Они освобождали Молдавию, они штурмовали Берлин

ДВА ДНЯ ВОЙНЫ В БЕРЛИНЕ

30 апреля 1945 года день был знойный, в воздухе носилась желтовато-бурая пыль руин и дым от горящих зданий, от разрывов снарядов и мин. Шли тяжелые уличные бои. Враг в предсмертных судорогах упорно сопротивлялся, цепляясь за каждый угол дома, за каждый остаток неразрушенного каменного забора, укрываясь за развалинами разрушенных домов. Войска генерала Жеребина медленно, но упорно и настойчиво, отбивая у противника дом за домом, квартал за кварталом, продвигались вперед.

Группа офицеров политотдела корпуса получила задачу от начальника политотдела полковника Глухова, который сменил Дученко, и командира корпуса генерала Жеребина посетить полки и батальоны, оказать помощь в использовании поддерживающей техники. Мне было приказано побывать в соединении генерала Дорофеева. От КП дивизии до полков было всего метров 250–300. Но чтобы добраться до боевых порядков пехоты, надо было идти исключительно дворами, укрываясь за развалинами домов, так как улицы простреливались. Трудно, очень трудно проходить, но зато это наикратчайший и наиболее безопасный путь. И в этих самых трудных условиях передвижения всюду переплетаются десятки телефонных проводов различной окраски, говорящие о наличии частей, подразделений и их насыщенности техникой на этом участке. Не было свободного места на улице, где бы, не выбрав удобной позиции, не стояла наша боевая техника — танки «ИС» или тяжелая самоходная артиллерия, стрелявшие прямой наводкой.

Поглядывая по сторонам, спотыкаясь о кирпичи и обгорелые бревна, перескакивая через железные балки, мы быстро приближаемся к нашим боевым порядкам. Впереди связной Гребенюк, сзади меня, запыхавшись, еле успевает заместитель начальника политотдела 295-й дивизии майор Чернов. Связной предупреждает: «Здесь улицу надо быстро перебегать, вот справа угловой дом, оттуда «он» стреляет». Гребенюк быстро пересекает улицу, а за ним и я, мы юркнули в разрушенный дом и скрылись за грудой кирпича. За нами вскочил сюда и Чернов, и в этот же миг просвистели пули, ударяясь о стены.

Перед нами глухая стена дома, но у самой земли пробита дыра. Щуплый связной быстро, как кошка, проскочил в эту дыру и с противоположной стороны зовет нас: «Сюда, сюда, товарищ майор». Я по-пластунски пробрался к связному, а майор Чернов никак не решается протиснуть свое грузное тело в эту небольшую дыру.

— Ну, быстрее пролазь, — тороплю я Чернова.

— Разве не видишь, что не пролезу, еще застряну, — отвечает он, заглядывая в дыру.

Наконец Чернов пополз и, действительно, чуть было не застрял, я его вытащил за портупею.

— Ну вот, не я тебе говорил, что застряну, — все еще не веря, что уже пролез, недовольно ворчал Чернов, поглядывая на оторванный погон и желто-бурые от пыли брюки и гимнастерку.

Через несколько минут мы подошли к огромному зданию государственной типографии, на углу улиц Ораниен и Якоб. В подвале этого помещения находились КП 1038-го и 1042-го полков. Усталые от непрерывных боев и бессонных ночей за столом сидели над картой Берлина командир полка полковник Любко и командир подразделения огнеметчиков. Полковник Любко — один из наиболее опытных командиров полков. Впервые я его встретил еще в мае 1943 года, на Кубани, где шли невыносимо трудные бои в плавнях. Как и тогда, Любко был проникновенно ласков в обращении со своими соратниками и подчиненными, лишь когда нервы подкачают, он в разговоре заикался, в этом сказалась тяжелая контузия.

