Опасная шарада

ГЛАВА 6

Элисон сидела среди остатков внушительного походного ланча, с улыбкой слушая веселый щебет молодежи. За ночь плохое настроение Мэг растаяло, как дым, и уже за завтраком юная девушка с обычной жизнерадостностью увлеченно строила обширные планы на дневную экспедицию. Во время восхождения на утес Бичен она совершенно очаровала всех молодых людей в компании, хотя они и находились еще в том возрасте, когда принято громко декларировать, что существование женщин на планете объясняется лишь случайной ошибкой Создателя. Тем не менее любой каприз юной леди Мэг исполнялся моментально с галантной готовностью, и на нее обрушился водопад комплиментов, печенья и лимонада. В самом разгаре была игра в кошки-мышки.

— Знаешь, Сьюки, — крикнул мистер Питер Дэвениш своей сестре, застенчивой девочке лет пятнадцати, — может быть, если ты кинешь мячом в Гренби, тебе удастся в него попасть.

— Эй, Питер, — закричала издали Мэг, — оставь Сьюки в покое. Если у нее нет особых спортивных талантов, это еще не значит, что над ней можно насмехаться.

Эта суровая тирада ничуть не обидела и не удивила Питера. Он бросил мяч и помчался к Мэг, болтавшей с Салли Паргетер. Салли, высокая и тоненькая, всегда жаловалась на свой рост, хотя на самом деле была грациозна и привлекательна тем родом обаяния, который притягивает поклонников обоих полов. Салли беззаботно рассмеялась, когда Питер с размаху растянулся у их ног и приветственно помахал рукой, призывая девушек составить ему компанию.

— Слишком жарко, чтобы бегать, — пожаловался он, помогая девушкам усесться рядом с собой. Минуту спустя три головки уже сблизились в оживленном разговоре.

— А молодежь-то права, — произнес знакомый голос над ухом Элисон, и, обернувшись, девушка увидела графа, усаживающегося рядом с ней. — Еще только апрель, но сегодня можно подумать, будто уже июль.

— Вам весело, милорд? — вежливо осведомилась она, жалея, что рядом с ними нет леди Эдит, которая была занята разговором с миссис Паргетер и полковником Рейнборном.

Марч проследил за ее взглядом. И почему только этот Рейнборн всегда оказывается поблизости, подумал он раздраженно. Еще прошлым вечером в «Верхней Ассамблее» он заметил, что Джордж Рейнборн принадлежит к числу самых неотвязных поклонников Элисон. И сегодня этот тип выставлял себя полным ослом, кружа вокруг Элисон, как будто она была немощной развалиной, неспособной самостоятельно взять себе салат или холодного цыпленка.

— О да, — коротко ответил граф. — Я очень веселюсь и буду веселиться еще больше, когда эти несносные галдящие дети отправятся по домам к своим нянькам, и я наконец смогу вытянуть усталые ноги в своей комнате и уютно устроиться с большим бокалом чего-нибудь холодного в руках.

— О, но здесь целое море лимонада, — отозвалась Элисон, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Право, вы возвращаете меня к жизни. Ну разумеется, еще лимонада — это как раз то, что мне сейчас необходимо больше всего.

Элисон чарующе рассмеялась, и Марч, вздрогнув, осознал, что пустился в шутливую дружескую перепалку с врагом. Но действительно ли мисс Фокс враг ему? — подумал он, припоминая их частые в последние несколько дней встречи. Было бы куда лучше, если бы ее общество не было таким чертовски приятным. Хотя, конечно, это и неудивительно: удачливой авантюристке и полагается быть очаровательной. Вполне вероятно, напомнил он себе, что обворожительный смех всего лишь один из классических приемов ее ремесла. Но она жестоко заблуждается, если думает, что способна обворожить его и заставить признать, что она достойна быть компаньонкой его тети. Он покажет ей, как жестоко она просчиталась.

По-видимому, эти мысли ясно отражались на его лице, потому что, бросив на него быстрый взгляд, Элисон поднялась и шагнула в сторону леди Эдит. Повинуясь неожиданному порыву, Марч протянул руку и остановил ее.

