Операция "Эйва" или новые злоключения Ло'ака.

Часть 8. Эйва, сделай так, как мне надо, а не так, как я хочу! (с) Ло’ак

Эйва обожала традиции. Как создавать, так и следить за их исполнением. Традиции - это что-то не меняющееся со времен собственного зарождения. Что-то, на что можно неизменно положиться и не рассеивать свой контроль. С приходом на Пандору Небесных Людей, пришли и новые традиции. Порой непонятные и удивительные, но богиня с огромным интересом их изучала и, если они приходились ей по вкусу, старалась перенести в быт и поведение своего народа. Естественно, не забывая учитывать особенности культуры своих созданий. Больше всего, используя модное человеческое слово, она «тащилась» от поголовной цифровизации всего и вся. Ибо электронная передача данных между людьми и предметами так сильно напоминала ее собственную сущность, протянутую через все живое на своей планете. Но были в традициях людей явления, которые не радовали богиню. Как раз одной из таких компания контролируемой ею молодежи предавалась с упоением вот уже пять дней подряд в караоке-баре после закрытия аквапарка. Человеческие алкогольные напитки не шли во благо юным умам, и Эйва, надеявшаяся поначалу, что молодежь перебесится, на четвертый поход в бар решила воздействовать на них по-своему. Она раз в десять усилила похмельные последствия от употребления горячительных напитков и принялась наблюдать, к чему приведет ее задумка.

— Если кто-нибудь вспомнит, где я вчера была, с кем и чем занималась, большая просьба — не говорите никому… — пробормотала Са’ра, сидя на барном стуле и держась за больную головушку, — Особенно мне…

— Да уж, как я тебя понимаю! Чем там пахло в детстве? — ответила подошедшая к подруге Рея, протягивая ей с подноса ледяную банку с лимонадом, — Сладостями, смехом, морсиком…? А вот такая, взрослая жизнь все больше смердит алкоголем и одиночеством. Что-то расхотела я становиться взрослой!

Страдающая от похмелья рифовая повернулась, дабы поприветствовать нового посетителя, но вежливая улыбка тут же сползла с лица несмотря на то, что на пороге возникла ее длинноухая любовь. Видя болезненные гримасы на симпатичной мордашке, она вздохнула и тут же отправилась к бару за новой порцией освежающей газировки.

— Никто не видел мою форменную кепку? — спросил хмурый Ло’ак, заходя в помещение, — Я вроде в ней вчера из бара выходил.

— Ну почему ты всегда теряешь свои вещи, Ло? — приложив запотевшую банку к пульсирующему виску, спросила Са’ра.

— Большинство моих вещей теряются из-за того, что я их прячу, чтобы они не потерялись. — вздохнув, пояснил Ло’ак и, подхватив с подноса стакан с пузырящимся содержимым, выпил все до последней капельки. Почувствовав под грудью невероятное давление воздуха, грозившее разорвать желудок на части, если он немедленно не «откроет клапан сброса давления», парень выскочил обратно за дверь, начиная отрыгивать скопившийся газ из лимонада прямо с порога… в лицо подходящей к бару Нан’ти.

— Ого! Идеальная пародия на танатора! Или это новый способ здороваться у молодежи, ушастик? — изумленно воскликнула отшатнувшаяся от мощной отрыжки ньюна’ви начальница. — Прости, но ответного приветствия не получится.

Она достала из кармана своих фирменных шорт нечто, отдаленно напоминающее жеваные остатки потерянной кепки, и вручила его парню со словами:

— Стоимость головного убора вычтут из твоей зарплаты, Ло! Прости, но таковы правила Аквапарка.

— Где ты ее нашла, Нан? — с грустью и ноткой брезгливости спросил Ло’ак, держа это нечто на вытянутой руке и пытаясь определить, где в этом комке бывшего головного убора передняя часть.

— А ты не помнишь? В загоне у илу. Тебе вчера отчаянно захотелось примерить ее на их головы.

— С хрена это?

— Ну как же, после пятого коктейля ты начал рассказывать Аонунгу, что степень разумности у живых существ зависит от размера головного мозга. Тот сказал, что даже у илу мозгов больше, чем у тебя. И, чтобы доказать разницу в интеллекте с илу, ты отправился примерять свою кепку на их несчастные головы. Как видишь, илу это не понравилось!

