям ("За нами Нью-Йорк", "Глаз", "Бабло побеждает злодея"), писания Курочкина очень напоминают компьютерное воспроизведение реальных актеров, ушедших из жизни. Но как бы ни была похожа, скажем, компьютерная Мерилин Монро на ту, что покоряет нас на киноэкране, эффект ее посмертного присутствия все равно останется минимальным, как мне кажется. Личность, ее подлинный мир всегда как бы прорывают фатальность общего сцепления событий, когда никто из зрителей не может предвидеть, где и когда скрестятся общий закон и воля личности, открывая простор для воображения, для продолжения данной истории в фантазии других реальных людей. В противном случае рождается всего только иллюстрация.
...Олег Меньшиков - повторюсь! - бросался в пучину, выбрав прагматика-экспериментатора в качестве автора пьесы. Перебороть унылую заданность и скучный юмор Максима Курочкина режиссеру удавалось не так часто. Причем борьба, как правило, разрушала искусственно возведенные конструкции драматурга, и не только в случае с Меньшиковым. Так было и при появлении на сцене Лидии Савченко (Валентина). Несмотря на небольшой вроде бы объем роли, ее доподлинность уводит в другой мир, естественно дышащий. Примерно так же выглядит работа Галины Петровой (Маринка). И прежде всего самого Меньшикова, когда актер словно накаляет своим присутствием происходящее.
После этого, как правило, возникает вопрос, который принято задавать после шумной премьеры, к тому же широко разрекламированной ("Товарищество 814" обычно так поступает), после выхода в свет спектакля, изрядно обруганного критикой, к чему его режиссеру, кажется, не привыкать: а режиссер ли Олег Меньшиков в подлинном смысле слова?
Можно, конечно, отделаться известными словами Бориса Пастернака о том, что "пораженья от победы ты сам не должен отличать". Но в данной ситуации это было бы неточно. Да, "Кухня", конечно же, не убедительная режиссерская победа. Но и не полное поражение, в чем я убеждена. В сражении за то, чтобы оживить на сцене мертвую, в сущности, драматургию, в жестокой схватке с сопротивлением материала, в желании создать нечто абсолютно свое, личное,в этом Олег Меньшиков безусловно выиграл. Ему нужен был этот спектакль, человечески, творчески; он хотел говорить о том, что постиг к сорока годам, что мучит его, не всегда обещая добрый исход.
Меньшиков недаром как-то сказал, что роль дает иногда силу, о которой ты до этого не подозреваешь. В его телевизионных интервью, которые он дал в 2000 году, нередко кокетничая с не в меру кокетливыми не юными ведущими Ириной Зайцевой ("Герой дня без галстука") и Никой Стрижак ("Наобум"), в какие-то минуты он вдруг становился растерянным и печально откровенным: "Есть профессия, а есть другая сторона жизни, в которой я как раз ориентируюсь гораздо хуже. Причем гораздо, гораздо хуже. Это меня очень сильно удручает - то, как я живу". То, о чем сейчас пойдет речь, возможно, несправедливо, неверно. Тем не менее... Играя своих ровесников, короля Гюнтера и Гюнтера - хозяина виллы, богатого рантье, Меньшиков многое проецировал на самого себя, притом в большей степени, нежели только глубинное актерское погружение в роль или принципиальное решение режиссера. Он не мог не накопить за прожитые годы множества разочарований, разрывов с людьми, когда-то близкими и необходимыми ему, обид на судьбу - и у него ведь столько рухнувших иллюзий: не стоит думать, что звезды от этого избавлены... Наоборот - из корысти, желания красоваться рядом их обманывают куда чаще, чем нас, простых смертных. В какой-то момент количество переходит в качество и может резко изменить мироотношение человека. Сделать жестче, недоверчивее к окружающим. Все это банально, но и реально, по-своему болезненно оставляющее след надолго, если не навсегда.
Всем этим не хочу, разумеется, отождествить Олега Меньшикова с его Гюнтером. Но неверие и мучительная жажда веры - а иначе зачем жить?.. Душевная усталость, индифферентность - и внезапный душевный подъем, скепсис и вместе с тем точное осознание цены идеалов - все это не может не мучить талантливого художника, так или иначе черпающего эмоции, идеи из собственных реалий. "Нужно, чтобы пьеса попала в меня",- сказал Меньшиков на пресс-конференции, начиная работу над спектаклем. Стало быть, "Кухня" попала... Заказанная режиссером драматургу, она, наверное, уже тогда несла активный элемент самовысказывания, который не мог не усилиться в течение совместной с Курочниным работы над текстом.