— Расскажите мне об этой вашей школе.

Глаза Элисон расширились.

— Ладно, — настороженно согласилась она. — Сначала я хотела открыть ее в окрестностях Лондона, например, где-нибудь в Кенсингтоне. С другой стороны, я могла бы увеличить число пансионов для девушек, что уже существует в Бате, и таким образом быть рядом с леди Эдит, — несколько смущенно закончила она.

Марч с изумлением смотрел на девушку. Если она говорит правду, то тогда она выбрала довольно странное для авантюристки занятие.

— И вы собираетесь сами преподавать? — спросил он.

— О да, по крайней мере поначалу. Если дело пойдет успешно, то потом я, наверное, буду полностью поглощена административными делами.

Когда Элисон говорила, глаза ее горели энтузиазмом, но при следующих словах графа взгляд ее потух.

— Так, значит, после всех ваших заверений в нежной любви к моей тете вы все же собираетесь в конце года оставить ее?

— Конечно нет, — устало отозвалась Элисон. — Я уже говорила вам, что сообщила леди Эдит, как я собираюсь поступить с ее щедрым даром и как я признательна ей. Я останусь здесь, в Бате, до тех пор, пока я ей нужна.

— Ну да, само собой, — парировал Марч с нескрываемым сарказмом в голосе. — В конце концов, ей уже семьдесят. Возможно, вам не придется ждать слишком долго.

Элисон резко выпрямилась.

— Ее светлость находится в добром здравии, и, надеюсь, ее здоровья хватит еще на много лет. А теперь, с вашего позволения… — Она отвернулась и быстро пошла к остальным взрослым участникам пикника.

Марч клял свой болтливый язык. Прежде чем девушка успела отвернуться, он заметил, что на глазах у нее блестят слезы, и он мог только заключить, что они были непритворными. Граф почувствовал угрызения совести. Может быть, он ошибается в мисс Элисон Фокс? Весь его жизненный опыт подсказывал не доверять ей, но ее искренность и неподдельная нежность к тете говорили обратное. Неужели он мог так ошибаться в своих предположениях?

Она решительно отвергла предложенную им немалую взятку и не проявляла никакого желания продолжить торг. Пожалуй, подумал Марч, надо остаться в Бате еще на неделю.

Конечно, ему стоило бы поспешить обратно к Френсис. Но он прекрасно понимал, что Френсис может и подождать: уж ее-то его отсутствие не слишком печалит. Ни она, ни ее любящие родители ничуть не скрывали, что в графе, а точнее в его титуле и состоянии, они видят прежде всего осуществление заветной мечты достопочтенной Френсис Милфорд.

Неожиданно Марч осознал, что мысли о женитьбе, сильно смахивающей на обоюдовыгодную сделку двух деловых партнеров, теперь вызывают у него лишь тоску. Чем спешить на встречу с невестой и ее родственниками, ему куда больше улыбалась возможность провести следующую неделю в обществе Элисон Фокс.

В тот вечер за обедом в доме леди Эдит было весело, потому что после пикника Салли Паргетер заехала в гости к Мэг и осталась переночевать. Весь обед обе барышни, еще полные дневных впечатлений, только и знали, что во всех подробностях обсуждали события дня вообще и поведение каждого молодого человека, в частности. Потом они сразу же отправились в спальню. Мэг объявила, что им надо поговорить, хотя, правду сказать, и до этого они не смолкали ни на минуту.

— Не представляю, — заметил Марч, оставшись в гостиной вместе с Элисон и леди Эдит, — как это поведение группки самых зеленых юнцов из всех, кого я только видел за последнее время, может дать столь обильную пищу для разговоров.

— Могу тебя заверить, — ответила леди Эдит, — что очень молодых дам только это и интересует.

