Операция «Минотавр»

Глава 2

Самолеты сияли и переливались всеми оттенками красного, желтого и синего.

Они висели на проволочках в витрине, словно застыли в полете, и весеннее солнце, отсвечивая на крыльях и фюзеляжах, подчеркивало благородное изящество их форм.

Джейк Графтон рассматривал их, стоя на тротуаре. Он внимательно изучал каждый образец, переводя взгляд то на хвост, то на пропеллер, то на черные, как у чайки, кромки крыльев. Поколебавшись, он толкнул дверь и зашел в теплое помещение, спасаясь от пронизывающего океанского ветра.

Пока он стоял посреди зала, рассматривая свисавшие с потолка полтора десятка моделей, владелец магазина, сидевший за остекленным прилавком, отложил газету и прокашлялся.

– Доброе утро.

– Здравствуйте, – Джейк взглянул на хозяина, похожего на лысеющего медведя на насесте. – У вас здесь замечательные самолетики.

– Конечно. У вас сын интересуется радиоуправляемыми моделями?

Джейк перевел взгляд на стремительные, изящные обводы планеров над головой.

– Нет, – задумчиво протянул он. – Просто смотрю.

Хозяин снова зашелестел газетой, а Джейк прошел дальше. Он медленно бродил, рассматривая образцы под стеклом, щупая детали из легкого бальзового дерева, приглядываясь к изящным ножичкам и крохотным сверлам, глазея на десятки коробок с моделями самолетов и автомобилей, которыми были заставлены полки над прилавком. Наконец, он направился к двери, пробормотал извинения владельцу и вышел на тротуар.

Дул резкий ветер, остро пахло солью. Людей на улице было немного. Этот городок на побережье штата Делавэр жил за счет туристов, а до лета было еще далеко. Слава Богу, хоть солнышко вышло после недели сплошной облачности и нудного дождя. Стоя на тротуаре, Джейк слышал в отдалении крики чаек, носившихся над пляжем и набережной, до которой было всего полквартала. Он снова взглянул на модели в витрине и вернулся в магазин.

– Продайте мне самолет, – сказал он владельцу, когда тот оторвал взгляд от газеты.

– С удовольствием. Какой вы желаете?

Джейк осмотрел свисавшие с потолка модели. Потом стал критически присматриваться к ним.

– Вы когда-нибудь строили радиоуправляемые модели?

– Строил? Вы хотите сказать, что готовый нельзя купить?

– Эти не продаются. Их сделал мой сын много лет назад. Сейчас он служит в ВВС. Это его модели.

– Построить, – задумчиво протянул Джейк. На это он не рассчитывал. Что ж, решение уже принято. Он хотел самолет.

– Покажите, что у вас есть.

Через сорок минут с желтой кредитной карточкой, похудевшей на 349 долларов 52 цента, Джейк Графтон вышел из магазина моделей, неся в руках две большущие сумки, и направился к машине. Шел он энергично, решительно.

Впервые за много месяцев перед ним стояла сложная задача, достойная трудов.

Еще пятнадцать минут спустя машина остановилась на усыпанной песком и ракушками площадке перед домом. Взойдя по ступенькам на маленькую деревянную веранду, он услышал слабое дребезжание телефонного звонка. Он отпер входную дверь, поставил одну из сумок на пол и поспешил к телефону, висевшему на стене рядом с кухонным столом. Звонок прекратился как раз когда он подошел к аппарату. Джейк вернулся в машину за второй сумкой.

Самолет, нарисованный на крышке, выглядел замечательно – прямо слюнки текли, но внутри коробки не было ничего, кроме множества тонких пластин бальзового дерева. По крайней мере, на них хоть были отштампованы названия частей самолета. Оставалось только сложить все эти кусочки и, может быть, слегка подогнать их. Инструкция выглядела чертовски запутанной, со множеством фотографий и чертежей. Джейк принялся изучать их. Потом начал раскладывать деревянные пластины из коробки на кухонном столе, то и дело сверяясь с чертежами в инструкции. Когда коробка опустела, он посмотрел на образовавшуюся кучу и ошеломленно потер виски. Предстоит большая работа, куда больше, чем он думал.

