Отдельный танковый

Глава 7

Белоруссия, 27 июня, район Пружан.

А на следующий день мои разведчики проверили наш стационарный аэродром и застали на нем немцев, что меня особо не удивило. Судя по всему, они уже повсюду, вот и обживали наши казармы, а на взлётную полосу садились их самолёты, что бы максимально сократить расстояние от линии фронта до своего аэродрома. Честно говоря меня это сильно удивило, нет, не то, что немцы решили использовать наш стационарный аэродром, а то, что они так поспешили. Я не знал оперативной обстановки на фронте на данный момент, но кроме уничтоженных нами колон противника мы ни кого не видели или скорее всего они продвинулись по сторонам от нашего пути. Так это или нет не знаю, но не наказать противника за такую поспешность я просто не мог. В качестве охраны летунам была придана рота пехоты и шесть зенитных 20-ти миллиметровых Flak 38. Немцы моих разведчиков не видели, так как выехав из леса и обнаружив немцев, они сразу же отошли назад в лес, а до аэродрома от опушки было около полутора километров. Спустя десять минут подошла наша колона и глянув в бинокль на аэродром, я выдвинул вперед роту Т-34, которые с опушки открыли огонь по немецким зениткам. Тридцатьчетверки выскочив на опушку остановились и спокойно сделав по 2–3 выстрела и уничтожили все немецкие зенитные флаки, после чего вперед рванулись БТ, как более скоростные танки с десантом на броне. Они сразу стали охватывать аэродром с двух сторон ведя при этом по противнику огонь. Несколько немецких истребителей попытались взлететь, но были сбиты на взлете, пока не успели набрать скорость. Прямо перед ними и между ними вздымались разрывы осколочных снарядов, а показавшиеся на краю леса зенитки в кузовах машин также добавили своё веское слово. Приблизившиеся танки открыли огонь по зданиям, а пулеметчики открывали огонь по любому движению. Приоритетом было уничтожение летчиков и персонала аэродрома, а потому пленных мы не брали, куда их девать потом, а оставлять нельзя. Проблем со снарядами пока не было, а потому танки не жалея осколочных снарядов долбили по всем зданиям. То тут, то там начались пожары, а пулеметным огнем не давали немцам возможности выбраться из зданий. Когда мы уезжали, то позади нас всё горело и не осталось ни одного живого человека. Трофеев почти не было, так, пара грузовиков и одна чудом уцелевшая зенитка, которую прицепили к трофейному грузовику, забив весь его кузов снарядами к ней, которые мы нашли на складе. Вроде всё, с собой мы прихватили топливо и снаряды к зениткам, после чего подожгли склады и под пламя и фейерверк горящего топлива и взрывающихся боеприпасов покинули аэродром, оставив после себя сплошное пепелище. А на взлетной полосе пылали 48 пикировщиков Ю-87 и 12 мессеров.

Уйдя в сторону от дороги и встав на ночевку, я мысленно стал анализировать всё прошедшее за несколько последних дней. То, что я неведомо каким образом слился сознанием с капитаном Марковым, меня даже обрадовало. Пускай я чувствую себя сразу двумя личностями, но это лучшая альтернатива смерти, а то, что я погиб в автомобильной аварии в своём времени это безусловный факт. При суммарной скорости более 180 километров в час в лобовом столкновении с грузовиком не остаётся ни малейшего шанса на выживание, по крайней мере для водителя легковушки. А тут не просто новая жизнь, пускай и со слиянием сознания с другим человеком, а реальная возможность изменить ход самой страшной в истории своего народа войны. Пускай я не гений и не профессиональный военный, но и уже сделанное мной должно было изменить ход истории, пускай пока ещё почти незаметно, но ведь ещё не вечер. Если мой план удастся, то ход наступления всей группы армий Север значительно замедлится и противник понесет значительно большие потери по сравнению с моей историей. Тогда, в той истории наверняка батальон Маркова был просто уничтожен ещё на марше немецкой авиацией или брошен после того как закончилось топливо, а если даже и нет, то всё равно он не смог бы нанести противнику тот урон, какой мы нанесли ему уже сейчас. Ведь наверняка его стали бы посылать туда-сюда и он просто сжег бы всё топливо под непрерывными бомбежками и был бы вынужден бросить все уцелевшие танки. А что, не так что ли, вон уже сколько исправной и брошенной без капли топлива техники я встретил на фронтовых дорогах. Не будь у меня координат наших складов и не затарься я сам топливом, то пришлось бы становится где-то в глухую оборону, что бы нанести противнику хоть какой урон. За время марша наш отряд постоянно пополнялся за счет одиночек и небольших групп наших бойцов отступавших от границы. Новички охотно вливались в мангруппу и этому активно способствовали как новехонькая форма моих бойцов, так и в основном большое количество трофейной техники. В то время как на глазах масса нашей брошенной или уничтоженной техники и отступающей армии, хорошо оснащенный отряд двигающийся наоборот в сторону противника заслуживает доверия.

