Олигарх 3

Глава 2

Утром Соня рассказала, что причиной совместных слез был не Николай, а я. Они поговорили, вместе поплакали и решили, самое плохое что может произойти, это если я буду сидеть держась, за женскую юбку. Светлейший князь должен им и быть, раз уж планида такая выпала.

И за свои семейные тылы я не должен беспокоиться, они у меня надежные и конкретно она — светлейшая княгиня Софья Андреевна, очень сильная и на неё я могу положиться.

Вот так за меня все и решили, по я честно говоря был им: жене, сестре и теще за это очень благодарен. По крайней мере душа у меня хоть чуть-чуть будет спокойна.

Как только «Геркулес» пришвартовался в Уст-Луге, я сразу же известил об этом генерала Бенкендорфа, он изъявил желание ознакомиться с моим пароходом.

Семьи наших моряков С «Геркулеса» в Усть-Лугу приехали заранее и до отхода в Америку будут со своими мужчинами.

Все, что пароход должен взять на борт в России, было уже готово и много раз проверено. Самым сложным и ответственным было вооружение парохода пушками.

На носу и корме было решено установить по две двенадцати-фунтовых длинноствольных пушки.

Подготовкой всего, что должно быть взято на борт в Усть-Луге, занимался Николай. Он также подобрал и дополнительных членов экипажа, кроме трех судовых врачей и трех фельдшеров.

В первый рейс вообще было намечено взять намного больше экипаж, чем будет в дальнейшем, когда начнутся регулярные рейсы. Я решил сейчас использовать «Геркулес» и в качестве учебного корабля для подготовки экипажей следующих пароходов.

Бенкендорф приехал первого мая. Он тщательно осмотрел наш пароход и уехал ничего мне сказав, да я с его комментариях и оценках особо и не нуждался.

Подготовка к выходу в рейс была закончена второго мая, третьего целый день шла проверка всего и вся, четвертого был день отдыха и пятого мая в девять часов утра по питерскому времени я поднялся на борт «Геркулеса» и мы тут же начали свой поход.

На борту было сто человек. Моё первоначальное предположение об экипаже в сорок-пятьдесят человек оказалось неверным и численность его основного состава будет шестьдесят человек, а когда будут и пассажиры еще дополнительно десять-пятнадцать обслуживающего персонала.

Сейчас на борту сто человек, капитан, пять офицеров, я с четырьмя камердинерами, Иван Васильевич, Анри Ланжерон, Джузеппе, боцман, шесть врачей и фельдшеров и семьдесят пять моряков парохода. Кроме экипажа на борту еще четыре пассажира.

Старший офицер Паскуале, остальные русские, среди них и мой шурин.

У Яна Ружицкого и трех его людей особая миссия, они останутся в Америке.

В Англии у нас запланирована короткая остановка: добираем уголь, берем свежую воду и дополнительно солонину. Там нас должен встретить адмирал с Яном Ружицким, им поручено выполнение важнейшей части моего плана — покупка земли в Новом Свете.

Южнее Кубы в пятидесяти километрах небольшой остров Пинос. На нем я решил создать промежуточную базу для переброски наших людей в Техас. С Европы на фазенду на острове и оттуда уже в Техас. Мало ли как сложатся обстоятельства, да и тыловая база не помещает.

Вот для решения этого вопроса в Мадрид больше месяца назад и поехали адмирал и Ян Ружицкий. После продажи «Сарагосы» благородный идальго сказал обмолвился, что если надо всегда к нему обращайтесь и я решил попробовать. Когда «Геркулес» идя в Россию, заглянул на Альбион, там ждала весточку, что всё нормально, но подробностей я еще не знал.

Четверо пассажиров вместе с Яном останутся на острове. Двое из них староверы.

Отдельных кают четыре: две больших — капитанская и моя, и две маленьких — старшего офицера и боцмана. Пять кают трехместных и остальные четырехместные.

В пассажирских каютах возможно разместить по шесть человек. А всего на борт можно взять от ста двадцати до ста пятидесяти пассажиров взрослых пассажиров.

