Отпетые мошенники Галактики

Глава XXXIII

— Иногалактиане прекрасно понимали, что на большинстве планет нашей галактики несусветный бардак, — ворчливо заметила Астрайка. — Здесь не то, что летать, ползать опасно.

Я позволил себе смелость немного не согласиться с супругой. Но только совсем немного.

— Преувеличиваешь, мать, — сказал я, пуская к всасывателю потолка клубы сигарного дыма, а заодно и прихлопывая свободной рукой средних размеров эльмопейского таракашку, который на свою беду случился рядом.

Я, наверное, пропустил тот момент, когда глаза моей Астраи округлились, став в одночасье колесообразными. Ну, ни дать, ни взять, лесная сова.

Астрая от чего-то даже перестала перекладывать с места на место свои бумажки.

— Сэм, что ты наделал? Зачем ты убил эльмопейца?! — сказала она загробным голосом, пока я, ухватив таракашку за его чахленькие, суставчатые ножки двумя пальцами, пытался переправить оного в мусорное космоведро.

При всём при том Астрая так посмотрела на меня, что я всерьез забеспокоился и начал озираться вокруг. Волей не волей, в конце концов, мой взгляд остановился на насекомом. Обыкновенном таракашке, собственно.

— Ты это имеешь в виду? Его? — ткнул я пальцем в многолапую жертву краткого инцидента. Межгалактического инцидента, заметьте. — Он — эльмопеец? — удивился я. — Откуда ж мне знать, что иногалактиане такие мелкие, — попытался оправдаться я, испытывая угрызения совести от совершенного мной кровавого злодеяния.

— Они мелкие, зато разумные, — назидательно заметила Астрайка.

И я ещё больше впал в панику. От этой унылости я вскочил на ноги, обхватил голову руками и забегал по отсеку корабля.

— О, горе мне, горе! — запричитал я безутешно. — Я убил эльмопейца, брата по разуму.

Каюсь, в тот момент меня раздирали противоречивые чувства.

С одной стороны обуревала жажда мщения. Я желал отомстить чужакам за их акцию безвизового вторжения в пределы нашей галактики. Акцию проведенную ими, скорее всего, с целью изуверски хитрого шпионажа в свою пользу, а не в нашу и возможно дальнейшего нашего ими покорения.

С другой стороны эти злобные и неуживчивые существа, как я уже убедился на поле боя, как-никак, а являлись разумными, о чём недвусмысленно свидетельствовал тот самый космический корабль, на котором мы теперь летели — плод их коллективной работы.

Конечно же, я — человек. И даже в некотором смысле — хомо сапиенс. И, как человеку, мне нельзя прикидываться тупым ублюдком, уничтожая эльмопейцев где ни попадя. Не должен я вводить в заблуждение и себя и других, что поступаю правильно без суда и следствия, раздавив одного из них и считая при этом, что раздавил всего лишь козявку.

В противном случае все грани дозволенного окажутся стёртыми и кто тогда поручится, что в следующий раз я не прихлопну какого-нибудь Homo Sapiens, сгоряча приняв его за макаку?

— Я не хотел. Я нечаянно, — отчаянно сказал я, пытаясь оправдаться в первую очередь перед самим собой.

И возможно, обладая определенной сноровкой в таком деле, мне бы и удалось, начихав на совесть, выгородить себя. Но тут, вмешался его величество случай воспетый в мифах и легендах — произошло чудо исцеления, случаи которого всё ещё происходят в нашем мире.

Ни с того, ни с сего таракан зашевелил лапками, чихнул, а динамики переводной системы имплатированные в его золоченое брюшко пропищали:

— Галактический бог!.. Не успеешь выползти из спальной щели родного корабля, как тебя тут же стараются размазать по отсеку.

И я облегчённо вздохнул, поняв, что эльмопеец и не собирался помирать. А всего лишь был контужен мною на краткое время.

— Ну, братец! — сказал я и тут же пояснил. — Я имею в виду братец по разуму, конечно. Ну, братец, видать, ты в своей эльмопейской галактике в рубашке родился. Твоя иногалактическая мамочка пусть ставит вашему эльмопейскому богу свечку. Не иначе ваш бог сохранил тебя. Ведь, ручка у меня ох как тяжела!

— Да уж не подарок, — потёр шею эльмопеец, поглядывая на меня с некоторой опаской. — Что за планета, — посетовал он. — Сила тяжести — всех наших сорок же будет. Птиц невпроворот. Так и норовят клюнуть в самые незащищённые места. Вы, что, их здесь не кормите, лодыри? — ткнул он гневно в меня лапкой. — Ну и хомо сапиенс!.. Что за хомо сапиенс?… Глупее птиц. Чуть что — травят инсектицидами. Будто больше заняться нечем.

