Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

Память благочестивых и добродетельных мужей вечно живет и в благохвалении жизни их, и в сожалении о кончине; особенно, если и по смерти своей они живут в памяти народной полезными сочинениями, разливающими свет истины. Таковой памяти достоин смиренный старец Козельской Введенской Оптиной Пустыни иеросхимонах Иоанн, окончивший свое поприще земной жизни в маститой старости 4 сентября сего 1849 года, в воскресенье, пополудни в 4 часа, на 87 году от роду, удостоясь пред кончиною за семь часов приобщиться Святейшего Тела и Крови Христа Искупителя нашего – в напутствие Вечной Жизни, в совершенной памяти беседуя обычно о вечности до последней минуты исхода своего из тела. Общее сожаление чувствуют все о Христе братия обители и светские особы, знавшие и уважавшие смиренного старца, который был живым примером кроткого и мирного нрава, незлобия и умеренности в духовных и телесных подвигах. Не славного происхождения был кроткий старец иеросхимонах Иоанн; но добродетельная долговременная жизнь его в иноческих подвигах привлекла к уважению и благосклонному вниманию многих даже знатных и по сану великих людей. Ныне, хотя уста его умолкли и рука неподвижна, связана смертью, но оставшиеся полезные сочинения трудов его надолго будут обличать заблуждения раскольников и, может быть, при содействии благодати Божией, принесут в свое время плоды обращением многих к Православной Церкви Матери нашей, Св. Церкви.

Не для прославления себя или какого прибытка, но единственно по искренней жалости о пребывающих доселе в заблуждении собратий своих и по благочестивой его ревности, сердобольный старец по обращении своем из раскола неленостно трудился, выписывая из многих священных догматических и отеческих книг доказательства к обличению раскольников и убеждению их в истине, с собственными замечаниями и рассуждениями. Хотя он и не получил в юности своей образования в науках, чтобы излагать мысли свои по правилам и даже не умея иначе писать, как только церковными буквами (по общему выражению полууставом), но чрез прилежное и внимательное со смирением и молитвою чтение душеполезных книг, приобрел свыше просвещение духовного разума познавать силу истины, которую в писаниях своих излагал простым и прямым от сердца слогом, служащим более к уразумлению и убеждению простонародья. Труды сии не тщетны были: Господь благословил их, и утружденный старец, приближаясь к вечности, имел утешение видеть изданными в печати из числа сочинений СВОИХ ПЯТЬ КНИГ:

1. Доказательство о древности трехперстного сложения и святительского именословного благословения. Москва, 1839 год.

2. Дополнения к доказательствам о древности трехперстного сложения. Москва. 1839 год.

3. Дух мудрования некоторых раскольнических толков. Москва. 1841 год.

4. Обличение заблуждений раскольников перекрещеванцев с показанием истинного крещения. С.-Петербург. 1847 год.

5. Доказательства непоколебимости и важности Святой Соборной и Апостольской Кафолической Церкви Восточной. Москва. 1849 год.

Эту пятую книгу из печати получа уже на одре предсмертной своей болезни, смиренный иеросхимонах Иоанн из глубины сердца возблагодарил Господа Бога, удостоившего видеть ему и семена трудов своих насеянными на ниве Господней, и произнес сии достопамятные Евангельские слова: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, с миром, яко видеша очи мои приятым скудное мое приношение Святой Соборной и Апостольской Церкви». Кроме отпечатанных оных книг осталось и еще несколько его записок о подобных предметах, но они не приведены в порядок. Из сочинений кроткого сего старца утешительно видеть в простом с прямою откровенностью слоге истинную преданность его к Православной Святой Церкви, Престолу и Отечеству, также и искреннее раскаяние о долговременном пребывании своем в заблуждении у раскольников, для душевной пользы коих и убеждения не утаил он даже и своих прежде в заблуждении бывших против Св. Церкви мудрований, но смиренно и с горячею любовью старался высказать оные в одном из сочинений своих («Дух мудрования…»).

