Отклонение от нормы, или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные (книга первая)

Операция «тренер»

Как и договаривались, Толик пришёл рано утром.

Единственным свободным местом был кухня, где мы и собрались.

— Как там твой отец?

— Вчера пил, сегодня с похмелья.

— Я вчера накупил ингредиентов для отрезвляющего «мохито», сейчас сделаем коктейль. Водку принёс?

— Сейчас принесу.

— Стой! Ты представляешь, заходят мама или папа, а мы водку разливаем?!

— А что делать?

— Смешаем на месте. Сейчас в блендере взобьём безалкогольный коктейль, упакуем его в бутылочку — полторашку на половину, в вашем палисаднике разбавляем, а там — по сценарию.

Я взял блендер, разбил в кружку два сырых яйца, укроп, кинзу, сахар, соль, и ещё несколько токсиновыводящих (по моему мнению) частей, там ещё были перец красный и корица. Лимон лежал отдельно, выжмем в стакан, украсим долькой, зеленью, поставим трубочку.

Эстетика, чёрт побери!

Я вставил блендер в стакан и включил его.

Раздался страшный вой, в прозрачном стакане заколыхалась зелёная масса.

Не успел приготовиться коктейль, как распахнулась дверь, и вбежал папа.

Он что-то кричал, но мы его не слышали.

Наконец папе надоело, он выдернул шнур из розетки.

— Это хулиганство! — крикнул папа.

— У нас ещё не готово! — капризно сказал я.

— Время ещё раннее, мы с мамой хотели отдохнуть, соседи, поди, тоже!

— Я предупреждал за два дня, что у нас в воскресенье дело!

— Ты не предупреждал, что будешь выть, как волк на луну.

— Если бы я выл, бежали бы отсюда, а не сюда: — в дверь просунулась любопытная мордашка Юрки, и обеспокоенное лицо мамы.

— Что вы здесь делаете?

— «Мохито».

— Алкогольный? — поинтересовался папа.

— Пока нет, — я открыл стакан блендера, понюхал, помешал ложечкой, ещё было много волокон.

— Дайте ещё немного повзбивать, всё равно вы уже не спите.

— Зачем вам это?

— Немного позже вы всё узнаете. Операция секретная. Я даже Юрика не беру.

— Почему? — спросил Юрик.

— А действительно, почему? Собирайся, без тебя явно ничего не получится.

— Куда вы тащите ребёнка?! — воскликнула мама, не успев поймать юркого Юрку. — Ты, кажется, говорил, что это очень опасно.

Я переглянулся с Толиком. Тот пожал плечами:

— Ну, в гневе он страшен…

— Сколько процентов опасности?

— Процентов сорок.

— Толик, тебя надо изолировать от этого хулигана, ты знаешь, что он на учёте в полиции?

— Конечно, знаю, мы вместе были, когда на нас напали, сегодня мы опять с ними дрались.

Мои родители вытаращили глаза.

— Саша, ты сколотил банду?

— Банду, не банду, но человек тридцать есть.

— Саша, Толик, объясните, пожалуйста.

— Считайте, почти весь наш класс, почти весь наш двор, двор Толика… Нет, больше будет.

— И вы теперь колотите этих ребят?

— Нет, они в нашей банде.

— Ничего не понимаю.

— Мы тебя совсем запутали, мама, мы сегодня бесились с ними в коридоре, пока нас не разнял физрук. Кстати, он велел принести на следующие занятия форму.

— Я готов! — просунулся Юрик.

— А мы нет. Товарищи родители, позвольте закончить приготовления, и мы удалимся, до вечера нас не будет.

— Вы же ничего не ели.

— Легче будет бегать.

— Какая приятная новость! — воскликнул папа. Заканчивайте свою адскую смесь и проваливайте до вечера. Наконец-то мы с мамой проведём выходной вдвоём. Сашка, ты почти реабилитирована.

Мы снова завели блендер и наконец, взбили смесь.

Я попробовал. Ничего так, если довести до ума, так и не с похмелья можно выпить.

Мы набрали себе и папе Толика бутербродов и отправились на операцию.

По дороге я объяснил Юрке суть дела. Юрка почесал затылок:

— Сложное это дело, но надо попробовать.

— Конечно надо! Ты ведь тоже в футбол хочешь играть?

— Хочу, — вздохнул Юрка, — но меня не берут, говорят, слишком мал.

— Ничего, мы собрались сделать почти малышовую команду.

Дошли мы до дома, где проживал Толик с папой. Это был старый двухэтажный дом с облупившимся фасадом, с небольшим палисадником.

Толик открыл калитку и завёл в крохотный садик. Там стоял столик и две лавки. Мы уселись за столик, достали бутылку с «мохито» и водку. Смешал всё это и взболтал.

— Ну, Толик, выводи испытуемого.

— Сейчас, я открою окно.

— Юрка, накрываем стол.

