Особые обстоятельства

Глава 12. Допрос

Арест прошел удивительно мирно. Радомила нис Аль задавала только умные, нужные вопросы, сразу отправила письмо адвокату. Юная ниса, сестра подозреваемого, от души разревелась, но где-то в соседней комнате, не мешая процессу ареста. Ее в свете открывшихся обстоятельств Димитрий хотел бы опросить поподробнее, но решил это сделать чуть позже, разобравшись сперва с братом. Слуги были отосланы прочь, кроме двух, очевидно самых доверенных. Славен нис Аль, бледный, но упрямо сжавший губы, сидел в кресле посреди гостиной и пытался имитировать хладнокровие. Его слуга суетливо бегал туда-сюда, позабыв, где сюртук хозяина, где его сапоги, где перчатки.

— Рубашку бы поменять, — заикнулся он молодому господину, но тот посмотрел на свое тело и отрицательно мотнул головой.

— Поменяйте. — Посоветовал сыщик. — Я все равно знаю, что у вас там. Видел у Нежелана.

Юноша вздрогнул, принимая ложь за чистую монету. Ниса Радомила, понимающая больше сына, хотела было что-то сказать, но потом сообразила, что ее ребенка все равно забирают в такие места, где если захотят — разденут. Женщина лично принесла новую рубашку и помогла Славену одеться. Делала она это нарочито неторопливо, Димитрий успел насмотреться.

Мужское тело все превратилось в синяк. Грудь была перебинтована. На плечах раны — как будто подрал когтями дикий зверь. Юноша старался не показывать виду, но двигался все равно с осторожностью. Димитрию стало не по себе, когда он подумал, что могло нанести такие повреждения.

— Книга. С описанием ритуала. Где она?

Славен кивнул куда-то вправо. Видимо, в той стороне находился его кабинет. Или спальня. Или библиотека.

— Никакой книги не было. Только листы с чертежами.

— И где они?

— Второй ящик стола.

Вито, повинуясь взгляду, вышел из гостиной.

Про Вито стоило подумать отдельно, но потом. Парень почему-то стал вздрагивать под взглядом сыщика. Странная реакция. Увидел наконец, что он за человек, после встречи с доктором?

Как будто при такой работе можно действовать по-другому.

— Можно. Но тебя учили мучить, а не лечить. Вызывать, вытаскивать из нутра самое плохое, а не самое хорошее.

— Это моя суть.

— Твоя — значит, ты можешь её поменять…

Чем больше было воспоминаний, тем больше они ему не нравились. Вместо четкой картины прошлого — неясные обрывки. Это изрядно раздражало.

— Откуда взялись листы? — спросил Димитрий строго.

Юный нис не стал отпираться.

— Лежали в книге. Ее я брал в библиотеке. Хотел вернуть, но встретил хранителя музея и поинтересовался, знает ли он что-нибудь об этом.

— Почему заинтересовались рисунком?

— На нем было написано: "Избавление".

Радомила положила руку сыну на плечо, предупреждающе произнесла:

— Славен…

— Не надо, — перебил сын. — Уже без разницы, молчать или говорить. Он победил.

— Кто "он"? — спросил Кривз, хотя, кажется, знал ответ.

— Бросьте. — Юноша прищурился. — Не надо притворяться. Я знаю, что вы ко мне приехали от ниса Бель. Но вы ему передайте, что от Ильяны я не откажусь. Никогда. И возьму с него плату за каждую ее слезинку, за каждый синяк. Если у него нет сердца, если он пренебрегает своим долгом, это не значит, что так поступают другие. Так что победа ваша — временная. И даже если я умру, я каждому близкому другу и родственнику перед своей смертью завещаю избавить Ильяну от власти этого зверя.

Как Димитрий не прислушивался самыми разными способами, а уловить фальшь не смог. Была обида. Немного детская, от бессилия. Сожаление о несбывшемся. Жажда крови. Вот оно! Юноша уверен, что смог бы убить ниса, если бы тот принял вызов на дуэль. А если потянуть? Просто так — смог бы?