В середине дня, когда проселочная дорога приблизилась к шоссе, разведка донесла, что по шоссе гонят колонну наших пленных. Как раз перед этим прошла большая колона вермахта с которой я поостерегся бы связываться, если только не ударить и отойти. Время и так приближалось к обеду, поэтому отдав приказ на привал, я взяв с собой роту БА10 и пару десятков немецких ганомагов и шестёрку захаров с зенитными ДШК в их кузовах и еще полтора десятка трофейных блицев, так на всякий случай, лично рванул к колонне пленных. По шоссе медленно брела колонна уставших и изможденных бойцов. Впереди колонны и позади её медленно ехали по два мотоцикла с пулемётами, а вдоль её бодро шли конвоиры. Вот один из пленных с забинтованной головой упал. Шедший рядом с ним боец хотел помочь ему подняться, но не успел. Раздался одиночный выстрел, это шедший рядом немец выстрелил в упавшего и пошел дальше, как будто ни чего не произошло. Взревев моторами на повышенных оборотах и подминая под себя кустарник, который рос вдоль шоссе, бронеавтомобили выехали из леса и выстраиваясь в линию открыли пулеметный огонь по мотоциклам немцев. Стрелять в шедших вдоль колонны конвоиров мы не могли, так как на траектории выстрелов находились пленные бойцы, но этого и не понадобилось. «Наши!» — Раздался над колонной крик, и обессиленные бойцы с появившимися казалось из неоткуда силами бросились на конвоиров. Сразу по 5–7 человек на одного немца, а потому, когда мы подъехали к ним, то всё было кончено, на дороге валялись трупы забитых насмерть немцев, а бойцы лихорадочно снимали с них ремни с амуницией. Не успел я выйти из бронеавтомобиля, как неожиданно с другой стороны дороги появилась группа наших бойцов, десятка 3–4 на первый взгляд. Сборная солянка под командой капитана артиллериста подошла к нам. В это время по паре бронеавтомобилей выдвинулись в оба конца дороги и стали её контролировать.

-Капитан Русанов. — Представился мне командир окруженцев, так как не было видно других командиров.

-Капитан Марков, командир отдельной маневренной группы. — Представился в свою очередь я и тут к нам подошел подполковник из колонны пленных.

-Кто здесь главный?! — Начал этот подпол без «здрасте и спасибо».

-Капитан Марков, командир рейдовой механизированной группы. — Представился я.

-Как старший по званию принимаю командование вашей группой на себя. Доложить о составе группы и матчасти. — Непререкаемым тоном произнес подполковник.

-А вы кто такой? — Такой наглый наезд мне совершенно не понравился.

-Подполковник Чернов, начальник штаба ХХХ пехотного полка.

-Ваши документы.

-Вы что себе позволяете капитан! Вам напомнить об субординации!?

-Я не вижу подполковника! — К слову шпал в его петлицах действительно не было, только едва заметные следы от них. — Я вижу перед собой только освобожденного пленного, который ещё неизвестно как попал в плен. Может вы ГРАЖДАНИН военнослужащий добровольно сдались врагу, а теперь пытаетесь скрыть свое воинское преступление!

-Да я… — Договорить он не успел, так как я его перебил.

-Я капитан РККА, имею командирскую книжку, а там бойцы моего подразделения! А вы НИКТО и звать вас НИКАК! Всё, свободны, степень вашей вины будет определять особый отдел, когда вы в него попадете, а мне с вами возится некогда.

Спрашивается, нафига мне такое начальство, которое не только просрало своих подчиненных, но и ещё неизвестно как попало в плен. Бывшие пленные с интересом прислушивались перед разыгравшимся перед ними бесплатным представлением. А из подполковника как будто выдернули опору, он сразу как-то сник, и потерянно отошел в сторону. Не теряя времени я скомандовал: — Стройся!

Пленные слегка потолкавшись построились в колонну по 5 человек в шеренге, а я продолжил нагнетая обстановку и давя на них:

-Ну что граждане военные преступники, что с вами дальше делать? Все вы нарушили свою воинскую присягу, сдавшись в плен, но на ваше счастье у меня нет времени разбираться с каждым из вас персонально. Кроме того, я готов дать вам шанс смыть с себя позор плена. Моей рейдовой группе нужны бойцы практически всех воинских специальностей, а потому готов взять всех желающих с собой. Естественно на испытательный срок, от вас требуется только неукоснительное исполнение всех моих приказов, но тупо гнать вас на убой я не буду. Желающие искупить свою вину пять шагов вперед, остальные пошли вон!

