Островитяне

Глава 24. Волшебство полной луны Мы все вместе!

Шорох волн потонул в рокоте подлетавшего вертолета. Я поднял голову — бело-голубая машина прошла низко, прямо у нас над головами.

Джуди прищурилась — в лицо ей летел песок.

— Медицинский вертолет!

— Ребята, в тележку! Живо! — скомандовала Хани.

Мы проворно, как черепашки, понеслись собирать полотенца, шезлонги, рюкзаки. А потом заспешили по теплому песку к подмосткам.

— Ночью вертолет прилетает, только если нужно кого-то эвакуировать в больницу, — сказала Хани.

И посмотрела на меня. Я понял, что мы думаем об одном человеке: миссис Симмонс.

Хани вела тележку сквозь ночь. Та же луна, что освещала берег, показывала нам дорогу. Мы не стали сворачивать к «Птичьему Гнезду». Хани поехала прямиком к пожарной станции.

Мы с Лоуви сидели сзади и держались как можно крепче. Винт вертолета рассекал воздух — машина садилась. Рокот стоял оглушительный, даже было страшно. Мы выскочили из электромобиля и помчались навстречу врачам, которые вылезли из вертолета. Одновременно подъехали на электромобилях еще несколько соседей.

— Как удивительно видеть вас в такой час, — заметил Пожарник Рэнд.

— Черепашки вылупились, — коротко ответила Хани. — Тесса, да?

— Да, но все хорошо. Ребенок родился!

— Надо же! — хором ахнули Лоуви и Хани.

— Ух ты, — сказал я. — Инстинкт Мейсона не подвел.

— Все в порядке?

— Да, все вроде бы хорошо, но решено отправить маму с ребенком в больницу на осмотр. Малышка Симмонс чуть-чуть поторопилась. И ваш друг Мейсон показал себя героем. Увидев, что маме нехорошо, он позвонил твоей тете Сисси, — Рэнд обращался к Лоуви. — Она тут же примчалась и приняла роды. Мейсон позвонил на пожарную станцию, мы вызвали вертолет. Их отвезут в больницу по воздуху.

— Да, Мейсон проявил исключительную рассудительность, — заметила Хани. — Он просто молодец.

Что, правда? Я бы в таких обстоятельствах вряд ли ее проявил.

— А вот и они! — сказал Пожарник Рэнд и помахал нам на прощание.

Лоуви схватила меня за руку; прямо у нас на глазах миссис Симмонс подвезли на носилках к вертолету. Дочку она прижимала к груди. Мейсон шел следом. Он не повернулся, не помахал нам. Не отрывал глаз от мамы. Когда все дошли до вертолета, миссис Симмонс и девочку подняли на борт.

А потом Мейсона усадили на пассажирское сиденье вертолета. Мы с Лоуви переглянулись, открыв рты.

— Мейсон! — заорали мы с Лоуви, пытаясь перекричать гул двигателя и лопастей винта.

Мейсон повернулся к нам. Мы изо всех сил махали руками. Мейсон улыбнулся от уха до уха — улыбка показалась нам ярче света луны и звезд.

— Черепашки родились! — крикнула ему Лоуви.

— Что?! — ответил он одними губами и покачал головой.

— Че-ре-паш-ки ро-ди-лись! — выкрикнули мы хором.

Мейсон показал нам два больших пальца и полез в вертолет.

Дверь захлопнулась, но мы продолжали махать, пока полозья вертолета не оторвались от земли. Он поднялся выше деревьев, полетел в направлении Чарлстона.

Когда гул двигателя затих, я не выдержал и громко зевнул. Понял, что на события этой ночи ушли все мои силы.

Зевнула и Лоуви.

— Пора домой, — сказала Хани. — Хватит вам на одну ночь приключений.

Мы со всеми попрощались. Лоуви поехала домой с тетей. Хани прижала меня к себе, и мы зашагали к тележке.

