Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

ВЛАДЫКА-ПУСТЫННИК Епископ Трифон (Туркестанов) в Скиту Оптиной Пустыни

Это было около 1870 года. В Скиту Оптиной Пустыни возле хибарки старца Амвросия, на ступеньках крыльца и в палисаднике, собралось много местных крестьянок и паломниц. Среди них было несколько монахинь и две барыни, одна из которых с отроком лет десяти в белой куртке, с внимательными черными глазами и тонкими чертами смугловатого лица. Мать его, хотя и была одета почти как крестьянка, в темной блузке и платке, повязанном под подбородок, но видно было, что она дворянка. Они скромно стояли в стороне, ожидая, как все, выхода старца. Вот появился монах-келейник, и многие кинулись к нему с вопросом: «Скоро ли выйдет батюшка?» Не успел он ответить, как старец отворил дверь, прошел через приемную и на крыльце громко сказал стоящим перед ним людям:

– Дайте дорогу архиерей идет!

И поманил к себе даму с отроком. Пока они шли, народ с удивлением разглядывал их, зная, что отец Амвросий ничего не скажет просто так Старец знал, что женщина ведет к нему за руку будущего архиерея. Он пригласил их к себе и, затворив двери, долго с ними беседовал в своей келлии. Этот отрок был Борис Туркестанов, сын князя Петра Николаевича Туркестанова, потомка грузинского вельможи Прангистана Туркестанишвили, выехавшего на Русь в свите царя Вахтанга в начале XVIII века. Мать отрока, Варвара Александровна, урожденная Нарышкина, росла сиротой и была воспитана основательницей Спасо-Бородинского монастыря м. Марией (Тучковой), ее родной теткой.

В гимназические годы Борис побывал в Черниговском скиту у старца Варнавы, который благословил его на монашество. В 1883 году он поступил на историко-филологический факультет Московского университета, но учиться здесь он и не собирался, так как сердце влекло его в Оптину Пустынь, где, став иноком, мог бы он подвизаться под руководством старца Амвросия. В 1884 году он оставил мирскую жизнь и прибыл в желанную обитель. Старец Амвросий благословил его облечься в иноческую одежду. «С каким благодушием он тогда смотрел на меня, – вспоминал владыка, – какие наставления давал мне… Батюшка, как вы знаете, несмотря на свою дряхлость, болезнь, преследующую его с юности, – в молодых годах она его сделала просто стариком, – тем не менее он был твердым воином Христа Спасителя. Поистине, он всю жизнь боролся с духами злобы и победил… Он как бы нам говорит: "Посмотрите на меня… я в этой жизни был лишен всего: и здоровья, и сил для этой борьбы, а между тем я остался верным воином – я верил, я старался жить по вере, я многих спас от падения и примером своей жизни, и наставлениями, и вразумлениями". Он любил так говорить: "Долготерпите, за всё благодарите, о всем радуйтесь, моляся за всех непрестанно", то есть – терпите в этой жизни, переносите все скорби с надеждою на воздаяние в будущей жизни».

Послушник Борис начал многотрудную иноческую жизнь, изгоняя из своей души с помощью старца Амвросия остатки мирских привычек и представлений. Постигал он непростое дело откровения помыслов старцу, ежедневную чистку души от всяких греховных приражений. «Ученик всецело подчиняет себя воле старца, – говорил владыка, вспоминая начало своей иноческой жизни. – Он каждодневно открывает ему всё, что он сделал за весь день: все свои мысли, чувства, недоразумения, и на всё получает надлежащий ответ. Это отношение любящего мудрого отца к своему сыну».

В Оптиной много было тогда великих подвижников среди братии. Был иеромонах Иосиф, старший келейник о. Амвросия, который по благословению своего духовного отца и сам уже начинал старчествовать, окормлять духовно богомольцев. Был здесь, в Скиту, и будущий старец Нектарий. Большое впечатление произвел на душу юного послушника настоятель обители схиархимандрит Исаакий, о котором ему довелось сказать теплые слова на 9-й день его кончины в 1894 году. «Навеки не изгладится из нашей памяти, – говорил он, – трогательное зрелище, которое представлял маститый старец сей уже при самом закате дней своих, лежащий под развесистым деревом на одре своем, окруженный плачущими детьми обители своей и слабым голосом дающий им последние наставления… И каким величавым спокойствием дышали его слова, ибо они исходили из сердца человека, глубоко убежденного в их правоте, всю жизнь посвятившего их исполнению. Да, он любил Бога! – ибо всю жизнь нелицемерно служил Ему!» Обращаясь к почившему, владыка говорил: «Учил ты великим началам, на которых зиждется духовная жизнь обители Оптинской: глубокому, всецелому повиновению старцу и твердому, неустанному подвижничеству».