— Мда… — пробормотал Ло’ак, выкидывая остатки в мусорное ведро у входа. — Вчера, казалось, набрался ума-разума… А сегодня выяснилось, что просто набрался…

— А все потому, как говорит Икейни, что думать надо головой, любить сердцем, а чуять жопой! И самое главное — ничего не перепутать, — ответила Нан’ти, — Пошли внутрь. Есть объявление.

Зайдя обратно в помещение, девушка тут же направилась к барной стойке и попросила у бармена жидкости в максимально большой посудине. Нан’ти так же, как и остальные, испытывала весь спектр неприятных ощущений после вчерашней гулянки, но из-за служебного положения старалась выглядеть строго согласно корпоративному этикету. Бодрой, деловой и собранной. Ло’ак плюхнулся на кругляш барного стула и, протянув руку, загреб пятипалой ладонью горсть орехов из стеклянной пиалы, что стояла возле подруги детства.

— Если Ло’ак не перестанет жрать мои орешки, то он точно начнёт задыхаться и у него потекут слезы! — процедила Са’ра, глядя на то, как парень снова хомячит ее лакомство.

— У него же вроде нет аллергии! — испуганно произнесла Цирея, опасаясь за свое синехвостое сокровище.

— Нет, но он жрет МОИ орешки! — ответила девушка и вырвала чашу с лакомством из рук обжоры.

— Извини! — прижав уши, пролепетал Ло’ак, — Я думал это ничьи орешки.

— Ничьи орешки в трусах Аонунга, — засыпав в рот горсть плодов дикого орешника, жуя, пробубнила Са’ра и хитро посмотрела в сторону босса, — Да и то, на них уже нацелился зоркий глаз!

Пускай Нан’ти за эти несколько дней и привыкла к острому язычку новой подруги, но все равно слегка покраснела от этих слов. Благо, в сумраке бара этого не было видно, но и отрицать щепетильных намеков она не собиралась. Ей действительно с каждым днем все больше и больше нравился рифовый, который определенно отвечал девушке взаимностью. Сегодня утром они даже проснулись в одной узкой кровати вагончика. Ладонь Аонунга уютно покоилась на ее груди, пробравшись под сиреневый топик, а ее собственный хвост уж слишком интимно обернул бедро юноши, спрятав пушистый кончик в районе мужской гордости паренька. Судя по опухшим губам у обоих, накануне они целовались до тех пор, пока алкогольный дурман окончательно не погасил их сознание. Теплая улыбка озарила лицо девушки, когда в гудящей голове всплыла картина ее утреннего пробуждения. Она проснулась первой и осторожно выбралась из крепких объятий. Невольно залюбовавшись спящим рифовым принцем, она не смогла удержаться, и невесомо поцеловала пухлые губы парня перед тем, как выскользнуть за порог, поправляя задравшийся топик.

— Я пришла, чтобы сообщить всем вам пренеприятнейшее известие, — сказала Нан’ти, привлекая внимание.

— К нам едет ревизор? — задала вопрос Са’ра, с детства увлекающаяся литературой Небесных Людей.

— Хуже! — ответила Нан’ти, сделав в уме заметку расспросить позже Са’ру о значении слова «рев’изор», — Сегодня в Аквапарке спецобслуживание. К нам привозят грозу любого развлекательного центра, ораву монстриков с первого по пятые классы из школы имени Грейс Огустин. Из вашей Альма-матер, между прочим! Так что я даже рада, что именно вы будете следить за их безопасностью.

— Вот же не было заботы, так подай! — пробурчала Са’ра, представляя масштабы грозящей катастрофы. — Как там говорила бабушка Мо’ат? Дети наша радость, мужчины наша слабость. Стоит один раз расслабиться, потом всю жизнь не нарадуешься. Рея, скажи бармену, пусть прячет весь алкоголь как можно подальше, а я видела в подсобке биту. Пойду, схожу за ней. Хвостом чую — понадобится.

— Экстремальные горки в целях безопасности на сегодня закрыты, так что парням придется играть роли нянечек! — продолжила давать распоряжение Нан’ти, — Ло, найди брата и Нунга и передай им, чтоб заблокировали входы на свои горки чем угодно! Лучше всего мусорными баками, потому что мусор сегодня будет везде. Флайбусы прибывают через тридцать минут, так что я пошла их встречать. Сочувствую всем, и уверенна, что этот последний рабочий день вы запомните надолго!