Из этого подробного описания видно, что он родился 1763 года мая 2 дня от правоверных родителей Иоанна и Анны, по прозванию Малиновских, живших в экономической слободе Подновье в пяти верстах от Нижнего Новгорода. Крещен и святым миром помазан от православного священника, но по судьбам Божиим, оставшись по смерти родителей своих пяти лет круглым сиротою, воспитался и грамоте русской обучался у раскольников. Тогда-то они вливали в юное сердце пагубное свое учение, а на семнадцатом году, по склонности своей к пустынническому житию и по совету воспитателей, удалился в раскольнические скиты, в Керженских лесах находящиеся.

Оттуда перешел в Рымовские леса в раскольнический скит, называемый Высоковским, в коем пострижен в монашество на 22 году от роду, с наречением имени Исаакия. Потом продолжал он долгое время искать по разным раскольническим скитам лучшей веры и Церкви, но нигде и на одну минуту не находил в них душе своей спокойствия, по собственному его выражению – всегда чувствовал какой-то недостаток в рассуждении своей веры, сердечное томление и скуку, а между раскольниками в скитах встречал лишь одни бесполезные споры и раздоры о различных их сектах и толках, нередко доходившие до исступления и драки.

И так пришел в крайнее недоумение и размышление о религии: всё еще оставалось в душе его немалое сомнение о святости и непорочности Православной Святой Церкви вследствие внушаемых раскольниками неправых мудрований <…>.

Вскоре потом через прилежное чтение Св. Писания и смиренную его молитву благодать Божия, умудряющая младенцы и не хотящая смерти грешника, открыла ему умные очи в совершенное познание непорочности Православия, а к немедленному удалению из раскольнического Высоковского скита споспешествовало то, что Господь строением Своим попустил претерпеть незлобивому отцу Исаакию тяжкие и бесчеловечные побои от собратий оного скита, за обнаружение в собрании их убеждения своего в Православии <…>.

Присоединившись к Православной Св. Церкви, монах Исаакий поступил в 1808 году в Единоверческий Корсунский монастырь Екатеринославской епархии, где и рукоположен в 1810 г. декабря 25 во иеродиакона, а 26 того же месяца – во иеромонаха Преосвященным Платоном, Архиепископом Екатеринославским. В 1820 г. переместился в Православный Балаклавский монастырь оной же епархии, в число духовенства Черноморского флота. В летнее время отправляем был для священного служения на кораблях. В 1825 году уволен от флотской службы согласно прошению его по старости лет в Александро-Свирский монастырь Новгородской епархии. В 1828 году в июне месяце, по воле Высокопреосвященнейшего Серафима, митрополита Новгородского и С.-Петербургского, послан был вместе с единодушным своим сподвижником иеромонахом Симеоном и с прочими членами в Старорусскую Духовную Миссию для обращения из раскола военных поселян.

По возвращении оттуда в 1829 году о. Исаакий удостоился получить благословение и признательность митрополита Серафима и был оставлен в числе братства Александро-Невской Лавры, – находился в киновии той Лавры. Проживши там четыре года, смиренно просил митрополита Серафима уволить его по старости лет и по внутреннему влечению от юности к уединению в Козельскую Введенскую Оптину Пустынь, с желанием окончить последние дни жизни своей в уединенном Ските при оной Пустыни, устроенном Высокопреосвященным Филаретом, бывшим епископом Калужским, ныне митрополитом Киевским. Выслушав сие прошение, благосклонный владыка спросил у о. Исаакия, который ему год. – «70 лет», – отвечал он. Тогда митрополит Серафим милостиво сказать изволил: «Ну вот, какой же ты старик? Смотри, как мы изнежились, а я на днях получил письмо от одного Восточного митрополита, 95-тилетнего старца, но и тот пишет ко мне, что время уже приближается к старости; следовательно, не называет себя стариком, а только приближается к старости, чем и меня утешил, а я и себя уже считал стариком. Ну, Бог тебя благословит! Ступай, да меня не забывай в своих молитвах». С благоговением о сем случае старец пересказывал неоднократно.

