Отпрыск рода Орловых. Том 3

Глава 26

— Да что за день-то такой сегодня, «не понос — так золотуха»!

Стало предельно ясно, что домой я не попаду. Самое лучшее, если останусь ночевать в обезьяннике, но могу и просидеть несколько часов на допросе, а там — глядишь, кроме драки еще что-нибудь пришьют. Во-он как служивый зыркает, наверняка «всех собак готов повесить», не забыл гад такой, что ему с напарником по моей милости от начальства «по шапке попало».

Позади послышался стук трости, а затем женский голос с легкой ноткой недовольства произнес:

— Господа, что у вас происходит?

Я вздрогнул, сразу сообразив, кто находился за моей спиной.

Вот уж не знаю, что лучше: провести время в полиции или оказаться в обществе двоюродной бабки.

Служивый перевел взгляд, на посмевшую ему помешать выполнять свой долг женщину, и закашлялся.

М-да, Зотову никак нельзя было принять за простолюдинку. В ней за версту чувствовались: порода, стать и властность высшей аристократии. От одного взгляда Анастасии Андреевны полицейский скукоживался на глазах. Это вам не я — обычный барон из обедневшего рода, без громкого имени и связей.

— Да в-вот, я под-дозреваемого задержал.

Парень явно был из «низов», потому как моментально стушевался и начал мямлить, даже должность представителя законопорядка не сумела выбить из него раболепие перед аристократами.

Тьфу, смотреть противно.

— Тоже мне, нашли подозреваемого, — вздернула изящные брови Зотова, — Это мой племянник и он никак не может быть причастен к чему-либо.

— Нн-о, т-там, свидетели, точнее п-пострадавшие. Этот молодой человек их зверски избил, применив магию в общественном месте, — начал было служивый.

— Ничего не знаю. Наговор. Клевета. Я все время находилась рядом с племянником.

— Позвольте, — парень все же сумел взять себя в руки и настроиться на боевой лад, — Когда я подошел, он был совершенно один.

— Не знаю, о чем вы говорите. Я, если и отлучалась, то только на пару минут. Неужели вы думаете, что мой мальчик мог сотворить все эти изуверства за столь короткое время. Право слово, вы меня разочаровываете. Если в вашем участке все столь же глупы и невнимательны, то я не знаю, куда смотрит начальство.

Полицейского перекосило от злости, он был уверен в своей правоте, но в данный момент доказать ничего не мог.

— Что же, если вы настаиваете, то можете вместе со своим ПЛЕМЯННИКОМ, проехать в участок. Будем разбираться, — слово «племянник» служивый выделил с особой интонацией.

Стало ясно, что он не поверил в рассказанную женщиной сказку.

Хе-х, забавно. Парень решил, что мы любовники. Наверняка думает, что пожилая аристократка нашла себе молодого кобеля для утех. Как же он не прав. Ведь Зотова сказала ему почти что правду. Подумаешь, назвала двоюродного внука — племянником. Так ей простительно, сама не знает.

— Вот еще, — долетел до меня властный женский голос, — Вы так и не поняли с кем имеете дело? Меня зовут Зотова Анастасия Андреевна, и мы сейчас же уходим отсюда. Пошли, Максим.

Служивый вновь будто стал меньше, ссутулился и обреченно вздохнул.

Зотовых в Рязани знали, об их спесивом нраве не слышал только глухой. Они не входили в первую десятку, но все равно имели достаточный вес среди аристократических родов. Связываться с Зотовыми не хотел никто. Слишком много потом геморроя вываливалось на их противников.

Я поморщился. Вот ведь хитрая бестия, все подумала, не отвертишься.

Как говорится: — «Из огня — да в полымя».

Придется выбирать из двух зол меньшее.

В тюрьму не хотелось, там могли всплыть нежелательные факты, которые в свою очередь послали бы «коту под хвост» все, чего я добился за последнее время. Быть обязанным Зотовой, вариант тоже так себе, но с этой шельмой можно было попытаться договориться.

И все же, как красиво сыграла. Сделала меня должником, знать бы еще, что в уплату потребует. Ведь не за красивые глазки она мне помогла.

А вдруг за них?

Ох, мать моя женщина — роди меня обратно. А если в постель потащит? Как отвертеться?

Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления, пока же — нужно делать отсюда ноги.

— Максим, ты идешь?

— Угу.

Глаза Зотовой ярко блеснули. В них отчетливо отразились: превосходство, насмешка, торжество от победы и ликование. Анастасия Андреевна выглядела в данный момент как кошка, слопавшая канарейку, и, к сожалению, этой канарейкой был я.

— Стойте! Молодой человек, мне нужен ваш адрес, чтобы прислать повестку.