Мы достали из рюкзака разовые тарелки, стаканы, порезали овощи, разложили бутерброды, нашлись напитки и нам, мы купили сок, а Юрка выпросил лимонад.

Окно раскрылось, выглянул Толик. Он пожал плечами: — папа спит.

— Будем будить, — сказал я и подошёл к окну.

Спёртый запах застарелого алкогольного перегара и прочей дряни шибанул в нос. Не понял, как Толик умудряется выглядеть чисто и опрятно?

На диване лежал мужчина.

Я сел на подоконник, свесив одну ногу наружу, вторую поставил на подоконник.

— Так и живёшь? — спросил я. Толик кивнул: — у меня своя комнатка, там и живу, есть ещё кухня.

— А здесь?

— Здесь у нас зал.

— Здесь проходят оргии? — Толик кивнул.

— Кто ещё участвует?

— Сосед, дядя Коля.

— Где он? надо позвать. Ладно, это потом. Тащи гитару, будем начинать операцию.

Мы не стали расталкивать папу Толика, устроились за столом, сделали два красивых бокала «мохито», украсив их дольками лимона, надетыми на края стакана. Толик понастраивал гитару и задумчиво сказал: вообще-то у папы сегодня день рождения, ему сегодня исполняется 37 лет.

Почему-то вспомнилась песня Высоцкого про роковые 37, где и Пушкин, и Маяковский… Отбросив грустные мысли, предложил прореветь «С днём рожденья тебя!»

«Проревели» похожими на писк мышат голосами и подняли бокалы с криками: «С днём рождения, Максим Сергеевич!» — не знаю, как Максим Сергеевич, а соседи начали выглядывать в окна, тётки что-то недовольно ворчали, а у мужчин загорались глаза.

Мы проорали ещё несколько здравиц, пока в окне не появилась помятая и всклокоченная голова Максима Сергеевича.

Мутными глазами он оглядел нашу компанию.

— С днём рождения, папа! — воскликнул Толик. — Выходи, утоли жажду! Мы специально для тебя готовили этот освежающий напиток! (речь Толик учил минут пятнадцать).

С неожиданно прытью Максим Сергеевич перемахнул через подоконник, появился возле нашего стола (Толика даже отбросило потоком воздуха), схватил бокал, выбросив красивую трубочку в виде зонтика, и несколькими глотками выпил «мохито». Крякнул, вытерся рукавом и, сказав: «божественно!» потянулся за закуской.

— Э, нет, — отодвинул я закуски, — праздник праздником, но сначала приведи себя в порядок, тебе надо принять ванну, выпить чашечку кофе…

Максим Сергеевич уставился на меня, как на говорящую букашку:

— Кого это ты привёл, Толька? Батяню твоего не уважает.

— А ты ещё не заслужил уважения, что ж ты опустился так?

Во дворе воцарилась тишина. Из окон выглядывали заинтересованные лица. Максим Сергеевич оглядел зрителей. Вздохнул, почесал широкую грудь под грязной футболкой и ответил: — Что ты понимаешь, пацан! Разве тебе известно, что такое тоска?!

— Я — знаю, мне — известно, — жёстко сказал я, подымаясь со своего места, — пойдём, я покажу тебе твою тоску.

Я взял его за руку, подвёл к окну и показал на вонючую комнату: — Вот твоя тоска, твоя вонючая берлога, где ты лелеешь свою обиду и свою неизбывную печаль, здесь поселился неудачник, который рвёт душу своему сыну, а моему другу Толику. — Я работал на грани фола. Если папа Толика сейчас взорвётся и отделает по — свойски наглого пацана, то весь наш план полетит ко всем чертям. Я вовсе не шутил, когда говори маме, что авантюра наша была опасна, стоило этому здоровенному мужику отмахнуться от меня, и я катился бы до самой калитки, но я сильно надеялся, что «мохито» немного подправленное моим братом, уже начало действовать. Начало. Я с облегчением перевёл дыхание.

— Ты можешь мне помочь? — с недоверием спросил мужчина.

— Мы пришли не только поздравить тебя. Честно говоря, если бы не Толик, я бы и не посмотрел в твою сторону, «жертва непонимания», так что, приводи себя в порядок, а то от тебя воняет, и присоединяйся к веселью.

Максим Сергеевич, опустив голову, побрёл к двери своей квартиры.

Я вернулся, с трудом успокаивая расходившееся сердечко. Буквально было видно под футболкой, как оно колотится о рёбра.

Подойдя к столу, я вытер пот и уже, было потянулся к бокалу «мохито», да вовремя опомнился:

— Ну, где там дядя Коля? — поинтересовался я. Толик не ответил, он отвернулся от меня. Ну и чёрт с тобой, отворачивайся. Твоему отцу сейчас нужна хорошая встряска, а не слезливые уговоры типа: «ты обещаешь, обещаешь?».