...Заново пережив вину перед Зигфридом - а потому перед всеми - перед собой, Гюнтер идет за лучом света, пусть слабо заметным. Не ощутить этот луч в финале спектакля нельзя. Как и то, что Гюнтер с отчаянием самоубийцы разрывает круг привычного для него существования, хотя понимает, что мир не так легко и не так просто изменить. Он не нацелен на глобальные перемены, как Калигула или великий мечтатель Нижинский. Гюнтер решает все исключительно для себя, подписывая себе же нравственный приговор. И расплачиваясь той ценой, которую тоже сам назначил.
Думая об этом, уходишь от полудетских экзерсисов Курочкина, резво вводящего в текст Бивиса и Батхеда. В минуты преддверия неотвратимой гибели героев Бивис характеризует ситуацию следующим образом: "Какие-то чуваки в замке вообразили, что они крутые перцы. Напрасно в них закрылись нибелунги, никто из них рассвета на увидит..." И становится пронзительно ясно, что основные намерения драматурга и режиссера, при всем том, что они вроде бы вместе работали, существуют поврозь. Курочкину хочется "стебаться" пользуюсь сленгом молодежных изданий, он точнее в этом случае. Меньшикову важно экстраполировать свои переживания в бытийные категории, что подтверждает его слова: "Профессия -производное от меня".
ОТТОЧИЕ...
Актеру и режиссеру Олегу Меньшикову сорок один год. Это много - если оглянуться и вспомнить, что он уже успел сделать. Но это и мало, если задуматься о том, как глубоко, своеобычно он мог говорить с нами, например о Грибоедове, что уже вряд ли осуществится. Впрочем, такова судьба каждого художника, у которого есть своя "темная комната", где вольно или невольно хранятся его нереализованные замыслы, начинания, связанные с этим надежды.
Но впереди долгая жизнь. Возможно, когда-нибудь Меньшиков еще сыграет Гамлета, пока тоже живущего в "темной комнате". Возможно, этого не случится. Отвечая на вопрос корреспондента газеты "Столица С", Меньшиков, как это с ним бывает, лукавит, стараясь уйти от фактов общеизвестных, то есть от истории о рухнувшем проекте постановки "Гамлета" в режиссуре Някрошюса. "Я не понимаю, что такое Гамлет и в чем его загадка,- говорит он.- Вот если бы мне объяснили, то, возможно, я бы загорелся его сыграть. Знаю актеров, которые, встретившись с этой ролью, не могли с ней расстаться никогда. В ней заложена колоссальная тайна, но я не могу ее раскрыть. Возможно, когда пойму, играть будет уже поздно - придет время играть Полония..." Ну что же, Олег Меньшиков может отыскать в своем личностном мире неповторимые краски и для Полония...
Он продолжает усердно заниматься режиссурой. После "Кухни" ставит "Игроков" Гоголя; когда-то в Лондоне он играл в этой пьесе Ихарева. Быть может, его новый спектакль и прозвучит в унисон с тем, что сегодня происходит с нами и вокруг нас, соответствуя взгляду гоголевского Пискарева из "Невского проспекта", которому представлялось, что "какой-то демон искрошил весь мир на множество разных кусков и все эти куски без смысла, без толку смешал вместе..." И герои Гоголя покажутся современному зрителю сродни нынешним шулерам, мошенникам, проходимцам, расплодившимся и плодящимся.
Из предстоящих проектов - о Меньшикове как об исполнителе роли графа Резанова упоминает мексиканский режиссер Серхио Ольхович, когда рассказывает, что надеется снять восьмисерийный телевизионный фильм о любви русского аристократа и мексиканки Кончиты, чья история хорошо известна в России по мюзиклу "Юнона и Авось".
Наконец, не исключено, что на экране будет продолжена судьба Мити из "Утомленных солнцем". Михалков хочет снять продолжение - "Утомленные солнцем - 2", где Митя должен ожить после того, как в "Утомленных солнцем -1" перерезал себе вены... Но ведь и так случается, если вовремя спасти! "Ко всем замыслам Михалкова отношусь положительно,- говорит Меньшиков.- У него если не вызрела мысль, то нет и сценария. Но он беремен идеей, так что отговорить его невозможно. Она сидит у него в голове, как у меня сидел мой спектакль "Кухня". Я не мог его не сделать, пусть спектакль и считается спорным".