В 1888 году по воле начальства и по благословению старца Амвросия послушник Борис Туркестанов отправлен был в Осетию преподавателем Духовного училища в городке Ардон. В следующем году он был пострижен в монашество с именем Трифон, – постригал его ректор Тифлисской Духовной семинарии архимандрит Николай (Зиоров). Еще через год экзарх Грузии архиепископ Палладий (Раев) рукоположил его в иеродиакона и затем во иеромонаха. Чувствуя недостаточность своего образования, о. Трифон поехал к старцу Амвросию просить благословения поступить в Московскую Духовную Академию. Старец был в Шамордине. Он благословил своего духовного сына стать студентом Академии. Едва начал учиться – вдруг весть о кончине старца… 13 октября 1891 года о. Трифон снова приехал в Шамордино.

Он участвовал в заупокойной Литургии, которую служил епископ Калужский Виталий, с ним два архимандрита (один из них оптинский настоятель о. Исаакий), а также четыре иеромонаха (в числе их – о. Трифон). На отпевании о. Трифон произнес слово прощания со своим духовным отцом. На следующий день гроб с телом почившего старца понесли в Оптину Пустынь на руках, меняясь на пути, – то шамординские сестры, то оптинские иноки, то миряне, чада старца. Шел дождь, но время от времени совершались литии, в руках у многих горели свечи, и дождь не гасил их.

Касался этот гроб и плеча иеромонаха Трифона. После похорон о. Трифон вернулся в Троицкую Лавру.

Начался для него путь постоянного служения. В Сергиевом Посаде он был священником в пересыльной тюрьме, где не только ежедневно служил, но и беседовал с заключенными, которые потом вспоминали его с благодарностью. В 1895 году его назначили смотрителем в Духовное училище при Донском монастыре в Москве. За год до этого он побывал в Оптиной на похоронах схиархимандрита Исаакия. Во время этого приезда в Скиту познакомился с послушником Павлом Ивановичем Плиханковым, будущим старцем Варсонофием. Послушнику этому было уже 47 лет. Их свяжет крепкая духовная дружба. У них было много общего. Главное – глубокая любовь к монашескому образу жизни.

И как больно было таким молитвенникам, как о. Трифон и о. Варсонофий, видеть, что мир захлестывают волны безверия, тоски и ненависти. Оба они были дворяне, интеллигенты, люди, хорошо знающие мирскую культуру, ее гибельные пути. Недаром они оба много помогали талантливым, но заблудившимся в духовном отношении людям – артистам, художникам, писателям, ученым.

В 1899 году о. Трифон был назначен ректором Московской духовной семинарии, и 14 июня того же года по указу Святейшего Синода он, архимандрит уже, возведен был в сан епископа Дмитровского, второго викария Московского. Сверх того, он назначен был настоятелем московского Богоявленского монастыря, в котором и пребывал до самой революции. Здесь епископ Трифон завел такие истовые монашеские богослужения, что верующие стали приходить к воротам за час и более до их начала, чтобы занять место в храме. Их привлекало и замечательное пение монастырского хора, и проповедь владыки, который скоро прославился как «московский Златоуст». Епископ Трифон был пустынником, носящим пустыню в себе, в своем сердце, хотя наружно он всегда был на людях и среди многотрудной деятельности. Люди, однако, чувствовали в нем это его пустынничество и любили его за это. Оно проявлялось во всем, всё освещало и согревало.

Весной 1904 года началась Русско-японская война. В военные госпитали на Дальнем Востоке направлялись иеромонахи из монастырей. Из Оптиной Пустыни должны были выехать отцы Варсонофий и Адриан. 7 апреля приехал в обитель владыка Трифон, – он служил Литургию в Казанском соборе, потом посетил Скит и долго беседовал с о. Варсонофием. Он пригласил оптинских иеромонахов, отъезжающих на фронт, в Москве остановиться у него в Богоявленском монастыре. Они это и сделали. Им нужно было получить в Московской синодальной конторе документы, деньги, ящики с церковными принадлежностями. Владыка Трифон благословил о. Варсонофия на дальний путь иконой великомученика и целителя Пантелеймона. На обратном пути в 1905 году о. Варсонофий снова остановился в Богоявленском монастыре. Отсюда он выходил в Кремль, где в одном из храмов встретился с о. Иоанном Кронштадтским. В это время о. Варсонофия, старца благообразной наружности, осаждали верующие даже на улицах, прося благословения. Вскоре по возвращении в Оптину он был назначен скитоначальником и вместе с этим начал старчествовать.

