Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942

2.1.1942 г.

Надо пробить дымоход, для этого требуется печник. По рекомендации Лены Золотовой обратился к бывшему сторожу Заготзерна. В квартире этого сторожа стоят командиры Красной Армии – хозяйственники. Они меня угостили так, как я отвык есть: 100 гр. водки, колбаса, жаренная в масле, хлеб подсушенный, сливочное масло, чай с сахаром. 2 куска сахару я принес домой.

3.1.1942 г.

Всю ночь слышалась орудийная стрельба, продолжается она и днем. Поэтому настроение у жителей Калуги не совсем спокойное. Немцы, отойдя от Калуги, сопротивляются километрах в 15–20 отсюда, а может быть, даже ближе. Многие обыватели опасаются обратного перехода города в руки неприятеля. Это, однако, весьма маловероятно. К вечеру звуки пальбы стали слышны несколько глуше.

Возобновился выпуск газеты «Коммуна». Сегодня продавали № 1 от 2 января. В № помещены 2 речи т. Сталина: от 6/XI и 7/XII, – других материалов нет. Продавали нынче также тульский «Коммунар» от 1/1. В отделе «Последние Известия» еще отрицается сообщение о взятии советскими войсками Калуги. Взяла ее часть генерала Болдина, идущая с боем от Тулы.

5.1.1942 г.

Сегодня стреляют на севере от города, недалеко. С запада стрельбы не было слышно.

7.1.1942 г.

По старому стилю – Рождество. В чрезвычайных условиях проводим мы в нынешнем году этот день.

Бушмановка [123] опять пострадала при уходе немцев: во-первых, они забрали лошадей, сено, картофель, а во-вторых, снова разбито много стекол в корпусах и квартирах при взрывах на артскладе: там были снаряды.

Продолжает стрелять наша артиллерия с окраин города. Командиры Красной Армии говорят, что отдельные немецкие отряды засели в дотах у деревни Анненки, а главные силы отошли дальше. Как бы там ни было, а все же близкая стрельба нервирует население.

11.1.1942 г.

Осколком бомбы, сброшенной сегодня немецким самолетом, убита дочь Пети Зевакина Надя, 14 лет. Она пошла во двор к колодцу за водой; в это время упала бомба (или 2), попавшая в дом на другой стороне улицы. Осколками убило Надю, женщину у ворот, а также в разрушенном доме есть убитые.

По дороге купил «Коммуну» сегодняшнюю: размером 2 страницы, содержание – нота Молотова с протестом против немецких зверств. Официально сообщается о взятии нашими войсками Детчина, Мосальска, Серпейска.

17.11.1942 г. Вторник Леля ходит в школу, но бывает только на 1—2-м уроке, в классах очень холодно. Нет преподавателя немецкого языка, т. к. «кнопку» и Лидию Леонардовну не приняли опять учительницей. Вообще чуть ли не во всех школах отсутствуют учителя немецкого языка. Причина, по-видимому, та, что при немцах все они устроились переводчиками: например, «кнопка» была переводчицей в Земской Управе, а Лидия Леонардовна (не знаю фамилии) – в лагере для военнопленных.

14.111.1942 г.

Наш бывший завхоз, мобилизованный и недели 2 тому назад отправленный на фронт, уже вернулся, раненный в кисть левой руки. Он находится в одном из калужских госпиталей, а вчера вечером был на Бушмановке, ночевал здесь. Рассказывает, что был в боях за Мосальском, у Московско-Варшавского шоссе [125] . Немцы сопротивляются упорно, и выбивать их трудно. Сильно обстреливают из самолетов, из орудий, минометов, пулеметов.

Над Калугой с 10 марта вражеские самолеты не летают.

Перебои в снабжении населения хлебом ликвидированы: опять стало нетрудно получить по карточкам хлеб.

Страницы дневника публикуются по калужскому изданию 2010 года со значительными сокращениями.

Дневник М.В. Устрялова – редчайший документ времен войны. Поденные записи очень точно характеризуют атмосферу оккупированной Калуги, настроения ее обывателей, их повседневные заботы, страхи и надежды.

В 1918 году М.В. Устрялов был арестован Калужским ГубЧКа в связи с деятельностью его брата Николая Васильевича. В квартире был произведен обыск. Среди прочего изъята переписка и несколько номеров газеты «Накануне». Николай был одним из учредителей этой газеты. Вскоре Николай уехал в Харбин. Но идеи национал-большевизма и любовь к родине оказались сильнее инстинкта самосохранения: Николай вернулся, был арестован и расстрелян.

За Михаилом постоянно велась слежка. Возможно, он об этом знал. Поэтому записи в дневнике несут характер аполитичности и сдержанности – никаких оценок. В архивах хранится любопытный документ – спецсообщение заместителя начальника Калужского горотдела НКВД секретарю Калужского горкома партии: «Устрялов – доктор медицины, беспартийный, работает врачом-психиатром в калужской психбольнице, брат его расстрелян за шпионскую деятельность в пользу Японии; 10.07.42 г. говорил: «Наше отступление на Южном фронте объясняется неподготовленностью… поражение наше возможно. Главная вина на командовании, кроме того, у армии нет стимула к войне, как это было в 1918 году, отдельные герои не спасают от общей пассивности» [126] .