Ожидания порой сбываются. Тем более для Меньшикова, который родился в свой год и в свой час, и над ним счастливо сошлись звезды. Не только потому, что успех, как правило, сопутствует ему. Суть удачи в том, что Меньшиков занят делом, которое он любит и которому искренне предан. Он относится к людям, постоянно созидающим себя. Внутренняя импровизация подвластна ему. Но он хорошо знает смысл и цену усилий, уходя от проторенного. Способность решаться на шаг, на поступок присуща ему, что очень нужно художнику. При этом он всегда остается человеком, сознающим несовершенство созданного им. Все для него продолжается и будет продолжаться. Поэтому - снова отточие...
ФИЛЬМОГРАФИЯ
"ЖДУ И НАДЕЮСЬ". Киевская к/c имени А. Довженко. 1980 г.
Режиссер Сурен Шахбазян. В роли Шурки.
"ПОКРОВСКИЕ ВОРОТА". "Экран", Центральное телевидение. 1982 г.
Режиссер Михаил Козаков. В роли Костика Ромина.
"РОДНЯ". Киностудия "Мосфильм". 1982 г.
Режиссер Никита Михалков. В роли Кирилла.
"ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ". Киевская к/с имени А. Довженко. 1983 г.
Режиссер Роман Балаян. В роли друга Алисы.
"ПОЦЕЛУЙ". Киевская к/с имени А. Довженко. 1983 г.
Режиссер Роман Балаян. В роли юного офицера.
"ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ". К/c "Мосфильм". 1984 г.
Режиссер Михаил Туманишвили. В роли Владимира Межирова.
"ВОЛОДЯ БОЛЬШОЙ, ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ". Киевская к/с имени А. Дов
женко. 1985 г. Режиссер Вячеслав Криштофович. В роли Володи маленького.
"КАПИТАН ФРАКАСС". Киевская к/с имени Довженко. 1986 г.
Режиссер Владимир Соловьев. В роли капитана Фракасса.
"МИХАЙЛО ЛОМОНОСОВ". К/с "Мосфильм". 1986 г.
Режиссер Александр Прошкин. В роли Дмитрия Виноградова.
"ПО ГЛАВНОЙ УЛИЦЕ С ОРКЕСТРОМ". К/с "Мосфильм". 1986 г.
Режиссер Петр Тодоровский. В роли Сергея Королькова.
"МОЙ ЛЮБИМЫЙ КЛОУН". К/с "Мосфильм". 1986 г.
Режиссер Юрий Кушнерев. В роли Сергея Синицына.
"ЛЕСТНИЦА". К/с "Мосфильм". 1989 г.
Режиссер Алексей Сахаров. В роли Владимира Пирошникова
"БРЫЗГИ ШАМПАНСКОГО". К/с "Мосфильм". 1989 г.
Режиссер Станислав Говорухин. В роли Сергея.
"ЖИЗНЬ ПО ЛИМИТУ". К/c "Мосфильм". 1990 г.
Режиссер Алексей Рудаков. В роли Миши.
"МООНЗУНД". К/с "Ленфильм". 1990 г.
Режиссер Александр Муратов. В роли Сергея Артеньева.
"ЯМА". Киевская к/с имени А. Довженко. 1990 г.
Режиссер Наталия Ильинская. В роли Лихонина.
"ДЮБА-ДЮБА". Кинокомпания "АСК". 1992 г.
Режиссер Александр Хван. В роли Андрея Плетнева.
"УТОМЛЕННЫЕ СОЛНЦЕМ". К/с "Мосфильм", "ТРИТЭ". 1994 г.
Режиссер Никита Михалков. В роли Мити.
"КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК". К/с "Мосфильм". 1996 г.
Режиссер Сергей Бодров-старший. В роли Сашки-Слая.
"СИБИРСКИЙ ЦИРЮЛЬНИК". Студия "ТРИТЭ", "Камера-1", "Франс-2",
"Медуза" (Италия), "Баррандов биография" (Чехия). 1999 г.
Режиссер Никита Михалков. В роли Андрея Толстого.