Слегка заколебавшись, практически вся колонна сделала пять шагов вперед. Из примерно трех сотен пленных, на месте осталось стоять только три или четыре десятка человек, в их числе и подпол. Оглядев добровольцев, я скомандовал им: — По машинам! — После чего развернулся и пошел к своему командирскому бронетранспортеру.

Остап Пилепенко шел в середине колоны, когда сначала послышался шум многочисленных моторов, а потом внезапно раздалась интенсивная пулеметная стрельба. Сам Пилипенко при первых же выстрелах упал на дорогу, в отличие от большинства других пленных, которые бросились на конвоировавших их немцев. Он спокойно дождался окончания скоротечного боя и только потом поднялся с дороги. По приказу освободившего их колонну капитана он построился вместе со всеми и выслушал его короткую речь. Когда практически вся колонна сделала пять шагов вперед, он остался стоять на месте и причем не один. Вместе с ним остались стоять около четырех десятков человек, что его обрадовало, так как остаться один он не хотел. Эта война была ему не нужна, воевать за москалей он не хотел. Ведь так все хорошо шло, у его отца было крепкое хозяйство, и он имел все шансы взять за себя Христинку, дочку пана управляющего. Он хотел весной посвататься, а осенью пришли Советы и пан управляющий с семьёй сбежал на Запад, а у отца всё отобрали, отдав в организованный колхоз, хорошо хоть самих не тронули, так как у них не было батраков. Теперь надо добраться домой, а там Опанас Цибуля, он уже давно говорил про самостийность, а теперь точно можно будет организовать отряд и не будет больше ни заносчивых пшеков, ни поганых москалей.

Подполковник Чернов потерянно стоял на дороге и смотрел, как почти все пленные грузятся в появившиеся грузовики, причем трофейные, да и кроме них было с десяток подошедших немецких гробообразных бронетранспортеров, правда в камуфляже больше похожем на наш. И черт его дернул попробовать подмять освободившего их капитана. Тот его лихо отбрил и хотя Чернов сдался в плен, когда при обороне штаба полка у них полностью кончились патроны, но поди потом докажи что особистам. Он только и успел, что спрятать свои документы и снять шпалы с петлиц. Поглядев вслед удаляющимся грузовикам и бронетранспортерам, он сплюнул на дорогу и тут к нему обратился писарь Трофимов.

-Пойдемте товарищ подполковник, тут наших штабных ещё пять человек.

Оглянувшись, Чернов увидел шестерых бойцов из охраны штаба, причем у двоих из них были немецкие винтовки взятых у конвоиров. Вздохнув, подполковник лишь коротко произнес: — Пошли. — и сойдя с дороги направился к опушке леса. Идти по дороге было нельзя, в любой момент могли появиться немцы, а вот по лесу, параллельно дороге самое то.

Взревев моторами и выбросив в воздух облака удушливых и вонючих выхлопов, колонна тронулась дальше. Освобожденные пленные ехали в трофейных грузовиках в середине колоны. Разбираться с ними сейчас не было времени, а следующим пунктом нашего назначения был склад расположенный в лесу. Благодаря своему «Боевому хомяку» у меня на руках была карта, где были отмечены все места расположения воинских складов, вот мы и направлялись к ближайшему из них. Кроме заправки всей техники, мне была необходима армейская форма для освобожденных бойцов. На войне форма горит быстро, а у попавших в плен тем более, так как зачастую её перевязывают раны. Из почти двух с половиной сотен освобожденных бойцов около пяти десятков были легкоранеными. Впрочем, меня это не удивило, всех раненых, кто не мог идти сам, немцы добивали, что добавило ещё один пункт к моему счету к ним. Кроме того я хотел глянуть, какая стрелковка есть на том складе. Прихваченных с собой светок и дектярей моему пополнению ещё хватало, но полностью опустошало мои запасы, а новые бойцы определённо ещё будут, вот и желательно вооружить их самозарядными винтовками для повышения огневой мощи. Впереди шел дозор, вернее ехал, а поскольку мы уже находились на оккупированной немцами территории, то и дозор состоял только из немецкой техники и бойцов в немецкой форме. Что бы максимально исключить опасность нападения на передовой дозор наших окруженцев, он состоял из шести мотоциклов с колясками и пулемётами, четырёх обычных полугусеничных бронетранспортеров, двух укороченных с 37 миллиметровыми орудиями, четырех колесного с автоматической 20 миллиметровой тарахтелкой и легкого Т-2, захваченного моими орлами ещё при самой первой стычке с фрицами. Это когда они обнулили немецкий передовой дозор.

-Гнездо, это птенец мы в адресе, но тут гости, а хозяева похоже уехали.

-Сами познакомитесь с гостями или нас дождетесь?

-Сами, не хотим заставлять гостей ждать.