Элисон промолчала, гадая про себя, чем было вызвано волнение Мэг этим вечером. Девушка буквально дрожала от возбуждения, глаза ее ярко блестели. Несколько раз она почти начинала что-то говорить, но затем спохватывалась и бросала многозначительный взгляд на Салли. И если Элисон не совсем уж ошибалась, та отвечала ей полным ужаса взглядом. Какой бесенок Мэг обуял на этот раз? Но Элисон считала, что ей совсем не обязательно быть в курсе дела. Мэг иногда вела себя взбалмошно, но все ее поспешные поступки объяснялись лишь обычными капризами девушки, нежно любимой родителями и избалованной с самого рождения. Нельзя отрицать, что Мэг любила эскапады, но все же точно знала грань между поступками, приемлемыми для высокородной юной леди, и тем, что ей решительно не подобает. По меньшей мере таковой она была вплоть до настоящего времени. Заметив, что к ней обращается леди Эдит, Элисон отвлеклась от этих мыслей и вернулась к общему разговору.

— Конечно, миледи, — автоматически ответила она. — Поехать завтра в Вайтстоунское аббатство очень заманчиво. Уверена, что леди Мелкшэм и миссис Базей тоже будут в восторге. — Аббатство это, собственность сына вдовствующей графини Мелкшэм, представляло собой живописные руины, которые дамы периодически посещали. — Но не слишком ли вас утомит поездка? Ведь завтра вечером вы приглашены на карточный вечер у Дансени.

— Пустяки, — отмахнулась леди Эдит, — от поездки по графству я не утомлюсь.

Было уже поздно, когда граф пожелал обитательницам Ройял-крессент спокойной ночи. Повинуясь желанию леди Эдит, Элисон проводила его до двери.

— И вы, конечно, тоже предвкушаете поездку в Вайтстоунское аббатство, мисс Элисон? — невинно спросил он.

В замешательстве Элисон, прежде чем ответить, несколько секунд смотрела в его львиные глаза.

— K-конечно. Поездка обещает быть приятной.

— Так я и думал, — безмятежно отозвался Марч, откровенно забавляясь явным смущением Элисон от одной только мысли, что он может присоединиться к их компании. Надев шляпу, граф, как того требовала учтивость, поднес к губам тонкие пальчики девушки, но в последний момент внезапно перевернул ее руку и быстро поцеловал ей ладонь. Элисон резко выдернула руку, словно это прикосновение обожгло ее.

— Спокойной ночи, милорд, — сердито прошептала она и резко развернулась на каблуках. Последнее, что она слышала, взбегая по лестнице наверх, — это звук закрываемой двери и тихий смех графа.

«Что еще он теперь задумал?» — гадала она, разбирая постель. Он что же, решил очаровать ее, чтобы она бросила место у его тети? Элисон презрительно фыркнула. Да уж, обаяние явно не было его сильной стороной. Кто-кто, а уж он никак не мог претендовать на звание дамского угодника: слишком высокомерен и не особенно красив. Спору нет, одежда графа всегда была безупречна, и носил он ее с небрежным изяществом, но все же еще до совершенства отнюдь не дотягивал. Да и в лице его тоже не было ничего из ряда вон выходящего, если не считать того волнующего блеска, что загорался порой в его глазах, особенно при свечах. И уж если говорить начистоту, уверяла она себя, то резкий, волевой подбородок придавал его лицу более агрессивности, нежели красоты. Одним словом, с некоторым удовлетворением подытожила Элисон, ей нечего бояться угрозы пасть жертвой неумелых попыток лорда Марчфорда обольстить ее. Но тем не менее, свернувшись калачиком на кровати, она сжала ладонь, на которой еще горел поцелуй Марча, и с невольным вздохом прижала руку к груди.

На следующее утро по дороге в Вайтстоунское аббатство Элисон поймала себя на том, что продолжает мысленно перебирать всевозможные недостатки графа. Она сидела в карете вместе с леди Эдит и ее ближайшими подругами, Гертрудой, леди Мелкшэм, и Элизабет Базей, известной близким друзьям под уменьшительным именем Басси. Три почтенные дамы были ровесницами и проводили немало блаженных часов, сплетничая о событиях давно минувших дней. Перемывать косточки персонам, достигшим ныне почета и уважения, доставляло им немалое наслаждение.

