Отдельный танковый

Глава 22

21 августа 1941 года, Псков.

В реальной истории Псков был захвачен немцами уже 9-го июля, но из-за действия ГГ продвижение немцев было значительно замедленно.

-Швыдче, швыдче бисовы дити!

Старшина Полещук, двухметровый амбал, командовал разгрузкой железнодорожной платформы с тяжелым КВ. Сейчас, пока еще было темно, надо было быстро разгрузить эшелон с танками, пока не появились немецкие самолеты. Даже если это будут не бомбардировщики, а обычный разведчик, то все равно прибытие и разгрузку эшелона с танками нужно было сохранить втайне от противника. Этой ночью под Псков прибыли первые эшелоны моего гвардейского корпуса. Два танковых батальона КВ и Т-34, мотострелковый полк, два дивизиона противотанковых орудий и два полка тяжелой артиллерии. На переброску корпуса была отведена одна неделя, можно конечно было управится и быстрее, это если начать гнать корпус эшелонами днем и ночью, но тогда ни о какой скрытности можно было и не мечтать. Немцы такое дело засекут сразу, и тогда нам будет намного сложнее прорывать их оборону.

Я прибыл в Псков с первым эшелоном и сразу же отправился в штаб 41-го стрелкового корпуса, который оборонял город. Мой приезд рано утром вызвал у штаба небольшой переполох, в основном из-за того, что в войсках по понятным причинам не знали о сделанных для меня в Минске бронетранспортерах. Только два мотоцикла с нашими бойцами впереди, да наличие на бортах бронемешин красных звезд в желтом окаймлении не довел дело до обстрела. Первой шла двухосная разведывательная машина с пулеметной башней, за ней уже стандартная трехосная с 20-ти миллиметровой авиационной пушкой, потом моя личная машина, за ней КШМ и замыкала нашу маленькую колонну еще одна трехосная, но на этот раз с ДШК в башне. Когда машины встали у штаба, то их тут же облепили зеваки, но удивляться тут было нечему. Во-первых, эти машины были неизвестны, а во-вторых, в отличие от старых округлых форм корпуса БА — 20 или БА — 10, эти имели рубленные прямые, наклонные линии. Срочно разбуженный командующий корпусом, генерал-майор Кособуцкий, моему прибытию был откровенно рад. Передышка, полученная им от моего захвата Минска, закончилась, и немцы снова навалились на него, грозя в любой момент прорвать фронт, а у комкора были только уже понесшие к этому времени значительные потери, три стрелковые дивизии, 111-я, 118-я и 235-я. И пускай я не оставался в его подчинении или усилении, но планируемый мной рейд должен был значительно ослабить противостоящие ему немецкие части.

-Товарищ генерал, просыпайтесь.

-А? Что там Петро? — Спросил генерал Кособуцкий своего ординарца, который его разбудил.

-Вас срочно в штаб вызывают, прибыл командующий первым гвардейским корпусом генерал Марков.

-Давно?

-Только что, он там кстати переполох вызвал, его машины чуть за немцев не приняли, очень они похожи на немецкие бронетранспортеры.

-Машина подана?

-Да товарищ генерал.

Слегка недовольный ранним пробуждением генерал-майор Кособуцкий, без завтрака, только наспех умывшись и побрившись, сел в свою эмку и поехал в штаб.

Пока я ждал командующего 41-ым корпусом, то решил слегка освежиться и заодно побриться, так как был прямо с эшелона. Долго ждать Кособуцкого не пришлось, он приехал минут через сорок и имел усталый вид. Поздорововшись, он пригласил меня в свой кабинет, где после короткого разговора мы несколько часов просидели за картами. Я тщательно изучал оперативную обстановку и она мягко говоря не особо радовала. Немцы, как и в той истории, захватили город Остров и давили на Псков с востока. Наше бдение над картами было прервано посыльным.

-Товарищ генерал, срочное сообщение от седьмого, немцы с самого утра сильно давят и если не подойдут подкрепления, то он позиции не удержит.

-Твою-ж в бога душу мать! — В сердцах выругался Кособуцкий. — Выручай товарищ Марков, у меня резервов нет, вся надежда только на тебя. Немцы давят со стороны Острова и если прорвутся, то спустя час-два будут тут.

