Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942

Генерал Болдин в своих мемуарах не раз упоминает о том, что в цехах оружейных заводов продолжалась работа и что выпущенное оружие тут же поступало на передовую. Можно предположить, что в основном это были именно пистолеты-пулеметы Коровина.

Коровинское изобретение весьма напоминало немецкий РМ38/40, который у нас принято называть «Шмайссером». В конце войны в войсках появится пистолет-пулемет Судаева. Так вот он – брат-близнец коровинского автомата.

Сергей Александрович Коровин создал свой пистолет-пулемет еще до войны. Но в войска поступали пистолеты-пулеметы конструкторов Шпагина и Дегтярева. Коровинский в производство не пошел.

Но в октябре 41-го налаживать срочное производство этого оружия на тульских заводах заставили чрезвычайные обстоятельства. Какое количество автоматов системы Коровина было произведено и передано войскам осенью и зимой 41-го года, неизвестно. Тульские исследователи говорят о нескольких сотнях. Сохранилось же всего несколько образцов. Однако известно, что он поставлялся в Тульский рабочий полк до весны 42-го, когда туляки уже дрались на реке Угре под Юхновом. К тому времени полк получил общевойсковой номер и был вооружен по существующим штатам: винтовками системы Мосина, автоматами ППШ, пулеметами Дегтярева и «Максимами».

Вес автомата системы Коровина – 3,52 килограмма. Калибр – 7,62. Патрон – ТТ (тот же, что для ППД и ППШ). Емкость рожка – 35 патронов. Длина ствола – 270 миллиметров. Прицельная дальность стрельбы – 200 метров. Темп стрельбы – 470 выстрелов в минуту.

Стрелять из пистолета-пулемета можно было только очередями, с открытого затвора. При невысоком темпе стрельбы расход патронов был небольшим, что немаловажно в бою.

Тульский рабочий полк был единственным подразделением, вооруженным этим редким автоматом периода Второй мировой войны.

Гул разрастался, захватывал все пространство перед ополченцами, артиллеристами и бойцами группы Отяпова, проникал через шинельное сукно и холодил тело.

Отяпов знал, что многих сейчас трясет. Его тоже начало знобить и выкручивать суставы. Самое худшее в бою – ждать начала.

Танки сошли с шоссе и развернулись для атаки. Пехота машин не покидала. Грузовики замедлили ход и растянулись по шоссе. Шли они с погашенными фарами. Иногда их скрывал косяк тумана, но потом пространство снова распахивалось, и в окопах становилось жутко: до чего ж большая сила перла на них.

Вскоре танки начали маневрировать. Они выстраивались группами. Первая, семь стальных угловатых коробок, пошла вперед, вдоль шоссе. Три отвернули к домам, остальные шли прямо.

Ну и выдержка у этих ребят, подумал Отяпов и оглянулся на позицию зенитчиков. И в это время бахнуло, и над окопами боевого охранения пронеслась, упруго шурша, струя раскаленного воздуха. Второе орудие тоже произвело выстрел.

– Мимо.

– Артиллеристы, в гроб их душу…

– Наплачешься с такими кровавыми слезами.

Танки, не сбавляя скорости, продолжали двигаться в первоначальном направлении. Они сразу открыли огонь. Из коротких хоботов их пушек часто полыхало пламя. Но стреляли они не прицельно, и ни одного снаряда ни на позиции зенитчиков, ни в окопы пехоты не попало.

Еще один трассер резанул над полем мутную хмарь и ударил в башню переднего танка. И тотчас сильный взрыв встряхнул железную коробку, отделил башню от шасси, и столб багрового пламени встал вертикальной колонной и некоторое время стоял так, подпирая серое небо, тоже, казалось, готовое упасть и разрушиться.

В окопах одобрительно закричали.

– Готовсь! – скомандовал Отяпов.

Тем временем пехота начала выскакивать из грузовиков и рассыпаться по полю. Заработали пулеметы.

– Огонь! – закричал Отяпов и первым нажал на спуск.

Первый выстрел он сделал не целясь, и пуля полетела куда попало. Бойцы припали к винтовкам, захлопали затворами.

Из других окопов тоже вели огонь. Застучали пулеметы. Где-то правее, из-за противотанкового рва, резко били бронебойки.

Чем ближе подходили танки, сопровождаемые пехотой, тем плотнее и яростнее становился огонь из окопов. Артиллеристы начали стрелять чаще и точнее.

Горели уже три танка. Один, с сорванной гусеницей, осел на бок и зарывался в землю. По нему вели огонь бронебойщики. Танк развернул башню и начал отвечать. Черные кусты взрывов мгновенно выросли за противотанковым рвом. Но и танк задымил. Открылся боковой люк. Оттуда что-то выбросили наружу, потом еще. Похоже, выбрасывали стреляные гильзы. Танк по-прежнему вел частый огонь в сторону противотанкового рва. Потом из люка вывалился человек и скатился вниз.

До танка было метров двести. Отяпов передвинул хомутик на прицельной планке. Прицелился. Немец копошился возле танка. Похоже, он был ранен. Дым все гуще тянул из открытого бокового люка. Но башенное орудие все еще продолжало вести огонь. Наконец оно затихло. Еще один танкист выполз из люка. Вылезал он медленно, будто не верил, что танк уже горит. Отяпов выстрелил. Немец повис вниз головой. Отяпов знал точно, что попал именно он.

Бой шел весь день. Танки отходили, перестраивались и снова атаковали. Пехота теперь передвигалась под прикрытием бронетранспортеров. С бронетранспортеров длинными очередями вели огонь пулеметы.

Двоих убитых уже оттащили в боковое ответвление и прикрыли сверху плащ-палаткой, на которой еще недавно они чистили винтовки. Трое были ранены. Какое-то время они сидели на дне окопа, но потом вернулись к своим стрелковым нишам и продолжили огонь. Санитаров нигде не было. Отяпов понял, что никто к ним не придет. Он приказал перевязывать друг друга самим. Раненых взялся перевязывать Гусёк. Получалось у него неплохо.

После полудня затихло.

Пришел посыльный от командира роты и сказал, чтобы составили донесение о потерях. Чуть погодя вернулся:

– Выделите двух человек для получение горячей каши.