Он насыпал в кофеварку кофе, залил воду и ждал, пока она закипит, когда снова зазвонил телефон.

– Алло.

– Джейк, как ты сегодня? – Кэлли, его жена, звонила дважды в день, проверяя его, хотя и знала, как его это раздражает.

– Прекрасно. А ты как?

– Ты выходил?

– В город.

– Джейк, – произнесла она с нараставшим напряжением в голосе. – Нам надо поговорить. Когда ты позвонишь этому адмиралу?

– Не знаю.

– Ты же не можешь вот так слоняться без дела. Ты выздоровел. Тебе надо или вернуться на службу, или уйти в отставку и найти работу. Нельзя быть бездельником. Это не твое. Так нехорошо, Джейк.

Она выделила слово «нехорошо», машинально подметил Джейк. В этом вся Кэлли – она инстинктивно делит мир на белый и черный. Сегодня после работы она приедет из Вашингтона. Джейк перебрался в загородный дом два дня назад.

– Ты так сказал в прошлое воскресенье, а потом в понедельник и во вторник вечером. И вообще избегаешь этой темы. – В ее голосе зазвенел металл: – Я только по телефону и могу с тобой поговорить. Потому и звоню. Когда, Джейк?

– В субботу. Мы это обсудим в субботу, я обещаю.

Они наскоро попрощались.

Джейк налил себе кофе и пил его маленькими глотками, пытаясь разобраться в куче деревяшек на столе. Во что он вляпался?

С чашкой в руке он вышел на улицу. Джейк посмотрел на пляж, до которого было около ста метров. В соседнем с ним доме никого не было – он служил летней дачей какому-то доктору из Балтимора. В следующем доме жил местный аптекарь, жена которого дежурила в аптеке по ночам. Он однажды видел, как их сын запускает на пляже радиоуправляемые модели. Кажется, Кэлли говорила, что у школьников на этой неделе весенние каникулы? Он подошел к двери и постучал.

– Капитан Графтон! Какой приятный сюрприз!

– Здравствуйте, миссис Браун. Дэвид дома?

– Конечно. Дэвид, – позвала она сына, – к тебе гость. – Она снова повернулась к Джейку. – Не хотите зайти?

Появился мальчик.

– Привет, Дэвид, – сказал Джейк. Он объяснил, в чем дело. – Мне нужно, чтобы ты ненадолго сходил со мной и дал мне консультацию.

Миссис Браун кивнула и сказала сыну, чтобы он вернулся к ленчу.

Пока они шли по улице, Джейк объяснил, какие у него затруднения. Мальчик расплылся в улыбке, завидев кучу деталей на кухонном столе капитана.

– «Святая Дева», – прочел Дэвид название на обложке инструкции. – Это хорошая модель для начинающего. Легко монтируется и удобна в управлении. Вы правильно выбрали, капитан.

– Да, но я не могу разобраться, что к чему. Детали не помечены.

– Гм. – Дэвид присел к столу и начал разбирать кучу. Ему было лет двенадцать, он был угловатый, с подстриженными вихрастыми волосами. Его пальцы ловко ощупывали каждую деталь. – А двигатель к нему у вас есть?

– Не-ет.

– Планером управлять труднее, хотя, конечно, интереснее, зато когда освоите это дело, получите настоящее удовольствие.

– Правильно, – произнес Джейк, пристально глядя на юнца.

– Давайте посмотрим. У вас есть нож и клей, и продавец – мистер Своуз, да? – посоветовал вам купить эти штырьки, чтобы фиксировать детали при склейке. Хороший клей, цианоакрилат. У вас есть все, кроме доски, чтобы разложить на ней схему и крепить детали, и еще дрели.

– Что за доска?

– Ладно, я вам одолжу свою. Я построил три самолета. Вы раскладываете на доске схему и размещаете детали по ней, а потом пришпиливаете их к доске. И я вам дам дрель, если у вас нет.

