Осада

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Пьергейрон прибыл в ничем не украшенную Комнату Общего Командования замка Глубоководья и обнаружил, что капитан Городской Стражи, его старший оружейник и командир магов уже совещаются со своими коллегами из Городской стражи. Брайан, Мастер Меча, тоже присутствовал, спрятавшись за плащом и шлемом своего лорда. Даже Магистр Бдительного Ордена Магов и Защитников был там. Строго говоря, орден был гражданской гильдией и не подчинялся военному эдикту, но сейчас были чрезвычайные времена, и Пьергейрон часто призывал на службу частных граждан, когда безопасность города была под угрозой. Вопрос был в том, ответят ли они, когда угроза окажется в пяти сотнях миль отсюда, у моста Борескира? Пьергейрон подошел к свободному месту, главного за круглым столом не было, но садиться не стал.

— Ты слышал?

Рулатон, жилистый седовласый капитан стражи, мрачно кивнул, неопределенно махнул рукой в сторону своего оружейника и сказал:

— Хельве сам получил послание.

Пьергейрон повернулся к покрытому шрамами ветерану.

— Лассри? — спросил он.

Хельве кивнул.

— Она хотела сражаться на стороне Лаэраль.

Сердце Пьергейрона подскочило к горлу. Лассри была дочерью Хельве, чародейкой-дозорной, часто сражавшейся на стороне отца во время крупных беспорядков.

— Мне очень жаль — сказал он, поворачиваясь к остальным. — Что мы можем сделать?

— Против Ярости Драконов? — спросила Тириэллента Сноум. Командующая силами стражей-магов, она была смуглой женщиной с

гордой осанкой и неопределенного возраста, которая была магом-сивилларом задолго до того, как Пьергейрон вступил в должность.

— К сожалению, не так уж много.

Хотя глаза Хельве слезились, он кивнул.

— Лассри сказала, что они оказались в ловушке у стены из багбиров и гноллов, а позади них из облаков выпали все синие Анаврока. Я уверен, что все кончится прямо сейчас.

— Как бы то ни было, — сказал Открытый Лорд, — мы должны сделать все, что в наших силах.

Пьергейрон обвел взглядом сидящих за столом, останавливаясь на каждом из командиров в поисках малейшего намека на несогласие. Все они были храбрыми солдатами, но их долгом было служить Глубоководью, и, если нужно было объяснить, как спасение армии помощи, направлявшейся в Эвереску, способствовало безопасности города, он должен был это знать. Поскольку Глубоководье все еще было погребено под постоянной волной метелей, а корабли в гавани опрокидывались под тяжестью покрытых коркой льда мачт, никто из присутствующих не нуждался в напоминании об опасности, угрожавшей их городу с тех пор, как фаэриммы сбежали из своей тюрьмы в Анавроке. В глазах собравшихся командиров он не нашел вопросов.

— Хорошо, — сказал Пьергейрон. — Пока мы разговариваем, Малиантор вызывает Силу Грея в мой дворец. Она начнет гадание, чтобы провидеть ход битвы. Я бы хотел, чтобы вы послали отряд добровольцев: сотню боевых магов и двести воинов, встретить ее во дворце в течение четверти часа. У меня есть запас телепортационных свитков…

— В этом нет необходимости, — проскрежетал голос в углу.

Пьергейрон обернулся и увидел смуглую фигуру принца Агларела, выступающую из тени у камина, его черный плащ и пурпурная накидка, казалось, почти застыли в темноте.

— Как ты смеешь! — возмутился Пьергейрон.

Он действительно очень хотел знать «как». Комната должна была быть защищена от магических вторжений любого рода, хотя это, очевидно, не относилось к теневой магии шадовар. — Это частный совет.

— Простите меня, — сказал Агларел, останавливаясь, чтобы поклониться, — но я хотел избавить вас от необходимости телепортировать роту для оказания помощи вашей спасательной армии.