Димитрий, сидящий напротив юноши на стуле, наклонился вперёд, ловя его взгляд, приглушённо и быстро заговорил:

— Вы вызывали на дуэль. Он смеялся, угрожал, отказался. Трус. Мелкая душонка. Воюет с женщинами чужими руками, а что он может своими собственными? Без помощи, без прикрытия? Способен ли он сразиться с мужчиной? Нет, он испугался. Не закона. Мести. Направленного на него дула. Он не достоин благородного титула, в нем нет ни долга, ни смелости, ни чести. Таким — собачья смерть. Ильяна жаждет избавления. Ильяна стоит того, чтобы замарать свои руки. Подкараулить ниса в каком-нибудь переулке и выстрелить, не давая выбора ему, но давая свободу ей — выход. Желанный для всех.

Славен слушал, не отводя взгляда, словно заколдованный.

— Так?

— Да. Да, я думал. Хотел. Хочу. Это было бы избавлением. Но это не было бы благо. Она нежная и чистая. Она не простит. А я не совру. Она поймет. И я не смогу умолчать. Любовь не может врать, не должна, иначе это не любовь, что-то другое. Я ей обещал, найду способ. Но не такой. Нет. Дуэль — суд мастерства. Суд случая. Суд Отца всего живого, если вдруг он решит посмотреть в этот миг на детей своих. Встреча в переулке — иное. Без выбора. В нашей семье в центре Девяти Добродетелей всегда стоит Милосердие, а справа от нее — Честь. Нет. Нельзя. Даже если… думается…

Тощий. Вихрастый. Короткие темные кудри прилипли к вспотевшему лбу. Глаза — зелёные, как у матери. Большие уши прикрыты специально отращенными волосами. Тонкий нос, узкие бледные губы, неожиданно — "волевой" подбородок. Руки в мозолях. Тренировался день и ночь? Глупо, шпаги сейчас уже никто не носит. Хотя… Пистолет? Вон и порезы есть.

Нис был неказистым, не выглядящим сильным. И тем не менее, вот такой весь хиленький и восторженный, юноша не истерил, послушно сидел в кресле, обливался потом и, сжав зубы, отвечал на вопросы. Отвечал честно и себе во вред. Отвечал не так, как должен был.

И Димитрий тоже спросил совсем не то, что до́лжно спрашивать в таких случаях.

— А если окажется, что ниса — не чиста?

Славен вскочил. Вот теперь нить ненависти полезла наружу сама, пожирая все иные мысли и чувства.

— Я убью его. Если он заставил ее делать что-то бесчестное, я убью его, клянусь!

— Сядь, — переполошились мать, — ты на ногах не стоишь.

Юноша обернулся, схватил мать за руки.

— Ты должна о ней позаботиться. Обещай мне. Обещай, что она будет тебе дочерью, а Милице сестрой в любом случае!

— Я тебе давно наобещала столько относительно этой девицы, что впору идти к ней в рабы! — сказала Радомила. Было заметно, что опасное увлечение сына ей не по нутру. Но также было очевидно, что она выполнит любой наказ Славена. И не потому, что слаба, а потому что любит своих детей, даёт им свободу выбора и готова терпеть боль этой свободы вместе с ними. Действительно, удивительная женщина. Такой залезть в душу будет непросто. Да и надо ли? Глупый Славен все сам расскажет. Димитрий теперь знал это точно.

— Я убью его! — прошептал Славен, падая обратно в кресло. Димитрий устало подумал, что в этом, наверно, и кроется разница между нисом Бель и нисом Аль: первое, что подумал про жену тогда ещё юный нис Бель — что она ему изменила; Славену даже не пришло в голову, что невеста может отдаться другому сама. Если было — значит, не по ее воле. Аксиома, не требующая подтверждения. Глупость? Или та самая, настоящая любовь?

— Не волнуйтесь вы так. Я просто спросил. Хотелось увидеть реакцию. С вашей возлюбленной все в порядке, ей ничего не угрожает.

— Совсем ничего, — успокоился немного юноша. — Всего лишь удары указкой по рукам. Или розгами по спине. Ни за что. Ведь большинство причин — выдуманные. Ее вины нет, а ей больно. Просто, потому что её отец — деспот и слабовольное ничтожество.

Ну, если старый нис и ничтожество, то отнюдь не слабовольное.

Вернулся Вито с листками в руке. Димитрий взял их, бегло просмотрел, затем кивнул парнишке:

— Зови квартального. Повезём.

Нис Аль встал.