Я задумался, хоть мне и не хотелось раньше времени раскрывать свои карты перед противником, но похоже другого выхода нет. Прикинув свои наличные силы, я решил выслать к Острову один полк гаубиц М-30 и мотострелковый полк, правда, без бронетранспортеров, но зато усиленный дивизионом противотанковых сорокопяток. Я бы и бронетранспортеры туда послал и танки, но в таком случае немцы сразу узнали о нашем прибытии. Кроме моего корпуса таких бронетранспортеров больше ни у кого не было, да и камуфляжная раскраска моих танков вкупе с набалдашниками пламегасителей сразу сообщала о их принадлежности. Лучше конечно было вообще ни кого не посылать, но оборона трещала по швам и если немцы прорвались бы, то тогда по любому пришлось бы задействовать все мои силы, что однозначно усложняло предстоящий рейд. Будь это после прибытия под Псков всего моего корпуса, то я был бы только рад этому. Лучше всего наносить свой удар по атакующему противнику, когда он настроен на атаку и не готов к обороне. Тогда на его плечах можно без особых проблем ворваться в его тыл с минимальными потерями. К сожалению, сейчас я не мог сосредоточить по 300–400 тяжелых орудий на километр фронта, когда докладывают не о сопротивлении противника, а о глубине прорыва. Да, пока надо было сдержать противника, но вот завтра можно будет устроить ему козью морду. Сегодняшней ночью ещё подойдут мои подразделения, и тогда завтра можно будет устроить немцам огненный мешок. Не думаю, что получив сегодня отпор, они успокоятся, так что почти наверняка завтра они снова попрут вперед и вот тогда их можно будет подловить. На карте я нашел неплохое место, всего лишь в десятке километров от линии фронта, и прорвавшиеся немцы точно пойдут там, так как это кратчайший путь к Пскову. Вот там и можно будет устроить им кровавую баню. Ночью, перекинув туда танки с мотопехотой и расположив их в стороне, можно было дождаться, пока обороняющиеся части не пропустят противника имитировав отступление и прорвавшиеся немцы не достигнут этого рубежа. После этого надо нанести по ним массированный ракетно-артиллерийский удар, после чего мои танки с мотопехотой, ударив с флангов, перерубят им дорогу к отступлению. Прорыв на линии фронта ликвидируют мотострелки при поддержке одного батальона Т-28, который должен прибыть этой ночью, а КВ и Т-34 после флангового удара повернут прорвавшимся немцам в тыл. Сил должно хватить, ночью я ждал прибытие двух танковых батальонов, дивизион Градов и два полка мотопехоты с противотанковым дивизионом. Один мотопехотный полк с противотанковым дивизионом займут оборону, за ними будут РСЗО и гаубицы, а второй мотопехотный полк с танками нанесёт удар во фланг и тыл немцев. Одновременно с этим, моя РЭБ начнет при необходимости забивать немецкие частоты, не давая прорвавшимся вызвать авиаподдержку и рассказать, что происходит. Конечно шанс на то, что нам удастся скрыть своё присутствие значительно уменьшится, но другого выхода пожалуй нет. В любом случае мы в ходе этой небольшой операции значительно проредим немецкие силы, так что потом нам самим будет легче.

-Ну что там Самойлов?

-Тащ майор, приказано держаться, через пару часов подойдет подкрепление, а до того ни шагу назад.

-Твоюж мать! — В сердцах выругался майор Новиков. Немцы всё усиливали свой напор, а у него резервов уже не было от слова совсем. В траншеи отправились, все, кто только мог держать в своих руках оружие. Только вчера после гибели командира, он принял командование над полком, от которого в лучшем случае остался усиленный батальон. Прямое попадание авиабомбы в НП полка лишило его начальства, поэтому ему и пришлось, оставив свой батальон, принять командование над остатками полка. Через час, когда уже ясно стало видно, что свою позицию им не удержать, внезапно на атакующих немцев обрушился артиллерийский удар, а еще спустя полчаса к позиции полка вышел полнокровный батальон. Явно свежие и отдохнувшие бойцы, но похоже с явным боевым опытом, втягивались в полуразрушенные окопы и занимали оборону. Почти одновременно с этим с тыла захлопали сорокопятки. Заметно повеселевший майор Новиков еще заметил, что у прибывшего пополнения чересчур много пулеметов, да и бойцы вооружены большим количеством токаревских самозарядок. Внезапно усилившийся огонь заставил немцев отступить и до вечера, до которого оставалось уже не так много, противник затих. В первых вечерних сумерках на новое НП полка прибыл курьер с охраной и передал майору Новикову пакет. Майору предписывалось завтра, при новом штурме пропустить противника, отойдя в сторону и затем ждать приказа на контрудар. Ему в помощь ночью должен подойти танковый батальон и минимум пара пехотных батальонов. В отражении атаки они участвовать не будут, зато потом именно они должны нанести контрудар, перерезав пробитый немцами коридор и развернувшись удерживать позиции вместе с остатками полка майора Новикова.