— Шлите в родовое имение Зотовых, — фыркнула Анастасия Андреевна, — Хотя, пустое, завтра мои адвокаты наведаются в ваш участок. Всего доброго.

— До свидания, — пробормотал я, стремясь скорее покинуть территорию парка, пока сюда не подоспел напарник служивого, который в данный момент наверняка брал показания у пострадальцев.

Стоило нам оказаться вне поля зрения представителя законопорядка, как я сразу повернулся в сторону Зотовой.

— Что я вам должен? — решил взять быка за рога, в данном случае кобылицу.

«Ха-ха, нет», — поржал мысленно.

Анастасия Андреевна никак не тянула на это животное, такую не подоишь, скорее она сама высушит кого хочешь до последней капли.

— Ну что же ты, касатик, так резко? Мог бы для начала спасибо сказать.

— Спасибо, — буркнул в ответ, — но я бы и сам справился.

— Посмотрела бы я, как ты справился, — усмехнулась женщина, — Ладно, проваливай, мальчишка, еще увидимся.

Анастасия вскинула руку и потрепала меня за щеку, как младенца.

— Вот этого-то я и опасаюсь, — проворчал себе под нос.

— Не бойся. Насиловать не буду, только если сам захочешь, — изо рта Зотовой вырвался хриплый смех.

— И на том спасибо.

Еще что-то выяснять у меня не осталось ни сил, ни желания.

Заполз в Верхолетку и завел двигатель.

Наконец-то, домой.

Прилетев, зашел проверить, как самочувствие Стеллы.

Жива. Значит, пока все идет так — как надо.

Быстро провел диагностику. Ничего критического на данный момент не обнаружил. Конечно, состояние тяжелое, но после влияния на организм «Бессмертного» по-другому и быть не могло.

Надежду Ивлееву у постели больной сменила Оксана.

Я благодарно кивнул и отправился к себе.

Алина не спала — дожидалась, облачившись в шелковую полупрозрачную сорочку, чуть прикрывающую бедра. Соски стояли торчком, впиваясь в кружево, так и прося ласки. Трусики отсутствовали вовсе.

Откинувшись на локти, девушка полулежала на кровати, раскинув ноги в стороны и согнув их в коленях, открывая тем самым шикарный вид на уже блестящие от смазки половые губы.

Поманила указательным пальчиком, посмотрела шаловливыми и голодными от желания глазами, и хоть я был жутко уставший, от такого подарка отказаться не смог.

Быстро скинул одежду, и не говоря ни слова, наклонился над девушкой, горячо целуя в алые губы, опускаясь вниз, и через ткань прикусывая горошину соска.

— Мм-м, — простонала Алина, — Скорее, не медли. Я почти пустая.

Вскинул брови, оторвавшись от аппетитной груди.

— Серьезно? Чем таким занималась?

— Потом, все потом, — простонала девушка, качнув бедрами вперед.

— Потом — так потом, — пробормотал в ответ, приступая к самому сладкому.

Алинка двигалась как остервенелая, извивалась, стонала, царапала пину когтями и тянула-тянула-тянула жизненную силу.

Я тоже не отставал, забирая у партнерши энергию, преобразовывал ее, тем самым восполняя баланс, при этом не забывал следить, какое именно количество поглощал.

Не хотелось повторения предыдущего опыта. Одна уже в отключке, не хватало еще, чтобы и вторая к ней присоединилась.

К тому же, любопытно было узнать, из-за чего Алина так сильно просадила резерв, что сейчас поглощала меня без остановки. Обычный человек уже давно бы окочурился. Как хорошо, что я уникум.

Спросить не удалось. После страстного, выматывающего секса я просто-напросто отключился. Усталость взяла свое, отправив меня в царство Морфея.

Просыпаться не хотелось от слова совсем. Я слышал будильник, но намеренно его проигнорировал.

— Макс, тебе пора, — проворчала недовольно Алина, в очередной раз выключая зубодробильную мелодию на моем телефоне.

Вместо утреннего секса или хотя бы поцелуя, я получил тычок в бок, а потом был беззастенчиво скинут с кровати.

— Ох, — воскликнул я, почувствовав боль от столкновения моего тела с полом, — Могла бы полегче.

Алина пробурчала что-то непонятное и зарылась лицом в подушку.

— Хе-х, так значит? Ну ладно. месть моя будет страшна!

Я уже запрыгнул обратно на кровать, намереваясь свершить эту самую месть и начал стягивать с девушки одеяло, но мой взгляд зацепился за настенные часы.

— Твою же костлявую задницу! Опаздываю!

Из дома я выбегал даже не позавтракав. Нужно было кабанчиком метнуться в клинику, чтобы застать Рабашского до того, как он отправиться в академию.