— Оттуда их только огнем выкурить можно, направив струю в окна подвала, — говорил Любко с заметным белорусским акцентом, — я уже все средства использовал, на прямую наводку не подпускают пушку. Дай, голубчик, туда своего огонька! А я твоих прикрою.

Под прикрытием интенсивного огня всех видов огнеметчики подползли на близкое расстояние и направили свои смертоносные струи в окна подвалов. Через несколько минут мы наблюдали, как из осажденного дома и подвала выскакивали гитлеровцы, выкрикивая: «Гитлер капут». Один наш боец возмущенно заметил: «Ишь, гады, когда самим капут, тогда и Гитлеру капут, а до сих пор сидели и отстреливались».

Враг еще упорно сопротивлялся. И победа над врагом ковалась сообща, начиная от генералов и кончая санитарами. Внесла свой вклад в победу и скромная неутомимая девушка-телефонистка Аня Комарова, обеспечивавшая четкую и бесперебойную связь командира полка с дивизией и батальонами. Аня была учительницей начальной школы. Война изменила ее профессию. Часто ей приходилось сутками дежурить у аппарата, не сомкнув глаз. В Донбассе, на реке Молочная, у Днепра, на Днестре сквозь непрерывный гул артиллерийской канонады и разрывы авиабомб был слышен в аппарате тонкий голос Ани, проверявшей устойчивость связи. Вот и теперь в самых трудных условиях боя Аня серьезно, насупив брови, передает боевое приказание командира линейного взвода о прокладке обводного провода.

А я направляюсь в батальон капитана А. В. Левицкого. Агроном по образованию, он до войны работал в одном из совхозов на Украине. Воюет с первых дней Отечественной войны. Увидев меня и поприветствовав, Левицкий радостно произнес: «Вот, товарищ майор, подхожу к немецкому Госбанку, предъявляю счет за Украину».

Капитан — болезненный человек, к тому же две недели почти не спал из-за непрерывных боев на участке его батальона. Я спрашиваю о его здоровье. «Ни о каких болезнях я не думал и не думаю, — отвечает он. — Много бойцов, будучи ранеными, не уходили с поля боя, вот и теперь таких у меня семь человек», — заметил Левицкий.

Проносят раненых. Боец Кожокарь тяжело ранен фаустпатроном в голову, ногу и бок. Я его знаю с боев при прорыве обороны немцев на Одерском плацдарме. Кожокарь слегка стонет, просит пить, санитары остановились, дали раненому глоток воды; вздохнув, он произнес: «Жить хочется». Он будет жить.

Идет эвакуация раненых. До санповозки около 150 метров, но их труднее пройти и пронести носилки, чем несколько километров в обычных полевых условиях. Надо проносить раненых через подвалы, по узким лестницам и карнизам, сквозь окна и дыры, пробитые в стенах домов. И так как это единственный безопасный ход сообщения, то подчас здесь создаются пробки. Приходится с помощью партполитаппарата полка организовать регулирование и пропуск раненых и связных в первую очередь.

По узкому проходу эвакуируют раненых из двух батальонов. Слева стена железобетонного строения. К ней примыкает каменная лестница со стертыми скользкими ступеньками, ведущая в подвал. По бокам лестницы железные перила, потому проходить тут с носилками особенно трудно. Чтобы пронести здесь раненого, необходимо 5–6 человек вместо двух. Санитарам оказывают помощь бойцы, осторожно передавая друг другу носилки с дорогой для Родины ношей. Маленькая неосторожность — и можно носилки уронить, но медлить нельзя, раненым нужна неотложная помощь. За этим узким проходом огромная глухая стена кирпичного здания, у основания которого пробита дыра, служащая «дверью» в ходе сообщения. Сквозь эту дыру санитары пробираются ползком, проносят раненого в подвал и, лишь пройдя темные коридоры этого подвального лабиринта, выходят наверх во двор, где ожидает санитарная повозка.