Джейк кивнул. Мальчик продолжал, перебирая, детали:

– Самое главное при сборке этой модели – выдержать одинаковые углы и отрицательные крутки на деталях правого и левого крыльев – и на внутренних, и на внешних панелях. Будьте очень осторожны, не спешите.

– Понял.

– Я сбегаю домой и принесу доску и дрель. Дрель вам понадобится только через несколько дней, но я все равно ее принесу. – Он хлопнул дверью, а Джейк снова налил себе кофе и уставился на схему самолета в натуральную величину.

Было тихо, доносилось только ворчание прибоя с пляжа да изредка шум проезжавшей машины. Джейк был поглощен делом: отламывал детали от листов, раскладывал их на схеме, время от времени обдувал или зачищал острым ножом, прежде чем пришпилить к месту. Время от времени он поглядывал на рисунок на крышке, пытаясь представить себе, как самолет будет носиться взад-вперед над пляжем, и гадая, что он будет испытывать, управляя им. Он знал, что ощущение полета будет настоящим. Хотя ноги останутся на земле, все равно самолет будет в воздухе, а значит, и он, Джейк, тоже. Он старательно склеил руль и вертикальные стабилизаторы и начал собирать горизонтальный стабилизатор.

От стука в дверь он вздрогнул. Он так увлекся, что не слышал, как подъехала машина.

– Да. Входите!

Он услышал, как открывается дверь.

– Капитан 1-го ранга Графтон!

Джейк поднял голову. В дверях стоял мужчина дет двадцати восьми, чуть выше среднего роста, с коротко стриженными курчавыми волосами.

– Бабун Таркингтон! Вот здорово! Заходи!

Лицо вошедшего расплылось в широченной улыбке, когда он пересек комнату и потряс руку Джейка.

– Рад снова видеть вас, КАГ. Я-то считал, что вы погибли.

Графтон кивнул, рассматривая лейтенанта Бабуна Таркингтона, который сегодня был в джинсах, футболке и спортивной куртке. Он выглядел… точно так же, как в тот день, пять месяцев назад, когда их F-14 спикировал на полковника Кази. В прошлом сентябре. У него была та же улыбка… быстрая, энергичная, напряженная. Он готов смеяться и летать, готов к трепу в курилке и скоротечному ночному перехвату, всегда готов. Бабун Таркингтон излучал искрящееся заразительное веселье, от него веяло жизнелюбием.

– Я теперь не КАГ, Бабун. Я просто капитан в отпуске по болезни. – КАГ было сокращенным наименованием должности «командир авиагруппы» и рифмовалось со словом «лаг».

Бабун долго тряс ему руку, а улыбка расплывалась почти до ушей.

– Нам есть о чем поговорить! Я пытался дозвониться к вам, сэр, но ваш телефон нигде не значится.

– Да. Мне пришлось сменить номер. Журналисты замучили.

Бабун подтянул кухонный стул и уселся.

– Я был чертовски рад, когда узнал, что вы живы. Что с вами случилось после того, как мы врезались в тот транспортник?

– Меня подобрали в воде греческие рыбаки. Я ничего не помню. У меня было сотрясение мозга. К счастью, спасательные жилеты в наше время надуваются автоматически. В общем, меня выловили, и я остался жив.

– Почему они не сообщили по радио или не пошли в какой-нибудь порт?

– Радиостанция у них сломалась, а прерывать лов они не стали. – Джейк осмотрелся. Он снова был среди нормальных, привычных вещей. На какое-то мгновение… но он же здесь, в доме на берегу. – Они считали, что я скоро отдам концы, а упускать косяк рыбы не хотели. Я был без сознания. – Он пожал плечами. – Чересчур круто заложил вираж. Зрение испортилось. Теперь приходится носить очки. – Джейк снял очки и осмотрел линзы, будто впервые видел их. – У меня осталось двадцать процентов зрения. Сначала было четыре процента. От перегрузки чуть не лопнули глазные яблоки. – Он снова надел очки и уставился на кусочки дерева на столе. – Я мало что помню. Врачи говорят, в мозгу лопнули какие-то сосуды, и я частично потерял память.