— Везите-везите! — сказал он с вызовом. — Вы же орудия справедливости!

Славен пытался говорить с насмешливым презрением, но голос его все равно дрогнул, он покачнулся и мать подхватила его под локоть.

— Не надо, матушка, я сам. Берегите себя и Милицу. Простите нерадивого отпрыска, принес я беду в наш дом.

— Славен-Славен, — расчувствовалась мать и обняла сына. — Все будет хорошо. Только помни о том, что надо быть разумным. Говори поменьше. Жди адвоката. Ты за нас в ответе, не забывай. Ты нам нужен.

— За что должен — за то отвечу. Но о вас позабочусь, матушка.

Он почтительно поцеловал Радомиле руки и шагнул следом за квартальным. Следующим вышел непривычно молчаливый Вито. Димитрий попрощался и покинул дом последним.

Все казалось насмешкой, издёвкой, жутко неправильным. Он рисовал себе совсем другой образ подозреваемого. Смешно, но выходит, что проводившие ритуал призыва — действительно, люди неплохие. Хранитель музея — погруженный в научные исследования, подкармливающий бездомных зверей. Служанка — добрая, опекающая детей, судя по оговоркам опрошенных, поддерживала сестер нис Бель в доме их отца. Возможно, именно она помогала влюбленным обмениваться записками с теми самыми "вульгарными" стишками. Газетчик пишет статьи, обличающие несправедливость, за что его периодически бьют. Нис Аль оказался пылким, нетрусливым молодым человеком с благородными порывами. Можно и нужно копать глубже, но на первый взгляд — удивительное единство недурных людей. У Димитрия даже чесались мочки ушей и кончик носа, настолько хотелось во всем разобраться, унюхать истину, что и как произошло. И зачем.

Зачем — особенно.

В здании отдела правопорядка царил хаос. Квартальные, сыщики и прочий люд хаотично двигались туда-сюда. В эпицентре этого движения непоколебимой статуей стоял сид Урд. Завидев процессию, он шагнул в сторону. Димитрий, отправив ниса с квартальным и Вито в кабинет к Цветане (не придумал, куда ещё его можно пока определить), подошёл то ли к своему начальству, то ли к подчинённому — с этим вопросом они оба ещё не определились.

— Желаю здравствовать, сид Урд.

Мужчина отмахнулся.

— Вы действительно арестовали ниса Аль?

— Да.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете. Это не последняя семья в городе. Нисы, конечно, не так знатны, как вены, но в провинции вроде нашей их гораздо больше, а значит, и влияния больше именно у них. Старая знать всегда стремится переехать поближе к столице, мол, им так по положению подобает. Новая знать, нисы, остается и руководит жизнью города. В городском совете их больше двух третей, и нис Аль, кстати говоря, после смерти отца унаследовал там его место. Которое, как представительница сына, часто занимает его мать. И поверьте, Радомила не даст Славена в обиду, не та женщина. Так я спрошу: вы понимаете, куда влезаете?

— Да, — коротко и однозначно ответил сыщик. Сид Урд посмотрел на него долгим внимательным взглядом, даже прищурился немного, а затем кивнул — то ли соглашаясь с ответом Кривза, то ли на прощание, и молча направился к выходу. Димитрий поспешил к сиде Ярь.

То, что он увидел, зайдя в кабинет, было ожидаемо. Цветана порхала вокруг ниса. Рядом с ним стояла кружка чая — нетронутая, мокрое полотенце — неиспользованное, и ещё не начатая плитка шоколада.

— Да как вы можете! — накинулась на него пышущая гневом девушка. — Он же едва ходит! Он же сейчас в обморок упадет! В чем вы обвиняете ниса, чтобы так с ним обращаться?

Димитрий перехватил кулачки, требовательно стучащие по его груди.

— Сида Ярь, вам, кажется, очень хотелось поиграть в сыщика? Так вот она перед вами, эта служба. Вот такая. Вам не нравится? Не соответствует ожиданиям и мечтам? Вы думали, тут разводят розовых пони, а здесь неожиданно — боль, кровь и смерть? Вы вроде бы служите в отделении уже какое-то время. Вы вообще знаете, как сыщики добывают нужные сведения?

Девушка испуганно отступила назад.

