Оперативная карта

8

Как назойливый петух, отогнанный от куриного стада, он с самого утра покрикивал, с самого утра все кричал:

— Мне нач-чальника! Мне нач-чальника!

Так что даже невозмутимый фельдфебель Жобов и тот не выдержал, вышел на галерку и заорал:

— Да иди ты, иди, наконец, мать твою, подобру-поздорову…

Но мужичок не угомаиивался:

— Мне нач-чальника!

И дозвался начальника.

Шишмарев в это время сидел у окна и читал бумаги, привезенные на заре казаками из штаба дивизии, — «вручить лично и непосредственно командиру полка подполковнику Шишмареву». Он читал, перечитывал, достал из полевой сумки карту, сверился с картой и опять принялся вникать в смысл полученного приказа, когда до него донеслось настойчивое хрипловатое кукареканье:

— На-чаль-ни-ка! На-чаль-ни-ка…

— Какого черта он там орет? — оторвался от бумаг Шишмарев. — Что нужно?

— Вас требует, — с усмешкой сказал Рижский. — Его уже гнали, говорит, пока не повидаю начальника, не уйду…

— О господи… — Шишмарев встал и пошел через сени на галерейку. — Что тебе? Орешь как оглашенный…

— Товарищ высокоблагородие! Как я есть желаю все по порядку…

Тут и Слава, заинтересовавшись, вышел; он только что проснулся, услышал лениво-раздраженный голос Шишмарева и тоже выглянул на галерейку.

Перед Шишмаревым, переминаясь с ноги на ногу, стоял мужик в рыжем армячке. Слава видел его раньше, зачем-то приходил он к Павлу Федоровичу. Захар Кудашкин из Семичастной.

— Быстряк Маруську-то свою туды-сюды, туды-сюды гоняет.

Сперва Шишмарев не понял, но скоро до него и до Славы дошло, что Захар Кудашкин принес весьма важное сообщение.

Быстряк — это Быстров, Маруська — это лошадь Быстрова. Кудашкин пришел с доносом о том, что видел Быстрова за Семичастной, и не один раз: тот приезжает, уезжает, чего-то вышныривает, и «етто, известно, против властей».

Тут Шишмарев стал слушать внимательнее. Принялся расспрашивать, уточнять непонятное.

Председатель исполкома Быстров всех помещиков здесь прижал, полный хозяин был волости, думали, что «ен… ев… ив… иввакуировалси», а на самом деле ничего «не иввакуировался», остался здесь со всей своей бражкой, выслеживает за властями — от него всего жди, а он, Захар Кудашкин, «завсегда за порядок»…

— Ен неспроста шныряет, встречается с кем-то, можить, у вас у самих кто сочувствуеть…

— Где ты видел своего Быстрова?

— В леску, за речкой, шел жердей наломать…

Порубки возле Успенского запрещены, за них строго взыскивали, однако сейчас царило безвременье, и Кудашкин не боялся ни Быстрова, ни Шишмарева.

— Ен в одно место к вечеру ездиит.

— Покажешь где?

— Хоть сей минут!

Шишмарев пошел обратно, а Слава безразлично и как бы от нечего делать тоже поплелся за встревоженным Шишмаревым.

Командира полка явно встревожил донос Кудашкина. Неужели Шишмарев придает столь большое значение появлению Быстрова? На самом деле Быстров был частностью, Шишмарева тревожили полученные депеши.

— Гарбуза!

Гарбуза уже ел глазами начальство.

— Видел мужика у крыльца?

— Отогнать?

— Пойдешь с ним, покажет место, найдешь охотников — и вечером в секрет. Приведешь друзей, которые там встречаются. Понятно?

— Так точно.

Шишмарев вернулся в зал, сел за стол, рядом Слава, тоже сел, подпер голову руками, уставился восторженными глазами на Шишмарева.

— Тебе чего, Славик?

— Обещали поучить из револьвера.

— Сегодня не могу, некогда. Поручик! Собрать в шестнадцать ноль-ноль командиров батальонов и рот. А ты побегай пока.

— Лучше я порисую.

Шишмарев настоящий кадровый офицер, любит, когда все предусмотрено и сверху и снизу, если его сочли нужным предупредить, он, в свою очередь, тоже считает нужным предупредить офицеров — с открытыми глазами воевать легче.

— Тебе чего, Слава?

— Бумаги.

— Я давал вчера.

— Порвал…

Шишмареву приятно присутствие мальчика, он чуть моложе его сына и нежнее, нежный мальчик, очень интеллигентный, куда только судьба не забрасывает теперь интеллигентных мальчиков, вместо того чтобы учиться в нормальной гимназии, ходит здесь в какую-то вторую ступень. Голод, конечно, разруха, куда они не загонят…

— Ты что там пишешь?

— Стихи.

— Покажи-ка. «Осенний лес роняет листья»… А что рифмуешь с листьями?

