Отличница для ректора. Запретная магия (СИ)

Глава 47

— Что это было? — строго спрашивает меня Кристиан, когда мы выходим из портала, который он открыл сразу же, как я произнесла заклинание.

— Я не знаю… Я должна была сказать по-другому…

Кажется, у меня всё-таки будет нервный срыв.

— А что ты должна была сказать? — лорд, нахмурившись, вглядывается мне в лицо.

— Форца ацциттаре. Именно это я применила к Дельтиго, — я слишком растеряна. Я ничего не понимаю.

— Откуда ты вообще это знаешь? — Кристиан всё ещё напряжён.

— Не знаю! Не знаю я! Я даже не могу сказать, что это!

— Это, Джемма, и есть запретная магия. В университете вы пока это не проходили. Допуск к этим знаниям, санкционирует сам Кассиан.

Голова пухнет от невообразимого количества вопросов.

Запретная магия.

То, что я произнесла.

Я не чувствую в себе никаких изменений. Меня не поразила молния. Звучит не страшно.

Поступая в ЗИМу, я думала, что Запретные искусства — это как раз менталистика и некромантия, а вон оно как. И я только что её применила…

— А что… что это означает?

Помолчав, Кристиан переводит мне сакральные знания:

— Ацциттаре — принимать, кон пресса — сдерживать.

— Я, что? Поставила магический блок на Катарину, — я в ужасе. — Умоляю, скажите, что это не так!

Узнав, что меня собирались лишить магии, я боялась этого больше всего, а теперь, я сама кого-то лишила её двумя словами?

— Не совсем, — Кристиан задумывается. — Больше похоже на ограничения. Это даже неплохо. Во-первых, ей сейчас много не принять, а во-вторых — она опасна, Джем. Мне до сих пор непонятно твоё хорошее отношение к адептке Смионе. Не стоит её жалеть.

Слова лорда меня немного успокаивают.

— Мне намного больше интересно, откуда ты знаешь эти заклинания. И как у тебя получается ими пользоваться. К примеру, я изучал запретную магию, но применять не могу.

— У меня нет ответа на эти вопросы, — у меня внутри всё холодеет, потому что доказать свои слова я никак не могу, а мне теперь не хватает только нового витка подозрений.

Сейчас не доверят мне труд Фортиномо…

Да что там! Николас опять за меня возьмётся, и хорошо, если тут в академии, а не где-нибудь в застенках императорской тюрьмы.

У нашего императора слова с действиями никогда не расходятся, не стоит обманываться его красивым лицом. Кассиан правит железной рукой, и приближённые его не могут быть мягкими овечками.

Кристиан же вопреки моим опасениям, оставляет скользкую тему, закрывая её одним предложением:

— Полагаю, давать Санти антидот имеет смысл только в твоём присутствии, но это уже завтра. Или мне придётся найти того, кто владеет запретной магией, как и ты. И у меня есть на этот счёт кое-какие идеи. А тебе пора спать, Джем.

— Да пожалуй, я с вами согласна, лорд Натори.

Кристиан морщится, когда я обращаюсь к нему так официально, но замечаний больше не делает.

— На тебе следилка, Джем. Не разочаруй меня. Тебе не понравятся последствия.

Фраза угрожающая, но произнесена мягко.

Даже более того, лорд позволяет себе откровенный жест. Он целует меня в висок, прежде чем покинуть, чем деморализует меня полностью.

Тёплая волна заполняет меня изнутри. Кольцо словно оживает, посылая мне пронзительную нежность.

Вновь заправив кудряшку, выбившуюся из моей причёски, Кристиан оставляет на столе тетрадь Фортиномо и исчезает в золотистом портале.

А я, с трудом совладав с непослушным сердцем, вынимаю шпильки из волос, давая голове отдых и задумчиво раздеваюсь, пока не понимаю, что что-то не так.

Сосредоточившись, я определяю, что дело в артефакте.

Он подозрительно горяч, но никаких посланий от Кристиана нет. И только бросив взгляд в зеркало, я догадываюсь, что лорд за мной наблюдает.

И я чувствую его реакцию, его эмоции.

Краска бросается мне в лицо.

В зеркале отражается весьма непристойная картина.

Я уже сняла юбку и расстегнула рубашку, которая не достаёт мне и до колен, демонстрируя подвязки и полоску белой кожи там, где нижняя сорочка не касается кружева чулка.

Весьма фривольный кремовый шёлк мерцает в полутьме, оттеняя кожу, облегает грудь, подчёркивая ложбинку. Растрёпанные волосы наводят на мысли о грешном удовольствии…

Кристиан всё это видит. Наслаждается.

Это смущает и будоражит.

Ему нельзя на это смотреть! Не позволительно! Я должна возмутиться, но в глубине души я испытываю женское удовлетворение.

Между нами ничего не будет, и я вовсе не собираюсь его дразнить, но я женщина и не могу удержаться, чтобы не получить еще немного этого восхищения.

Будто бы во мне проснулась какая-то другая, незнакомая мне особа.

А, может быть, это Кристиан разбудил её своими поцелуями и ласками.

И вместо того, чтобы погасить свет и раздеться в темноте, я перед зеркалом позволяю себе самой полюбоваться отражением.

Медленно избавляюсь от рубашки, расчёсываю волосы, разглядывая, как плещется шёлк на моём теле, снимаю чулки, прислушиваясь к эмоциям, бурлящим сквозь артефакт…

И только, когда начинаю чувствовать, что и меня затапливает тягучее томление, сладкая истома, собирающаяся тяжёлым горячим шаром внизу живота, я гашу светляки и с колотящимся сердцем ложусь в постель.

Пытаюсь выровнять дыхание и понять, с каких это пор Джемма Летиция Гвидиче рискует ходить по краю? Припоминаются слова Кристиана, что я только играю в серую мышку. Может, он прав?

Может, во мне всё же немного больше от прабабки, чем я думаю?

А ночью мне снится волшебный, сказочный сон. Такой реальный, что утром, еле восстав после утреннего гонга, я ещё долго краснею.

Не представляю, как теперь смотреть в глаза Кристиану.

Нужно перестать о нём думать!

Просто необходимо взять себя в руки.

Надо привести себя в порядок и заняться записями Фортиномо.

К своему ужасу, усевшись перед зеркалом, я снова вижу в волосах белую розу.

Лорд Натори тоже не остался равнодушен к моим снам.

Тёплая волна, идущая от кольца, сигнализирует о послании.

С горящими ушами я поглаживаю рубин, и перед глазами вспыхивают выведенные золотым строки:

«Кремовый хорош, но тебе больше пойдёт жемчужный».