Отпрыск рода Орловых. Том 3

Глава 20

Уже через полчаса я молча матерился и подумывал: — «А стоит ли спасать Стеллу Яковлевну?»

После каждого отработанного на моей тушке заклинания, Подольская иронично кривила губы, показывая, что подобная учась постигнет каждого, кто будет проявлять безответственность по ее предмету.

Больно не было, скорее досадно. Стоять под молчаливые насмешки сокурсников оказалось неприятно. Многие сочли бы такое отношение к себе любимому насмешкой. Мне же было пофиг. Пожалуй, лучшей наградой стала мелькающая на губах профессора едва заметная улыбка. Пришлось даже покривляться немного, подыгрывая, чтобы хоть немного повеселить проректора.

— Макс, ты совсем больной на голову? — поинтересовалась Мария, когда мы вышли из аудитории.

— В смысле?

— В прямом. В следующий раз нормально выполняй задания, а то эта стерва что-нибудь еще более зверское придумает.

— Не преувеличивай и не называй Подольскую стервой. Нормальная она.

— Чего? Макс! Да все от проректора в ужасе. Мало того, что про нее всякие страшилки рассказывают, так еще и выглядит как настоящий мертвец. Может она зомби?

Ага, — поддакнул Егор, а на инвалидном кресле сидит, укрыв ноги одеялом, потому как они не человеческие, а козлиные с копытами, как у демоницы.

— А-ха-ха, большего бреда я еще не слышал. Вы действительно верите в эту чушь?

Мария пожала худыми плечиками.

— Почему бы и нет. Всякое в мире случается, даже то, что кажется невозможным, — Скорее всего за закрытыми дверями проректор прыгает как козочка, а инвалидное кресло — это составляющая ее образа, чтобы пугать нерадивых студентов.

Я вздохнул, понимая, что доказать друзьям хоть свою точку зрения, бесполезно. Они все равно будут придерживаться другого мнения. Главное, чтобы при Стелле Яковлевне не ляпнули подобную хрень.

Хотя, женщина наверняка знает все слухи, которые про нее ходят. но и промолчать не смог:

— Не так страшен черт, как его малюют. Да и вообще, Подольская была в своем праве, я накосячил — я ответил.

— А что ты так яро ее защищаешь? Уж не влюбился ли? — Мария испытующе посмотрела мне в глаза.

— Ха-ха, нет. Просто вижу чуть больше, чем некоторые, — отмахнулся от подруги.

Раздумывая над ситуацией. решил изменить планы.

Так, пожалуй, отложу-ка я поход в библиотеку, а наведаюсь в лазарет к профессору Рабашскому. Если не окажется на месте — доеду до клиники. Встреча с ним на данный момент важнее, чем информация о черной трости, которая к тому же вряд ли имеется в академической библиотеке, но проверить стоит, правда уже не сегодня.

— Макс, ты куда? — удивленно воскликнула Маша.

Недоуменно посмотрел на девушку.

— У меня, вообще-то дела. Занятия закончились, так что всем пока. До завтра.

— А ну, стоять! — рявкнула Зотова.

— Что еще?

— Максим, мы так-то должны отправиться в лабораторию, мыть колбы. Ты сам согласился. Если не появимся, Алексей выбросит наши шкуры, — пояснил Егор.

— Не выбросит, он их себе заберет, — буркнула Зотова, — в виде компенсации. Не для того, я этих мерзких ящериц на части рвала, чтобы свою добычу лаборанту отдать, который кроме своего кабинета наверняка нигде не бывал и с тварями не сражался.

— Эх, Машка, погубит тебя жадность, но да ладно. Раз обещал, значит придется идти.

Надеюсь, после отработки успею застать на месте Семена Семеновича.

Алексей засиял как начищенный самовар, увидев нашу троицу: еще бы, бесплатная рабочая сила. Мужчина довольно потер руки и отправил нас в моечную, где на столах и тележках громоздились кучи грязных колб, тарелок, пробирок, пипеток, пинцетов и всякого прочего барахла.

— Вот ваш фронт работ, приступайте. У вас есть полтора часа, что не успеете, домоете завтра.

— У-уу, — кисло простонал Егор.

— Так дело не пойдет, — уперла руки в бока Зотова, — сначала покажите наши шкуры. Я хочу знать, на какой стадии обработки они находятся.

— Не переживайте, девушка. С ними все абсолютно в порядке, — слишком быстро ответил лаборант.

Даже я заметил подвох.

Мария прищурилась и сделала шаг вперед, грозно выставив руку и ткнув мужчину в грудь пальцем.

— Я вам не верю.