По увольнении из Александро-Невской Лавры о. Исаакий прибыл на жительство в Скит Оптиной Пустыни в августе 1834 года; до принятия схимы (в 1836 году с наречением имени Иоанн) исправлял в скитской церкви священнослужение.

Иеросхимонах Иоанн был духовником некоторых духовных лиц, а в отсутствие общего духовника исповедовал некоторых из братии Оптиной Пустыни. Во всё свободное время, остававшееся от молитвенного правила, упражнялся уединенно в чтении душеполезных книг, из коих выписывал приличные доказательства к обличению раскольнических мудрований. В издании же составленных им книг удостоился милостивого покровительства и благосклонного принятия оных от Высокопреосвященнейшего Филарета, митрополита Московского.

Также и Калужский Архипастырь Преосвященный Николай обращал молитвенное внимание свое на благочестивую ревность сего старца, нередко присылал к нему на увещание закосневших раскольников и даже отправлял его в заштатный город Сухиничи для обращения находящихся там в расколе жителей.

Пребывая в Оптинском Ските, незлобивый сей старец с самого прибытия своего соблюдал крайнее нестяжание и смиренномудрие во всём: в келлии своей не только не имел денег или излишних одежд, но и необходимые келейные вещи употреблял самые малоценные. Потребные для прочтения книги брал из монастырской библиотеки, иногда у о. игумена и братии, по прочтении же возвращал каждую книгу с приклеенным к оной листочком, на коем означал по своему замечанию достойные особенного внимания статьи в той книге. Таково было внимательное его чтение книг – с желанием душевной пользы ближнему.

В благообразном лице его, украшенном сединами, выражалась утешительная радость – отпечаток внутреннего состояния души его. Тихое и миролюбивое его со всеми обращение заставляло всех уважать и любить его. Всегда он был готов подать добрый совет братиям, требующим духовной помощи в борьбе со страстями; но во всяком случае беседа его была исполнена великого смиренномудрия, с укорением себя, тихая и простая речь его с частым повторением любимой его поговорки: «Эдакая право-да!» – имела особенную силу и успех к убеждению и утешению братии. Неоднократно в разговорах выражал он желание своё, чтобы Господь по милосердию Своему попустил ему потерпеть за сколько-нибудь времени пред смертью болезнь, уверен будучи, что болезнями душа более возбуждается к приготовлению к смерти и чрез то облегчается участь ее в вечности.

С 1848 года чаще стали посещать старца болезни, особенно тяжелая последняя его болезнь. И он не выходил уже из келлии своей до кончины. По желанию его особорован елеосвящением и по чистосердечной исповеди неоднократно приобщался Св. Христовых Тайн. Молитвенного правила своего, которое вычитывал служащий при нем послушник, не оставлял до самой смерти. В день кончины, по причащении Святейших Тела и Крови Христовых, отец Иоанн почувствовал облегчение в болезни, с утешительным духом свободно разговаривал с бывшими при нем братиями <…>. В таковой душеполезной беседе на минуту умолк и, восклонившись на одр, тихо почил сном непробудным до общего Воскресения. На третий день, 6 сентября, о. игумен Моисей совершил в скитской церкви соборне Божественную Литургию и погребение. Монашествующая братия проводила утружденное подвигами тело искренно уважаемого ими старца в общее погребальное место в Скиту.

Мир тебе, незабвенный старец! Неленостно ты потрудился в изыскании спасительной истины, а обретши, ты ее принял и терпеливо нес благое и легкое иго Христово, оставив нам пример добродетелей: смиренномудрия и непритворной простоты с блаженною кротостью и незлобием, и уснул с спокойною совестью, в надежде исполнения непреложного обетования, данного Сладчайшим Искупителем нашим Иисусом Христом: «Приидите ко Мне, вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы…» (Мф. 11, 28).