И эльмопеец, взобравшись на мой рукав, принялся бегать взад и вперёд по руке в большом волнении.

— И много ещё ваших здесь? На корабле я имею ввиду? — с опаской поинтересовался я.

И мои опасения, скажу вам, были не напрасны. Судите сами: ходить по галактолёту, когда у тебя под ногами рыскают целые стаи разумных существ и ты здорово рискуешь, отдавив лапку одному из них, вызвать межгалактический конфликт, знаете ли, занятие не из приятных.

— Сейчас пересчитаем, — с уже затихающим недовольством буркнул эльмопеец и деловито свистнул.

Тут же из всех щелей, которых я раньше и не замечал, полезли приятели эльмопейца. Все эти бравые ребята с усами, лапками, судя по их виду, были не менее разумны, чем уже знакомый мне представитель их роду-племени.

Эльмопеешки очень шумно вели себя. Спорили, галдели, доказывали друг другу кто разумнее. А в качестве неоспоримого аргумента в пользу неотразимости личного ума, каждый предлагал измерить объём его мозга. Для этой цели, как оказалось, они даже носили с собой специальные маленькие, под стать своим пропорциям, линеечки.

Но я не стал возиться с антропометрическими исследованиями, а только попросил своего знакомца, судя по всему здесь главного, чтобы маленько унял не на шутку разошедшихся козявок.

— Заставь их вести себя поприличнее, — сказал я. — Если уж на то пошло, мой мозг для вас являет собой целую гору серого вещества, — не без гордости заметил я. — Тем не менее, я не в пример вам скромен и конгруэнтен.

Эльмопеешка лишь головой качнул.

— Восемнадцать, — сказал он.

— Чего восемнадцать? — не понял я.

— Нас восемнадцать, — пояснил он.

— Пол баллончика аэрозоли, — скорее машинально, чем из чувства неприязни к иногалактическим гостям прикинул я.

И тут же устыдился своих мыслей.

— Постыдись, Сэм! — укорил себя я мысленно. — Они же доверились тебе!

— Ага, — возразил я тут же. Причём исключительно самому себе. — После того как сервоАстрая разнесла их резидента в клочья.

— А как бы ты поступил на их месте?

— Я бы не сдался.

— Вот видишь?

— Вижу. Но, если бы мы не задали этим брюхоногим чёсу, они его задали бы нам. Теперь, конечно, будут хорошими и покладистыми. Хоть в угол ставь вместо образов. Раз не сумели ни победить, ни смыться, как положено.

В общем, я только успевал в голове чесать, выслушивая непрекращающийся гомон своих внутренних я. Возразить мне всем этим «я» было нечего. Как первому из них, так и четвёртому.

Эти эльмопейцы, заядлые шпионы и диверсанты, вторглись в пределы нашей галактики без стука и приглашения. А потому по всем канонам космической этики должны понести заслуженное наказание.

Внезапно и совершенно неожиданно для меня во мне пробудился страж закона, этакий полевой агент Лиги, доселе безответственно дремавший на закорках совести.

Наверное, только потому я вытащил из кармана револьвер, сгрёб покучнее эльмопеешек и направил в самую их гущу ствол.

Другой рукой я раскрыл и бросил на пол спичечный коробок.

— А ну полезайте в тюрьму. Да проворнее! Шпионы проклятые! — приказал я дрожащим от обиды и возмущения голосом.

Предводитель эльмопейской кодлы сунул голову в ствол, а потом юркнул в этот ствол сам и через некоторое время высунулся наружу.

— 38-ой калибр. Смит-и-Вессон, — доложил он звонким голосом на удивление осведомленно. — Мы изучали марки вашего оружия, — уважительно заметил он.

Невозмутимость и наглость насекомого, с которыми оно проявило познания в святая святых — нашем оружии, просто ошеломили меня. Я с трудом сдерживался, чтобы не выйти из себя, так как знал, что зайти потом назад будет значительно труднее.

— Ах ты подлый иногалактианин, резидентурный диссидент! — взревел я. — Бунтовать вздумал в моей галактике? Вот я тебе!

И я поднял револьвер, истово вытряхивая из ствола не на шутку струхнувшего братца по разуму, который теперь и не знал, куда ему деваться.

От того, что я дёргал револьвером, эльмопеец вывалился и, надо же, упал на щеку Астраи, которая будучи мне верной боевой подругой, оказалась в эти минуты рядом.