Я предложил Юрке спеть «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер» и на два звонких голоса начали выводить куплет за куплетом. Толик перестал дуться и стал нам подпевать.

— Пропой, говоришь? — гулким басом сказал за моей спиной детина в голубой тельняшке и берете, — сейчас пропьём! — и со звоном выставил на стол несколько бутылок пива.

— Э, нет, дядя Коля, — сказал я, — у нас есть для вас угощение, всё утро готовили, пока родители не сбежали.

— Круто! А где Сергеич?

— Отправили принять ванну.

— Какие молодцы! Вы друзья Толика?

— Да.

— А это кто?

Я оглянулся. За моей спиной за забором стояла немалая толпа ребят с нашего двора, подтягивались и местные ребята.

«Как бы не начались разборки» мелькнуло у меня, но пока всё было спокойно.

Нащупав в кармане шорт несколько купюр (мама и папа тайком сунули мне по тысяче) я отдал их ребятам:

— Купите себе что — ни будь, да устраивайтесь где-нибудь поблизости.

— А это, дядя Коля, моя футбольная команда. Нам нужен тренер.

— Ты по адресу, Макс замечательный тренер.

— Поможешь нам?

— И вам, и Максу, с удовольствием.

— Тогда выпьем за здоровье и день рождения Максима Сергеевича, за успех нашего безнадёжного предприятия, за новую трезвую жизнь, ура!

Троекратное ура сотрясло двор. Во дворе, между тем, стали собираться соседи, выносить столы, накрывать их. Наверно, все любили и жалели Максима. Только помочь было некому.

Мы выпили.

— Какой чудный напиток! — восхитился дядя Коля, — дашь рецепт?

— Он тебе больше не понадобится, ты больше не будешь пить.

— Как это?

— Больше не захочется, — ответил за меня мой брат, — скоро ты будешь удивляться, как вообще мог так бездарно тратить время.

— Не понял, — вы что, нас трезвенниками решили сделать?

— Вы слишком далеко зашли, — сказал я, — посмотри на Макса.

— Ну, Макс ладно, а я причём?

— Я думал, ты друг Знал бы, не тратил бы на тебя волшебный напиток.

— Я-то друг, а вот ты кто? Первый раз вижу.

— Я друг Толика. Толик, не плачь, больше я не дам тебя в обиду.

— Его никто и не обижал…

— Правда? — я посмотрел дяде Коле прямо в глаза, и он не выдержал, опустил голову:

— Ладно, не будем о грустном, будем веселиться.

Из окна выглянул Максим Сергеевич.

— Саша, галстук надевать?

— Если чувствуешь себя именинником, повязывай. А мы и так тебе рады: в чистой футболке и чистых шортах.

Максим так и вышел: в футболке и брюках.

— Ну, с днём рождения тебя, дорогой Максим Сергеевич. Можно ему? — спросил я брата, тот показал: на два пальца. Я налил, и мы выпили. Коля был здоровый, как бык, и ему достался ещё один стакан.

— Всё-таки волшебный напиток, скажи Макс?

— Да, напиток чудный, я уже чувствую прилив сил и свежести. Но, ребята, скажите честно: вы ведь не лечить меня пришли, вам что-то от меня надо? Почему Толик плачет?

— Это он от счастья, — буркнул я, а Толик уткнулся мне в плечо и стал поливать мою новую футболку слезами и соплями, пришлось терпеть: — так вот, вы нужны народу, — показал я за забор, где сидели наши потенциальные футбольные команды. — Вы будете тренировать команды. От малышей до юношей. Разобьёте по возрасту, по полу не обязательно, мы играем смешанно. Когда выведете нас на городской уровень, сделаем сборную из лучших игроков. Ну, вам виднее.

— Далеко у вас планы простираются, — удивился Максим.

— Если мелко плавать, зачем из бухты выходить?

— Он чертовски прав! — рявкнул отошедший от ступора дядя Коля, — а я на что вам?

— Во-первых, поможешь своему другу, а во-вторых. — я помолчал, — ты ведь десантник?

— Да, — выпятил грудь дядя Коля.

— Самбо знаешь?

— Даже боевое!

— Вот и будешь желающих из нас обучать борьбе.

— Есть куча спортивных школ!

— Не всё так просто. Кого-то не принимают, кого-то фильтруют по полу, мы хотим в одной команде, а кто застонет, — повысил я голос, — того держать не будем, или уменьшим нагрузки, и он будет ходить просто ради удовольствия.

— Вы так всё разложили, будто мы уже подписали контракт. А если мы откажемся, — спросил папа Толика.

— Можете и отказаться, но что вот лично ты, Максим, будешь делать? Залечь на диван тебе уже не удастся, кроме тренерской работы и общения с детьми тебе ничего не надо. Может, устроить тебя воспитателем в детский дом?

— Это кто там разоряется? — поверх забора на нас смотрела довольно молодая женщина, явно навеселе, — что там за сопля собралась учить моего Макса?

