Отдельный танковый

Глава 21

15 августа 1941 года, штаб Гудериана.

Очередной разговор Гудериана с начальством начался с выволочки.

-И как это понимать господин генерал! Вы позволили русским беспрепятственно покинуть Минск!

-Господин генерал-фельдмаршал, какая мне была поставлена задача командованием? Захват Минска, я эту задачу выполнил! Хотя в городе еще остались отдельные очаги сопротивления, но в ближайшее время оно будет полностью подавленно. Сейчас по моему приказу начались восстановительные работы на Минском вокзале, и в ближайшее время будет восстановлено железнодорожное движение, пока просто транзитом.

-Но как вы допустили прорыв русских?

-В любом случае господин генерал-фельдмаршал я при всём моём желании не смог бы этому воспрепятствовать. Русские воспользовались удобным моментом. Во время нашего штурма, когда были задействованы почти все наши войска, они сначала нанесли мощнейший артиллерийский удар, причем с применением новейшего оружия, а потом контратакавали наши деморализованные войска и пошли на прорыв. У меня не было ни какой возможности им помешать, зато наконец они ушли из Минска и мы во-первых наконец сможем наладить нормальное снабжение группы армий Центр и во-вторых исчезла угроза неожиданного удара из Минска по нашим частям. Сегодня утром мои передовые части вошли в город, и встретив всего лишь слабое и разрозненное сопротивление, успешно его зачищают.

-Всё это генерал вы будете говорить фюреру, лично!

Гудериан в раздражении повесил трубку телефона. Умники! Попробовали бы они сами остановить этих бешенных русских, когда они после массированного артобстрела пошли на прорыв пустив вперед тяжелые танки, которые практически нечем было остановить, да еще под прикрытием пехоты. Пусть радуются, что русские наконец оставили Минск. А бои в городе продолжались еще больше недели, причем все убитые, как на подбор были или стариками, или пожилыми мужчинами, но изредка среди них попадались и такие же пожилые женщины. И что было отмечено особо, сражались они до конца, даже не пытаясь сдаться в плен. Их основной тактикой были удары из засад и отход, что в условиях полуразрушенного города с подземными коммуникациями давало хороший результат. Оружия и боеприпасов у них было предостаточно, как и гранат и они их не жалели. Но потери они все же несли и примерно за полторы недели их задавили, но и сами потеряли немало солдат.

15 августа 1941 года, Смоленск.

Тихо стрекотали камеры кинооператоров, а мимо нас в походном строю проходили отборные части моего, теперь уже гвардейского корпуса. На небольшой и наскоро сколоченной трибуне стоял генерал Павлов вместе со своим штабом, а мимо двигалась техника. Грозные КВ, маневренные тридцатьчетверки, рота экспериментальных противотанковых самоходок, дивизион Градов и бронетранспортеры, как трофейные, так и собранные минчанами на базе немецких трофейных полноприводных грузовиков. После прохода техники пошла пехота, это были те, кто присоединился ко мне во время рейда к Брестской крепости и остатки её гарнизона. Выстроившись перед трибуной, они повернулись и замерли, а генерал Павлов, лично, перед строем моих бойцов торжественно вручил мне знамя корпуса. Это знамя было сшито еще пару недель назад, когда стало ясно, что мой корпус не только выполнит свою задачу, но и с большой долей уверенности сможет выйти из окружения пробив коридор к своим. Знамена частей корпуса должны быть сшиты после его реорганизации и вручены позже и отдельно, каждой части.

Когда вчера вечером, я с Свиридовым прибыл в Смоленск в штаб фронта, то меня встретил сам Павлов. Отведя чуть в сторону от ушей штабных, он взяв меня за плечи и сказал: — Ну, генерал-майор, спасибо тебе, за ВСЁ СПАСИБО! — Этим он говорил мне, что прекрасно понял, что именно мои успешные действия спасли его голову. — Не забуду, что ты для меня сделал! Рад поздравить тебя с присвоением тебе звания генерал-майора и написал на тебя представление на Героя, но как там решат наверху не знаю, но думается мне, что одобрят. Ты сейчас, после того, что сделал, в фаворе у хозяина, но смотри, не разочаруй его, иначе плохо кончишь.