— Да что может случиться с вашими шкурами? Вот отработаете положенный срок, тогда и получите их обратно.

— Мы так не договаривались, — возмутился уже я, и хоть мне нафиг не уперлась кожа ящериц, это уже было дело принципа, да и не любил я, когда передо мной открыто юлили, стараясь скрыть правду, — Рассказывайте.

— Нечего рассказывать, — попытался настоять на своем Алексей, но тут уж мы все втроем насели на мужика, который от нашего напора сдулся, как воздушный шарик, и подойдя к маленькой неприметной дверце, распахнул настежь.

Внутри стояли черные мешки для мусора, полностью забитые хламом.

— Это что? — недоуменно спросила Мария, а когда до девушки начал доходить весь трагизм ситуации, покраснела от злости, — Это как? Вы их испортили?

— Нет. Они сами испортились. Вы слишком поздно их принесли.

— Не правда! — рявкнула Зотова, превращаясь их милой девочки в злобную фурию, — Не было такого! Вы — обманщик, шарлатан, просто скажите, что не справились со своей работой!

Между пальцев Марии начало потрескивать электричество.

Мне даже стало жаль незадачливого лаборанта.

— Что вы делаете? — напряженным голосом произнес Алексей, с опаской поглядывая на рассерженную девушку.

— Что я делаю? Я собираюсь поджарить вашу лживую задницу!

Хе-х, а Маша, оказывается, тоже умеет выражаться. Наверняка научилась у бабки.

— Тихо, не стоит делать резких движений, — пролепетал лаборант и сделал пару шагов назад.

Зотова же двинулась вперед, наступая на бедолагу.

Мужик попятился к двери, глядя на нашу подругу округлившимися глазами, сверкающими паникой из-под диоптрий очков.

— Стой, не уйдешь! — раздался крик Зотовой на всю лабораторию, так как Алексей бодро выскочил в коридор и быстро засеменил прочь, надеясь скрыться от преследовательницы в недрах академии.

— Ну, и чего ты встал? — толкнул плечом Трапинина.

— А-аа? Что это сейчас было?

— Наша Маша во всей красе! Давай, беги, спасай свою любовь, не дай ей прикончить Алексея, если она это сделает — вылетит из академии, и вы больше никогда не увидитесь.

— Ты э-т-то сер-рь-езно? — заикаясь переспросил Егор.

— А-ха-ха, — не выдержал я, рассмеявшись во весь голос.

— Придурок!

— Беги, Ромео, завтра расскажешь, чем дело закончилось. Да не тупи ты!

Егор еще пару секунд похлопал глазами, а затем рванул в коридор, споткнувшись на ходу и чуть не пробороздив носом пол, но устоял на ногах и побежал вслед за Марией.

Не знаю, каким раньше был Трапинин, но мне кажется, что парень поглупел. Вот что любовь с человеком делает? Нет, влюбляться точно не стоит. Мне нужен холодный ум и свежая голова, а чувства затуманивают разум. Егор вообще на теленка стал походить в присутствии Зотовой, скоро мычать начнет,позабыв человеческую речь, лишь бы его заметили.

— Ну-у-у, — я довольно улыбнулся, — Нет худа без добра. Теперь, можно считать, что отработка отменяется. Шкуры пропали, значит, и мы Алексею ничего не должны, а если бы и были — вряд ли он после сегодняшнего допустил нас к своей лаборатории, скорее — заставил обходить за километр.

Посмеиваясь про себя над сложившейся ситуацией, отправился на поиски больничного крыла.

Стоило спуститься на первый этаж, как перед моими глазами предстала странная картина, такого я точно не ожидал увидеть, поэтому чуть отступил в тень, спрятавшись за колонной.

Занятия закончились, студентов в коридоре оказалось немного, только те, кто спешил на допы, да и преподавателей почти было не видно: все разбежались по аудиториям или уже отправились по домам, но не это привлекло мое внимание и заставило забурлить кровь во всем теле и сжать руки в кулаки.

У дальней стены стоял крючконос, наклонившись над инвалидным креслом и что-то нашептывал на ухо Стелле Яковлевне. Женщина кивала головой и улыбалась его словам.

— Сука! Неужели и ее зазомбировал? Вроде не похоже. Как такая умная женщина смогла пригреть змею на груди? Каким образом «бессмертный» сумел втереться ей в доверие?

Одни вопросы без ответов.

Глядя на их общение, скривился. Хотелось плеваться, желательно ядом и в рожу этого гада.

Внутри все разрывалось надвое. С одной стороны — чуть не сорвался. Хотелось подойти, ухватиться за кресло, и увезти Подольскую прочь, заодно послав крючконоса в пешее путешествие по темным глубинам анала.