"МАМА". "НТВ-ПРОФИТ", Студия "Русский проект", ОРТ. 1999 г.
Режиссер Денис Евстигнеев. В роли Ленчика.
"ВОСТОК-ЗАПАД". "НТВ-ПРОФИТ", "UGС" (Франция). 1999 г.
Режиссер Режис Варнье. В роли Алексея Головина.
ТЕАТРАЛЬНЫЕ РАБОТЫ
Центральный театр Советской Армии:
"ЧАСЫ БЕЗ СТРЕЛОК" (Васюков)
"ЛЕС" (Алексей Буланов)
"ИДИОТ" (Ганя Иволгин)
"РЯДОВЫЕ" (Одуванчик)
Театр имени Ермоловой:
"ГОВОРИ!.." (помощник секретаря обкома)
"СПОРТИВНЫЕ ИГРЫ 81 ГОДА" (Сережа Лукин)
"ВТОРОЙ ГОД СВОБОДЫ" (Робеспьер)
Театр имени Моссовета, "Сцена под крышей":
"КАЛИГУЛА" (Калигула)
Театральное агентство "БОГИС":
"N" ("Нижинский") (режиссер, исполнитель роли Нижинского)
Театральное товарищество "814":
"ГОРЕ ОТ УМА" (режиссер, исполнитель роли Чацкого)
"КУХНЯ" (режиссер, исполнитель роли Гюнтера)
НАГРАДЫ: ПРИЗЫ И ПРЕМИИ
ОЛЕГА МЕНЬШИКОВА
Лауреат Государственных премий России за фильмы "Утомленные солнцем" (1996 г.), "Кавказский пленник" (1997 г.), "Сибирский цирюльник" (2000 г.)
Премия Лоренса Оливье за исполнение роли Есенина в спектакле "Когда она танцевала" (Лондон. Театр "Глобус", 1992 г.).
Российская независимая премия "Триумф" - за выдающийся вклад в отечественную культуру. 1996 г.
Приз за лучшую мужскую роль в фильме "Кавказский пленник" на Открытом Российском кинофестивале "Кинотавр". 1996 г.
Приз кинопрессы по итогам года за лучшую мужскую роль в фильме "Утомленные солнцем". 1994 г.
Приз "Золотой Овен" по итогам года - "Универсальному актеру - лидеру кинематографического поколения". 1994 г.
Приз "Зеленое яблоко, золотой листок" за лучшую мужскую роль в фильме "Утомленные солнцем". 1995 г.
Серебряная медаль имени Александра Довженко за роль в фильме "Моонзунд". 1991 г.
Приз за лучшую мужскую роль в фильме "Кавказский пленник" на Международном кинофестивале "Балтийская жемчужина". 1997 г.
Приз Российской Академии кинематографических искусств "Ника" за лучшую мужскую роль в фильме "Утомленные солнцем". 1997 г.
Автор приносит искреннюю благодарность всем тем, кто помогал в работе над этой книгой: родителям актера Елене Иннокентьевне и Евгению Яковлевичу Меньшиковым; школьным учителям Олега Меньшикова - Ирине Львовне Петровой, Нине Кузьминичне Евхаритской, Нине Григорьевне Мачильской; его одноклассницам Ирине Голубенко, Марине Копосовой, Ларисе Чесноковой; ректору Высшего театрального училища имени Щепкина, профессору Николаю Николаевичу Афонину; преподавателям училища - профессорам Наталии Алексеевне Петровой, Владимиру Багратовичу Монахову, Марине Петровне Никольской, доценту Татьяне Фаддеевне Сафаровой, сокурснику Олега Меньшикова актеру Виктору Бохану; режиссерам Валерию Владимировичу Фокину, Роману Гургеновичу Балаяну, Михаилу Михайловичу Козакову, Галине Валерьевне Дубовской, Сергею Владимировичу Бодрову; писателю Рустаму Ибрагимбекову; актерам Владимиру Адольфовичу Ильину, Марату Башарову, Егору Дронову, Евгении Дмитриевой; сотрудникам библиотеки Союза театральных деятелей России и особо Светлане Крюковой; сотрудникам библиотеки Союза кинематографистов России Екатерине Сфаэлло, Лидии Бардиной, Татьяне Николаевой; журналистам Наталии Сосиной, Татьяне Валик.