— Ну надо же! — сказала она. — В одну ночь на острове родились и черепашки, и новая девочка! — Хани радостно и недоверчиво покачала головой. — Видимо, это волшебство полной луны.

Мейсон вернулся на остров через три дня — как раз успел к осмотру черепашьего гнезда. Мы все надели футболки «Черепашьего отряда» и наши форменные кепки. Пока мы шагали по теплому песку в сторону гнезда, Лоуви рассказала Мейсону обо всем, что произошло в ту памятную ночь.

— Готовы к первому в своей жизни осмотру? — спросила Хани, когда мы дошли до места.

— А чего искать в гнезде, если черепашки уже вылупились? — недоумевал Мейсон.

Мы с Лоуви фыркнули. Мейсону обязательно нужно в точности знать, что происходит.

— Нужно пересчитать проклюнувшиеся и непроклюнувшиеся яйца — понять, какое между ними соотношение, — пояснила Хани. — Джейк, принеси палки из моей сумки. Будешь записывать цифры. Помнишь как?

— Так точно.

Хани надела резиновые перчатки, чтобы не заразить яйца микробами, и принялась раскапывать песок, из которого раньше вылезли черепашки. Несколько прохожих остановились посмотреть, а мы с Мейсоном и Лоуви пододвинулись к ней поближе. Хани доставала из гнезда пригоршни яичных скорлупок, складывала их в кучку.

— Ух ты! Смотрите! — Она вытащила руку из дыры, показала нам маленькое яйцо неправильной формы. — Вот это не сформировалось до конца. Там еще есть такие. Они не выжили.

— Ну вот, — расстроенно протянула Лоуви.

Хани засунула правую руку в гнездо, вытащила еще два яйца. Их положила отдельно. В другую кучку собрала скорлупки — те, из которых вылезли черепашки. Одну скорлупку она дала нам потрогать.

Мейсон потер ее пальцами.

— Кожаная на ощупь.

Я записывал, сколько и чего Хани достала из гнезда, по категориям.

Когда Хани засунула руку в гнездо в очередной раз, глаза у нее расширились.

— Лоуви! Давай ведро!

Лоуви тут же сбегала за красным ведром, поставила его возле гнезда.

Теперь у нас у всех глаза стали круглыми от удивления.

Хани повернулась к Мейсону и сказала:

— Похоже, ты пропустил не все самое интересное. Смотри, и тебе улыбнулась удача.

Ловким и аккуратным движением Хани вытащила руку из гнезда.

— Вот, черепашка нашлась!

В руке она держала залепленного песком крошечного черепашонка. Он отчаянно размахивал ластами — очень ему хотелось бежать к океану. При свете дня его удалось рассмотреть лучше, чем предыдущих — ночью. Это была крошечная копия взрослой черепахи — и панцирь на месте, и все остальное.

Мы придвинулись, чтобы его разглядеть.

— Черепашонок! — воскликнула Лоуви.

— А можно мне его подержать? — спросил Мейсон.

— Ни в коем случае. На это нужно официальное разрешение. И тебе это прекрасно известно. — Хани посадила черепашонка в красное пластмассовое ведро. — Редко нам удается найти при осмотре живую черепашку. Это всегда большая радость.

Она запустила руку в гнездо. Брови взлетели вверх.

— Еще один!

— А почему они не вылезли с остальными? — поинтересовался Мейсон.

— Либо застряли и не могли выбраться, либо вылупились позднее. — Хани посадила и второго в ведро. — Если бы мы их не нашли, трудно сказать, что бы с ними сталось. А вот и еще один.

При виде каждого черепашонка Лоуви взвизгивала и хлопала в ладоши.

Я подвел итог: три непроклюнувшихся яйца, скорлупа от еще семидесяти шести.

— Плюс еще трое — всего получается восемьдесят два, — сказала Хани. — Именно столько яиц мы сюда и переместили. Учитывая, чего им пришлось натерпеться, это очень, очень хороший результат.

— Операция «Койот» прошла успешно, — похвалился я.