С другой — понимал, что таким поступком подставлю сам себя. Илья Генрихович подобное неуважение не простит, да и задумается, с чего бы мне так поступать. Сложить дважды два гад сумеет, а значит: нужно придерживаться плана и несмотря на огромное желание снести голову ублюдку, отправиться в лазарет.

Уже собрался так и поступить, но, когда проходил мимо. заметил, как «бессмертный» потянул за нить, впитывая в себя жизненную силу женщины.

— Ну же, Стелла, не унывай. Ты сильная женщина, — крючконос легонько похлопал проректора по плечу, выражая лживую поддержку, и расплылся в лицемерной улыбке.

Жаль, что он стоял позади Подольской и Стелла не видела его выражения лица, иначе сразу заподозрила бы неладное.

— Ох, Илюша, — долетел до меня голос женщины, — Не представляешь, насколько мне сейчас паршиво и с каждым днем становится все хуже. Я чувствую, что умираю.

— Не говори глупостей, — усмехнулся крючконос, — Ничто не может сломить Стеллу Железную.

— Оставь это глупое прозвище. Посмотри на меня. Я превратилась в развалину, но да ладно. Теперь это не важно, я уже смирилась со своей судьбой. Спасибо тебе, что ты рядом и поддерживаешь меня, старый друг.

— Гр-р, — вырвалось непроизвольно из моего рта, и оба преподавателя повернули головы в мою сторону.

Если в глазах Подольской промелькнули недоумение и растерянность, то Саблин готов был сжечь меня взглядом.

— Студент Стрижнев, кажется, — процедил он сквозь зубы, — Потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете?

— Как это что, учусь?

— Не валяйте дурака. Вы стояли вон за той колонной и подслушивали наш разговор.

Проректор побледнела.

Можно было отбрехаться, но я не стал. Пусть это выглядело глупо и слишком по-ребячески, но больше терпеть издевательства крючконоса над Подольской я не намеревался. В стенах учебного заведения бессмертный вряд ли что-то предпримет в отношении меня, побоится потерять место. Скандал привлечет внимание, а ему оно точно не нужно, значит — станет действовать по-тихому, попробовав прибить вне учебы, но ничего, я буду готов. Главное — чтобы трость не применял, а с остальным справлюсь. Плевать, что узнает кто я такой. Это не мне нужно бояться, а ему, потому как я жутко зол и готов разорвать ублюдка голыми руками.

— Даже если и так. Я не намерен перед вами отчитываться. Стелла Яковлевна, можно вас на пару слов?

Подольская нахмурилась.

— Стрижнев, а вы не обнаглели? Вмешиваться в чужой разговор и грубить, по меньшей мере некрасиво. Вам мало было сегодняшнего занятия, хотите продолжить. Могу устроить, чтобы вы играли роль учебного пособия до конца семестра.

— Как вам будет угодно, профессор, а сейчас я бы предпочел переговорить с вами наедине.

Крючконос хмыкнул и выдвинулся вперед.

— Если вы сию же минуту не покинете стены академии, я выдворю вас взашей, а Стелла Яковлевна позаботится, чтобы вы вылетели из этого учебного заведения со громким треском.

— Да мне как-то насрать, — пожал плечами, — Только и вы знайте, что эту женщину я вам не отдам.

От удивления глаза округлились не только у «Бессмертного», но и у проректора.

Только после этого понял, как именно прозвучала озвученная фраза.

М-ля, альфа-самец в действии: «Моя женщина — никому не отдам».

Хе-х, может на этом и сыграть. Влюбленный идиот, сходящий с ума от ревности.

Пойди, докажи потом, что я другое имел в виду.

— Стрижнев, что ты несешь? — возмутилась Подольская.

— Вот именно об этом я и хотел поговорить, и посторонние уши мне не нужны, — кинул враждебный и очень ревнивый взгляд на крючконоса.

Надеюсь, это его еще больше запутает.

— Максим, кажется… — нахмурилась Подольская.

— Ага.

— Если это какой-то розыгрыш…

— Отнюдь. Поверьте, я смогу лучше о вас позаботиться, чем этот старик. — бросил вновь двусмысленную фразу.

«Бессмертный» поперхнулся воздухом, пытаясь удержать злость внутри себя и не начать швыряться заклинаниями.

Давай, попробуй, только рыпнись. Ох, как это тебе аукнется. Можешь меня прибить, не обижусь и сопротивляться не буду, даже специально подставлюсь под удар. Побуду мертвым, пока тебя полиция не сцапает, ублюдок. Потом, конечно, придется искать новое место жительства и перетаскивать родню, но это того стоит.