Элисон улыбалась скандальным смешным историям, рассказываемым с таким удовольствием, но ее взгляд постоянно возвращался к высокой прямой фигуре всадника, скакавшего рядом с каретой как раз напротив окна. Марч хорошо держался в седле, но, впрочем, не лучше большинства мужчин его круга. Хотя не всякий из них выбрал бы для поездки такого горячего и своенравного скакуна, как гнедой конь, с которым граф справлялся легко и непринужденно, но в этом, сказала себе Элисон, не было ничего особенного, не так ли? Нет, разумеется, нет. Большой опыт и практика — и ничего больше.

К счастью, в самом аббатстве на Элисон навалилось столько дел, что времени думать о внешности и характере графа у нее почти не оставалось. Престарелые дамы, разумеется, не могли пешком подняться к развалинам аббатства, но их кучер так ловко подъехал к руинам поближе, что они смогли вблизи насладиться красотой древнего монастыря. Затем любительницы старины слегка перекусили, и после этого леди Эдит и миссис Базей погрузились в дремоту. Леди Мелкшэм, однако, оказалась более твердой закалки и выразила желание сделать набросок главной арки, находящейся, по счастью, буквально в двух шагах от проезжей дороги. Она была безмерно благодарна Элисон, обложившей ее со всех сторон пледами и накидками, и заявила, что ей очень удобно, но, может быть, дорогая Элисон будет так любезна и принесет еще маленькую подушечку, которую она всегда использует, когда рисует? Она абсолютно уверена, что ее горничная положила подушечку в коробку рядом с рисовальными принадлежностями. А когда через пятнадцать минут усиленных поисков вожделенный предмет все же нашелся, леди Мелкшэм вновь рассыпалась в благодарностях и заметила, что ежели дорогая Элисон заодно подаст ей шаль, которую она буквально только что видела на сиденье экипажа, то она будет счастлива совершенно. Марч невольно восхитился терпением и добродушием Элисон, не иссякающими все время, пока она искала сначала шаль, а потом и очки почтенной леди, а потом еще наливала ей стаканчик вина, чтобы поддержать силы во время работы, и несчетное число раз пододвигала и отодвигала ее табурет, выбирая самое удачное для рисования место. Однако тем временем две дремавшие дамы пробудились ото сна, и, слабо махнув рукой, леди Мелкшэм заявила, что уже притомилась от рисования и желает немедленно отправиться домой.

Сразу же по прибытии на Ройял-крессент Марч распростился с дамами и направился в «Йорк-Хаус», где его ждало послание от Джонаса Пилчера. Охваченный непонятным волнением, граф вскрыл письмо и поспешно пробежал глазами его содержание.

«Мисс Элисон Фокс, — писал мистер Пилчер с присущей ему педантичностью, — является единственным отпрыском преподобного Мартина Фокса, скончавшегося около четырех лет назад. По описанию, ей более двадцати пяти лет, высокая, стройная, с черными волосами и голубыми глазами. Все, с кем я разговаривал, отзывались о ней с уважением и симпатией. Всю жизнь она прожила в Райдстоуве, за исключением короткого периода незадолго до смерти ее отца, когда она навещала свою кузину в Йоркшире. После кончины отца она…»

Далее подробно описывалось, как мисс Фокс уехала из Райдстоува и поступила компаньонкой к леди Стрэнжвейс. На этом, писал Пилчер, его расследование остановилось. Желает ли его светлость, чтобы он продолжил?