— Я хочу знать, как ты можешь знать о наших намерениях, — сказал Брайан, Мастер Меча.

В то время как Пьергейрон обычно говорил от имени других лордов в Зале Суда, они обычно говорили сами за себя на менее официальных собраниях. Магия шлема превратила его голос в глухой, безымянный баритон, который не узнали бы даже самые старые друзья Брайана.

— Мы сами едва сформировали их.

Агларел устремил на лорда серебристый взгляд.

— Не так давно многие из ваших граждан получили прощальные послания от своих родственников, сопровождавших Избранных. — Принц не стал объяснять, откуда ему это известно. — Зная, какие вы, глубоководцы, люди, можно было только предположить, что вы захотите чем-то помочь. Я зашел во дворец, и мне сказали, что лорд Паладинсон уехал по неотложному государственному делу.

— Напрашивается вопрос, как ты проскользнул мимо охраняющих замок чар протов захватчиков, — сказала Тириэллента, — или знал, что лорд Паладинсон находится в этой комнате.

— Я буду рад продемонстрировать это позже, — сказал Агларел, отмахиваясь от вопросов взмахом руки. — На данный момент я предлагаю сосредоточиться на главном.

Он подошел к круглому столу и, вытянувшись вперед, провел рукой по его поверхности. Тень упала на центр, а затем открылась, как дыра в облаках, чтобы показать битву, бушующую далеко внизу. Сцена расширилась, заполнив весь стол, и Пьергейрон вскоре узнал спасательную армию Лаэраль, оказавшуюся в ловушке на берегу мутного озера, которое могло быть только Извилистой Водой во время сильного наводнения. К его большому удивлению, и облегчению, они стояли в хорошем строю за стеной опаляющего пламени, подняв щиты и обнажив оружие, но не вступали в бой более серьезный, чем прихлопывание мух и комаров, кружащих вокруг их голов. Сцена по ту сторону горящей стены была совсем другой. Десятки синих драконов ворвались в армию багбиров и гноллов, пикируя вниз, чтобы собрать в огромные когтистые лапы воинов, а затем перекатиться через разлившуюся реку и сбросить их в мутные воды. Несмотря на разрывы в их рядах, монстры держались в строю, делая все возможное, чтобы отразить атаки топорами и цепами, более подходящими для разбивания человеческих голов, чем для пронзания драконьей чешуи.

— Драконы не были посланы фаэриммами? — Ахнул Пьергейрон, не в силах оторвать глаз от стола.

— Даже в Анавроке есть вещи, которые фаэриммы не контролируют, — сказал Агларел.

Крылья одного дракона обмякли, и он рухнул на землю, кувыркаясь и запутываясь в узел из хвоста, шеи и крыла. Пьергейрон увидел огромную черную дыру в его груди и понял, что он был убит какой-то очень мощной магией смерти. В следующее мгновение полированные кости огромного драколича нырнули вниз из облаков, выпустив грозовую синюю молнию в крошечную конусообразную фигурку в задние ряды багбиров. Залп потрескивающих красных метеоров ударил его в бок, выбив два ребра размером с дерево и отправив скелет дракона катиться по воздуху в потрескивающем шаре молотящих когтей и вспышек сверкающей синей энергии. Тириэллента ахнула от мощной магии, которая была брошена в битве. Магия, необходимая для того, чтобы отправить двухсотфутового драколича кувырком, превратила бы любого нормального волшебника в дымящийся пепел. Затем за гноллами появилась шипастая фигура второго фаэримма. Едва первый дракон рухнул на землю, как четыре длинноволосые женщины поднялись в воздух над рядами армии помощи. Они устремились к видимому фаэримму, шары серебряного огня Избранных вырвались из их рук. Два шипастых исчезли в ослепительной вспышке света.

— Четыре Сестры — с явным благоговением произнес Агларел. — Это было неожиданно. Когда я смотрел в последний раз, там были только Шторм и Лаэраль.