— Это что за персонаж? — тихо спросил я Толика.

— Это тётя Яна, — вытерев нос об мой рукав, сказал Толик.

— И как? Она любовница твоего папы? Как живут?

— Нормально, — покраснел Толик, — когда не пьёт, помогает мне прибираться в доме, готовить пищу…

— А! — вскричал я так, что все подпрыгнули, — тётя Яна! Совсем о вас забыл!

Проходите, угощайтесь! — я налил стакан «мохито», украсил его ломтиком лимона.

Тётя Яна долго себя упрашивать не стала, устроилась между дядей Колей и Максимом и, произнеся тост, опрокинула стакан, крякнула и сказала: — невероятно вкусно!

— Это детки сварганили, только здорово не радуйся, ты им зачем-то нужна.

— Я? — удивилась Яна.

— Да, Яночка, — сказал я, будешь следить за порядком в этом гадюшнике, чтобы Толик был чист, сыт, доволен, я буду приходить в гости.

— Какая я тебе Яночка! Что ты здесь раскомандовался! Сопля!

— А если мне не понравится, как здесь живётся Толику, я его заберу к себе.

Воцарилась тишина, — лишь галдели соседи. У Толика вспыхнули глаза надеждой: — А папу мне можно будет навещать? Ну, хоть иногда?

— Жестокий ты человек, Сашок, — медленно проговорил Максим Сергеевич. — Бьёшь по самому дорогому.

— Во — первых, не я жестокий, жизнь такая, во — вторых, вовсе не Толик был тебе дорог. Так что, с днём рождения тебя, Максим Сергеевич, хочу считать, что прежний Максим умер, а сегодня родился новый. Так за нового Максима Сергеевича и его друзей! — поднял я стакан с соком.

Выпили, затем дядя Коля вспомнил про пиво, залез под стол и достал бутылку.

— Пиво-то можно? — с надеждой посмотрел он на меня, я спросил взглядом Юрика.

— Пусть попробует, — пожал тот плечами.

Дядя Коля открыл бутылку, налил в стакан и попробовал выпить.

Но тут же длинная струя вырвалась у него изо рта и улетела за забор.

Долго отплёвывался дядя Коля, потом спросил: — что там, ослиная моча?

— Кому что, — ответил мой братик, — так будет теперь у всех, кто выпил наш волшебный напиток.

— Ты кто, колдун?

— Нет, что вы, — скромно потупился Юрик, — я только учусь.

— Теперь в качестве подарка на день рождения наша команда наведёт порядок в доме, — я пригласил ребят в дом, и они с весёлыми криками кинулись громить квартиру.

— Всё на улицу, грязное в стирку, пол окатывать вёдрами! — заорал я, и все завопили ещё громче.

— Пойдём, я тебя умою, а ты дашь что-нибудь рабочее.

В крохотной грязной ванной я стянул с Толика футболку, Толик оказался ещё костлявее меня, и наклонил над раковиной.

Толик покорно подчинялся мне. Умыв, я вытер его полотенцем и посмотрел в его сияющие глаза.

— Ты, правда, заберёшь меня к себе?

— Если твой папа опять здесь что-либо нехорошее сотворит… — глаза у Толика вспыхнули ещё ярче.

— Толик. — я замялся, — Толик, неужели ты меня так любишь?

— Да! — без тени смущения ответил тот, — я сначала не понимал, что случилось, каждое лёгкое прикосновение к тебе приносило мне радость. Потом мне стало мало тебя видеть на уроках, стал ходить по вечерам к твоим окнам, надеясь увидеть хоть твою тень в окне, пока меня не выследили друзья твоего брата и не привели к тебе. Ты не представляешь, как я теперь счастлив, когда могу быть с тобой почти весь день. А когда ты сказал, что забираешь меня к себе, и я буду с тобой и ночью, чуть с ума не сошёл от радости!

— Но-но! — погрозил я ему пальцем, — ишь, ночью!

Толик жутко покраснел, буквально до слёз.

— Что ты, Саша, я действительно хотел ковриком на полу.

— Ладно, коврик, — вздохнул я, — идём переодеваться.

Прости, Толик, сказал я сам себе, но я вижу в тебе только друга.

В остальном я абсолютно к тебе равнодушен.

В маленькой комнатке-пенале, отделённой от общей фанерной перегородкой, Толик помялся и спросил:

— Помнишь тот розовый костюмчик, что ты мне подарил?

— И что с ним?

— Можно, чтобы ты его надел, походил в нём, я сделаю фото на память, а потом опять отдашь его мне, — я пожал плечами:

— Мне не трудно, — я начал раздеваться, Толик поспешно отвернулся.

— Что ты всё время отворачиваешься? Я так плохо выгляжу? Тем более мы недавно вместе купались.

— Мне кажется нескромным подглядывать.

Я нащупал в трусиках прокладку, которую вставил на всякий случай, и понял, что Толик прав.