– Черт возьми, сэр, я-то могу восполнить эту потерю. – Бабун наклонился вперед и схватил его за руку. Джейк всмотрелся в его возбужденное, выразительное лицо. – Перегрузка была действительно сумасшедшая, и я не мог дотянуться до рукоятки катапульты, как и вы, наверное. Слушайте, мы с вами медленно, но верно поджаривались, как вдруг самолет развалился на куски, и нас просто выбросило. Отвалилось левое крыло и, видимо, большая часть вертикального стабилизатора, потому что нас начало бешено вертеть. Я… – Он продолжал рассказывать, непроизвольно изображая жестами положения самолета. Джейк даже не слушал его, а только следил за руками – ловкими, выразительными.

Таркингтон – это было прошлое, воплощенное в этом живом, веселом человеке. Словно в нем отразились черты всех молодых парней, с которыми Джейк сидел в ожидании приказа на вылет за последние двадцать лет, только теперь они постарели… или ушли из жизни.

Бабун еще говорил, когда Джейк повернулся к куче деревянных деталей на столе. Когда молодой офицер на минуту замолк, Джейк тихо спросил:

– А что ты сейчас делаешь?

При этом он зачищал кривым ножом крохотный сучок, торчавший из детали нервюры.

– Мой срок в эскадрилье кончился, – протянул Бабун. – А с Серебряной звездой на груди можно рассчитывать на кое-какое повышение. И я поговорил с кадровиком. – Он огляделся кругом, потом придвинулся к Джейку. – И сказал, что прошу направить меня туда, где будете вы.

Джейк отложил нож и отодвинулся от стола.

– Я еще в отпуске по болезни.

– Да, сэр, я знаю. Еще я слышал, что вы пойдете в Пентагон начальником отдела или кем-то вроде того. И в понедельник я должен явиться туда. Буду служить у вас.

Джейк снова улыбнулся.

– Припоминаю, ты говорил, что с тебя хватит этого военного дерьма.

– Да. Ну и что? Я решил остаться на очередной срок. Уйти-то я всегда смогу. А ничего другого делать я не умею.

Джейк засопел и потер кончики пальцев. Клей пристал к ним намертво.

– Я тоже. Ладно, теперь немного пошелестим бумажками, а?

– Да, сэр, – произнес Бабун и поднялся. – Может, нам и не слишком повезло, но мы по-прежнему на флоте, а это ведь что-то значит. – Он снова сделал жест ковбоя, выхватывающего пистолет. – Увидимся в конторе, когда вы туда явитесь, – сказал он, пожимая руку Джейку. – Привет миссис Графтон.

Джейк проводил Бабуна до двери и затем на веранду. В машине сидела молодая женщина, с любопытством рассматривавшая его. Он кивнул ей, потом положил руку на плечо Бабуну и посмотрел ему прямо в глаза:

– Позаботься о себе, слышишь?

– Конечно, КАГ. Само собой.

– Спасибо, что заехал.

Джейк помахал рукой вслед машине и вернулся в дом. Он чувствовал себя скверно. Будто Бабун принес с собой сгусток буйной жизненной силы, а уходя, забрал его назад. Но он был из прошлого Джейка. Все теперь в прошлом. Полеты, ожидание перед стартом, солнечные блики на воде, когда смотришь с высоты, – все кончилось, ушло, исчезло.

Уже пятый час. Он забыл съесть ленч. Ладно, Кэлли будет здесь не раньше девяти. На мосту Чесапик-Бей в пятницу вечером ранней весной пробок не бывает.

Он еще немного поработает над моделью, потом сделает себе какой-нибудь сэндвич.

А то и сходит купить гамбургер.

Он попробовал соскрести клей с пальцев. Если правильно счищать, клей сходит крупными чешуйками. Самолет должен получиться здорово. Когда он полетит, будет замечательно. Если полеты – это вся твоя жизнь, то без самолета не обойтись.