— Избранные держатся вместе — сказал Брайан из-за шлема. — Тебе,

шадовар, не мешало бы это запомнить.

Агларел снисходительно улыбнулся. — Вы, кажется, думаете, что у нас есть причины их бояться.

Багбиры и гноллы окончательно потеряли мужество и бросились бежать, увлекая за собой драконов. Пьергейрону пришлось отвернуться от того, что последовало дальше.

— Я думаю, что мы видели достаточно, принц — сказал он.

Агларел взмахнул рукой над сценой, и стол вернулся к своей обычной коричневой поверхности.

— Не за что, — сказал Агларел, полагая, что Пьергейрон намеренно опустил слова благодарности. — Я уверен, что Глубоководье имеет много настоящих проблем, которыми стоит заняться.

— Не больше, чем мы можем выдержать — сказал Пьергейрон.

Он не любил этого Шадовара и потому не доверял ему. Тем не менее, даже он должен был признать, что, помимо своей роли в освобождении фаэриммов в первую очередь, до сих пор Шейд не сделал ничего, кроме помощи Глубоководью, Эвереске и их союзникам.

— Мы должны считать, что драконы – дело рук вашего города? — спросил Пьергейрон.

Агларел кивнул и, не дожидаясь приглашения, сел за стол совета.

— Наши ответные силы заняты другими проблемами, поэтому нам пришлось призвать нашего союзника Малигриса присмотреть за вашей спасательной армией.

— Малигрис? — спросил Брайан. — Ты хочешь вступить в союз с Культом Дракона?

Агларел повернулся и вытянул шею, чтобы посмотреть на лорда в шлеме.

— Наш союз с Малигрисом. Его отношения с культом нас не касаются.

— Но вы вступили в союз с драколичем? — уточнила Тириэллента.

Агларел кивнул.

— Мы надеемся вернуть наш дом в Анавроке. Казалось, разумнее вступить в союз с Синим Сюзереном, чем сражаться с ним. — Он махнул рукой на пустую столешницу и добавил:

— Я уверен, что Лаэраль и ее сестры подтвердят мудрость этого решения. … точно так же, как я уверен, что Глубоководье и его союзники выиграли бы от подобного соглашения. Анклав Шейдов уже дважды продемонстрировал преимущества работы с нами.

— Ты позволишь Избранным говорить самим за себя, — сказал Брайан. Он повернул шлем к Пьергейрону. — В этом может быть что-то большее, чем кажется... или меньшее.

— Что вы хотите сказать, лорд? — спросил Пьергейрон. — Что принц ввел нас в заблуждение?

Брайан пожал плечами.

— Я говорю, что это возможно. Он мог бы показать нам иллюзию так же легко, как и прорицание. — Шлем на мгновение повернулся к Тириэлленте, которая могла только пожать плечами и развести руками, а затем спросил: — Откуда мы знаем, что эти драконы не разрывают армию Лаэраль на части прямо сейчас?

— Потому что где-то в этом шлеме у тебя должна быть половина ума, — раздраженно сказал Агларел. — Зачем нам спасать армию на Высоких Болотах, чтобы потом вызвать стаю драконов и уничтожить ее?

— Я не претендую на знание путей тени, — сказал Брайан, — но я знаю, что лучше не доверять тем, кто торгуется с драколичами.

Агларел встал и, к изумлению, Пьергейрона, вежливо ответил:

— Ваша точка зрения была бы лучше принята, Лорд в Маске, если бы Анклав Шейдов не оказался более надежным, чем любой из ваших других союзников.

— Надежным? — Брайан усмехнулся. — Мы видели, насколько вы были надежны в отношениях с Эльминстером.

Рука Агларела сжалась в кулак, и Пьергейрон понял, что позволил своей неприязни к шадовару повлиять на его суждения как дипломата.

— Мой лорд, — начал он, — ваша осторожность оправдана, но, по правде говоря, шадовары не сделали ничего, кроме как послужили нашему общему делу.

Брайан не отозвался.