Это при подходе к складу вышел на связь наш передовой дозор. Вскоре послышались едва слышимые звуки выстрелов и более громкие разрывы снарядов, видимо для орудий бронетранспортеров тоже нашлось дело. К нашему прибытию всё было уже кончено, территория склада была под охраной, а в сторонку стаскивали трупы немецких солдат.

Когда появился склад, то лейтенант Горелов, командир передовой группы, не снижая скорости двинулся дальше, впрочем и скорость была совсем не большой, всего лишь около 20 километров в час. В бинокль было ясно видно, что склад захвачен немцами, и они тоже увидели подходящую колону, вот только ни какого беспокойства они не проявили. К складу на уже захваченной их войсками территории приближается колонна вермахта на немецкой бронетехнике, что ещё надо? Часовой увидев, что приближается колонна из немецкой техники, сразу успокоился, а мотоциклы тем временем разделившись, рванули вокруг склада, что бы отрезать немцам путь отступления. Нам совершенно не нужно было, что бы какой сбежавший со склада немчик привел подкрепление из мстителей, желающих наказать Иванов, которые посмели обидеть их камрадов. Передовой ганомаг внезапно взяв в сторону, наехал на не ожидавшего от него такой подлянки часового, после чего развернувшись в цепь, с бронетранспортеров ударили пулеметы. Бойцы высыпав из кузовов и прикрываясь их броней, двинулись вперед добивая уцелевших немцев. Весь бой длился не более 10 минут, после него мы насчитали 36 немцев, вернее их трупы. Со стороны мотоциклов тоже несколько раз звучали пулеметные очереди. Нашлись хитропопые, которые попытались рвануть в лес, но не сраслось. Когда мы доехали до склада, то бойцы ещё раз прочесали все постройки и нашли-таки ещё двух немцев, которые попытались спрятаться в бараках.

Рассредоточив на всякий случай технику под деревьями, занялись насущными проблемами. «Главхомяк» занялся ревизией склада. Вместо того, что бы обходить их изучая содержимое, он зашел в небольшой домик служивший конторкой и там зарылся в бумагах. Судя по тому, что ни наших пленных из обслуги склада, ни их тел мы не нашли, то скорее всего они просто сбежали при приближении немцев. Был конечно ещё вариант, что немцы взяв их в плен, просто присоединили их к проходящей колонне, но мне в это не особенно верилось. Почему? Да кто откажется от халявных работников?! Немцы ведь этот склад уже своим считают, а зачем самим тут корячится, если под рукой оказались «унтерменши». Они ведь сюда именно за этим и пришли, за землёй и рабами. Зачем работать самим, если под рукой рабы. Господа будут только отдавать команды и следить за исполнением, а рабы будут работать.

Пока основной состав рассосался отдыхать, я построил освобожденных и толкнул небольшую речь. Как говорил незабвенный Лёлик — Куй железо пока горячо — вроде среди оставшихся нет желающих качать права, но тем не менее сделать им накачку не помешает.

-Итак, повторяю ещё раз, всем вам предоставляется ещё один шанс искупить свою вольную или невольную вину. Я капитан Марков, командир маневренной механизированной группы, в моём составе находятся разные подразделения, и всем вам найдется применение. Наш главный принцип — воевать не числом, а умением. Наша задача не самим умереть, за нашу Родину, а заставить противника умереть за свою. Ещё раз повторюсь — гнать своих бойцов на убой это не наш метод. Вы если хотите не только выжить, но и побеждать, то должны научится воевать по-новому, и я вам в этом помогу. Сейчас все моются в ручье за базой, а потом получают новое обмундирование. После этого проходите собеседование, где будете распределены по подразделениям согласно своему ВУС-у и нашим потребностям, после чего получаете оружие и боеприпасы, а затем ужин и отбой.

Провозились до вечера, но сделали всё. На этом складе тоже оказались СВТ, так что после выдачи их новым бойцам провели получасовую учебу по их разборке, чистке, регулировке и сборке. С учетом всех новеньких у меня уже набирался полнокровный пехотный батальон, причем с такой огневой мощью, что он мог заменить собой обычный стрелковый полк. В каждой роте по 5 станковых Максимов, по одному в роте и два во взводе усиления, а также по 9 ручных ДП и это не учитывая самозарядки бойцов. Короче в случае обычного боя немцев встретит настоящий шквал огня. А уже перед самой ночью на нас вышли наши медики, три военврача, пять водителей и восемь медсестер и санитарок, все, что осталось от медсанбата после его встречи с наступающими немцами. Отступающую колонну медсанбата догнала немецкая танковая рота, в итоге из почти четырёх сотен человек раненых и медиков выжили лишь 16 человек. К утру об этом знали уже все бойцы, глядя на их лица, я не сомневался, что мой приказ — пленных не брать, они выполнят с превеликим удовольствием.