С середины ночи на станцию стали прибывать эшелоны и спешно выгружаться. Новоприбывшие части сразу выдвигались на намеченные места дислокации. С трудом, но к утру все заняли свои места и ждали хода противника. Немцы не подвели, и с утра, с новыми силами и после непродолжительной артподготовки снова пошли в атаку. Батальон, которым вчера усилили полк Новикова, вечером отвели, и майору не пришлось особо играть, изображая свою слабость. Спустя час, с большим облегчением, он отдал приказ на отход. Каждая лишняя минута обороны стоила его полку новых погибших и раненых, а потому он был рад, что теперь, это хоть не на долго, но прервалось. Расширяя проход, немецкие войска рванули вперед, в сторону Пскова. Спустя полчаса немцы уперлись в наскоро отрытые укрепления, которые на первый взгляд обороняли не очень многочисленные русские, правда с противотанковой артиллерией. Ненадолго остановившись, немцы стали подтягивать подкрепления, в том числе и артиллерию, чтобы следующим ударом прорвать новую линию обороны и двинутся дальше. Как только раздались первые залпы немецкой артиллерии, как в ответ ударили оба моих полка тяжелых орудий, спешно переброшенный дивизион А-19 из корпуса Кособуцкого и мой дивизион 120 миллиметровых минометов. Вишенкой на торте стал удар по развернувшимся в боевой порядок немецким войскам дивизиона РСЗО Град. Реактивные минометы еще были практически неизвестны по обе стороны фронта, а потому результат был, как эффективным, практически все развернувшиеся для удара по нам в боевой порядок немецкие части попали под накрытие, так и эффектным. Сначала под оглушающий вой стартующих ракет в небо устремились сотни огненных стрел, а потом все довольно большое поле, по которому наступали немцы, скрылось в массовых разрывах эресов. Прошло меньше минуты, а всё поле покрылось кострами горящей немецкой техники.

Взревев дизелями, из глубоких капониров, которые этой ночью отрыли пехотинцы, выезжали накрытые масксетями КВ, и вытянувшись в линию двинулись на немцев, а позади их выезжали бронетранспортеры с пехотой и присоединялись к атаке. Одновременно с этим два танковых батальона из Т-28 и Т-34 при поддержке мотопехоты на бронетранспортерах, лихим ударом перерубили пробитый немцами коридор. Планируя эту операцию, я немного переиграл и Т-34 остались держать оборону, а Т-28 ударили прорвавшимся немцам в тыл. Наличие на нем двух пулеметных башен делало его поистине страшным для пехоты. В атаку обычно противотанковые орудия с собой не берут, а те что взяли в основном были в походном положении, да и времени для их развертывания, а главное маскировки у немцев не было, а потому дать достойный отпор нашим Т-28 они не могли. Прорвавшиеся немцы оказались между молотом и наковальней, с фронта на них перли грозные КВ с большим количеством бронетранспортеров, а с тыла Т-28, которые огнем своих многочисленных пулеметов и поддерживающих их бронетранспортеров сметали со своего пути всю пехоту.

Спустя час всё было кончено, немногочисленные выжившие и деморализованные немцы сдались в плен. Сначала мощный ракетно-артиллерийский удар, а затем массированная танковая атака и с фронта и с тыла. Мощь и скорость удара не позволили немцам связаться со своими, а несколько их разведчиков были отогнаны нашими истребителями. Надолго держать небо у нас не получится, но главное было сделано, мне даже не верилось, что на эти два часа небо было чистым от авиации противника. Сразу после разгрома немцев, мои танки и бронетранспортеры рванули к ближайшим укрытиям и вскоре появившиеся немецкие мессершмиты, которые было нереально отогнать, увидели только место побоища с многочисленными кострами от горевшей немецкой техники и наших пехотинцев, которые гнали вглубь своей территории немногочисленные колонны пленных немцев. Произошедшее, на некоторое время, осталось для немцев загадкой. Первым предположением было, что русские подтянули за прошедшую ночь к месту предполагаемого прорыва тяжелую артиллерию и пехоту, которая и устроила прорвавшимся огненный мешок.

Не зря говорят, что нет ни чего хуже, чем ждать и догонять. Мне хотелось видеть своими глазами, как мои орлы будут делать немцам козью морду, но моё новое положение обязывало меня сидеть в штабе, держа руку на пульсе сражения и там дожидаться сообщений с передовой. Я был в этом не одинок, генерал Кособуцкий тоже с самого утра был на нервах. После не знаю уже какого стакана чая, сидевший на телефоне связист, наконец доложил: — Товарищ генерал, немецкий коридор закрыли и сейчас жмут немцев с двух сторон.