Павлов мог мне это не напоминать, я и как Марков и как Носов слышал о Павле Рычагове. Быстро взлетев по карьерной лестнице и став в итоге командующим авиацией, он также быстро и слетел, причем со смертельным исходом. Прекрасный летчик, он оказался плохим генералом и никудышным командующим, а потому, если я не хочу повторить его судьбу, то мне надо тщательно обдумывать все операции и не пытаться браться за откровенно невыполнимое. Даже без этого я еще раз по пути в Смоленск прокатал в уме план о рейде по Прибалтике и со вздохом понял, что от него придется отказаться. Как бы мне не хотелось, но по здравому размышлению я понял, что техника не выдержит, и в самом лучшем случае я потеряю большую часть танков, причем не в боях, а по причине банальных поломок и их придется бросить, так как тащить их с собой у меня не получится. Это не пройти 300 километров от Минска, до Смоленска. Со всеми выкрутасами выходит под 1000 километров, а танки, хоть им считай и провели полный ремонт в Минске, уже израсходовали часть своего и так небольшого моторессурса во время боев и марша. Нет, всё же от первоначального плана, как бы мне это не хотелось, но придется отказаться и значительно сократить предполагаемый рейд. Была задумка ударить под Псковом и затем, двигаясь по западной стороне Чудского озера мимо Тарту выйти к Нарве, это около 300 километров, но обдумав и этот вариант, со вздохом отказался и от него. Немцев там будет не так много, стратегических объектов нет, а время и главное моторессурс с топливом потрачу, причем почти вхолостую. А потому остаётся только нанесение по противнику двух ударов. Первый под Псковом и второй под Нарвой, причем для сбережения моторессурса и дефицитного топлива, отправить корпус сначала под Псков, а потом под Нарву по железной дороге. Однако теперь прошлой вольницы, когда я практически делал, что хотел, не будет и придется мне всё согласовывать с командованием.

После вручения нам знамени корпуса, я был в штабе Павлова, когда пришла шифрограмма из Москвы. Пока мой корпус отдыхал и переформировывался, в основном это касалось тяжелой артиллерии. Все тяжелые А-19, МЛ-20 и другие устаревшие орудия передавались в распоряжение Западного фронта, значительно его усиливая, а мне оставались только новейшие М-10 и М-30. Я всё понимал, а потому и не протестовал, а кроме того у меня забрали и часть обычной полевой артиллерии, включая и противотанковую. В корпусе оставляли только положенное по штату, а всё остальное безжалостно изымалось в другие части. Жалко конечно было до слез, жаба душила немилосердно, но, ни чего не поделаешь. Потери в частях Западного фронта были большие и учитывая, что у меня оказалось значительно сверхштатное количество орудий, их и изымали в пользу других частей. Единственное что, так это то, что мои орлы оставляли себе всё новейшее, а более старое отдавали и тут интенданты ни чего не могли поделать. Часов в 6 вечера, под прикрытием тройки истребителей, я вместе со Свиридовым вылетел на транспортном ПС 84 в Москву. Меня на ковер к Сталину, а Свиридова в ГлавПУР. Если я был относительно спокоен, все же ни каких грехов вроде нет, поставленный срок я даже перевыполнил и корпус к своим вывел, то Свиридов не знал, будут его хвалить или ругать. Перелет прошел нормально, только раз, почти сразу после взлета показалась пара немецких истребителей, но увидев наше сопровождение, они не решились атаковать и отвалили в сторону, а потом и вовсе исчезли и больше мы немецкие самолеты не видели. На аэродроме нас ожидали две машины, одна повезла меня в Кремль к Сталину, а вторая увезла Свиридова, не знаю, в ГлавПУР или в гостиницу.

Приемная Сталина, его бессменный секретарь Поскребышев, ожидание и наконец вызов. Вхожу в его кабинет и замираю, по любому, кто я и кто он. Что капитан Марков, что водитель Носов, что мы вместе, всё равно чувствуем себя школьниками перед строгим учителем. В правой руке Сталина не зажженная трубка. Вытянув её в сторону стола, Сталин произносит:

- Садитесь товарищ Марков.

Присаживаюсь на край стула, а Сталин неспешно прохаживаясь вдоль стенки своего кабинета, произносит:

-Я рад товарищ Марков, что вы не просто выполнили, а перевыполнили свое обещание. Вы смогли выиграть нам время и дать возможность нашим войскам подтянуть резервы и закрепится на новых рубежах обороны. Конечно, сейчас не мешало бы дать вашим войскам времени отдохнуть, но его у нас к сожалению нет. У вас, наверное, есть уже свои планы по дальнейшему использованию вашего механизированного корпуса? — Сталин, прежде чем что-то решать решил сначала узнать планы новоиспеченного генерала Маркова. Судя по его действиям, он действовал нестандартно, но результативно, а потому сначала следовало узнать что он задумал и только потом принимать окончательное решение. — И у меня есть еще один вопрос к вам. Скажите товарищ Марков, когда генерал Павлов поручил вам провести ваш рейд.