Одевшись в розовое, я повернулся влево-вправо, осмотрел себя и фыркнул.

Толик между тем фотографировал меня на телефон.

В это время к нам заглянул Юрик. — У нас всё готово, но ремонт нужен капитальный. Кактебе идётэтоткостюмчик! — и исчез.

Я почувствовал лёгкое раздражение и стал переодеваться.

Толик упаковал костюмчик в полиэтиленовый пакет с замочком и спрятал его под подушку: — Теперь я перед сном буду вдыхать твой запах.

У меня язык не повернулся спросить, что он будет делать дальше.

В остальной квартире действительно было всё перевёрнуто, все вещи были выброшены на улицу и отмывались, девочки надраивали полы, оттирали плиту и раковины пастой, которую уже успели принести из дома, мальчишки выметали последнюю паутину. Яна руководила.

Конечно, прав был мой братик, требовался здесь ремонт, хотя бы косметический, но на это я думал подвигнуть двух протрезвившихся навсегда друзей. Ай да Юрик!

Я позвонил маме.

— Мама! Я, случайно, не отвлекаю тебя? Вы ещё отдыхаете от нас? А дело в том, что наша опасная авантюра увенчалась успехом, противник повержен и посрамлён, сейчас мы празднуем победу, но очень ограничены в средствах, во-первых, во-вторых, сейчас нужны вы с папой, закрепить успех.

Я отключил телефон, и подумал, что операция «тренер» прошла успешно. Но, как ни странно, меня трясло, настиг запоздалый откат.

Прыг-прыг, прыг-прыг! Это я не спортом занимаюсь, это я пытаюсь допрыгнуть до турника. Папа повесил его под самым потолком, чтобы подтягиваться самому. Он вчера и подтянулся раз десять. Потом подсадил меня, и я подтянулся! Один раз…

Сегодня я встал в шесть часов, и начал свои упражнения, которыми занимался ещё в прежней жизни. Особого напряжения они у меня не вызвали, правда, при отжимании от пола сломался на третьем разе. А так — ого-го! Особенно удалось дыхание в позе лотоса.

Вчера наши родители приехали (у нас, оказывается, был джип неизвестной породы) в тот дом, что мы разгромили, немного поужасались происходящему, однако удовлетворили мою просьбу и накормили голодных детей. Затем я усадил их за стол переговоров. Решили пока всё оформить частным порядком, деньги будут собирать с родителей детей, которые захотят у нас заниматься. Потом папа, да и Максим Сергеевич, надеялись побывать в разных инстанциях и попробовать что-нибудь организовать. Надежда была слабой, но поле для деятельности было обширным.

А когда нас привезли домой, родители обрадовали нас покупками. Они купили нам турник, разборные гантели и эспандер, которые я разобрал до самых маленьких размеров.

Вечером мой маленький изменщик вновь переехал ко мне со своей подушкой. Пришла мама, но не стала садиться к нам на кровать, а села рядом на стуле, когда я потянулся к ней, она шутливо ударила меня по рукам и сказала: — Руки прочь, хватит с меня вчерашнего экстрима.

— Я больше не буду!

— Я уже не верю твоим самым искренним обещаниям. Это же надо было такое устроить — уйти, не попрощавшись!

— Мама, не надо об этом, пожалуйста, лучше поцелуй меня.

— А целовать тебя сегодня совершенно не за что. Что вы наделали с тремя взрослыми людьми?! Это называется вторжение в личную жизнь! В Америке вы бы уже схлопотали срок, и мы с папой вместе с вами, за плохое воспитание детей.

— Мама, а ведь это ты меня навела на такую мысль!

— Не вали с больной головы на здоровую, я просила узнать, в каких условиях проживает Толик!

— Ну и в каких условиях он проживал?

— Ладно, за это ты заслужил поцелуй, — она наклонилась, но коварный я обхватил её руками и сам покрыл поцелуями.

— Я тоже хочу! — ревниво завопил братик.

Мама тихо смеялась, слабо отбиваясь от нас.

— Между прочим, — сказал я весело, сегодня Толик на полном серьёзе признался мне в любви!

— Какие дети стали реактивные! Может, ты мне родишь внучку, и мне не надо будет рожать?!

— Ну вот ещё! — надул я губы. — Ты у нас привычная, тебе и рожать!

Когда мы остались с Юриком одни, я спросил:

— Что у меня там с инь-чакрой?

— Всё нормально, растёт, успокоилась.

— А янь, что в голове? Растёт?

— У! С твоей головой ещё работать да работать!

Я кинулся на братика, тот со смехом, на меня, и мы опять оказались на полу, под возмущённые вопли родителей.

И теперь Юрик спит, а я в одних трусиках пытаюсь допрыгнуть до перекладины. Прыг-прыг.

— О, господи, — пробормотала сонная мама.

— Может, надо подумать? — не выдержал папа.