— Не получается. Я переменю…

— Покажи-ка… «Осенний лес листву роняет»… Ну, брат, на «роняет» уже легко!

«Отвяжись ты со своими рифмами, — думает Слава. — Займись делами». В общем этот Шишмарев довольно симпатичный, и добрый, и образованный… Но в нем нет той силы, которая движет Быстровым. И, между прочим, Славой. Слава ощущает в себе ту же силу, что и в Быстрове. Сила времени… Этого он себе не говорит, лишь смутно ощущает. Шишмарева легко убить, кажется Славе, а Быстрова невозможно. Не потому, что Быстров какой-то особенный человек, а потому, что наделен он этой особой силой.

— Что, получается? «Роняет листья лес осенний, замолкло пенье на полях, и только слышен в отдалены!»… Пиши, пиши, поэтом будешь!

Славе решительно не до стихов. У него сердце замирает. Хорошо, что Шишмарев его не опасается. Послал Гарбузу в секрет! Тот рад выслужиться. Холуй! Под вечер Степан Кузьмич появится на условном месте… А Слава не появится, потому что предупрежден, потому что за кустами в секрете Гарбуза! Быстрова схватят, а может, и убьют, если вздумает сопротивляться. А он обязательно будет сопротивляться. Не такой он человек, чтоб сдаться врагу… Но ведь Быстров нужен. Очень нужен! Много ли от Славы пользы. Вот даже сейчас он не знает, как поступить. И себя жалко и Быстрова. «Но ведь я РЕВОЛЮЦИОНЕР! И Степан Кузьмич! А ведь революционеры…»

Шишмарев и Ряжский выходят. Один Астров тюкает на машинке. Победитель! Тоже собирается въехать в Москву на белом коне и волочит с собой разбитый «ремингтон». Что заставляет его находиться в деникинской армии? Был писарь и будет писарем. Всего на свете боится, а больше всего Шишмарева. Эх ты, Астров, Астров! «Осени мертвой цветы запоздалые». Его и завтракать-то всегда забывают позвать!

Слава неторопливо выходит из комнаты, бежит на кухню к Нюрке.

— Писарь завтракал?

— А кто его знает.

— Полковник велел накормить.

— Так чо не идет?

Слава возвращается.

— Астров, вас завтракать зовут.

— А если кто придет?

— Я позову…

Астрову хочется есть, но он боится оставить канцелярию. Слава клянется, что ни на секунду не покинет комнату, и писарь уходит.

Теперь Слава один. Где депеша? Где полевая сумка? Депеша в полевой сумке, в планшете, а планшет командир полка унес с собой. Приказы… Что значат отпечатанные Астровым приказы в сравнении с приказом, только что полученным из дивизии! Слава уже вошел во вкус своей новой деятельности. На всякий случай берет по одному экземпляру всех приказов, выкручивает из машинки закладку и в целях маскировки изымает лист бумаги, и лист копирки, пусть Астров думает, что заложил не шесть, а пять экземпляров. Еще раз беглый осмотр стола…

Астров успевает вернуться раньше командира полка. На губах у него крошки картофеля.

— Никто не заходил?

— Кроме одного красного шпиона, никого.

— Вам все шуточки…

Видя доброе отношение командира полка к мальчику, он не осмеливается обращаться к нему на «ты».

Шишмарев возвращается со свитой, настроение у всех повышенное, должно быть, достали овес.

— А теперь у меня совещание, — обращается Шишмарев к мальчику. — Ты хоть не мешаешь, а не полагается.

— Пойду читать, — обиженно отвечает тот и тут же исчезает.

— Хороший мальчишка, — слышит он вслед.

Он уже у себя, в соседней комнате, на маминой кровати, с книгой в руке, прильнул ухом к стенке.

Он слышит, как собираются офицеры. Здороваются. Шишмарев молчит, и все молчат. Дожидаются.

— Я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие… — Так или почти так. — Из штаба дивизии получено оперативное указание. Если командование армии примет решение отойти, ни в коем случае не стремиться к линии железной дороги, двигаться на Малоархангельск и дальше полевыми дорогами…

Слышно не очень ясно, Слава сам составляет фразы из отдельных слов.

— Простите, — перебивает кто-то из офицеров. — Я не понимаю: мы наступаем или отступаем?

— Пока наступаем, но… есть опасение, что наступление может захлебнуться. Не думаю, что имеется в виду общее отступление. Тактический маневр, с глубоким отходом от Орла, Курска.

— И даже Курска?!

— Попрошу к карте. Пока что идем вперед. Но если не удастся взять или обойти Тулу… Прошу проследить путь. Это оперативная карта. Прошу точно придерживаться…

Слава не очень-то хорошо разбирается, о чем идет речь, деникинцы наступают, о каком движении на Малоархангельск — непонятно…