Батальоны несколько продвинулись вперед. На улице Циммер и Ерусаллее противник ведет сильный перекрестный огонь. Вторые сутки здесь идет ожесточенный бой. Вспомнив опыт боев за Кюстрин, я подсказал артиллеристам втащить полковую пушку в дом. Установили ее у окна и совершенно неожиданно для противника прямой наводкой послали фашистам в амбразуры несколько фугасных, после чего там все смолкло. Бойцы успешно, без потерь пошли вперед.

Вся ночь на 1 мая и весь следующий день шел упорный бой и выкуривание фашистов из последних убежищ.

Утром 2 мая капитулировал остаток Берлинского гарнизона. Исполнявший обязанности начальника гарнизона генерал-майор артиллерии Вейдлинг написал приказ остаткам войск гарнизона прекратить бессмысленное сопротивление, сложить оружие и сдаться командованию Красной Армии. Полковник Глухов поручил мне довести этот приказ через политотделы дивизии на участке действий корпуса до еще не сдавшихся немецких солдат и офицеров. Исполнив приказ, я наблюдал как через некоторое время потянулись целые вереницы военнопленных.

Недалеко от Бранденбургских ворот, на улице Унтер ден Линден небольшая группа гитлеровцев в одном из зданий упорно продолжала сопротивляться. Наши саперы под прикрытием огня подползли к дому, подложили взрывчатку, раздался взрыв, похоронивший фашистов.

Выполнив задание своего начальника, я возвращался по улице Унтер ден Линден от Бранденбургских ворот, на которых уже развевалось красное знамя, гордо полыхавшее на ветру, возвещая победу. Горели дома и, по-видимому, там были гитлеровские склады боеприпасов, так как все сильнее и сильнее раздавались трескотня патронов и разрывы горящих снарядов, головки которых иногда долетали до нас. Ко мне подбежал майор Рошаков, схватил за руку и потащил в укрытие.

— Ты понимаешь, Ермуратский, как никогда раньше, я сейчас боюсь смерти. Чертовски боюсь. Ведь уже конец войны и вдруг погибнуть.

По улицам движутся части нашей славной армии-победительницы. Движутся для сосредоточения и приведения себя в порядок после трудных, но славных боев.

Война окончена, мы победили, а дел впереди еще много у нас. Начальник политотдела корпуса созвал политсостав и сказал, что через несколько дней в Берлин войдут наши союзники. Надо подтянуться, привести свой внешний вид в соответствие с достоинством победителя. Полковник Луконин попросил собрать материал для написания боевого пути дивизии. Часть этой работы выпала и на мою долю.

По счастливой случайности у меня до сих пор сохранился список награжденных бойцов 1038-го Кишиневского стрелкового полка, где командиром был полковник В. Н. Любко. За отличные боевые действия только в этом полку награждено орденами и медалями 107 бойцов — граждан Молдавской ССР, из них орденом Отечественной войны награждено 5 человек, Красной Звезды — 6 человек, Славы — 9 человек, медалью «За отвагу» — 71 человек, «За боевые заслуги»—16 человек. С некоторыми воинами-однополчанами я и ныне поддерживаю связь, они, как и в дни войны, на фронте мирного труда в авангарде активных строителей коммунистического общества. Несколько раз уже приходилось встречаться с Иваном Степановичем Суркичаном из села Колоница Криулянского района. Приятно видеть этого храброго воина, который не раз отражал своим пулеметным огнем попытки противника контратаковать нас. В уличных боях в Берлине 1 мая при штурме городской ратуши Суркичан первым пересек улицу, ворвался в укрепленное здание, увлекая за собой остальных бойцов подразделения. Здание было очищено. Предстояло овладеть кварталом. Но на пути был замаскированный немецкий танк. Суркичан подкрался к нему и из трофейного фаустпатрона поджег вражескую машину, обеспечив подразделению успешное продвижение вперед без потерь. За этот подвиг И. С. Суркичан был награжден орденом Отечественной войны I степени.