— Что тут думать, прыгать надо, — сдавленно просипел я.

— Возьми табуретку, бестолочь, да залезь с неё!

— Ещё с папы удобно! — парировал я.

— Куда как удобнее, — согласилась сонная мама.

— Ничего, — сказал папа, прыжки — тоже спорт.

Я подвинул табурет, встал на него, достал до перекладины, пока пытался подтянуться, папа кряхтел за меня.

В школе сегодня последним сдвоенным уроком была физкультура.

Перед этим я размышлял, в какую раздевалку пойти.

Всё-таки решил к ребятам, десять мальчишек лучше отнесутся к одной девочке, чем пятнадцать девочек к одному мальчику.

Перед раздевалкой я заметил блестящие лихорадочно глаза, я их прекрасно понимал. Одно дело сто раз услышать, как я выгляжу, с другой — увидеть! в своей мужской компании!

Я уже мысленно видел вздыбленные плавки пацанов.

Но я решил их разочаровать. Конечно, я мог положить в трусики ту же скомканную прокладку или шарик, но я просто надел майку до середины бёдер. Думаю, мало кто решиться приподнять у меня маечку, потому что с того я сниму трусы.

Так и получилось. Мальчишки пускали слюни, руки у них дрожали, плавки шевелились, а я ехидно посмеивался, неторопливо натягивая спортивные трусы. Откуда у меня взялось женское кокетство?

— Что вы здесь пыхтите? — подпустил шпильку Толик, — сходите с Сашей на пляж, там он не скрывается. Особенно мокрый.

— Спасибо! — сказал Генка. — Мы уже сходили! кто хочет в глаз, пусть идёт!

Я расхохотался.

Всё-таки мальчишки мне отомстили. Когда разбивались на команды игроков в волейбол, мне не хватило места. Тогда я попросился к девочкам, и мы разгромили глупых мальчишек!

— Это нечестно! — кричали они.

— Нечестно своих подставлять, — кричал я. — И вообще, надо ещё проверить, с какой стороны играли девочки!

Все девчонки были моими.

В раздевалке пацаны пригрозили мне в следующий раз отправить переодеваться к девочкам. Я смеялся. Мне было всё равно. Когда пойду к девочкам, сделаю себе муляж!

После уроков мы пришли на свою футбольную площадку. Там уже была малышовая команда. Максим Сергеевич, окружённый ребятнёй, что-то объяснял. Когда мы подошли, тренер достал свой план мероприятий, и мы долго обсуждали, как совместить тренировки с учёбой и домашними заданиями.

Потом мы сходили переодеться и, не обедая, прибежали на футбольную площадку. Здесь мы уже не играли, а работали. Сначала мы пробежали несколько кругов по полю, затем отрабатывали упражнения, которые используются при игре профессионалами. Тренер рассказывал нам правила, как их можно обойти, также объяснял, как повторить хитрые финты знаменитых футболистов. Когда мы уже все были в мыле, пришёл дядя Коля. Тренеры сказали, что на какое-то время им удалось арендовать безвозмездно спортзал школы, когда там не проходят занятия. От двух до трёх дней в неделю. Желающих заниматься борьбой просят принести медсправки, что нет противопоказаний по здоровью, причём девочки и мальчики могут заниматься вместе. Мы были в восторге, но это гораздо осложняло график. Придётся разрабатывать правильный рацион, чтобы еда не мешала бегать и прыгать.

О каком рационе они говорят? Мне через пять минут после еды хочется не кушать, а жрать, в желудке всё урчит.

Толик в этот день отпросился ко мне. Дома у них нечего было есть.

Домой мы еле приползли. У меня физических упражнений на сегодня хватило.

Но после душа, куда я потом загнал Толика, силы начали возвращаться. Особенно после поглощения борща, приготовленного на этот раз мамой по моему рецепту, потом был гуляш с пюре. Я почувствовал прилив сил, немного полежал на спинке стула, поглаживая слегка округлившийся живот, затем притоптал всё это чаем, и мы с Толиком отправились учить уроки. Юрка сидел за компьютером, что-то выискивал в интернете.

Мы сделали письменные работы, немного побесились, потом принялись за устные. Юрка слушал нас и изредка хмыкал. Я тоже иногда удивлялся несоответствиям здешних учебников с моей памятью, но спорить не спешил, потому что память моя стала иногда изменять. Какая-то она стала увечной, как будто кому-то было интересно, чтобы я окончательно ассимилировался в этом мире.

Например, я хорошо помнил прочитанные книги, особенно исторические, помнил некоторые песни, которые, как мне казалось, навсегда похоронены в недрах моей памяти.

Мама на кухне что-то готовила. Мы с Толиком незаметно проникли туда и с нетерпением стали ждать.

Мы снова были голодными.

— Когда я буду посвободнее, — громко сказал я Толику, приготовлю мясо по-капитански… два противня, чтобы мне хватило.