У экипажа своя кают-компания и кают-компания для пассажиров. Два отдельных камбуза и отдельные санузлы для экипажа и пассажиров.

Есть корабельный лазарет на четыре койки. В регулярных рейсах на борту будет врач и фельдшер. Шлюпок на борту достаточно что бы взять весь экипаж и пассажиров.

Такие условия на флоте для экипажа и пассажиров вещь небывалая, первый раз за всю многовековую историю мореплавания.

Специально для меня на борт взяли большую библиотеку, я наметил во время рейса большую образовательную программу. На самом деле это прикрытие для другого. В тиши и одиночестве своей каюты с постараюсь из своей памяти извлечь максимум знаний о покинутом будущем и записать.

Наш заход в Англию оба раза не афишировался, были выбраны небольшие порты и все делалось быстро. Федор подготовился к нашему заходу, адмирал с Яном тоже ждали нас и через сутки мы покинули Британские острова.

«Геркулес» показывал себя великолепно, на паровом ходу до девяти узлов, а при попутных ветре и океанском течении однажды выдал все пятнадцать. Паруса для постоянного использования не подразумевались, только как вспомогательная тяга и при бурном море для удержания корабля на ровном киле.

Во время перехода в Россию пароход выдержал три шторма, в Средиземном море, Бискайском заливе и в Северном море.

Шторм в Бискайском заливе был не шуточным и как мне рассказал потом Паскуале, у моряков, знакомых с этим беспокойным местом, вызвал большое беспокойство. Но «Геркулес» оправдал своё имя и достойно шел, несмотря на бурю. Скорость конечно упала, но все равно он двигался вперед.

Об острове Пинося знал только что он есть. Джузеппе еще в Генуе по своим каналам собрал информацию о нем и она была очень противоречивая.

Это явно был не райский уголок земли. По моим прикидкам его площадь где-то от полутора до двух тысяч квадратных километров. Остров изрезан небольшими горными цепями, на нем несколько небольших озер и речек. Самая большая течет с середины острова строго на север и впадает в море широким устьем, где-то метров двести. Испанцы зовут её Рио Лас Касос.

Это в принципе единственное удобное место для высадки на остров, во всех остальных местах это довольно затруднительно, а кое-где, например на восточном побережье и фактически невозможно.

Население на острове всего ничего, сотни полторы из которых несколько десятков черных рабов.

Еще лет десять назад у Пиноса была дурная слава, он считался базой карибских пиратов. Но эта эпоха и сама по себе стремительно уходила в прошлое и власти приложили усилия, что бы пресечь это нехорошее дело.

Несколько лет назад ватага разбойников под предводительством атамана по кличке Мальоркиец, он вероятно был с острова Мальорка, разграбила в этих водах английский торговый корабль.

Англичане такое не стерпели и Мадриду пришлось вмешаться. Небольшой отряд солдат быстро навел порядок и испанцы чтобы впредь такое не повторялось, построили в устье этой Лас Касос укрепления.

На острове хозяйничают две или три семьи, которые разводят скот.

Вот этот островок я и решил сделать своей базой.

Адмирал с Ружицким поставленную задачу выполнили. Оказалось что благородный идальго слов на ветер не бросает, а когда сотрудничество с нами еще и существенно пополняет бюджет, то все дела вообще спорятся. Он помог быстро решить вопросы покупки фактически всего острова и написал три рекомендательных письма большим людям на Кубе. По мнению адмирала это откроет нам все двери в испанской Америке просто нараспашку.

Оставалось самая малость, непосредственно на острове передать деньги главам семей. Посовещавшись они решили проявить инициативу и чтобы исключить возможные неприятности организовать еще и переход на Пинос «Сарагосы», которая будет там обеспечивать наше присутствие, пока мы не закрепимся на нем.