Ну и вопросец. Солгать, так правда может в любой момент выплыть, да и Сталин может что-то знать, а тогда мне ни чего хорошего не светит.

-Честно говоря, товарищ Сталин, генерал Павлов мне ничего не поручал, но узнав о моем рейде сразу сообразил, какие выгоды он может принести Западному фронту и всемерно поддержал меня. Именно его письменный приказ, переданный мне его разведчиками, позволил моему отряду избежать многочисленных склок при встрече с вышестоящими командирами. Их первое желание при встрече со мной, это немедленно подчинить себе мою группу, а потом двигаться к своим, не обращая ни какого внимания на обстановку, возможности и снабжение.

-Защищаете Павлова?

-Можно сказать да. Просто не хочется, что бы из него сделали козла отпущения за все огрехи командования. Извините товарищ Сталин, но когда у тебя связаны руки, то трудно отразить нападение противника.

-А что, у генерала Павлова были связанны руки?

-Да, и не у него одного. Видно же было, что обстановка понемногу накаляется и вполне возможно начало боевых действий, а нам твердили только одно — не поддаваться на провокации. Вместо того, что бы вывести части из мест расположения с полным боекомплектом и организовать полевые пункты боепитания, части стояли в местах дислокации без боеприпасов. Да будь мой батальон на самых совершенных танках и с превосходно обученными экипажами, даже с большим боевым опытом, но если у нас не будет топлива и снарядов, то и сделать мы ни чего не сможем. Ну и не стоит забывать, что у нашего противника уже был опыт победоносных войн и прекрасно отработанная тактика, да и связь, которая играет огромную роль в управлении войсками, превосходная. Я уже это на себе опробовал. Это знаете, как бой быстрого и ловкого бойца, с пускай сильным, но медлительным и плохо видящим бойцом. Я использовал схожую с немецкой тактику, и потому побеждал. Разведка, связь, маневр и по возможности удар из засады и результаты говорят сами за себя.

-И что, все хорошо получалось, и ни кто не мешал?

-Мешали конечно, в основном из-за закостенелости взглядов и догматизм, а также перестраховщики, которые просто боятся отступиться от уставов. Но ведь жизнь не стоит на месте, и мы сейчас не по уставам Петра первого воюем. Меняется вооружение и соответственно с этим должны меняться и тактика со стратегией и уставами. Кто это понимает и меняется, тот побеждает, а кто не хочет меняться в соответствии с изменениями времени, тот закономерно проигрывает. Раньше были каре и фашины, а сейчас рассыпной строй и окопы и кто будет воевать по старому, тот всегда будет бит.

-Понятно… — Сталин не надолго задумался, а потом спросил. — Скажите, товарищ Марков, а как вы думаете, победим мы Германию или нет?

-Я думал над этим товарищ Сталин иесли откровенно, то будь наша страна поменьше, допустим только до Урала, то скорее всего проиграли бы. Немцы лучше подготовлены и обучены, но нас спасают наши просторы. Нам пока есть куда отступать, но это конечно не вечно, но вот что бы собраться и закрепится, а потом накопить силы мы сможем, а потому победа в итоге будет за нами, вопрос только в том — какой ценой.

-Это хорошо, что вы не сомневаетесь в нашей победе и что говорите прямо и честно.

Тут в дверь постучали, и в кабинет Сталина зашел маршал Шапошников.

-Вот и Борис Михайлович подошел, садитесь. — Продолжил Сталин. — Думаю ему тоже будут интересны ваши планы, они ведь у вас есть?

Шапошников, кивнув Сталину, сел напротив меня, а я собравшись начал излагать свой план очередного рейда, так как без одобрения Сталина я больше действовать не мог.

-Да товарищ Сталин, план у меня есть. Сначала я планировал провести большой рейд по немецким тылам от Смоленска в направлении Резекне — Тарту — Нарва, но оценив реальность, пришел к выводу, что к моему большому сожалению это не реально.

-Почему нереально, товарищ Марков.