— Нет? — спросил он. — А как насчет исчезновения Чёрного Посоха? Откуда нам знать, что они не отправили его в ад вместе с Эльминстером?

— Потому что нас даже не было здесь, когда исчез Хелбен, — небезосновательно сказал Агларел. Он повернулся к Пьергейрону.

— Милорд, это действительно слишком. Я требую извинений.

Пьергейрон чуть не уронил подбородок. У него не было полномочий заставлять Лорда в Маске извиняться, и, даже если бы он был уверен, что Брайан ошибается, он знал, что скажет ему грубый оружейник, если он осмелится продолжать в таком духе открыто.

— Принц Агларел, в этой комнате есть те, у кого есть родственники в армии помощи, — начал он. — Вы можете понять их беспокойство. Когда наши собственные маги подтвердят то, что вы нам показали, я уверен, что Лорд в Маске пересмотрит свое мнение.

Брайан начал было возражать, но Агларел перебил его, и его скрипучий голос, казалось, отразился от всех углов комнаты одновременно:

— Вы позволите этому оскорблению остаться в силе?

— Я не имею права говорить за другого Лорда — сказал Пьергейрон, напоминая себе, что не следует отводить взгляд. — Не больше, чем вы можете говорить за другого принца.

— Если бы Принц Шейдов оскорбил гостя таким образом, он больше не был бы принцем — сказал Агларел. Он повернулся к Брайану и сухо поклонился.

— Благодарю вас за откровенность. Вы показали мне, что я зря трачу свое дыхание в Глубоководье.

— Не думай об этом, — сказал Брайан. Даже магия шлема не смогла скрыть самодовольства в его голосе.

— Хотя я желаю тебе удачи в союзе с драконами и скорпионами. — Глаза Агларела вспыхнули, затем он повернулся к Пьергейрону. — С вашего позволения, я останусь в городе на достаточное чтобы купить кое-какие вещи, которые привлекли мое внимание, время.

— Конечно, — сказал Пьергейрон. — Все приветствуются в Глубоководье.

— Я уверен, что это пройдет.

— Пожалуйста, лорд Паладинсон, я думаю, пришло время быть честными друг с другом, — сказал Агларел, поднимая руку. Он отошел от стола и направился к двери, затем повернулся и отвесил официальный поклон. — В этом духе будет справедливо предупредить вас, что внимание Анклава Шейдов требуется в другом месте. Ваша спасательная армия больше не получит от нас защиты.

Тихие шаги Стражников Высочайшего шуршали у него в ушах, а руки он засунул в карманы плаща, чтобы скрыть, как они дрожат, и Галаэрон последовал за Теламонтом вниз, в темные коридоры под Дворцом Высочайшего. Когда они спускались по лестнице за лестницей, Галаэрон иногда почти мог распознать странное звяканье и странный скрежет, которые резонировали из темных святилищ каждого уровня, а иногда его тревожили жуткие бульканья и зловещие грохоты, слишком жуткие, чтобы ухо эльфа могло их различить. Хотя он понятия не имел, куда они направляются и почему Высочайший выбрал последний час темноты в ту же ночь, когда ушла Вала, чтобы доставить его во дворец, Галаэрон отказался спрашивать. Если бы его план покинуть анклав был раскрыт, он отказался бы дать Хадруну, идущему в двух шагах позади него, удовольствие видеть, как он корчится. Если вызов касался чего-то другого, любые вопросы, которые он задавал, рисковали раскрыть его намерения Теламонту. Они были на глубине двадцати уровней, когда ведущие стражники, наконец, покинули лестничный колодец, а затем повели группу вниз по извилистому туннелю через большую арку в обширную комнату с высоким сводчатым потолком. В одном конце пещеры находилась щель длиной в сотню ярдов, сквозь которую виднелся пурпурный свет предрассветного утра. Несколько дюжин шадовар тянули к щели большое, похожее на гребень устройство. Еще несколько десятков человек складывали огромный кусок теневого одеяла в компактный сверток, похожий на несколько других, аккуратно сложенных вдоль ближайшей стены. Когда рабочие увидели Теламонта Тантула и его спутников в комнате, они тут же упали на пол и прижались лбами к полу. Хотя это место вряд ли походило на то, где шадовары держали своих пленников, сердце Галаэрона билось не легче. Малик и Арис покинули Виллу Дузари еще до того, как Хадрун прибыл с вызовом Высочайшего. Как только Арис соберет свои припасы, Малик устроит диверсию, чтобы Галаэрону и великану было легче незаметно ускользнуть из анклава.