— Ну это преувеличение, — возразил Мейсон. — Хотя в результате мы поймали собаку.

— Да, а вот койотов-то и не было! — ответил я, и мы все покатились со смеху.

А в ведре отчаянно барахтались три крошечных, перемазанных в песке черепашки.

— Они явно хотят в океан, — сказала Лоуви.

— Да, пора отправлять их навстречу будущей судьбе, — подтвердила Хани. — Она сбросила скорлупу обратно в гнездо, присыпала песком. Посмотрела в сторону океана. — Сейчас отлив. Самое подходящее время. Мейсон, поскольку ты у нас теперь старший брат, ты и донесешь ведро до океана.

Лоуви шла рядом с Мейсоном и страшно переживала.

— Осторожнее, не урони.

Хани остановила нас метрах в трех от воды. Встала рядом с Мейсоном.

— Давай, аккуратно переверни ведро, выпусти их.

— А может, лучше отпустить их прямо в воду? — предложил он.

— Важно, чтобы они немножко проползли по пляжу и запомнили его. Тогда самки, когда вырастут, вернутся сюда откладывать яйца. Это называется импринтинг.

Мейсон с серьезным видом перевернул ведро. Три черепашки выпали на песок. И тут же двинулись в сторону океана.

— Ура, пошли! — крикнул Мейсон.

— Такие лапочки! — воскликнула Лоуви. Мы с Мейсоном переглянулись. У Лоуви все животные — лапочки.

Мы шли за черепашками и скоро поняли, что у одной из них что-то не так с передним плавником. Вместо того чтобы идти прямо, она ходила кругами. Я хотел помочь, но Хани сказала не вмешиваться.

— Погоди немного. Приспособится.

Тяжело было смотреть, как мучается бедная черепашка. Но Хани оказалась права. В результате она приноровилась и зашагала в нужную сторону. Пусть ласта у нее и была не в порядке, инстинкт от этого не ослаб. Она изо всех сил стремилась к океану.

Первые двое добрались до кромки прибоя. А оказавшись в соленой воде, тут же поплыли, работая ластами даже сильнее прежнего.

— Инстинкт ныряния, — пояснила Хани. — Ему больше ста миллионов лет. Вот они комично ковыляют по песку. А через миг уже плывут.

Я ткнул Мейсона локтем под ребра.

— И никакого тебе инструктора.

Он рассмеялся, покачал головой:

— Точно.

Последняя черепашка наконец-то добралась до воды. Но в тот самый миг, когда она коснулась ее ластами, пришла большая волна, перевернула бедняжку, отбросила обратно.

— Ой, ну вот, — расстроился Мейсон, а стоявшая рядом Лоуви вздохнула.

— Эта малышка вряд ли выживет, — сказала Лоуви.

— Ты сможешь, — обратился я к черепашке.

Она поднялась, снова пошла к воде. Слабенькая ласта закапывалась в песок, но все же помогала продвигаться вперед. Набежала новая волна, но на сей раз черепашка была к этому готова. Ласты, в том числе и малоподвижная, стремительно и упорно заработали, увлекая ее на глубину.

Я не мог не подумать про папу. У него теперь нет ноги. Передвигаться ему будет трудно. Но черепашка же справилась? Справится и он. У моего папы тоже сильные инстинкты.

Я зашел по колено в воду, следя за черепашкой. Мейсон и Лоуви шли рядом. Плескались волны, шорты у нас промокли, но нам было все равно. Мы не отрывали глаз от трех крошечных бугорков, едва заметных на поверхности воды. Следили, как они исчезают вдали.

— Удачи вам, чуваки! — крикнул Мейсон.

— Мейсон! — сказала Лоуви и удивленно подняла брови. — Ты вошел в океан! Не бросил нас!

— Да! — выкрикнул Мейсон, который явно и сам удивился. А потом победоносно вскинул руки. — Я вошел в океан!

Я положил одну руку на плечо Мейсону, другую — на плечо Лоуви.

— Мы вошли в океан. Все вместе!