Перед широкими входными воротами «Веселого Тулкуна», на огромной бетонированной площадке начали приземляться желтобокие флайбусы, выпуская из своих недр синие ручейки хвостатых и орущих созданий. Тарсем и Куоритч, добравшиеся до аквапарка в самом первом транспорте, поприветствовали в традиционном жесте Нан’ти и внимательно следили за своими неугомонными подопечными. Директор не был в восторге от внезапного предложения из Отдела по Образованию устроить младшеклассникам эту развлекательную поездку, но факт того, что Рия была так же назначена в сопровождение мелкомерным чудовищам, смирил директора с потерей заслуженного выходного дня. После того вечера, как они перепили и «недопереспали», он все никак не мог найти повод для дальнейшего сближения с девушкой, которая каждый раз при виде директора густо краснела и, поглядывая на собственную ладонь, стремилась скрыться из вида по любому поводу. Несмотря на каникулы, преподаватели продолжали приходить в учебное заведение, ибо никто не снимал с них обязанностей писать отчеты и составлять дальнейшие планы на обучение. Так что застать Рию в одиночестве в учительской было нереально, а вызывать ее «на ковер» Тарсем не решился, дабы окончательно не скомпрометировать девушку в глазах коллег.

— Так! — разнесся над черноволосыми головушками детворы командный голос Куорича, усиленный цифровым динамиком, болтающимся на его мускулистой груди, — Все выстроились в цепочку, взяли хвост впереди стоящего, и шагом марш за мной! Кто выпадает из строя, будет до вечера изображать мою тень! Лиан! Мокрицу тебе в уши, я все вижу! Шагом марш!

Этот день работники аквапарка запомнили на всю жизнь и в последующем присвоили ему даже собственную абревиатуру ФАК — Фиолетовый Апокалиптический Кабздец. Тарсем был рад тому, что среди обслуживающего персонала обнаружились старшеклассники из его школы, и быстро договорился с Нан’ти о том, что каждый из них на день переквалифицируется в воспитателей. Нетейаму достался пятый класс, который тот повел на утреннее представление тулкунов. Аонунг увел за собой к бассейну с искусственными волнами четвертый класс. Директор вместе с тренером и Рией следили за тем, чтобы оставшаяся группа из первоклашек, второклашек и третьеклашек не оторвали хвосты на межвидовых горках. Казалось, обязанности распределены, что могло пойти не так. Как оказалось, все!

Заметить недостачу численности среди классов, состоящих в среднем из двадцати пяти синекожих непосед, при условии их постоянного перемещения было практически невозможно. Лишь спустя час директор начал замечать в толпе визжащей детворы, непрерывным потоком спускающихся с горок, представителей четвертого и пятого классов. Испытывая беспокойство, он, предупредив Рию, отправился проверить свои подозрения и наткнулся на рифового принца, который с круглыми глазами рыскал по аквапарку в поисках своих подопечных. К сожалению, лесные на’ви для меткайинца были практически на одно лицо. Текучие волны детского смеха и восторженные крики заполняли воздушное пространство со всех сторон, но парень все еще метался в надежде наткнуться на своих маленьких подопечных. Ровно через пять минут в таком же состоянии на него выскочил Нетейам, отчаянно пытающийся вернуть в зрительское ложе растворившихся в неизвестном направлении пятиклассников. Опытный Тарсем тут же решил поменять тактику и попросил горе-наставников вернуться к своим ролям спасателей, дабы следить, чтобы детвора случайно не потонула на водных аттракционах или не свернула свои тоненькие шеи.

Остальной персонал аквапарка в мыле носился взад и вперед, удовлетворяя детские запросы. К обеду вода в главном бассейне была ярко-фиолетового цвета из-за специального вещества, окрашивающего воду при соприкосновении с мочой. Именно этот факт и стал основополагающим толчком к появлению вышеупомянутого наименования ФАК. Фильтрующая система бассейна явно не справлялось с количеством выделений, а самой детворе было глубоко Фиолетово на цвет воды и они продолжали беситься в ней как ни в чем не бывало! А когда подошло время запуска очередной искусственной волны, фиолетовая водяная гора мгновенно украсилась густой пенной шапкой, которой детвора тут же принялась украшать тела друг друга, пробуя необычную штуку на вкус. Нан’ти, которую чуть не вырвало от этой картины, решила закрыть на пару часов этот аттракцион, дабы техники могли слить и заменить мутную воду.