— Один из наших теневых маячков, — объяснил Теламонт. Он махнул рукавом в сторону устройства, похожего на гребень, которое тянулось к щели в противоположном конце комнаты, затем жестом приказал своим охранникам идти вперед. — Это не то, что, я хотел показать тебе.

Они последовали за стражниками по краю комнаты, затем прошли через другую арку в еще большую комнату, где сотни шадовар были заняты сшиванием кусков одеяла вместе с нитями теневого шелка. Когда Теламонт вошел, рабочие снова прекратили работу и уткнулись лбами в пол. На этот раз Высочайший повернулся к Хадруну, его платиновые глаза вспыхнули неудовольствием.

— Это недопустимо, — сказал он.

— Я обо всем позабочусь.

Хадрун отошел от группы и подошел к краю рабочей площадки.

— Возвращайтесь к своей работе, ленивые рабы! Не бесчестите Высочайшего, уклоняясь от своего долга в его присутствии.

Рабочие поспешили вернуться к шитью, хотя все старались не отрывать глаз от того места, что находилось прямо перед их носами. Теламонт жестом подозвал Галаэрона к себе и повел его вдоль края рабочей площадки через широкую арку в дальнем конце. В соседней комнате принц Эсканор стоял на бронзовом летающем диске, держа сложенное теневое одеяло, а Вала, подвешенная на новых волшебных крыльях, летела над ним.

— Вот на что я привел тебя посмотреть Галаэрон, — сказал Теламонт, подходя к диску. — Я подумал, что ты захочешь попрощаться.

— Неужели это так? — спросил Галаэрон, пытаясь понять, не скрывается ли за словами Теламонта двойной смысл. Знает ли Всевышний, что произошло между ним и Валой на Вилле Дузари прошлой ночью? Или он просто пытался оценить глубину чувств Галаэрона к ней? В любом случае его ответ должен был быть тем же.

— Зачем мне это делать? — Глаза Теламонта загорелись под капюшоном, затем легкий ветерок коснулся лица Галаэрона, когда Вала спикировала на землю. Эсканор подошел и встал рядом с ней, ничего не говоря, только рассеянно проводя темными пальцами по перьям одного из ее волшебных крыльев.

— Мы попрощались, Высочайший.

Ее зеленые глаза блеснули, жесткие и холодные, смотрящие в лицо Галаэрона, затем она обратила все свое внимание на Теламонта:

— Мне очень жаль, что вы доставили себе столько хлопот.

— Никаких хлопот, моя дорогая, — Теламонт наклонил капюшон в ее сторону, затем повернулся и некоторое время изучал Галаэрона. — Ты удивляешь даже меня, эльф. Я не ожидал, что ты так легко выплескиваешь свои эмоции.

— Сомневаюсь, что это было так трудно, как вы думаете, Высочайший — сказала Вала с такой горечью в голосе, что сердце Галаэрона сжалось от боли. — Так уж вышло, что они оказались меньше, чем мы думали. Я рада, что избавилась от него.

— В самом деле? — Фиолетовая линия улыбки появилась в тени под глазами Высочайшего. Он повернулся к Хадруну и сказал:

— Этот может когда-нибудь посоперничать даже с тобой, мой слуга.

— Вы видите всё, Высочайший, но мы должны помнить, что только один из нас служит анклаву. — Хадрун позволил своему взгляду задержаться на Галаэроне на секунду дольше, чем следовало, затем повернулся к Теламонту и сказал:

— Боюсь, мне придется просить позволения, Высочайший. В Торговом Отделении происходят беспорядки, требующие моего внимания.

— Конечно. — Теламонт едва успел поднять руку, чтобы отпустить Хадруна, как сенешаль растворился в темноте и исчез. Высочайший повернулся к Галаэрону и сказал:

— Не дашь ли мне несколько минут? Битва с фаэриммами Миф Драннора будет трудной. Я хотел бы поговорить с Эсканором, прежде чем он уйдет.

— Бери столько времени, сколько тебе нужно, Высочайший. — Хотя голос Галаэрона был спокоен, его сердце бешено колотилось. Беспорядки в Торговом Отделении были отвлекающим маневром Малика. Через четверть часа Арис будет ждать Галаэрона у Пещерных Ворот.

— С твоего позволения, я сам найду дорогу домой. Маршрут был не сложный, да и компания здесь мне не по душе.

Он бросил многозначительный взгляд на Валу, которая жестоко улыбнулась и провела краем своего нового крыла по Эсканору.

Теламонт окинул все это металлическим взглядом, затем поднял рукав, отпуская.

— Возможно, это разумно — сказал он. — Завтра к полудню ты будешь нужен мне у окна мира, отдохнувший и бодрый. Когда Эсканор накроет тенью Миф Драннор, нам понадобится вся мудрость Мелегонта, которую ты сможешь призвать.

— Как прикажешь, Высочайший.

Галаэрон поклонился, скорее, чтобы скрыть улыбку, чем показать подобострастие, затем повернулся и вышел. Он не попрощался с Валой и даже не пожелал ей удачи в бою. Он не мог думать ни о чем, кроме того, как она предала его ради Эсканора, как Эсканор украл ее у него, как Теламонт позволил это ... и, самое главное, как он заставит их заплатить. Всех их.

Самая большая опасность, понял Малик, заключалась не в том, что украденный у ведьмы хайк ускользнет из его рук, хотя это могло случиться, и даже не в том, что безжалостные ветры забьют его до потери сознания о каменную нижнюю часть анклава, хотя они могли. Наибольшую опасность представляли ленивые стервятники, проводившие свою жизнь в поисках легкой пищи из городских мусоропроводов. Одно существо уже взгромоздилось на его правое плечо и клевало его пальцы, еще два кружили над его головой, сражаясь за левое плечо, и еще дюжина кружила под его болтающимися ногами, готовая схватить любой кровавый кусочек, который уронят другие.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — крикнул Арис вниз.

— Несомненно, одна из моих лучших. — Малик вытянул шею и пробежал взглядом по десяти футам верблюжьей шерсти хайка к зазубренной бреши, которую они пробили во внешней стене мастерской. Арис тщательно вылепил отверстие, чтобы оно выглядело как кратер мощного взрывного заклинания, искусно вставив два зубца в край, чтобы связать верхний конец ткани.

— Кто поверит, что я нарочно здесь болтаюсь? — спросил Малик.

— Меня больше беспокоит, что ты все еще там, чтобы они могли тебя найти, — сказал Арис. — До земли лететь не близко.

Малик не смотрел вниз. Он уже проделал это однажды и сквозь дыру в

мутной дымке увидел пески Анаврока, проплывающие в тысяче футов внизу.

— Я буду здесь, — крикнул он, убирая одну руку с хайка, чтобы прихлопнуть стервятника, клевавшего его пальцы. — Просто посыпь песком и уходи. К тому времени, как все уладится, вы с Галаэроном будете уже далеко.

Арис не отступил.

— Ты уверен, что Руха не пострадает из-за этого?

— Разве она не сказала, что хочет помочь?

Арис кивнул.

— Да, но…

— Тогда пусть она поможет. Ведьме не причинят вреда, я не настолько удачлив, и ты знаешь, что я не могу лгать. Малик изо всех сил старался держать язык за зубами, но проклятие Мистры заставило его добавить:

— Если не считать моего молчания, а разве я когда-нибудь держал язык за зубами дольше двух минут?

— Арис обдумал это, потом сказал: — Только когда ты спишь.

Он проверил хайк, чтобы убедиться, что он надежно закреплен на месте, затем махнул рукой.

— Прощай, мой друг ... и спасибо.

Прежде чем Малик успел ответить, сражающиеся стервятники заслонили ему обзор, и пока он их отбивал, Арис уже исчез.

Следующие несколько минут он провел, отбиваясь от птиц и проклиная всех существ с перьями, когда ветер снова и снова швырял его о скалистую поверхность анклава. Хотя его тело болело от сотен ужасных синяков, а сведенные судорогой мышцы горели, словно кто-то воткнул в них раскаленные кочерги, Малик не беспокоился, что силы покинут его. Как Серафим Лжи, он был одарен способностью терпеть любую боль и все еще выполнять свои обязанности перед Цириком, и, хотя помощь Арису и Галаэрону бежать из города не обязательно служила Единому, вторая часть его плана, несомненно, служила. Когда он решил, что дал гиганту достаточно времени, чтобы покинуть торговые колонии и направиться к Пещерным Воротам, Малик начал звать на помощь.

— Спасите меня! Помогите!

Через несколько минут криков кто-то наконец высунул ее голову из дыры. У нее были длинные собольи волосы, темные знойные глаза и смуглая кожа над вуалью, закрывавшей нижнюю часть лица. Это лицо было последним, кого он хотел увидеть.

— Так вот ты где — сказала Руха. Она присела на корточки над зубцами, где был привязан ее хайк, спугнула стервятников и наклонилась, чтобы схватить ткань.

— И с моим хайком, не меньше.

— Надоедливая ведьма! — Воскликнул Малик. — Что ты здесь делаешь?

— Ищу тебя, конечно. И теперь, когда мы остались одни, я думаю, пришло время покинуть этот летающий город.

Все еще держась за хайк, она поднесла свободную ладонь к лицу и слегка подула на нее, затем начала произносить одно из своих бединских природных заклинаний.

— Стой! — Малик начал карабкаться по хайку потягиваясь, рука за рукой. — Мегера! Гарпия!

Руха закончила свое заклинание, затем обернула руку в хайк и посмотрела вниз с улыбкой в темных глазах.

— Вот как ты говоришь с той, кто держит твою жизнь в своих руках?

— Кто накормит мою бедную Кельду? — воскликнул Малик. Он был на полпути вверх по хайку, почти в пределах досягаемости удара. — Я никуда с тобой не пойду!

— Ты предпочтешь упасть? — Руха повернулась и потянулась назад, чтобы собрать что-то позади себя. — Потому что это твой единственный выбор.

— Не единственный мой выбор. — Малик сунул руку в хайк, затем под аба и схватил рукоять своей джамбии. — У меня есть другой, который мне нравится гораздо больше.

Потянув за ремень сумки с калебасой, Руха развернулась к нему лицом, обнажая горло, как он и надеялся, и потянулась за собственным кинжалом, но тут она упала назад, из-за того, что смуглая рука шадовара схватила ее за ремень и дернула прочь от края. Малик сунул джамбию обратно в ножны и закричал:

— помогите! Я здесь, внизу!

Янтарные глаза Хадруна заглянули за край.

— Я знаю, где ты, Малик.

Шадовар прошептал какое-то едва слышное заклинание тени, и Малик выплыл через дыру в домик, служивший мастерской Ариса. Место было переполнено воинами шадовар, но все равно выглядело так, словно через него прорвался отряд багбиров. Статуи лежали опрокинутые на бок, некоторые, в основном наполовину законченные, которые все равно не имели никакой ценности, разбитые или безвозвратно испорченные. Стены были испещрены полосами сажи и изрыты впадинами размером с голову великана, а широкая полоса крови Ариса бежала вдоль стены, указывая на огромную дыру, через которую только что вытащили Малика. Принимая окружающую обстановку во внимание, Хадрун обратился к Рухе.

