Осторожно, в джунглях засада!

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ КОЛДУНОВ КАМПАЛЫ

Я застыл от неожиданности. Передо мной был африканский колдун. Как я узнал, что это колдун? По плодам колбасного дерева. Рядом с кожей змей и варанов, с живыми, но уже полуобщипанными грифами, рядом с хвостами неведомых зверей колдун разложил на тротуаре ломтики плодов колбасного дерева.

Еще в Кении я был зачарован высоким стволом с буйной кроной, с которой на длинных нитках, как в фирменном магазине, свисали продолговатые светло-коричневые плоды — ну, прямо аппетитные колбасы. Заметив огорчение, с которым я узнал, что они несъедобны, проводник рассказал, как ценятся эти плоды у колдунов.

У колдунов? С того дня, где бы я ни был — в рыбачьем поселке у Индийского океана, на Белом Нагорье в Кении, в далеких селениях Уганды, — повсюду я выспрашивал про колдунов-знахарей. Но охотников познакомить меня с чародеями не оказалось. Кое-где черная и белая магия запрещены законом, да и зачем заезжему туристу показывать то, чего одни боятся, а другие стесняются.

И вот вдруг — эта встреча на рынке столицы Уганды, встреча с всамделишным колдуном.

Первый в моей жизни колдун не был похож на своих литературных прототипов. Воспитанный на Черноморе и старике Хоттабыче, я, видимо, уже с детства имел превратное представление о чародеях. Оказалось, что роста они самого среднего. Движения замедленные, колдуны явно с ленцой, одеты, как и другие мелкие торговцы, — в цветастые рубашки не первой молодости. Колдун увидел во мне покупателя и, блеснув белками, предложил для начала перо, напоминающее куриное.

— Для чего оно?

Добровольный переводчик сообщает мне уже по-английски — сам колдун говорит только на языке луганда, — что это перо привораживает девушек. Заплатив всего десять шиллингов, я могу быть уверен, что выберу лучшую невесту.

— А перо этих заколдованных грифов, которых я выращиваю уже три года, — продолжал чародей, — изгоняет злых духов.

При этом колдун показывает на полуобщипанных длинношеих птиц. Видимо, этот товар идет особенно ходко.

— А из чего сделано это снадобье?

— Из дерева.

— Из какого?

— А вот это уже секрет.

— Секрет так секрет. А для чего тут заячий хвост?

— Это талисман на счастье. Если обернуть его в луб и носить с собой, то любое твое желание исполнится. Цена сходная — восемь шиллингов. Могу уступить за шесть.

— А экзамены можно с ним сдавать? — спросил я, вспомнив похождения Абдурахмана ибн Хоттаба.

— Конечно.

У колдуна-коробейника есть и лекарства от всех болезней. Вот эта трава изгоняет хворь из живота, эта глина — от простуды.

Сколько веков такие вот африканские шаманы со своими кожами, перьями и тамтамами были в африканской деревне всем — и прорицателями, и лекарями, и акушерами, и судьями. Уходит древнейшая профессия — и пусть ее поскорей уходит.

В африканских газетах я прочел о чрезвычайном съезде кенийских колдунов. Знаете, что они решили? Порвать связи с духами и заняться общеполезным трудом. Самое время!

А что же мой колдун? Он-таки сторговал мне глиняную примочку от прострелов. И, чрезвычайно довольный сделкой, даже назвал свое имя: Чэллис Лубеге. Прощай, Чэллис Лубеге, осколок старой колониальной экзотики, последний из колдунов Кампалы.