О черт! Глядя на кучу деталей, он почувствовал себя круглым идиотом.

Паршивая игрушка! Он бросился на диван и уставился в потолок.

Бабун молча вел машину, минуя светофор за светофором на главной улице поселка Рехобот-Бич. Сидевшая рядом с ним женщина спросила:

– Ну, и как он?

– Изменился, – ответил Бабун. – В официальном сообщении говорилось, что он две недели был без сознания. Подобравшая его греческая шхуна вошла в порт только через неделю. Чудо, что он выжил на этой шхуне. Он говорит, рыбаки не рассчитывали, что он выживет, и поэтому продолжали лов.

– Я бы хотела познакомиться с ним.

– Я собрался было намекнуть, что надо пригласить тебя, но он был поглощен сборкой модели самолета и… Впрочем, ты еще успеешь его увидеть.

Женщина протянула руку, чтобы включить стереомагнитофон, потом отдернула ее и спросила:

– Это твое новое назначение – ты его просил, потому что любишь его…

– Не то что люблю, – уточнил Бабун. – Я его уважаю. Он не такой, как все. В наше время таких людей раз-два и обчелся. Если бы конгресс не раздул тот инцидент и не наградил его Медалью почета, его, скорее всего, списали бы с флота. А то и отдали под суд. – Бабун в сердцах ударил кулаком по рулевой колонке. – Он национальный герой, и ему на это наплевать. Я таких людей никогда не встречал. – Он задумался. – Может, другого такого человека и вовсе нет.

Женщина снова протянула руку и включила магнитофон. Она была знакома с Бабуном Таркингтоном три недели и все пыталась раскусить его. Первый военный, с которым она встречалась, пользуется некоторой известностью после прошлогоднего нападения на авианосец «Юнайтед Стейтс». Подруги находили в нем нечто романтичное. И все же было в летчике что-то загадочное. Да, он неплохо получает, и выбрит, и чист, и на вечеринках блистает. И в постели силен.

Девушке может достаться гораздо худший образец мужского пола.

– Где ты сегодня обедаешь? – спросила она.

Уже стемнело и накрапывал дождик, когда Джейк услышал, как подъезжает машина Кэлли. Он полностью склеил вертикальные и горизонтальные стабилизаторы, руль и крылья, поставил их сверху на книжный шкаф, чтобы застывал клей, и наводил порядок на кухонном столе. Смахнув остальные детали в коробку и водрузив ее наверх, на кухонный шкаф, Джейк вышел встречать ее. Она открывала багажник машины.

– Привет, красавица. Добро пожаловать. – Он поцеловал ее в щеку и достал сумку из багажника.

– Привет. – Она последовала за ним в дом, поеживаясь от вечернего морозца.

Он запер дверь и начал подниматься в спальню.

– Что это? – спросила Кэлли.

– Я строю самолет, – объявил он, ставя сумку на кровать. Когда он вышел на площадку второго этажа, она рассматривала склеенные крылья, не прикасаясь к ним. – Здесь он хорошо сохнет. Как насчет кофе?

– С удовольствием. – Кэлли медленно прохаживалась по комнатам, не снимая сумочку с плеча. Она открыла дверь на веранду и стояла там, ежась на ветру, когда он вручил ей чашку. – Здесь надо бы подкрасить. – Она закрыла дверь и прислонилась к ней, глотая горячий напиток.

– Как прошла неделя?

– Так себе. – Она преподавала иностранные языки в Джорджтаунском университете. – Меня просили поработать летом.

– И что ты сказала?

– Что подумаю. – Хотя собиралась провести лето здесь, на морском берегу. Сбросив туфли, она уселась на диване, подобрав под себя ноги. – Посмотрим.

Джейк налил кофе себе и сел у кухонного стола лицом к ней.

– Я сегодня ходила к доктору Арнольду.

– Угу. – Джейк категорически отказался от визита к психиатру.

– Он говорит, что если ты не займешься делом, мне следует расстаться с тобой.