В 1906 году, 19 сентября, прибыл в Оптину владыка Трифон. Впрочем, это был уже второй приезд владыки Трифона в Оптину в 1906 году с 27 января по 2 февраля он жил в Скиту в кологривовском корпусе, – отсюда ездил в Шамордино, вел себя просто и трапезовал вместе с братией. Обитель чествовала его как именинника 1 февраля. И вот он снова здесь. Поселился в Скиту, в том же корпусе, и жил довольно долго – с 19 сентября по 7 декабря. Он часто служил и в обители и в Скиту, произносил проповеди, которые всегда глубоко трогали иноков. Вместе с братией он трудился в скитском саду, сажая и поливая яблони. Он всерьез думал в скором времени попроситься на покой и жить в Скиту рядом с о. Варсонофием и братией. Этого, однако, не получилось. Начальство его не отпустило на покой.

Вот сидит он в келлии о. Варсонофия, на столе кипит самовар. В Скиту благорастворенный воздух, осенние цветы, изобилие плодов… Позднее владыка вспоминал об этом: «Сколько чудных вечеров провели мы в беседах! Какие ценные наставления ты мне делал, какие возвышенные речи вёл!»

В день отъезда владыки – 7 декабря 1906 года – скитский летописец записал: «За время пребывания в Скиту преосвященный, кроме присутствия при Божественных службах, неоднократно приходил на скитские правила в соборную келлию, где иногда читал положенные на правилах Евангелия, акафисты, каноны; нередко разделял трапезу с братиею; относился к скитянам с таким вниманием и отличался таким смирением, что вызывал сим удивление и возбуждал к себе глубокое уважение в братии».

В начале 1907 года двое юношей, Иван и Николай Беляевы, только что окончившие гимназию, пришли к решению оставить мир и поступить в монастырь. Выбор их пал на Оптину Пустынь. Благословение на монашество они получили от своего духовного отца священника Петра Сахарова, настоятеля церкви Иоанна Предтечи на Пятницкой. О. Петр привел их к владыке Трифону, своему товарищу по Духовной Академии. Владыке понравились благочестивые юноши. Он сказал:

– Я вас направлю в Оптину.

И отправил их под руководство о. Варсонофия в Оптинский Скит. Так начал свой иноческий путь иеромонах Никон (Беляев), ученик и последователь старца Варсонофия.

Весной 1912 года старец Варсонофий был переведен из Оптиной Пустыни в подмосковный Старо-Голутвин монастырь, находившийся в ведении епископа Дмитровского Трифона. 5 апреля владыка возвел его в Богоявленском монастыре в сан архимандрита и обещал всякую помощь в трудах по восстановлению той обители, где теперь о. Варсонофий вступил в должность настоятеля. Через год, проведенный старцем в подвижнической деятельности, он заболел и скончался. В Старо-Голутвине панихиду по нем служил сам владыка Трифон и сказал при этом столь прочувствованное и теплое слово, что все в храме плакали. «Господь прослезился над Лазарем, – говорил он, – хотя и знал, что воскресит его… И мы восклицаем: Отче, отче! зачем ты ушел от нас! на кого ты нас покинул? Что мы будем теперь делать? Как же ты оставил нас сиротами?» Владыка сделал земной поклон перед гробом старца и сказал: «Низкий тебе поклон, дорогой брат, батюшка, за твою любовь ко мне, за твои чудные беседы, за драгоценные наставления… А еще тебе земной поклон за твоих духовных детей… Батюшка жил скорбями своих детей и сгорел в скорбях».

Гроб старца Варсонофия был отправлен для погребения в Оптину Пустынь. Владыка Трифон впоследствии (он скончался 14 июня 1932 года) часто вспоминал и о. Варсонофия, и других оптинцев. Он читал лекции-беседы об Оптиной с показом видов ее и портретов через световой проектор. Делился со слушателями воспоминаниями о старцах Амвросии, Исаакии. Рассказывал о том, как создан был женский монастырь в Шамордине (и написал брошюру об этом). Дух Оптиной поддерживал его в годы гонений от безбожников. Он душою был истинннй пустынник. «Мы, братия, иноки, – говорил он, – знаем из нашего слабого, несовершенного опыта, как трудно телесному человеку оторваться от земли, мудрствовать не дольняя, а горняя».