Нет, решил Марч, его светлость этого не желает. Очевидно, жизнь мисс Фокс была открытой книгой, ясной и чистой, как свежевыпавший снег. Как ни смешно, но от этой новости граф почувствовал странное облегчение, будто с его плеч упала тяжелая ноша. Ну конечно же, поспешил объяснить себе Марч это чувство, он просто рад, что теперь незачем тревожиться и тратить время и силы на избавление тетушки от пагубной обузы. Действительно, похоже скорее, что Элисон Фокс просто настоящая находка для старой леди, лучшая находка в ее жизни, хотя, если честно, это вряд ли способно было объяснить тот прилив радости, почти что бурного веселья, который охватил Марча при мысли, что жизнь Элисон безупречна. И уж вовсе не было никаких причин ему с таким нетерпением ожидать вечерней игры в карты, где придется поддерживать разговор с самыми неприятными типами из числа его знакомых и где не будет практически никого моложе семидесяти, лишь потому, что среди игроков будет некая девушка «старше двадцати пяти лет, высокая, стройная, с черными волосами и голубыми глазами». «Голубые глаза, — подумал он. — Какое маловыразительное описание — все равно что назвать Сикстинскую капеллу обыкновенной старой церковью с несколькими картинками на потолке».

Внезапно на ум Марчу пришла ужасная мысль. «Великий Боже!» — ахнул про себя граф. Он никак не мог припомнить цвет глаз Френсис. Хотя, должно быть, это какой-то оттенок серого. Ну да, просто серые. Как дуло пистолета. Марч одернул себя. Боже правый, да что это такое лезет в голову? Да Френсис, конечно, и сравнивать нельзя с какой-то простой компаньонкой, о чем, кстати, сама Френсис не преминула бы ему напомнить, если бы была поблизости, признал с кислой улыбкой Марч и резко поднялся. Да что с ним, черт возьми, происходит? Стащив с себя пиджак для верховой езды, он позвонил камердинеру. Пора начать готовиться к вечеру, твердо сказал он себе, стараясь не обращать внимания на томительное предчувствие, от которого слегка перехватывало дыхание.

Несколькими часами спустя Элисон нерешительно вступила в гостиную сэра Артура Дансени и его жены Миллисент. Леди Эдит шла на шаг впереди нее, а лорд Марчфорд следовал за девушкой по пятам. Элисон не хотела признаваться даже самой себе, почему сегодня с особым тщанием выбирала платье. Она прекрасно понимала, что платье из бирюзового гроденапля необычайно ей к лицу, и на его нежном фоне ее глаза блестят, словно драгоценные камни. Вырез декольте был чуть глубже, чем на тех платьях, которые она носила до сих пор в присутствии лорда Марчфорда, а лиф украшала изящная вышивка. Нить жемчуга — память о матери — дополняла ее наряд. Элисон казалось, что сама она совершенно теряется во всем этом блистающем великолепии. Но все же это непривычно роскошное платье придавало девушке уверенности в себе, а подобная уверенность сегодня вечером была нужна ей, как никогда. Элисон считала, что подвергается смертельному риску, принимая участие в карточном вечере в обществе графа Марчфорда. Конечно, умом-то она понимала, что страхи ее нелепы, но тем не менее была уверена, что стоит ей только взять карты в руки, как он немедленно распознает в ней ту змею, которая вытянула из его невестки несколько тысяч фунтов.

Есть и другое соображение, призналась самой себе Элисон. Гнев и презрение, которые граф испытывал к ней до сих пор, ничто по сравнению с тем, что он почувствует, когда узнает правду. Она, кстати, заметила, что постепенно Марч смягчается по отношению к ней. Днем он вел себя даже дружелюбно, и она получила большое удовольствие от его общества. К своему удивлению, она обнаружила, что графу Марфорду даже не чуждо чувство юмора. Девушка знала, что он поклялся уничтожить Лиссу Рейнард, и прекрасно понимала, что его гнева стоит бояться, но еще больше ее страшила мысль увидеть ненависть в этих золотисто-карих глазах.

— Господи Боже, Элисон, — воскликнула леди Эдит, когда компаньонка попросила разрешения остаться сегодня вечером дома, — ты становишься чересчур мнительной! Ты уже столько раз играла в карты с тех пор, как служишь у меня, и ни разу ничем, даже намеком, не выдала свое… гм… своей одаренности в этом деле.