1 Искусство кино, 1985, № 7, с. 26.
2 Искусство кино, 1985, № 7, с. 27-28.
3 В поисках темы. М., 1990. ВПТО "Киноцентр". С. 19.
4 Театральная Москва, № 33, 1981. С. 2.
5 Театр, 1985, № 8. И. Соловьева. О значительном и важном. С. 59.
6 Комсомолец Донбасса, 6 июля 1985 г. С. 4.
7 Аргументы и факты, 1995, № 7.
8 Московский наблюдатель, 1995. А. Соколянский. Юноша бледный с глазами горящими. С. 65.
9 Анатоль Франс. Собрание сочинений в 8 тт. М., 1959. Т. 6. С. 657.
10 Владимир Набоков. Машенька. Защита Лужина. Приглашение на казнь. Другие берега. М., 1988. С. 205.
11 Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание. М., 1970. С. 542.
12 Геннадий Шмаков. Жерар Филип. М., 1974. С. 71.
13 Петр Тодоровский. "Военно-полевой роман". М., 1994. С. 321.
14 Советская культура, 14 марта 1987 г. Ирина Мягкова. Мой бедный клоун.
15 Жан Ануй. Пьесы. М., 1969. Т. 1. С. 227.
16 Олег Даль. М., 1992. С. 94.
17 Ф. Ницше. Собрание сочинений. Т. VI. М., изд. М. В. Клюквина (без года). С. 238.
18 А. И. Куприн. Собрание сочинений. Т. 5. ГИХЛ. М., 1958. С. 51.
19 А. И. Куприн. Собрание сочинений. Т. 5. ГИХЛ. М. 1958. С. 159.
20 Биржевые ведомости, 1915, № 14855 (21 мая).
21 М. Волошин. Стихотворения и поэмы в двух томах. Париж, 1982. Т. I. С. 491.
22 Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1990. С. 112, 115.
23 Экран и сцена, 1990, 4 октября.
24 Альбер Камю. Избранные произведения. М., 1993. С. 421.
25 Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1990. С. 117.
26 М. Чехов. Путь актера. М., 1928. С. 41.
27 Уильям Блейк. "Иностранная литература", 1996, № 5. С. 10.
28 Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1990. С. 129.
29 Н. Щедрин (Салтыков М. Е.). Полное собрание сочинений. Т. IV. М., 1941. С. 374.
30 Экран и сцена, 4 марта 1993 г.
31 Культура. 16.1.1993. С. 8.
32 Независимая газета, 26 декабря 1992 года. Андрей Шемякин. Монетка, падающая кольцом.
33 Альманах "Тени странника". Алексей Бурыкин. Нижинский. М., 1997. С. 89.
34 Там же.
35 Альманах "Тени странника". Алексей Бурыкин. Нижинский. М., 1997. С. 105.
36 Там же. С. 111.
37 Деловой мир, 24 марта 1994 г.
38 Анна Ахматова. Сочинения. В 2 тт. М., 1990. Т. 1. С. 118.
39 Дневник Вацлава Нижинского. М., 1995. С. 17.
40 Дневник Вацлава Нижинского. М., 1995. С. 220.
41 Там же.
42 Альманах "Тени странника". Алексей Бурыкин. Нижинский. М., 1997. С. 98.
43 Из архива Ф. М. Достоевского. Идиот. М., 1931. С. 153.
44 Дневник Вацлава Нижинского. М., 1995. С. 230.
45 Дневник Вацлава Нижинского. М., 1995. С. 230.
46 Дневник Вацлава Нижинского. М., 1995. С. 19.
47 Там же. С. 86.
48 Дневник Вацлава Нижинского. М., 1995. С. 86.
49 Премьер, 1998. Октябрь. С. 26.
50 Коммерсант-дейли, № 196, 15.Х.94.
51 Н. А. Бердяев. Из книги "Смысл истории". Новый мир, 1990, № 221.
52 Москва, 1997, № 11. Екатерина Мещерская. Конец Шехерезады.
53 Смена, 4 июня 1995 года.
54 Независимая газета, 4 ноября 1994 года. Александр Кулиш. Конец игры.
55 Экран и сцена, № 15. 18-25 апреля 1996 г. Лидия Маслова. "Кавказский пленник - IV. Среди синих камней".
56 Комсомольская правда, 2 июля 1997 г.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги