Особое задание

П. Сидоров В БОРЬБЕ С АНАРХИСТАМИ

После того как анархисты-террористы в сентябре 1919 года организовали взрыв в здании Московского комитета РКП(б), в результате которого погибли 12 человек и около 50 получили серьезные ранения, МЧК приступила к ликвидации анархистского подполья в Москве. Эта операция проводилась под руководством председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского.

Вскоре после московской операции к Дзержинскому были приглашены семь оперативных работников, в том числе и я — сотрудник отдела ВЧК по борьбе с контрреволюцией. Разговор был обстоятельный. Феликс Эдмундович интересовался всем: сколько каждому из нас лет, давно ли работаем в органах ЧК, семейным положением, кто откуда приехал и чем занимался раньше.

Выслушав наши ответы, Дзержинский перешел к делу.

— Мы успешно завершили разгром анархистских террористических групп в Москве. Но этот успех дался нам нелегко. Он потребовал от нас многих сил, были и жертвы. Это был первый опыт борьбы с такой категорией контрреволюционеров. У нас были промахи. Немалой части анархистов удалось уйти из столицы и распылиться по другим городам. Все это произошло потому, что у нас плохо была поставлена разведка. Мы не имели нужной информации о подполье врага, о его ячейках и их составе, об их конспиративных и явочных квартирах, вооружении и технике. Мы не были бы чекистами, если бы не учли этого урока на будущее.

Теперь, после Москвы, — продолжал Феликс Эдмундович, — у анархистов остались две основные базы, где они сосредоточили свои силы, технику и вооружение. Одна из них в Самаре, другая — на Украине. Туда подались и московские анархисты.

На Украине анархисты сотрудничают с белогвардейцами, а когда туда придет Красная Армия, они собираются уйти в подполье и продолжать борьбу с Советской властью.

В Самаре анархисты и раньше имели свою крупную базу. Во время наступления белочехов они значительно пополнили свои запасы оружия и технических средств.

Самарская база анархистов, — акцентировал наше внимание председатель ВЧК, — представляет сейчас для республики самую серьезную опасность. Мы не можем ни одного дня терпеть такого положения, когда враг в любую минуту может ударить нам в спину.

Дзержинский встал, походил по кабинету, потом вернулся к столу и продолжал:

— После ликвидации анархистского подполья в Москве нам необходимо помешать ему перестроиться и сгруппироваться в Самаре. Путем организации надежной разведки важно выявить его конспиративные квартиры, главарей и участников, склады оружия и техники, а затем очистить город от этих врагов революции. Для выполнения этой задачи мы избрали вас, товарищи. Вы будете представлять специальную боевую группу. Руководителем группы назначен известный вам Федор Яковлевич Мартынов.

Федора Мартынова действительно знали все чекисты Москвы, да и не только Москвы, как человека необыкновенной отваги, находчивости, недюжинной силы. Он в прошлом рабочий прохоровской «Трехгорной мануфактуры», участник баррикадных боев на Пресне в 1905 году. Ни одна боевая операция по борьбе с контрреволюционерами, особенно с бандами уголовников, не проходила без его участия. Среди чекистов Мартынов слыл грозой бандитизма. Дзержинский высоко ценил незаурядные чекистские качества Мартынова и давал ему самые ответственные задания. То, что нам придется работать под руководством такого опытного и сильного чекиста, вселяло уверенность в успехе предстоящей операции.

Пройдя еще раз по кабинету, Дзержинский обратился ко мне:

— С вами, товарищ Сидоров, мы связываем особые надежды. В группе вы будете выполнять роль разведчика.

Наверное, на моем лице председатель прочитал сомнение в том, смогу ли я справиться с такой ролью, потому что тут же объяснил:

— Мы исходим из вашей связи с анархистами в прошлом, из того, что ваш брат, убитый белогвардейцами в Харькове, был видным анархистом и раньше жил в Самаре, а вы, находясь у брата в Самаре, встречались с анархистами и среди них будете своим человеком. Как вы смотрите на наше предложение, Петр Михайлович?

— Выбор моей кандидатуры на эту роль считаю вполне справедливым и готов выполнить ваше задание, Феликс Эдмундович!

Дзержинский на миг чуть заметно просиял в улыбке, но тут же снова посерьезнел и продолжал:

— Нас беспокоит только один вопрос: знает ли кто-нибудь из ваших московских и самарских знакомых о вашей работе в ВЧК?

— В ВЧК я работаю совсем недавно, и об этом пока никто не знает, — твердо ответил я.

— Отлично. Вы анархист, находились в Москве и бежали в Самару в связи с провалом подполья анархистов в столице. Это ваша легенда. Пребывание чекиста в логове врага всегда связано с риском, как бы он ни маскировался, — развивал свою мысль председатель ВЧК. — Важно свести этот риск до минимума. Вы постоянно будете чувствовать рядом с собой товарищей — остальных участников группы, опираться на них. В случае каких-либо осложнений они немедленно придут вам на помощь.

И последнее. О вашей миссии в городе на Волге, — обратился Дзержинский ко всем членам группы, — будет знать только председатель Самарской губчека…

Затем обсуждались способы связи между мной и группой, группы с губчека и непосредственно с ВЧК, рассматривались методы конспирации анархистов, говорилось о многих деталях предстоящей операции.

Прощаясь с нами, Дзержинский пожал каждому руку и, провожая до двери, напутствовал:

— Мы крепко надеемся на вас, товарищи. Желаю вам успеха и быстрого возвращения в Москву.

В Самару мы ехали в разных вагонах, а по приезде в город разошлись по конспиративным квартирам, адреса которых были нам известны заранее. Установили связь с местной губчека.

Наступил ответственный день. По разработанному еще в Москве плану я направился на квартиру к легальному анархисту, с которым познакомился еще в 1918 году, в свой первый приезд к брату. Это был пожилой человек, местный житель.

Встретил он меня хорошо. За чашкой чая разговорились. Я уже основательно изучил свою легенду и так вжился в новый образ, что заподозрить меня в двойной игре было трудно. Я рассказал ему о крахе, который потерпели анархисты в Москве, о том, что, опасаясь ареста, те, кто уцелел из разгромленных групп, скрылись из города и разъехались по городам страны.

— Я решил остановиться здесь, в Самаре. Тут мне все знакомо — и люди, и обстановка. Это облегчит работу… Если вы мне верите, то единственная просьба к вам — свести с единомышленниками.

— Да, молодой человек, — испытующе глядя на меня, заговорил старый анархист, — в одиночку бороться трудно. Пропадете…

Он надолго замолчал. Ожидание было томительно: поверит или нет?

Наконец хозяин снова заговорил:

— Нам нужны свежие силы. Я достаточно хорошо знал вашего брата, знаю и вас, чтобы составить мнение. Завтра я сведу вас с товарищами по борьбе.

На следующий день в сопровождении хозяина квартиры я направился в город. Я шел спокойно, зная, что каждый мой шаг в поле зрения чекистов и дом, куда мы войдем, будет взят под наблюдение.

В квартире скрывалась большая группа анархистов-боевиков. «Товарищи по борьбе» внимательно выслушали вести о том, как ликвидировалось подполье в Москве. Невеселые были у них при этом сообщении лица. Но потом все стали наперебой хвалиться: у нас, дескать, такого провала не произойдет, мы работаем лучше, чем москвичи…

Потом были еще встречи. Каждая встреча с анархистами давала мне новые фамилии участников нелегальной организации, их адреса, клички, пароли, склады оружия и динамита.

Возвращаясь к себе на квартиру, я тщательно записывал добытые сведения, а потом через связника передавал эти сведения губчека. Оттуда их сообщали непосредственно Дзержинскому.

Через несколько дней меня пригласили в губчека. Там уже находилась в сборе вся наша группа.

— О подпольной анархистской организации мы располагаем теперь достаточными данными, — начал председатель губчека. — Враги имеют большие запасы оружия, взрывчатых веществ и могут пустить их в ход в любое время. Поэтому продолжать разведку мы не можем. Пора приступать к ликвидации организации. Одним ударом мы разрушим всю их конспиративную сеть. Операцию начнем сегодня ночью. Время выступления — два часа ноль ноль.

— Вы, товарищ Сидоров, — обратился он ко мне, — в операции участвовать не будете. Не стоит рисковать вашей легендой, она может еще пригодиться.

С учетом добытых сведений об участниках нелегальной организации на совещании были разработаны все детали предстоящей операции: способы проникновения в квартиры, порядок обысков и арестов, конвоирование арестованных, действия чекистов в случае вооруженного сопротивления и многое другое.

Тщательная подготовка операции, использование сведений разведки о членах организации и имевшийся уже опыт ликвидации анархистского подполья в Москве обеспечили успех этой операции. Она была проведена за несколько часов и без единого выстрела. У анархистов были изъяты пушки, пулеметы, бомбы, винтовки, револьверы разных систем, много боеприпасов, динамит — целый вагон оружия.

Выступление контрреволюционеров в Самаре было предотвращено.

Председатель Самарской губчека оказался прав, когда решил не рисковать моей легендой. Нашу оперативную группу ждало новое боевое задание.

По возвращении в столицу мы снова были вызваны к Дзержинскому. На этот раз он больше слушал нас, чем говорил сам. Мартынов и я подробно рассказали о том, как велась разведка и как готовилась и проводилась операция по ликвидации вражеского подполья.

Феликс Эдмундович одобрил наши действия и сделал ряд замечаний. Он объявил решение президиума ВЧК о направлении нас на Украину с той же задачей: выявление и ликвидация анархо-бандитского подполья в городах Украины по мере освобождения их Красной Армией от белогвардейцев.

Теперь наша группа увеличивалась до 18 человек и ей было присвоено наименование «особая группа ВЧК». Руководителем группы снова был назначен Мартынов.

Проявляя заботу о том, чтобы мы, находясь на выполнении важного государственного задания, не беспокоились за свои семьи, Феликс Эдмундович обещал при прощании с нами, что сотрудники из секретариата ВЧК будут поддерживать с нашими родными связь и, если потребуется какая-либо помощь, она непременно будет оказана.

И это были не просто слова. Во время нашего пребывания на Украине моя жена родила ребенка. Врач санитарной части ВЧК навещала ее в родильном доме, а затем дома. Кроме того, Дзержинский прислал матери и новорожденному подарки. Такое внимание руководителя ВЧК к нашим близким еще больше вдохновляло нас в полной опасности и риска работе.

Конкретный план нашей поездки на Украину разрабатывал с нами член коллегии ВЧК В. Н. Манцев, который уже был на Украине и был назначен председателем Всеукраинской чрезвычайной комиссии.

Из Москвы особая группа выехала в конце декабря 1919 года. В тот же день она прибыла в Курск, где размещался особый отдел ВЧК Юго-Западного фронта. Здесь мы получили документы и дополнительный инструктаж с учетом новых данных об анархо-бандитизме на Украине.

Не задерживаясь в Курске, особая группа отбыла в только что освобожденный от белых Харьков. Здесь, как и в Самаре, нас разместили на конспиративных квартирах.

Еще до нас в Харьков был направлен сотрудник особого отдела фронта бывший анархист Иванов. К нашему приезду ему удалось встретиться с рядом анархистов, находившихся в подполье, и собрать ценные сведения. На совещании у Мартынова он доложил нам об обстановке в Харькове, рассказал о местной организации анархистов, о ее антисоветских планах.

Некоторые из подробностей, которые он сообщил, очень пригодились впоследствии.

— Учтите, товарищи, — предупреждал он. — Когда будете брать анархистов, не командуйте «Руки вверх!».

Оказалось, что местные анархисты-боевики договорились считать эти слова командой для начала стрельбы и стреляют из любого положения в подавшего эту команду.

Придумали взамен другую команду — «Не шевелись!». Казалось бы, мелкая деталь, сообщенная нам Ивановым, позволила сохранить жизнь товарищам.

В Харькове операция по ликвидации анархо-бандитского подполья прошла успешно. В процессе этой операции мы приобрели очень ценного помощника в борьбе с анархистской контрреволюцией. Им был Яков Кобозев, уроженец Киева, из рабочих, бывший анархист. Он прекрасно знал все повадки и ухищрения анархиствующих бандитов и благодаря этому отлично справлялся со всеми заданиями, которые поручала ему группа. Это был человек необыкновенной храбрости. Смертельная опасность, месть бывших единомышленников, подстерегала его в каждой квартире, за углом дома, на улице. Но он словно играл с ней в прятки. Яков Кобозев героически погиб в одной из схваток с махновцами на Екатеринославщине.

На Украине для нашей особой группы ВЧК оказалось столько дел, что наша командировка изрядно затянулась, а Ф. Я. Мартынов был даже оставлен на постоянной работе в Одесской губчека. Его большой опыт чекистской работы, его способности очень пригодились на таком остром участке, каким была в то время Одесса.

На Украине мы, члены особой группы, и наши помощники под видом анархистов проникали во вражеские гнезда, в тайные сборища анархистов и узнавали их святая святых. Никому из главарей анархо-бандитских подполий не приходило в голову, что они имеют дело с чекистами и их помощниками.

Были раскрыты и ликвидированы анархистские подпольные организации в Харькове, Киеве, Одессе и других городах.