— Расспрашивают. Осматривают. Место. Тела. Или ещё что-то. Других людей.

— Это лишь малая часть. Ещё — обманывают, пытаясь получить информацию. Запугивают. Бьют. Пытают.

— Это… Мерзко! И запрещено! Наверное…

— Запрещено или нет зависит от уровня дела, во-первых, и от статуса подозреваемого, во-вторых. Вы…

— Перестаньте угрожать девушке! — вступился за Цветану нис Аль. — Вы привезли меня, чтобы говорить со мной. Вот и говорите! Со мной! Сида Ярь, вам лучше выйти.

— Нет, я останусь! — заявила глупая девица, заслоняя собой подозреваемого. Будь тот опытным злодеем давно бы схватил ее, приставил нож к горлу и потребовал того-сего в зависимости от собственной глупости и жадности. Но этот — неопытный. И дурак. Прямо парочка глупцов. Спелись.

— Нет, сида. Вы выйдете. — Димитрий подхватил ее под локоть и потащил к двери. — И будете сторожить у двери. И когда придет адвокат юного господина, вы проводите его в комнату подальше, забъете ему уши пустопорожней болтовней и напоите его чаем со всевозможными вкусными булочками-пирожками. Вы поняли?

Он дал ей прекрасную наводку, но девица не собиралась умнеть ни на грамм.

— Не уйду! И сторожить не буду! И задерживать никого не буду! Пусть они потом сами на вас жалобу подают! Что вы нарушаете! И! И! И вообще!

Неожиданно помог Славен.

— Цветана, — позвал он тихим надломленным голосом человека, стоящего на пороге смерти, — встретьте моего адвоката, прошу вас. Мне больше не на кого здесь положиться.

Конечно, юноше было плохо и полуобморочное состояние он не играл — он действительно так себя чувствовал. Но все равно выглядело все до того идеально театральным, что хотелось плюнуть и выйти от сюда ко всем демонам.

Сида Ярь просияла, видимо что-то наконец поняла.

— Да! Да! Я встречу!

Если бы она ещё додумалась пойти самой искать этого адвокатишку, было бы прелестно. Лучше и желать нельзя. Ее отсутствие в здании — треть залога успеха. Но вряд ли эта девица способна додуматься до такой сложной комбинации.

Димитрий заметил за собой, что подобная наивность его одновременно и притягивает, и раздражает. Никто не хитрит, не выпытывает что-то, не играет. Глупые и искренние.

— Мне нужно место.

Смех.

— Нет.

— Ты же понимаешь, что от этого зависит чья-то жизнь?

— Я понимаю, что от меня зависишь ты. Это веселее. Хочешь выслужиться, показать, какой ты распрекрасный, умный, ответственный? Делай это без моей помощи.

В такие моменты думается много плохого, злого. Очень хочется сказать, а то и увидеть: а если убьют твоего сына? Как? Его убийцу искать тоже без твоей помощи? Но нельзя делать такого, это… не по-человечески.

— Мне просто нужно место, где ты это купил.

— Не помню.

По-человечески тогда не получилось. Димитрий ушел. А потом был новый труп. И тогда он вернулся. Но не просить.

Да, он никогда не был таким наивным. Даже когда искренне пытался все сделать по тому самому, по-человечески. Не выходило.

— Ты — грязь. Ты — тьма. Ты — зло.

Та женщина из детства оказалась по-своему права…

Стандартная процедура. Имя. Возраст. Статус. Это ваше? Где взяли? Когда? Зачем? Кому показывали-рассказывали? Когда? Зачем? Как нашли пособников? Когда? Зачем им это надо было? О чем сговорились? Каким образом общались? Когда? Зачем? А точно ваше? А когда, говорите, ходили в библиотеку? А с какой полки книги брали? В каком томе было? А кто подавал? А лист кто-нибудь видел? А кому сами показывали? Когда? Зачем? Во вторник, говорите, ходили? Нет? А когда? Матушке за книгами? Нет? Напомните, зачем?

Нис Аль потел, бледнел, кашлял, иногда даже поглядывал на кружку с давно остывшим чаем, но взять ее счёл проявлением слабости и стойко отворачивался, испытывая глубокое презрение к своему слабому телу. Димитрий не смог его сбить с толку — юноша повторял одно и то же как заведённый. Повторял даже в полубеспамятном состоянии. Не сбился ни разу. Не юлил, отвечал на все вопросы честно.