Еще спустя примерно час мы с Кособуцким получили донесение о потерях противника. В общей сложности немцы потеряли 61 танк и 107 бронетранспортеров, а также почти сотню орудий разных калибров, в основном малого. Вот с подсчетом живой силы была некоторая заминка, но по самым скромным предварительным данным они потеряли не меньше семи тысяч человек и минимум полтысячи были взяты в плен. Одним словом операция удалась, и Кособуцкий был очень доволен её результатом. Я его хорошо понимал, во-первых, после такого разгрома снижался напор противника на его позиции, а во-вторых, на фоне постоянного отступления и поражений, такой удар значительно поднимал боевой дух его бойцов. Надеюсь, что когда немцы поймут мои планы, то для них это будет уже поздно. Днем пришло несколько моих эшелонов, но все с пехотой, вся техника и артиллерия приходили только ночью, так что даже зная о прибытии новых пехотных частей, немцы скорее всего решат, что это просто усиление нашей обороны. Скрыть их прибытие мы всё равно не могли, немецкие разведчики висели в воздухе почти весь день под прикрытием мессершмитов и помешать им мы не могли, не хватало сил. Вся прибывавшая техника сразу уводилась со станции и тщательно маскировалась, за три последующих дня прибыл весь корпус и утром 25 августа мы нанесли свой удар, причем последние прибывшие пошли в бой прямо с колес.

25 августа 1941, Псков.

Наступивший день был ясным и безветренным и судя по всему должен был быть жарким в обоих смыслах. Уже с самого утра в небе снова повисли немецкие высотные разведчики. Истребителей, что бы их сбить или прогнать у нас практически не было, да и в случае чего немцы просто вызвали бы себе подмогу. Даже несмотря на то, что мы хорошо проредили немецкий люфтваффе своими танками на их аэродромах, противника все равно было значительно больше. В 7 часов утра, после завтрака, загрохотала наша артиллерия перемалывая передний край в подобие лунного пейзажа, в основном моя, это были оставленные мной в корпусе две сотни новейших 122 мм М-30 и 152 мм М-10. От 41-го корпуса был один дивизион из восемнадцати А-19, которые по большому счету особо на артподготовку не влиял. В основном снаряды падали на пустой площади, но временами попадали в окопы или блиндажи, и тогда вверх вместе с землёй летели обломки бревен и части человеческих тел.

Весь корпус был собран в один кулак для удара на Изборск и после получасовой артподготовки в атаку, на двухкилометровом участке пошли мои танки. Они двинулись вперед, когда еще шла артподготовка, и немцы вжимались в нашу землю в надежде, что следующий снаряд упадет куда угодно, но только не рядом с ним. Взревев многочисленными двигателями и выбросив в воздух целые облака отработанных газов, танки тронулись с места и со скоростью около 20 километров в час двинулись вперед, неторопливо переваливаясь на небольших кочках и выбоинах. Первыми шли тяжелые КВ, они должны были вызвать на себя огонь немецких противотанковых орудий, но те заговорили, когда кончился артобстел, а КВ практически без урона для себя достигли немецких окопов. Не останавливаясь, они пошли дальше, а за ними, отстав метров на 200, шли Т-34, они в основном работали по проявившим себя немецким противотанковым орудиям. И уже за ними, отстав метров на 100, шли Т-28 и бронетранспортеры с пехотой, эти своими многочисленными пулеметами работали по немецкой пехоте, которая стала понемногу появляться из своих укрытий. Слегка не дойдя до линии немецких окопов, из бронетранспортеров посыпалась пехота, которая пошла зачищать немецкие позиции. Большое количество пулеметов и самозарядных винтовок накрывали шквалом огня любые попытки противника к сопротивлению. Ошеломленные немцы попрятались на дне своих окопов, а когда сверху показались наши пехотинцы, то многие, бросив оружие, стали поднимать вверх руки сдаваясь им. Вот тут возникла первая проблема, бронетранспортеры не гусеничные машины, а потому преодолеть достаточно широкие окопы они не могли. Выбирая места, где в окоп упал тяжелый снаряд оставив после себя большую воронку, бойцы с лопатами быстро начинали копать землю с её края и кидая потом на середину, и таким образом делая проезд для бронетранспортеров. Это лишь незначительно задержало колесные машины, и они, подобрав пехоту рванули вперед догонять танки. А на наших позициях в след ударной группе с грустью смотрели бойцы 41-го корпуса, они оставались на своих позициях.