Ло’ак готов был уже разорваться, ибо нигде не успевал. Мотор мусоровоза жалобно визжал от непрерывной работы, ибо, убрав на одном месте бумажку, Ло’ак через пять минут уже обнаруживал две. Урны Аквапарка заполнялись быстрее, чем он успевал их опустошать. За полдня он даже ни разу не навестил Цирею, с ужасом наблюдая издалека за плотным потоком детворы, то и дело заскакивающей в бар и выбегающей из него либо с напитками, либо с мороженным.

— Верните стаканы на место, мелкие изверги! — то и дело из-за непрерывно хлопающих дверей раздавался грозный рык Са’ры. — Я вас запомнила и потом лично в школе уши поотрываю! Ке’тон! А ну поставь бутылку на место! Ци’рик, Ток’ви отошли от женского туалета!

К тому же, узнав в мусорщике своего идола, женская половина пятого класса стала прикладывать все усилия, дабы ненароком оказаться в центре его внимания. Кто-то притворно терял сознание, как только его электрокар проезжал мимо. Другие все время просили его подвезти, жалуясь на вывихнутые лодыжки, наколотые ступни и псевдопереломы хвостов. При этом каждая из «пострадавших» приторно улыбалась парню, хлопала ресницами и старалась при любом покачивании мусоровоза ненароком прижаться к предмету своих фантазий. В конечном итоге человеческая врачиха из медпункта с бейджиком «Линда» на огромной груди, выпирающей из натянутого на такую же пышную фигуру медицинского халата, сказала Ло’аку, что, если он еще раз привезет к ней хоть одну озабоченную симулянтку, она лично порежет скальпелем все четыре колеса его транспорта.

У парня оставался единственный выход из сложившейся ситуации, пускай и не очень-то подходящий для сына великого Торука Макто — спрятаться. Бросив мусоровозку возле медпункта, Ло’ак кустами прошмыгнул к торцу административного здания и открыл неприметную шлюзовую дверь с табличкой «ТехПомещение. Вход только для человеческого персонала!» на белой поверхности. Через секунду он был уже внутри, досадливо понимая, что местный воздух не позволит ему надолго задержаться в подсобке. «Минут тридцать у меня точно есть!» — подумал он и только собрался сесть прямо на пол, ибо предметы мебели в тускло освещенном помещении никак не подходили под размер его задницы, и подремать, как услышал подозрительные звуки из-за раскрытой двери, расположенной дальше по коридору, на которой висела табличка «Операторская».

— Ну, мелкие гаденыши, готовьтесь! — прошептал он как себе под нос, — Если вы и сюда умудрились забраться, то сидеть на уроках вы еще долго не сможете! Выпорю без сожаления!

На цыпочках, схватив в руки кончик собственного хвоста, дабы тот случайно не зацепил ничего в узком коридоре, ньюна’ви подкрадывался все ближе и ближе, пытаясь определить по звукам, что происходит за дверью. Судя по тяжелым вздохам, там кто-то определенно начинал задыхаться, но шепот, доносящийся до его ушей, он разобрать не мог. Видимо, детишки уже давно тут находятся, и человеческий воздух не шел им на пользу. «Вот придурки! Уже задыхаются. Придется спасать. Но сначала напугаю их хорошенько!» — пришла в голову шальная идея. Положив одну руку на ручку приоткрытой двери, а вторую на выключатель, Ло’ак приготовился и, включив свет, ворвался в ярко освещенное помещение, вопя во все легкие.

— АГА! ПОПАЛИСЬ! ЧТО ЭТО ВЫ ТУТ ДЕЛ… — подавившись собственным криком, парень замер, изумленно разглядываю детально освещенную картину. Голубой рисунок на его щеках тут же принял малиновый цвет смущения. И было от чего!