– А что этот потрошитель душ считает делом?

– Не говори так, Джейк. – Она отвернулась. Молча допила кофе и вымыла чашку. Снова надев туфли, пошла наверх.

Шум воды в душе был слышен и в кухне. Джейк разложил на столе схему сборки самолета и вооружился инструкцией. Потом с отвращением отшвырнул ее.

Ему необходимо было выпить. Врачи запретили, но черт с ними. Он пошарил под раковиной и нашел старую бутылку «бурбона», в которой кое-что еще осталось.

Он налил виски в стакан и положил лед.

Дело было в том, что ему не хотелось ничего делать. Не хотелось уходить в отставку и сидеть дома или искать гражданскую работу. Не хотелось идти в Пентагон и погружаться в бюрократические джунгли. Ничего другого, когда его выписали из военно-морского госпиталя в Бетесде, начальство не предлагало.

Политики сделали из него героя и тем самым щелкнули по носу адмиралов, но его начальникам вовсе не понравилось то, каким образом было прекращено официальное следствие по его делу. К счастью, в госпитале он долго был без сознания, а все военные знали, что он не имел ничего общего с политическими интригами. Поэтому он оставался на флоте. Но его авторитет у начальства испарился начисто, словно капля воды с раскаленной сковородки. Не то чтобы Джейку сильно хотелось стать адмиралом, но…

Он лег на диван и отхлебнул виски. Может, все дело в том, что ему самому на все наплевать. Пусть теперь другие попотеют. Пусть они попляшут на канате.

Пусть кто-то другой шагает по трупам. Он поставил стакан на пол и повернулся на правый бок. Может, у него депрессия, как говорит этот врачеватель душ… Да, вполне возможно, депрессия.

Он проснулся в два часа ночи. Свет не горел. Кэлли укрыла его одеялом. Он поднялся наверх, разделся и заполз в кровать рядом с ней.

Ветер брызгал редкие капли дождя и с бешеной скоростью гнал мрачные тучи.

Джейк и Кэлли гуляли по пляжу. Это была обычная утренняя прогулка, которую они привыкли совершать в любую погоду – в дождь и ведро, под ярким солнцем и под скучными тучами. Они были в шортах, босиком, в руках они несли пляжные тапочки, которые надели, когда шли от дома по полосе из молотых ракушек. Поверх рубашек на них были старые свитера. Ветер растрепал волосы Кэлли.

Джейк критически осмотрел песчаные подпорки, окружавшие большой дом, который какой-то оптимист выстроил на дюне возле самого берега. После первого же урагана, подозревал Джейк, бедняга будет рвать на себе волосы. Сейчас песок казался прочным. На всех окнах опущены шторы. Дом пуст. Кроме них, на пляже было всего три-четыре человека.

Птицы проносились над пляжем, ныряли в откатывавшиеся волны и отчаянно пытались выловить себе что-нибудь на завтрак. Чайки седлали воздушные потоки, держа клювы в сторону моря. Он смотрел на чаек и размышлял, осилит ли их «Святая Дева». Над песком явно отмечался восходящий поток воздуха. Может, он удержит модель над дюной. Дюна-то невысокая. Посмотрим.

Кэлли нашла его руку и сжала ее. Он повел жену к воде, которая до боли обожгла холодом их босые ступни.

– Заезжал Бабун Таркингтон.

– Правда?

– Вчера днем, ненадолго. Он тоже идет в Пентагон.

– Вот как?

– Если ты возьмешь летние курсы, мы сможем больше видеться, – сказал он. – Каждый вечер мы будем вместе в вашингтонской квартире, а каждые выходные сможем выезжать сюда.

Она сильнее сжала его руку и повернулась к нему лицом.

Он усмехнулся:

– В понедельник утром я снова надеваю мундир. Отпуск кончился…

Она обняла его и впилась губами в его губы, не дав договорить. Он ощущал на своих щеках ее волосы, растрепавшиеся от ветра, а их ноги омывал усилившийся прибой.