Для этого адмирал предложил вооружить бриг, увеличить команду и идти туда следом за «Геркулесом» Всю предварительную работу он выполнил до нашего прихода и за пару дней готов дооснаститься и выйти вслед за нами. Желающих пойти с ним было достаточно и теща кстати тоже готова последовать за ним.

Это предложение меня вполне устроило и адмирал сразу же принялся притворять в жизнь свой план. У него собственно все для этого уже было готово, только оставалось поднять на борт и установить двенадцать пушек, да взять на борт дополнительный экипаж и тещу с чемоданом.

Первого июня мы были в Нью-Йорке, рекорды ставить цели не было, но все равно это получилось само собой. Двадцать семь дней из Усть-Луги до главной гавани США с короткой остановкой в Англии, сейчас это очень круто.

Просторов Атлантики «Геркулес» не испугался и с достоинством выдержал свое первое испытание. А оно было не шуточное.

В середине перехода мы попали в трехдневный страшнейший шторм. Даже наши бывалые моряки не все через такое проходили. Например боцман Порфирий, который в свое время ходил с Лазаревым к Антарктиде, сказал что такого ужаса он не видел даже в тех страшных широтах.

Шторм немного потрепал наш пароход, в трюме даже что-то лопнуло и аварийной команде под руководством старшего офицера и боцмана пришлось проявить героизм, когда образовалась пробоина ниже ватерлинии.

В итоге все обошлось. Устранение аварии заняло почти двенадцать часов, пришлось запускать помпы для откачки попавшей в трюм воды и перенести в другое место почти десять тонн намокшего угля.

Я после этого мероприятия трое суток не мог ничего делать, руки начинали дрожать даже от ложки. Не думал, что так можно устать.

Лазарет после этого был полон до завязку, да еще и десяток лежали по каютам. Погибших, слава Богу, не было только у одного из моряков оказался перелом костей голени.

За время шторма «Геркулес» все равно прошел почти сто пятьдесят миль и не отклонился от своего курса, это по-моему мнению был самый настоящий рекорд.

В Нью-Йорке мы задержались на неполные сутки. Я пообщался с матушкой и Джо, потискал маленького Павлушку, которому это очень понравилось, особенно подбрасывания под потолок.

От русской княгини в матушке действительно почти ничего не осталось, даже в речи появился какой-то акцент. Правда надо отдать ей должное, мальчик знает и понимает несколько русских слов и четко ответил что его имя Павел.

Бабушка получила в подарок специально для неё написанный портрет Сони с мальчиком на фоне Пулковского дворца.

Выглядела она великолепно и похоже была очень счастлива. Мне показалось, что они оба даже помолодели и готовы были вокруг друг друга летать.

Мне матушка сделала комплимент, сказав, что я отлично выгляжу и стал настоящим мужчиной и богатырем. В том, что у меня стали очень неплохие физические кондиции, я убедился и сам. Во время устранения аварии моя светлость была в аварийной команде, а потом таскала мокрый уголь.

В итоге я в трюме был с первой до последней минуты и угля на себе перетаскал больше всех. Конечно после этого пролежал в каюте почти трое суток, но зато какими уважительными стали взгляды наших моряков.

Что-нибудь посмотреть из бизнес программы Джо естественно не удалось, как и познакомиться с его детьми. У них свободного времени нет совершенно, лишь старший сын пронесся как вихрь, я даже не успел его толком разглядеть.

У него какая-то запарка на строительстве железной дороги. Притом это сейчас самое важное дело на Земле, стоимостью неимоверные тысячи долларов.

Просто я лишний раз убедился, что доллар для янки главная ценность в жизни и мерило всего. Хорошо, что хотя бы догадался извиниться.

Матушка неловкость момента поняла и поспешила загладить его.

— Алексей, не обижайся на Джо, — старший сын естественно тоже был Джо. — У них две недели что-то там не ладится и от этого зависят действительно большие деньги, в том числе и твои.

Это я кстати успел посмотреть и понять, несмотря на цейтнот нашего прибывания в Нью-Йорке, Джо старший познакомил меня с двумя своими деловыми партнерами и показал мне наш главный совместный деловой товар — строительство железной дороги. А его партнеры посмотрели мою визитную карточку — наш «Геркулес».