Эйва вновь испытала за своего подопечного Анурайский стыд. Она уже практически забыла причину возникновение этого термина, но лопоухое создание за несколько секунд вернула Эйву на пару сотен лет назад во времена, когда все на’ви на Пандоре не заморачивались относительно своего внешнего вида. Они рождались, жили и умирали в естественном для природы обнаженном мире. Однако, когда богиня решила, что ее хвостатым детишкам пора уже развивать поклановую специализацию, то всех последствий она предусмотреть не смогла. В большинстве поселений все шло так, как она и задумывала. Меткайинцы становились прекрасными рыболовами, оматикайцы великолепными охотниками, тайрангийцы чудесными наездниками, и т.д. А вот представителям клана Анурай Эйва дала свободу творчества и сама не заметила, как весь клан поголовно начал прикрывать свое естество кожей добытых животных и тканевыми повязками. На встречах глав кланов остальные на’ви тут же перехватили анурайскую моду, и появление на публике в обнаженном виде начало именоваться термином «Анурайский стыд». Впоследствии фраза приобрела жаргонную парадигму и начала применяться к любой ситуации, в которой одно лицо испытывала стыд за действия другого. Так вот, если бы Эйва могла, она в данную секунду хлопнула бы себя по несуществующему лбу и закатила несуществующие глаза в острейшем приступе Анурайского стыда.

В свете светодиодных ламп перед Ло’аком развернулась весьма щепетильная сцена. И видит Эйва, он меньше всего на свете хотел бы стать ей свидетелем. Рия Ангелинова сидела на высоком столе оператора фильтровальной установки аквапарка, откинув назад голову и подставляя шею страстным поцелуям директора школы. Одна рука Тарсема, стоящего перед ней на полу на коленях, дабы нивелировать разницу в росте, мяла пышную грудь учительницы, избавленную от купальника, а вторая утонула в складках ее задранной юбки. Даже после внезапного крика Ло’ака и загоревшейся иллюминации, возбужденная пара не сразу поняла, что их уединение нарушено, и еще несколько секунд парень шокировано наблюдал за тем, как бывший вождь его племени оставляет засосы на шее его учителя по межвидовому праву, которая, закрыв глаза, стонала аки самка пролемура в брачный период. Только благодаря этому у чемпиона хватило времени на то, чтобы пулей вылететь из комнаты и погасить за собой свет.

— А ну стоять! — раздался возмущенный вопль осознавшего вторжение директора за спиной, но Ло’ак уже успел выскочить за дверь шлюза, а смена сумрака на яркий свет и обратно не позволила бывшему охотнику разглядеть личность нарушителя воплощения его заветной мечты. Выскочив наружу, Тарсем повертел головой по сторонам, но никого обнаружить не смог, ибо алая от увиденного рожица в это время неслась сломя голову в сторону океана. Возвращаясь обратно, директор понимал, что продолжение ему вряд ли светит, и застал Рию, соблазнительно сверкающую возбужденными глазками, уже облаченную в свою нехитрую броню из купальника. Девушка что-то тихо пролепетала вслух и, стараясь не смотреть в глаза директору, как мышка прошмыгнула мимо. Нацепив на лицо дыхательную маску, она скрылась за входными дверями, оставив в операторский лишь тонкий аромат флюидов возбуждения, сводящих Тарсема с ума. Тот с досады стукнул о стол, оставляя на плотной поверхности тонкую сеточку трещин и, тяжело вздохнув, отправился исполнять свои прямые обязанности главы этого шапито на выезде, называемое в отчетах культурно-массовым мероприятием. А ведь всего час назад фортуна повернулась к нему лицом…

В обеденный перерыв, собрав большую часть учеников у караоке бара, где стояло много уличных столиков под натянутыми зонтиками, защищающими от солнца, Тарсем велел старостам классов раздать обеды, что были привезены с собой и хранились в хладо-комнате бара. Сам же принялся искать по территории тех, кто успел разбежаться, отправляя каждый найденный хвост в сторону пункта питания. Возле администрации он наткнулся на Рию, которая уже находилась в крайней стадии паники из-за того, что кислородная батарея ее маски буквально орала о том, что дыхательная смесь на исходе. С ходу разобравшись в проблеме, Тарсем выяснил, что молодая учительница забыла сменный блок батарей в улетевшем флайбусе и теперь не знала, что ей делать. Видимо, страх окончательно отключил разумную часть уставшего от забот мозга учителя, ибо мысль о том, чтобы пойти в административный корпус, построенный для людей, ей в голову не пришла. Усилившаяся паника вынудила легкие девушки «дожрать» остатки воздушной смеси, и она буквально сползла в руки Тарсема, успевшего подхватить бесчувственное тело и рвануть с ним в сторону администрации. Первой на пути предстала дверь шлюза в подсобном помещении. Не раздумывая, Тарсем проскользнул внутрь и, добравшись до двери с табличкой «Операторская», удивленно осмотрел пустое помещение. Куда подевались горе работнички времени выяснять не было, потому он осторожно уложил Рию прямо на стол и сорвал с нее бесполезную маску. С правилами первой помощи его знакомил сам Джейк Салли, когда Тарсем был обычным, молодым воином в его отряде. Чуть задрав голову девушки вверх, он наполнил свои легкие воздухом и принялся делать искусственное дыхание, попутно подмечая необычную мягкость человеческих губ и тонкий аромат персика в ответном дыхании. Казалось бы, ситуация к этому не совсем располагала, но директор через плотную ткань летних штанов отчетливо почувствовал на своем хозяйстве маленькую ладонь, которая провокационно приводила его бойца в состояние стояния. Вдыхая очередную порцию воздуха в сладкие губки, он понял, что Рия уже очнулась и ее язычок явно намекает на то, что девушка пришла в сознание. Коленки директора под вспыхнувшим желанием подкосились, и врачебная процедура тут же превратилась в жгучий и страстный поцелуй…