— А мне? — жалобно спросил он.

— Чтобы мне хватило после тебя.

— Ах, ты так! — возмутился Толик, — может, ты считаешь меня обжорой?

— Что ты! Ты просто мальчик, не лишённый аппетита.

Мы начали толкаться за столом, пока маме не надоело, и она не выгнала нас. Мы проходили мимо телевизора, когда я увидел что-то знакомое.

Показывали сюжет про Владивосток. Я замер. Город был похож и не похож. Память или причуды другого мира? Старые дома были копией моего мира, Золотой Рог, Амурский залив. Но мост был другим. Немного, но другим. Пилоны были прямыми, как на мосте, ведущем на о. Русский.

Я потряс головой и сюжет кончился.

— Ты что? — шёпотом спросил Толик.

— Владивосток показывали.

— И что?

— Не совсем тот город.

Толик облегчённо вздохнул. Что он имел ввиду?

Что бродите? — поинтересовался Юрик.

— Жрать охота! — не стал скрывать я.

— Не замечал раньше за тобой такого.

— Набегался сегодня. Половину веса скинул. Я бы ещё хотел по утрам бегать.

— Что тебе мешает?

— Боюсь я. Маньяки кругом.

— Да уж, нашего брата всяк обидеть норовит, — согласился Юрка.

— Почему тебя не было на стадионе? — спросил Толик.

— Не отпустили из садика.

— Ты странный человек, брат, — сказал я. Столько знаешь, а сидишь в садике.

— Мне пойти работать? — спросил Братик, — имею я право на счастливое и беззаботное детство? Ты вот тоже кое-что помнишь.

— Я помню одни глупости, — сказал я. Если я ими поделюсь, меня упекут в сумасшедший дом.

— Да, это так, — серьёзно подтвердил Юрик. — Там тебе самое место.

Я кинулся на него, но он проскользнул между моими руками и взлетел на второй ярус: — Я в домике.

— Выходи, подлый трус!

— Я не сумасшедший, выходить один против двух людоедов! — и швырнул в нас подушкой.

— Сейчас жуткие людоеды прогрызут стенки твоего жилища! — зловеще проговорил я, и мы с Толиком двинулись к кровати.

Но тут раздалось спасительное:

— Ребята, кушать!

Мы уминали тушёную капусту с мясом, запивая её компотом, когда мама сказала: — Я всё слышала.

Я прекратил жевать, лихорадочно думая, что я мог сболтнуть, Толик не донёс ложку до рта, папа тоже заинтересовался, только Юрик спокойно уминал мясо, выловленное из моей тарелки.

— Я слышала про мясо по — капитански.

— И где ты это слышала? — заинтересовался я.

— Сегодня на кухне кто-то сказал про два противня мяса.

— Я был голоден, — сказал я, с подозрением глядя в свою тарелку, потому что там осталась одна капуста.

— Завтра мы все будем голодны. Такую ораву мне трудно прокормить.

— Готовь в большой кастрюле на всю неделю, — предложил я.

Папа скептически хмыкнул, Толик покраснел.

— Ты, Толик, не красней, я другое имею ввиду. Я имею ввиду, что мне надо иногда помогать на кухне. Как в прошлый раз, когда Саша готовил плов.

— Да! — мечтательно облизнулся Юрик. — это было что-то.

— Ты, мелкий, как в тебя всё это влазит?! — возмутился я, вороша капусту в поисках мяса.

— Молодой, растущий организм…

— Мы более растущие, тем более что сейчас у нас две спортивные секции: футбол и самбо!

Мама выронила ложку: — О, господи!

Папа с одобрением покряхтел, и я обратил на него внимание:

— Папа более-менее свободен в субботу!

Папа испугался:

— Что значит, свободен? В субботу у меня отдых после напряжённой трудовой недели.

— А в воскресенье у тебя отдых перед напряжённой трудовой неделей?

— Совершенно верно.

— Лучший отдых-смена трудовой деятельности! — отбарабанил я.

Сказать на это было нечего.

— И тем не менее, такие нагрузки на слабых детей! Это подорвёт ваше здоровье!

— Если нас будут кормить мясом, выдержим.

— Вот и сготовишь всем мясо.

— Что ты говорила про нагрузки на молодое тело?

— Думаю, молодое тело выдержит.

— А замшелые старики — вряд ли, — сунул шпильку папа.

— А тебе, папа, надо вставать вместе со мной и делать зарядку, а то действительно зарастёшь жиром, и спереди будет обвисший живот! — мстительно сказал я.

— Ничего у меня не отвиснет! — воскликнул папа, — с моей-то работой. Хотя твоё предложение стоит рассмотреть.

— Так что всё же с этим мясом? — подал голос ненасытный Юрка.

— Ладно, выделяйте деньги, — сдался я, — на что только не пойдёшь ради своей семьи.

— Вот это речь не мальчика, но мужа! — обрадовался папа, — сколько тебе?