Листы лежали в книге. Книгу взял в библиотеке. Выдал ее такой-то. Книга — четвертый том "Сказаний о небожителях". Сестра интересовалась. Ее подруга, Арджа, все бредила неземной любовью "как у небожителей в легендах". А сестре очень не нравилась одержимость подруги ее избранником. Милица решила перечитать сказания и найти все "неприятные любовные истории", чтобы доказать, что Арджа неправа. Это был уже четвертый раз, когда Славен брал для нее подобную книгу. Да, заходил в библиотеку каждый шестой день недели. Да, Арджа приходила на пятый день — у сестры как раз было время прочитать том, а на следующий день после встречи он брал ей новый. Девочки ссорились все сильнее с каждой встречей, но Славен никогда не вникал в их разногласия и не обращал на это внимания, суть ссор он узнал после трагедии. Зачем ему женские дела?

Да, встретил двух сестер на каком-то ужине у вена Кос. Отца девушек отвлекли срочные дела, дуэнья задремала за карточным столом, а младшая сестра была не против их общения. Танцевать вместе Ильяна забоялась, но за спинами других гостей им удалось немного поговорить. Ему понравилась скромная девушка. Он решил нанести визит, отправил нису Бель ни одну записку, но каждый раз получал категоричный отказ. Невозможность видеть девушку распалила интерес, Славен искал встречи и даже смог увидеться с ней пару раз через ограду сада. А ещё на одном ужине они сидели недалеко друг от друга, но на нем отец так внимательно следил за дочерями, что у них не получилось даже парой слов перекинуться. Тогда юноша написал письмо и передал через доверенную служанку — по совету Ясмины. Так они стали общаться письменно. И он окончательно понял, что влюбился. Хотел жениться. Старшую нису Бель это предложение испугало. Однако вопреки ее опасениям, нис Аль пошел просить руки дамы сердца. Ведь мужчина не должен отступать и должен быть честен и с невестой, и перед самим собой. Но ответ отца возлюбленной оказался для него полной неожиданностью. Славену не только отказали, но запретили даже приближаться к девушке! А ей тут же вызвали врача, чтобы проверить, "не испорчена ли она". Столь унизительный для них обоих поворот не мог не вызвать у юноши неприятия и стремления избавить невесту от позорного обращения. Однако после нескольких визитов, когда его буквально выбрасывали за порог дома, и пары авантюр вроде серенад под окном, на одном из балов Славена нашла младшая ниса Аль и попросила не проявлять так явно свою привязанность. Нис вспылил, ниса тоже и в сердцах проговорилась, что каждый его визит влечет за собой телесное наказание "блудливой дочери", призванное воспитать в ней кротость и целомудрие. После этого Славен предложил Ильяне сбежать и пожениться тайно, но та не согласилась, не объясняя причин. Затем была ее затяжная болезнь, которую юноша счёл результатом очередного наказания, а не настоящей болезнью. Увидев же бледную и отрешенную девушку в саду, он окончательно уверился в зверствах ее родителя. Несколько попыток вызвать ее отца на дуэль привели лишь к насмешкам и оскорблениям с его стороны. Попытка добиться справедливости через суд тоже ни к чему не привела. И тут магическим образом из четвертого тома "Сказаний" выпал листок с непонятными символами и надписью "Избавление". Добрый хранитель музея, который изредка заходил к нисам Аль на чай (а как не зайти, у нисы ведь родственники в столице и порой привозят ей интереснейшие безделушки, которым пару сотен лет!), заинтересовался, сказал, что это описание ритуала и он попробует найти нужную информацию. И если юноша ритуал этот решит провести, то пусть непременно ему напишет, он чрезвычайно заинтересован!