-По техническому состоянию техники. Не смотря на проведенный капитальный ремонт в Минске, все равно техника такой марш не выдержит. Это в общей сложности не меньше 1000 километров, в условиях боев и плохих дорог, а при не очень хорошей надежности техники, в самом лучшем случае я потеряю до половины танков, причем не в бою, а по техническим причинам, а это в нынешних условиях непозволительная роскошь для нас. Кроме того, особого урона противнику по пути нашего следования мы не нанесем. Там нет стратегических целей. Даже рейд Псков — Нарва по западному берегу Чудского озера, который в два раза короче первоначального рейда, тоже не нанесет противнику особого урона.

-И что, рейд бесмысленен?

-Такой рейд да, но есть вариант. Это на Западном фронте было затишье из-за захвата Минска, а в Прибалтике немцы продолжали наступать, возможно, лишь слегка замедлив свое продвижение. Обдумав все варианты, я планирую нанести по противнику два удара. Первый у Пскова, перебросив туда от Смоленска корпус по железной дороге для экономии моторессурса техники, прорвать немецкую оборону и пройтись по ближним немецким тылам уничтожая на своем пути все попавшееся под руку и в первую очередь танки, тяжелую артиллерию, аэродромы и склады. Потом вернуться назад, и снова по железной дороге выдвинуться к Нарве, после чего повторить рейд. После этого противник не сможет наступать дальше и у нас будет минимум пара недель, пока он подтянет резервы и запасы. И в любом случае, если мы во время этих ударов сможем выбить у немцев большинство их танков, то нашим войскам по любому будет легче обороняться, да и противнику будет трудно устроить очередной прорыв нашей обороны с последующим рейдом по нашим тылам, которые они до этого успешно применяли. Затем неплохо было перебросить нас на Карельский фронт, что бы стабилизировать нашу оборону по линии Выборг — Приозерск. В Ленинграде сосредоточенно очень много оборонных предприятий, и мы не можем себе позволить вывести их из обращения. Даже просто блокада города выведет их из схемы снабжения нашей армии. Думаю, если немецкие части еще не знают о нашем корпусе, вернее не все, то после этого узнают, а наличие нас в тылу ленинградского фронта заставит противника крепко задуматься и по любому хоть немного, но притормозит его, а нам сейчас главное это выиграть время. Примерно через месяц — полтора, начнется распутица, а там и морозы ударят, а немцы к зимней войне не готовы. Они рассчитывали разгромить нас до начала холодов, а нам все их задержки на руку. И товарищ Сталин, у меня есть личная просьба.

-Какая товарищ Марков?

Было видно, что Сталину не понравилось, что я имею личную просьбу, но он решил сначала её узнать.

-Когда мы будем в Ленинграде, то можно мне для моего корпуса изготовить новые КВ по моему проекту и противотанковые самоходки на базе Т-34, они неплохо показали себя в боях.

-А что вы хотите изменить в КВ?

-Немного, спрямить лоб и немного его усилить для лучшей бронезащиты, и заменить орудия Ф-34 на 85 миллиметровые зенитки. Чувствую, что скоро нам это понадобится.

-А разве Ф-34 недостаточно мощные для КВ?

-Пока да, но и немцы не будут всё время воевать на старой технике. Они уже модернизируют свои танки. Например, на их Т-4 лобовая броня увеличилась с 30 миллиметров до 50 и думаю это не предел. Столкнувшись с нашими КВ и Т-34, они начнут срочные работы по модернизации старых танков и разработки новых. Вот я и не хочу со старыми танками встречаться с их новыми или модернизированными. Пока достаточно на КВ просто спрямить лоб, убрав угол и на этом можно как минимум на 5 миллиметров увеличить лобовую броню, что повысит его бронезащищенность в лобовой проекции, не увеличив веса танка.

-Хорошо товарищ Марков, я распоряжусь, а для себя лично вы ни чего не хотите?

-Нет товарищ Сталин, для себя лично ни чего. Сейчас идет война и я не знаю, буду я жить завтра или нет, так что всё это пустое, главное дело, выиграть войну, а вот потом, если выживу и можно будет подумать о личном.

-Идите товарищ Марков.

То, что Марков использует личную просьбу, для усиления своего корпуса успокоило Сталина. Человек думает не о себе, а о деле, да и его слова заставляли задуматься. Марков думал о будущем и хотел заранее подготовиться к возможному немецкому ответу. После небольшого совещания с маршалом Шапошниковым, Сталин дал добро на удары у Пскова и Нарвы. А на следующий день генерал-майор Марков улетел назад в Смоленск к своему корпусу.