Ладно, это я так, на крайний случай, всего лишь полумеры. Надо кончать с «Бессмертным» раз и навсегда, а пока…

Я боком отстранил опешившего от моей наглости Илью Генриховича, и ухватившись за ручки, толкнул кресло с проректором вперед.

— Похищение прекрасной дамы, — произнес заговорщицки, и пока проректор не одумалась, ускорил шаг, направившись на выход из академии.

— Куда? — встрепенулся крючконос, намереваясь догнать, но вышедший из-за угла Тимур Иринархович, спас положение.

— Илья Генрихович, вас-то я и ищу. Вы знаете, что учебный проект, который вы курируете…

— Уф-ф, отлично, — выдохнул с облегчением, понимая, что легко отделался.

— Стрижнев, стой! — опомнилась проректор и нажала на рычаг тормоза, а я, резко остановившись, чуть не перелетел через голову женщины, — Это какой-то сюр, чего именно ты добиваешься? Не смей мне врать — почувствую, да так шибану заклинанием, что неделю будешь лекции записывать стоя на потеху сокурсникам.

— Жестко, — усмехнулся в ответ, но тут же посерьезнел.

Вот что мне ей говорить?

Правду — так не поверит. Лгать тоже не хочется. Может, действительно, накинуть сонное плетение и умыкнуть спящую красавицу?

Только вряд ли силенок хватит. Наверняка на Стелле куча защитных плетений навешено, жаль только — от воздействия «бессмертного» грош им цена.

Придется обходиться полуправдой: где-то приврать, где-то не договорить — авось прокатит.

— Стелла Яковлевна, просто послушаете и не перебивайте. У меня есть способность, скажем… Родовой дар. Благодаря которому я отчетливо вижу причину происходящего с вами и хочу помочь восстановить здоровье, только это не просто и шансы примерно пятьдесят на пятьдесят.

Ну да, пятьдесят на то — что я замочу крючконоса, и еще пятьдесят, что он грохнет меня.

— Максим, хватит!. Вы не понимаете, о чем говорите.

— Отнюдь. Не смейте сдаваться.

Женщина устало потерла пальцами лоб.

— Я все перепробовала. Лучшие эскулапы страны исследовали мою проблему, и они в один голос утверждают, что ничего поделать нельзя — это проклятие, которое невозможно снять.

Обошел вокруг коляски и присел перед женщиной, чтобы быть с ней на одном уровне, взял тонкие, холодные ладони в свои.

— Я так не думаю, и со своей стороны сделаю все возможное чтобы поставить вас на ноги.

Было видно, что Подольская мне не верит.

— Это бесполезно.

— Стелла Яковлевна, что вы теряете? — задал я главный вопрос.

Женщина задумалась.

— Я не знаю. Не хочу надеяться.

— Давайте попробуем, хуже все равно не будет.

— Не знаю, стоит ли тебе верить, но выбора все равно нет. Как ты и сказал, терять мне действительно нечего. Что нужно делать?

— Для начала слушаться меня. Сейчас вы пойдете и возьмете отпуск. В академию не вернетесь ближайшие два месяца и самое главное — перестанете видеться с Саблиным.

— Я еще понимаю — работа, но мой коллега здесь причем? У вас какая-то нездоровая антипатия к Илье Генриховичу.

— И третье условие, — проигнорировал я реплику Подольской, — Мы подключаем Рабашского к вашему лечению.

— Семен Семенович один из первых, кто проводил исследование моего организма и только развел руками.

— Ничего, в этот раз все пройдет по-другому.

Стелла вскинула брови, поражаясь моей уверенности.

Я видел сомнения в глазах женщины. На ее месте тоже бы не доверял. Я для нее незнакомец, молодой мальчишка, который обещает исправить то, что не сумели высококлассные профессионалы.

И все же, надежда победила.

— Хорошо, Максим. Когда начнем наши сеансы или как вы их называете.

— Эм-м, это не совсем сеансы, но… Насколько я понял, вы сейчас проживаете при академии, в одном из флигелей для преподавателей?

— Да.

— Собирайте вещи и ждите меня на этом самом месте примерно часа через полтора.

— Куда мы направимся?

— Ко мне домой.

— Это выглядит странно. Максим, вы уверены, что не маньяк?

— Абсолютно, — усмехнулся в ответ, — Ну так что, мы договорились?

— Да, но только давайте я подожду вас не здесь, а в парке. Не хотелось бы чтобы поползли слухи, когда мы с вами будем вместе покидать академию.

— Договорились.