Прорвав первую линию обороны танки с большей частью мотопехоты снова залезших в бронетранспортеры и на броню танков, рванули дальше. Вторая линия обороны была условной и очаговой, немцы просто не видели в ней особого смысла, так как не сидели в обороне, а наступали. Быстроходные и юркие БТ, которых у меня остался один батальон, вместе с колесными бронетранспортерами и частью Т-28, на максимальной скорости рванули в немецкие тылы громить склады и штабы противника. Основная же часть корпуса из всех КВ и Т-34 и оставшихся Т-28 повернула налево, в направлении Остров, и пошла вдоль немецкой линии обороны, уничтожая все на своем пути. В отличие от немецких прорывов, я не планировал глубокие охваты войск противника, на это не было сил и возможностей, а просто перемалывал фланговым ударом все их части первой линии. Вся немецкая оборона была ориентирована на наши обороняющиеся части и потому для отражения флангового удара была не готова. Если вначале мы не встречали практически ни какого сопротивления, то чем дальше продвигались мои бойцы, тем сильнее становилось сопротивление немцев. Элемент неожиданности был исчерпан и противник успевал занять оборону, но все равно не мог сколько ни будь сильно нас затормозить. Наибольший урон мы получали от авианалетов и артобстрелов, но и он был относительно небольшой. Расстояние в 50 километров между Изборском и Островом мы прошли за один день, и вышли к месту назначения к вечеру. Тут по неволи пришлось затормозить, войскам и технике требовался небольшой перерыв, а главное заправить технику и пополнить расстрелянные практически в ноль боекомплект. На всем нашем пути, в полосе примерно пяти километров шириной, не осталось никаких немецких частей, кроме немногочисленных одиночек или мелких групп. Основной нашей ударной силой были КВ, которые всесокрушающим тараном шли на острие удара и сносили любые препятствия. По ходу движения, согласовываясь с данными разведки, то и дело отходили и возвращались небольшие мобильные группы, основной целью которых были немецкие штабы, склады и артиллерия. То и дело попадавшиеся немецкие противотанковые орудия и танки безуспешно пытались остановить КВ, но после них оставались только раздавленные орудия и горящие немецкие танки. Главную опасность для нас составляла только авиация, она и пыталась нам помешать, но довольно большое количество мобильных зениток и установленных на танках зенитных пулеметов не давали им бомбить прицельно с пикирования, а только с достаточно большой высоты, что значительно сказалось на точности бомбометания, разумеется в худшую сторону. Потери от немецких бомбежек все же были, но не такие катастрофические, как несли другие наши части, не имевшие зенитного прикрытия. Порой за время дневного марша они теряли до половины своего состава и техники. Общие потери от всего составили порядка четверти наличной техники, причем в безвозвратные пошли всего около 10 процентов, что на мой взгляд было очень хорошо. Корпус оставался боеспособным и мог в течение недели, отремонтировав поврежденную технику двинутся к Нарве.

С самого утра мы с Кособуцким были как на иголках. Даже завтрак прошел как-то пресно, сказывалось волнение от предстоящего рейда. Правда сегодня нам не надо было ждать наступления противника, мы сами наносили ему удар. Если бы еще у нас было достаточно авиации, то это вообще была бы сказка. Мой мандраж прошел, как только началась наша артподготовка, а потом пошли доклады. Немецкие позиции были прорваны без особого труда, а потом ударная группа развернулась и пошла вдоль немецких позиций.

Мы стояли с Кособуцким вдвоем и он повернувшись ко мне сказал: — Господи, неужели мы смогли нанести противнику удар, который он не сможет парировать.

-Это не первый такой удар, — Ответил ему я. — и не последний. Они сучары ещё умоются у нас кровью по самое не могу. Жаль, что у большинства наших командиров и генералов опыта современной войны нет, но те кто выживут, те его быстро наберутся, а потом погоним всю эту погонь назад.

-Вот только сколько этого ждать?

-Да пару лет точно, на Гитлера вся Европа работает, да еще куча европейской швали вместе с ним идет, правда толку с неё мало.

-Но кровью и мы хорошо умоемся.

-К сожалению да.

Тут в кабинет зашел ординарец Кособуцкого с последними новостями. День выдался напряженным и хлопотным, но продуктивным. Уже на данный момент мы значительно проредили ряды противника, а завтра будет штурм Острова и затем закрепление на немного спрямленных позициях.