И это действительно было так. Когда живешь в Бате, очень трудно избежать участия в игре в пикет или вист. И Элисон всегда приходилось прилагать немало усилий, дабы проявлять лишь самое что ни на есть жалкое умение, не выходящее за рамки обычной сноровки игрока средней руки. По большей части она ухитрялась проиграть больше, чем выиграть.

— В любом случае, — продолжала леди Эдит, — в «Верхней Ассамблее» сегодня бал-маскарад, а это значит, что на вечере у Дансени соберется лишь узкий круг знакомых, вот почему, кстати, я и приняла их приглашение. Так что давай не будем больше говорить об этом.

И вот теперь Элисон сидела за карточным столом, и, как на грех, почти сразу же ее партнером для игры в вист оказался не кто иной, как граф Марчфорд. Их противниками были леди Эдит и полковник Рейнборн.

— Вы часто играете, мисс Фокс? — поинтересовался граф.

У Элисон екнуло сердце, но ей удалось ответить достаточно спокойно:

— О нет, милорд, я… я не очень люблю карты.

— Значит, вы не заядлая картежница? — Хотя вопрос был задан безразличным тоном и в глазах Марча не читалось ничего, кроме обычного праздного любопытства, пульс девушки резко участился.

— Не особенно, — ответила она тихо.

— Это верно, — улыбаясь, вмешалась леди Эдит, — я очень ценю Элисон, но для тебя пожелала бы лучшего партнера. Тебе крупно повезет, если ты не проиграешь последнюю рубашку.

И правда, когда игра началась, пророчество леди Эдит полностью подтвердилось. Элисон старательно делала одну ошибку за другой, так что в конце вечера лорд Марчфорд заявил, что его карман совсем опустел.

Когда они вернулись на Ройял-крессент, леди Эдит сразу же пожелала всем спокойной ночи и поднялась к себе в спальню, вновь оставив Элисон одну прощаться с графом.

— Похоже, сегодня вам было не слишком-то весело, Элисон, — медленно сказал Марч. Они стояли совсем близко друг к другу и были словно отгорожены от остального мира неясными тенями свечей. Услышав, что Марч называет ее по имени, девушка вздрогнула.

— Но в конце концов умение играть в карты — не самое главное в жизни, — заключил он, и хотя Элисон не сомневалась, что эти слова сказаны с благой целью подбодрить ее, у нее перехватило горло.

— Нет! — Элисон казалось, что ее улыбка, должно быть, напоминает гримасу. — Самой-то мне все равно, но я боюсь, что это очень печально для тех, кому выпало несчастье оказаться моими партнерами.

— Поверьте, Элисон, потеря нескольких фунтов — сущий пустяк по сравнению с удовольствием провести этот вечер в вашем обществе.

Произнося эту тираду, граф склонился ближе к девушке, и ей показалось, что в его глазах она видит отражение собственного ужаса. Сердце Элисон едва не выскакивало из груди, и она была уверена, что Марч слышит это бешеное биение.

— Уже… уже поздно, милорд. И я…

— Вам не кажется, что мы можем прекрасно обходиться без «милорда»? — Его улыбка и в самом деле напоминала улыбку льва. — Пожалуйста, называйте меня Марчем, как все остальные в доме.

— Нет-нет, я никак не могу… — Взволнованный ответ Элисон был прерван каким-то странным звуком, донесшимся позади дома. Далее последовала целая серия приглушенных ударов и оглушительный треск. Граф резко отступил назад, но по-прежнему не сводил с Элисон глаз. В его взгляде появилось какое-то странное, непонятное ей выражение. Наконец он обернулся туда, откуда донесся шум.

— Какого дьявола?..

Они оба бросились к черному ходу, предназначенному для прислуги. Марч рывком распахнул дверь, и в него тут же вцепилась маленькая фигурка, закутанная в плащ с капюшоном.

— Кто?.. — прорычал Марч. — Что?..

Фигурка жалобно всхлипнула, а капюшон соскользнул, открывая взгляду копну золотых локонов.

— Мэг! — ахнули в один голос Марч и Элисон.