— Тысяч пять.

— Ничего себе, ладно, по чекам отчитаешься.

— Вот ещё! — негодующе воскликнул я, — а на что мы должны покупать вино и сигареты?!

— Ребёнок прав, — согласился отец, — им необходимы деньги на мелкие расходы.

— На мелкие? — удивилась мама.

— Ты не представляешь, мама, сколько нужно подростку.

— О чём шепчетесь? — спросила нас мама, входя к нам и усаживаясь на кровать.

— Юрик обещает меня тренировать третьему глазу.

— Замечательное дело.

— Мама… — протянул я руки.

— Что, лялечка? — взяла она меня за плечи и прижала к себе. Я счастливо засопел, Юрка ревниво.

— Правда, что вы с папой, как бы это помягче сказать, — прошептал я, — решили завести ребёнка?

— Да, папа очень хочет девочку.

— Сдалась ему эта девочка. Что я, хуже девочки?

Мама счастливо засмеялась:

— Ничуть ты не хуже, просто в тебе действительно много от мальчика. Конечно, ты вырастешь, расцветёшь, станешь прекрасным лебедем, но будешь уже слишком взрослым, чтобы тебя тетешкать.

— Некоторые не расцветают, — буркнул я.

— Тем более.

— Нам не тесно будет в такой маленькой квартире?

— Папе предлагают служебную, трёхкомнатную.

— И конечно, у чёрта на куличках.

— Да, в центре нам никто не даст, только покупать.

— Столько трудов я положил…

— Папа будет возить вас на машине.

Я вздохнул, вспомнив свои мытарства с дочками.

— Надолго его не хватит.

— Это ещё не скоро, успеете ещё набегаться, — мама уложила меня и взяла на руки Юрку: — Что ты сегодня расскажешь?

— Сказку, — и что-то зашептал маме на ухо, иногда бросая на меня подозрительные взгляды.

Шептал он довольно долго, мама слушала внимательно и увлечённо, я начал засыпать и не заметил, как пришло утро.

Утром у меня всё болело, но я, сцепив зубы, встал на зарядку. Папа бессовестно дрых, Юрка не думал просыпаться, я один скрипел костями.

Сначала хотел попрыгать на турник, но пожалел маму.

Наконец все упражнения закончились, вся боль вытекла из мышц, сейчас примем душ и можно завтракать. Правильно говорил кто-то из древних, кажется, Аристотель, что утренняя зарядка делает с человеком то же, что прачка с бельём: стирает, выжимает, полощет.

Я уже привык к новому телу и привычно смотрел на своё отражение в зеркале. Выглядело отражение довольно мило: узкие плечи, узкие бёдра, длинные ноги, гладкий живот без намёка на растительность, маленькая аккуратная складочка внизу живота, по-мальчишески неразвитая грудь с бледными точками сосочков, довольно смазливая озорная мордашка, не так уж торчащие рёбра. Вот маленько подкачаюсь, чтобы ручки не казались веточками, буду выглядеть ещё лучше!

На кухне я жарил яичницу с колбасой на всех. И думал. Переедем мы в другой район, отправят в другую школу. Хотя можно и в эту ездить. На трёх автобусах, с ожиданием на промёрзших остановках, лезть в переполненный автобус. Наездился, знаю.

Подошли родители, принесли висевшего, как тряпочка на руках у папы, Юрика.

Мама глянула на меня и промолчала, но папа молчать не стал:

— Что это наш спаситель загрустил? Опять что-нибудь по женским недомоганиям?

Я зыркнул на него, но промолчал, вместо меня ответила мама:

— Он догадался, что мы собираемся рожать ещё одного ребёнка и огорчился предстоящим переездом.

— Я и без ребёнка отсюда смылся бы. Посмотри, какая теснота, нам с мамой даже уединиться негде, чтобы ребёнка сделать, шмыгаете всю ночь туда-сюда, а теперь ещё и утром покоя нет!

— С этим я совершенно согласен, но вы ведь не будете отказываться от этой квартиры?

— Конечно, нет. Можно сдать в наём, лишняя копейка всегда нужна, сам говоришь: девочки, шампанское, устрицы…

— А, может, вы туда переедете, а мы здесь поживём? Я уже взрослый, Юрка почти взрослый, Толика возьмём.

— Вот этого я и боялась. Потом внуки пойдут.

— Мама, ну что ты говоришь!..

— Мама знает, что говорит, и вообще, с чего ты взял, что кто-то позволит вам одним тут вести хозяйство?

— Ты же доверяешь мне пользоваться электрическими приборами.

— Под строгим контролем. Тем более что до этого ещё почти год ждать. Подумать только, две недели назад этот ребёнок готов был бежать отсюда, куда глаза глядят, а сейчас — палкой не выгнать! — я вздохнул.

Юрки открыл глаз, когда все замолчали и спросил:

— Мы кушать будем?