Лишь добравшись до скал, где в одиночестве тусовался Пайякан, Ло’ак смог перевести дух. На вопросительный свист океанского друга парень пытался объяснить, почему его уши окрашены в пурпурный цвет, но не знал, как на языке жестов передать ту картинку, что до сих пор стояла перед его глазами. Бросив попытки адекватно объяснить увиденное, Ло’ак поведал другу, что сегодня в аквапарке настоящий дурдом и что причиной того невероятного визга и ора, что с легкостью долетали до ушей тулкуна, стала мелочь из его собственной школы. Пайякан, глядя за спину парня, издал целую серию звуков, очень похожих на смех. Повернувшийся Ло’ак обнаружил причину его веселья. Из воды на скалу взбиралась пятерка знакомых ему пацанов из пятого класса под руководством их негласного лидера по имени Арвок, которые занимали в его команде должность «принеси-подай».

— Какого танатора вы тут забыли, Арвок? — изумленно спросил мальчика Ло’ак, — Тренер в курсе, где вы? Он же вам всем хвосты на уши натянет, если вы слились без предупреждения!

— Нам надоело кататься с детских горок, Ло. Это только малышне интересно. А хвосты

у нас и так до ушей достают! Мы увидели, как ты рванул к океану, и решили составить тебе компанию! — ответил Арвок и только теперь заметил могучее тело тулкуна, — НИ ХЕРА СЕБЕ МАХИНА! Ло’ак, кто это?

— Не выражайся, Арв! Ты посмотри, надоело им! Мои хрустальные мечты на эти каникулы тоже разбились об чугунную жопу действительности. — хмуро, как старый дед, проворчал парень, — А это мой Бро! Эй! Куда вы все полезли, придурки?!

Мальчишки, восторженно цокая при виде огромного животного, тут же попрыгали в воду и, радостно обсуждая его мощь и размеры, облепили тулкуна со всех сторон. Ло’ак знал, что Пайякан не сделает пацанам ничего плохого, просто слегка опасался того, что его друг будет в шоке от напора подобного энтузиазма. Однако зря опасался. Тулкун в последние годы так сильно нуждался в обществе, что подобное внимание к своей персоне только приветствовал. Он тут же принялся развлекать детвору, катая их вокруг высокой скалы, торчащей из-под воды, и подбрасывая хвостом в воздух, контролируя процесс погружения каждого. Ло’ак поневоле начал улыбаться, не только понимая, какой адреналин бушует в крови пятиклашек, но и радуясь тому, что Пайякан получает не меньшее удовольствие от этого общения. В его голове образно загорелась лампочка идеи. А ведь его друг вполне способен впитать в себя избыток энергии и у остальной детворы, пока от аквапарка еще что-то осталось. Он подозвал тулкуна и жестами объяснил ему свою задумку. Тот с радостью согласился. До берега вся группа добралась на его спине и, пока Арвок с друзьями продолжали испытывать морское создание на прочность, Ло’ак нашел Куоритча и предложил ему свою идею.