То. что пароход произведет впечатление, я не сомневался. А вот сам, честно говоря, ничего не понял, железные дороги 19-ого века и 21-ого это совершенно разные вещи. Общего у них чуть-чуть — более-менее одинаковые рельсы. Поэтому понять, что передо мною отстой или ого-го мне лично пока трудновато.

А вот британские моряки с нашего парохода были в восторге от американского строительства. Придется им поверить.

В Нью-Йорке нам собственно делать было особо и нечего, кроме пополнения запасов свежей воды у нас ничего не горело. Уголь в трюмах еще был, не на весь конечно обратный переход, но на смешанном ходу мы и с этим до Европы дойдем. Основная загрузка угля запланирована на Кубе. Уголь туда уже доставили с Алабамы, это оказалось самым простым и выгодным. А вот запасов продуктов нам хватит и своих, единственное надо пополнить запасы фруктов и овощей и желательно живых кур. В девятнадцатом веке в море с собой еще берут живность в живом виде, даже коров. У нас правда на борту только курятник.

И конечно матушка пообщалась с крестным, они не виделись много лет и она даже всплакнула, вспомнив свою молодость и то, какими они были.

В полдень второго июня мы вышли из Нью-Йорка и взяли курс на Гавану. Там нас ждала делегация из Техаса во главе со знакомым мне месье Филиппом. И вполне возможно, что удастся встретиться и с самим Стивеном Остином.

Мы стояли с крестным на корме «Геркулеса» и смотрели на уходящий вдаль главный город Америке. Сейчас в нем нет ничего выдающегося, вот даже не на что глаз положить.

По сравнению с Лондоном или Питером дыра. Но жизнь здесь кипит и сразу видно город растет и развивается, а сами американцы на месте не сидят. Самый юный наш матрос шестнадцатилетний Ваня Васильев, стоящий немного сзади с подзорными трубами, глядя на тамошний порт сказал мне:

— Они тут, ваша светлость, все летают как в задницу ужаленные.

Ваню в Усть-Луге приметил крестный, он уже ходил в море с рыбаками и был очень шустрым и любознательным. Набравшись смелости, он попросил у Сергея Федоровича разрешения посмотреть пароход.

«Геркулес» юноше очень понравился, а он сам капитану и боцману и они предложили мне взять его в экипаж.

Услышав про американскую ужаленность, я посмеялся и уже серьёзно спросил:

— А ты, Ваня хотел бы здесь остаться? — мне стало интересно, а понравилось ли ему тут.

— Нет, ваша светлость, суетно здесь очень. Вон наш Питер не чета ему, и побольше будет и красивше, а спокойнее. А эти все куда-то бегут. Да и благолепия нет, вон церквей почти нету. Мне Сергей Федорович сказали, что Москва побольше конечно, но там когда смотришь вверх, глаза от куполов слепит. Я там был в прошлом году — видел.

— Зато у них тут свобода.

— А что это за зверь такой, ваша светлость? Меня вон никто и так не обижает, а ежели подзатыльник получу, так за дело. Я в море хожу с малолетства и мужики меня в деревне уважали, да и тут вон боцман часто хвалит, — молодой морячок шлыгнуд носом и закончил. — И говорят они на тарабарском языке, я хоть уже и понимаю, но англицкий мне не нравится.

На этом наша беседа закончилась, а я решил приглядеться с юноше. Крестный велел Ване оставить нас и посмотрев как он уходит, сказал тихо:

— Юноша, Алексей Андреевич, редкостного ума, боцман говорит когда машины видит глаза сразу загораются и готов в машинном даже спать. Думаю постоянно его туда определить.

— Он грамотный?

— Даже очень, стихи любит, Пушкина наизусть знает и не подумаешь, что из крепостных.

— Тогда распорядитесь, чтобы на пару часов ко мне приходил, я начну с ним заниматься. А там посмотрим.

.