Да, не нашел. Сказал, это призыв. Но расшифровать полностью не удалось. Однако старый ученый где-то отыскал пришедшего недавно в город нищего, который продавал найденный в разрушенной усадьбе лист со странными знаками, как магический артефакт. Лист, как и тот, на котором было описание ритуала, не был древним, однако знаки оказались настоящими: их учёный не раз встречал в разных исследованиях. И по всему выходило, что символы нестрашные или страшные, но стоят в паре: жизнь-смерть, кровеотворение-кровезатворение, день-ночь, время-место, открытый проход-закрытый проход и т. д… Хранитель советовал не спешить, ведь ритуал — неизвестный. Нищий слёзно просился поучаствовать, он, мол, такое видел. Выходило, что и вправду видел: даже дал пару подсказок и советов. А тут Ильяна не пришла на бал. Младшую дочь нис привез, а старшую — нет. Славену не стоило этого делать, однако он не мог успокоиться и решил лично проверить, что с девушкой все в порядке. Юноша проник на территорию нисов Бель и, взобравшись на старый кривоствольный вишт, стал выглядывать даму сердца в окнах. Да, красный, потому что такое поведение для ниса непозволительно! И оскорбительно для его невесты! И сейчас он это понимает. Но тогда внутри разразилась такая буря, было так страшно за Ильяну, что он не о чем не думал. И хорошо, что не думал: он увидел своими глазами, как Луцияна Нежь даёт Ильяне две пощёчины, затем бьёт ее по спине указкой и той же указкой машет в сторону кровати, приказывая ложиться. Ильяна легла. Но в каждом ее движении Славену чудилась боль и обречённость. Лампу Луцияна унесла с собой, увидеть больше ничего было нельзя, но он не мог слезть с дерева сразу — его ещё держал шок от увиденного. А когда всё-таки руки перестали дрожать, и он спустился вниз, то в голове не осталось мыслей, кроме одной: им нужно это избавление.

Нищий что-то говорил о потоках магии, способных разрушить проклятие, но Славен не слушал. Ада выспрашивала по десятому кругу одно и тоже: как это поможет хозяйке? Грязный бездомный разводил руками и говорил, что это должно снять проклятие ненависти с семьи нисов Бель. Хранитель музея доказывал, что надо повременить и отправиться в столицу за разъяснением, что это за ритуал. Они знают не все символы. Они понимают не все магические связи. Так нельзя. Славен благодарил и отказывался. Сколько ещё будет мучиться Ильяна? Нет, надо поторопиться. Нищий его поддерживал, шептал, что ненависть ниса к дочери крепнет с каждым днем и может довести до большой беды.

Все было как в тумане, он даже ритуал не помнит. Очень хотелось пить и все дрожало перед глазами. Что-то зачитывал хранитель музея. Кажется, на незнакомом языке. Потом подхватил нищий. Или Ада? Сначала Ада, потом бродяга? Потом… Крик бездомного: "Не может быть!" — И боль. Много боли. Обеспокоенное лицо доверенного слуги. Экипаж, в который он не смог залезть по-человечески и словно пьяный упал на пол. Тряска. Беспамятство.

Димитрий задавал тысячи уточняющих вопросов. Спрашивал об одном и том же десятью вариантами. Однако картина вырисовывалась однозначная. Никто не знал, что это ритуал призыва демона. Никто не собирался умирать. Просто так получилось.

У этих людей всегда что-то получается вдруг, а ему разгребать.

В дверь забарабанили. Уже раз пятый. Но теперь за ней раздался солидный мужской баритон.

— Кривз, вы не имеете права не пускать меня к клиенту.

Димитрий открыл.

— Разве вам кто-то препятствует? Прошу.

Следом за юристом в комнату просочилась красная от возмущения Цветана и Вито, осматривающий комнату широко открытыми глазами. И что он хочет увидеть? Потёки крови?

— Вызови врача, — сказал ему сыщик. — И покрутись рядом, послушай, кто о чем будет говорить.

Парнишка кивнул и побежал выполнять поручение. Кривз направился на улицу. Надо найти и опросить мальчишек, которые дежурили у домов нисов. Вряд ли они что-то интересное расскажут, но вдруг?

Димитрий решил срезать путь и пошел улочками-переулками. Здесь было меньше солнца, зато и меньше людей. Хорошее место, чтобы поразмышлять над всем услышанным.

Цок-цок.

Поразмышлять не дали.

Цок-цок.

Тот, кто шел за ним, пытался двигаться бесшумно, но каблуки туфель все равно периодически издавали приглушённый стук. Димитрий подобрался, словно степной кот перед прыжком.

Цок…

Он развернулся на середине шага, перехватил руку, протянутую к его плечу. И удивлённо выдохнул:

— Вы???