В течении получаса горки практически опустели, ибо все посетители перебрались на пляж, где Пайякан стал центральным аттракционом для детворы и героем дня для обслуживающего персонала. До самого закрытия он развлекал синехвостую мелочь как мог, благо широкая бухта позволяла его габаритам выполнять как стремительные ускорения, так и воздушные кувырки, создающие высокие волны. Аонунг и Цирея, как профессионалы в деле подводного плавания, следили за безопасностью в прозрачной воде. Группа илу из водного театра присоединилась к забавам и таскала свободную детвору вперед и назад, весело щелкая в унисон восторженным радостным воплям. На’ви из начальных классов оккупировали песчаный пляж и под руководством Рии устроили конкурс на «Самый красивый песчаный замок!»

Пока живой Веселый Тулкун развлекал посетителей, работники «Веселого Тулкуна» приводили территорию аквапарка в соответствие с архитектурными планами, устраняя следы причиненного детками хаоса. Са’ра с Нетейамом наводили порядок в баре и на прилегающей к нему территории. Ло’ак, вновь оседлавший своего электроконя, заполнял большие контейнеры у тыловых ворот собранным в огромные пластиковые мешки мусором. Вечером финального рабочего дня, проводив флайбусы со школьниками в обратную дорогу, временные сотрудники прибыли в офис, дабы получить законный расчет. Однако плохие новости для них были не окончены, так как все, что ребята заработали, оказалось, они же сами и пропили в ежевечерних посиделках в баре. Ло’ак даже ушел в небольшой минус из-за треклятой кепки. Пришлось раскошеливаться.

Сдав форменную одежду на склад, молодежь хмуро отправилась к своему мобильному хостелу. Аонунг остался под видом того, что поможет На’нти закрыть аквапарк, но все прекрасно понимали истинные мотивы рифового, взяв с него клятвенное обещание, что к утру он вернется. Со стороны океана наползали тяжелые тучи, а небольшой ветер, усиливающийся с каждым часом, не предвещал наступающей ночи спокойного течения. Добравшись до своего вагончика, они еще издалека увидели тушу конвертоплана, приземлившуюся неподалеку от их обители, аккурат между шершавыми стволами банановых пальм.

— Неужели Норм прилетел на день раньше? — Нетейям озвучил вслух вопрос, который вертелся на язычке каждого.

— Надеюсь, ничего не случилось! — высказался Ло’ак, на ходу прижимая к себе за талию Цирею, ладонь которой покоилась на его пятой точке.

— У тебя с Реей глаза похожие! — вдруг сказала Са’ра, с улыбкой глядя на пару.

— Чем это? — удивленно спросил Ло’ак, — У меня же они желтые, а у Реи голубые!

— Они одинаково влюбленные, ушастик! — улыбаясь, ответила та, возвращая хорошее настроение в компанию.

Из дверей их временной обители им навстречу вдруг выскочил… Паук?

— Привет, молодежь! Не ждали? — счастливая улыбка лохматого друга под кислородной маской волшебным образом сняла остатки напряжения, и друзья принялись радостно приветствовать друг друга.

— Ты же не месячные, чтобы тебя ждать! — смеясь, ответила Са’ра, обнимая Майлза. — А теперь колись, где твой папаня и чего ты тут делаешь?

— Норм? — уточнил юноша, — Его тут нет! Вы не поверите, но он мне разрешил самому за вами прилететь!

— Да ладно? — удивился Нетейам, — Ты же официально еще не получил лицензию пилота!

— Ты учишься на пилота?! — одновременно воскликнули Са’ра и Ло’ак, — И нам не сказал?!

— Ну… вообще-то это был сюрприз для Кири, — смущенно ответил Паук, — И если бы Са’ра узнала, то узнала бы и она!

— Блин, да пошел ты! — воскликнула Са’ра.

— Куда? — обеспокоено уточнил Паук, опасаясь, что обидел ее.

— Ко мне… Я тебя обниму! — рассмеявшись, ответила девушка, которая не могла долго сердиться на друга. — Значит, твои мелкие ручонки доставят нас завтра обратно до дома?

— Не такие уж и мелкие, но мои! — с гордостью ответил Паук.

Поднявшийся ветер со стороны океана вынудил молодежь укрыться в вагончике и, поужинав размороженной и приготовленной в мультиинфропечи пиццей, компания завалилась спать, ибо впечатлений от прошедшего трудового дня всем хватило по полной программе. Тихие разговоры постепенно утихли, и, под ритмичные капли начинающегося дождя об металлическую поверхность вагончика, сон сморил всех пятерых. Трех кроватей хватило всем, ибо Нетейям обнимал сзади Са’ру, посапывая той в шею. Цирея, воспользовавшись отсутствием брата, уютно сопела, лежа головой на груди своего парня, провокационно закинув стройную ножку на его бедра. Майлз, развалившись на третьей кровати, тихо храпел, рассекая во сне на конвертоплане среди парящих гор Аллилуйя.