— Разве я не предупреждал тебя, что случится, если ты нарушишь нашу гостевую охрану?

Широко раскрыв глаза, Руха оглядела мастерскую и покачала головой.

— Это не моих рук дело.

— Не лги мне, Арфистка. Своими ушами я слышал, как ты предлагала

Малику выбор между смертью и твоей опекой. Этого уже достаточно. Хадрун посмотрел на Малика.

— Где великан? Прикусив язык, чтобы не заговорить и не выдать себя, Малик просто повернулся и посмотрел в большую дыру, в которой болтался.

— Ясно — Хадрун махнул рукой в сторону Рухи, и внезапно она оказалась опутана черной теневой паутиной.

— Ты будешь казнена, как только Высочайший вынесет тебе приговор. Что ты хочешь сделать со своей собственностью?

— Ничего. Я никого не убивала, и он это знает.

Руха свирепо посмотрела на Малика, и в ее взгляде он почувствовал невысказанную угрозу раскрыть планы побега Галаэрона.

— Спроси его. У него нет другого выбора, кроме как сказать правду. Хадрун на мгновение задумался, потом кивнул.

— Разумная просьба. — Он повернулся к Малику. — Она убила Ариса?

— Я не хочу, чтобы ее казнили, — сказал Малик.

— Ты не хочешь? — Одновременно сказали Руха и Хадрун.

— Вовсе нет. Будет достаточно, изгнать ее из города.

Хадрун нахмурился.

— Я не знал, что поклоняющиеся Цирику так милосердны.

— О, это не так, — сказал Малик, позволив полуулыбке исказить его губы, — но я не могу придумать большей пытки для Рухи, чем знать, что я живу как король в Анклаве Шейдов, в то время как она высасывает росу из песка в Анавроке.

— В Анклаве Шейдов правосудие действует не так — сказал Хадрун.

— Скажи мне, убила она Ариса или нет?

Малик покачал головой

— Отвечай честно. Если я изгоню ее, жизнь Ариса станет твоей ответственностью, — предупредил Хадрун. — Скажи мне сейчас, или тяжесть ее преступления ляжет на твою голову.

— На мою голову? — Это было то, чего Малик не планировал. Он взглянул на Руху и увидел, что она ухмыляется над его затруднительным положением. Он должен либо оправдать ее, либо быть казненным за преступление, в котором обвинил ее. Он в отчаянии покачал головой.

— Позволь мне убедиться, что я тебя понял — сказал он. — Если она убила великана, то вы казните ее, а я останусь в Анклаве Шейдов, живя как король?

Хадрун кивнул.

— Это она его убила?

Малик поднял руку.

— Но если она этого не сделала, вы прогоните ее и казните меня?

Хадрун кивнул.

— Да. Когда кого-то убивают, кто-то должен заплатить. Таков закон.

— Моя жалкая жизнь-всего лишь одно несправедливое обстоятельство за другим, — пожаловался Малик. — Я не хочу умирать, но правда в том, что никто не убивал Ариса. Мы с ним устроили все это так, чтобы он и Галаэрон могли сбежать в пустыню.

— Малик! — ахнула Руха. — Я должна была догадаться, что ты это сделаешь!

— Молчать! — Хадрун поднял к ней руку. Теневая паутина разрослась, закрывая ей рот. Сенешаль пристально посмотрел на Малика, потом сказал:

— Как пожелаешь, маленький человек. Все еще указывая на Арфистку, Хадрун махнул рукой в сторону зазубренной дыры, и Руха вылетела из комнаты и по дуге устремилась вниз, к пустыне. Когда ее черный кокон наконец исчез из виду, он указал на Малика и прошептал что-то таинственное. Малик обнаружил, что окутан липкой черной тенью.