На следующее утро дождь с ветром не прекратились, и единственная радостная вещь в проснувшемся хостеле была счастливая рожица Аонунга, который и разбудил остальных, заявившись с рассветом. Выпытывать подробности у рифового не стали, ибо время поджимало. Позавтракав жопками пиццы, которые высокой горкой возвышались на столе со вчерашнего ужина, парни под непрекращающимся ливнем занесли с улицы всю мебель и прицепили к парящему над вагончиком конвертоплану, за штурвалом которого сидел сосредоточенный Майлз, грузовые тросы, дав сигнал о готовности к возвращению. Тонкий звон натянувшегося металла и покачивание жилища, оторвавшегося от песка, свидетельствовали о том, что Паук и в самом деле хорош в пилотировании. Набрав высоту, Майлз плавно направился в сторону джунглей, стараясь удерживать гудящую машину под порывами сильного ветра со стороны океана. Разворачивающаяся картина по курсу не радовала, ибо дорога домой пролегала через центр разбушевавшейся стихии, что кружила на горизонте над лесом. Несмотря на то, что в голове парня грызлись червячки сомнения, он уверенно потянул рычаг вперед.

Спустя тридцать минут полета его руки уже дрожали от напряжения, а пассажиры внутри летающего гроба, как назвала вагончик испуганная Са'ра, вздрагивали от каждого разряда молнии, что били в землю со всех сторон. По правилам безопасности полетов, Майлз должен был приземлиться и переждать непогоду. Однако он уже давно летел над густой поверхностью джунглей, и ему никак не попадалась подходящая для посадки площадка. Через мутные потоки дождя на лобовом стекле вообще было трудно что-либо разглядеть, и он летел, по большей части полагаясь на показания приборов. Внезапная вспышка и серия искр, пробежавшая на панели, ослепила пилота, и он с ужасом понял, что все датчики конвертоплана погасли, а шум винтов захлебнулся и резко стих. В абсолютной тишине, нарушаемой лишь ударами капель о падающий борт, началось неконтролируемое падение. Майлз заорал в интерком, чтобы все внутри домика схватились за что-то покрепче и приготовились к удару. Однако тишина в ухе лишь свидетельствовала о том, что и персональные передатчики под мощным разрядом электричества приказали долго жить. Оставалось только молиться Великой Матери.

Великая Мать в это время, повторяя острые словечки из словаря своего длинноухого любимчика, прилагала все силы, чтобы ее любовный эксперимент не закончился на трагической ноте. А ведь она приложила много усилий, дабы ребята остались на пляже как минимум до заката. Специально сменила направление движения у ближайшего шторма, направив всю его мощь в район Аквапарка, дабы отложить вылет. И вот на тебе. Очередной, неуправляемый фактор из рода человечков портит ей всю… как там говорил Джейк? Малину? Какого танатора ему понадобилось демонстрировать свою удаль именно в этот день? Она планировала с утра слегка подпортить конвертоплан Норма, так этот Обезьян умудрился прилететь на день раньше! Эйва лихорадочно стягивала лианы с деревьев под падающим аппаратом, пытаясь сплести нечто вроде сетки. Контейнер с паникующим содержимым, порвав пару лиан, все-таки завис в воздухе, однако проскользнувший мимо металлических стен конвертоплан, все еще сцепленный с транспортировочными петлями на крыше, повис снизу и под своим весом плавно начал вытягивать ящик из растительной ловушки. Эйве пришлось срочно плести еще одну сеть практически у самой земли. Она едва-едва успела закончить, как с хрустом разрываемых лиан на ее «гамак» приземлился хостел, из недр которого слышался отборнейший мат. Рядом с ним, покачиваясь вверх и вниз в затухающей амплитуде, подобно мухе в паутине, висел конвертоплан, опутанный зеленью лиан. Из кабины с неверующим удаче взглядом высунулся не менее зеленый на лицо пилот в дыхательной маске и, понимая, что они чудом выжили, смог выговорить только одно слово «FUCK». Эйва была с этим тезисом категорически… согласна!