Я знал, что почти каждый день до посещения основного места работы, эскулап наведывался в больницу для проверки своих пациентов и справлялся об экстренных случаях.

Сегодняшнее утро не стало исключением. Семен Семенович оказался на месте.

— Добрый день, — поприветствовал я доктора.

— Аа-а, Максим, с чем пожаловали?

Я зашел в кабинет, огляделся, и поняв, что мы одни, закрыл дверь.

— Тут такое дело… У меня дома сейчас в бессознательном состоянии Стелла Яковлевна.

— Как? — подскочил эскулап, — Что она делает у вас?

— Сейчас это не важно. Могу лишь сказать, что вчера ей стало хуже. Счет шел даже не на часы. Я сумел стабилизировать ее состояние, но мне нужна ваша помощь. В одиночку не справлюсь.

— Эх, Максим, молодо-зелено. Смотрел я Подольскую и не один раз. Нечего там лечить. Ее не спасти. Здесь не просто травма, а самое настоящее проклятие, против которого контрмер не существует.

Я лишь хмыкнул.

— Вот тут вы ошибаетесь.

— Ты знаешь. Как снять эту погань?

— По сути, я уже это сделал. Остановил на последней стадии активации, если вам так будет понятней.

Не говорить же эскулапу, что никакого проклятия вовсе не было, и все это происки ублюдочного «Бессмертного».

— Н-но, подождите, молодой человек… Такого просто не может быть. Я должен сам убедиться, — забормотал Рабашский.

— Тогда поехали, Семен Семенович. Думаю, вместе мы с вами сумеем поставить Стеллу Яковлевну на ноги.

— Да, Максим, было бы здорово, — скептически произнес эскулап и начал быстро собираться.

Всю дорогу Семен Семенович мучал меня вопросом, ответы на которые я не мог дать. Приходилось уворачиваться, извиваться, а где-то нагло врать. Лучше Рабашскому не знать всей правды.

Я и так до сих пор не сумел придумать, как буду объяснять свои действия. По мере восстановления органов, Стелле потребуется больше жизненной силы, чем сейчас. Без нее, сколько бы ни вливал энергии эскулап — все будет напрасно. Жизнь Подольской просто утечет как вода сквозь пальцы.

Влить жизненную силу могу только я, да и то — нестандартным способом.

Как, спрашивается, я буду доказывать эскулапу, почему лезу с поцелуями к бессознательной женщине?

Он же, как пить дать, меня в извращенцы запишет.

Приехав в особняк и игнорируя всех домочадцев, сразу потащил Рабашского к постели больной.

— Как она? — поинтересовался у Олеси, — В себя не приходила?

— Нет. Все без изменений.

Семен Семенович сразу принялся за диагностику, а я отправил тетку восвояси и уселся рядом на стул, ожидая вердикта эскулапа.

— М-да, я даже не уверен, что сумею хоть как-то облегчить последние часы бедняжки, не говоря уже о лечении, — покачал головой эскулап.

— Зачем так пессимистично?

— Максим, Стелла не сможет выжить. Ее внутренняя матрица почти полностью раздроблена, там только рваные ошметки. Пока еще не придуман способ, как их сращивать вместе. Даже видеть эту матрицу могут единицы. Не говоря уже о чем-то другом.

Я поперхнулся.

Это что, Рабашский сейчас говорит про жизненную силу? И он ее видит?

Похоже на то.

Я думал — я такой единственный.

Алина, в отличии от меня, ее лишь чувствовала.

— Семен Семенович, — задумчиво потер подбородок, — то, что я скажу должно остаться между нами.

— Опять клятва?

— Не опять, а снова.

— Хм-м, заинтриговали. Если это будет что-то такое же удивительное, как в прошлый раз, готов клясться хоть каждый день.

— Каждый день не нужно.

Когда магическая клятва была скреплена, я потер ладони и хитро улыбнулся.

— Жизненная сила или как вы ее назвали — внутренняя матрица, вполне поддается восстановлению.

— Может быть, только я еще не видел ни одного человека, который мог бы с ней взаимодействовать.

Я сделал многозначительную паузу.

— Он перед вами.

— Кхе-кхе, — закашлялся эскулап, — Не стоит так шутить.

— Какие шутки? Я говорю полностью серьезно.

Рабашский подскочил с места, взирая на меня с недоверием, надеждой и благоговением.

— Вы, вы… Максим! Это же открытие! Скольким людям мы сможем помочь, если сумеем разработать методику лечения и обучить работе с матрицей тех людей, которые ее видят.

Покачал головой.

— Не выйдет.

— Почему? Вы не хотите делиться знаниями? Понимаю… Все понимаю, но я могу посодействовать, у меня есть выход на нужных людей. Соберем конференцию, пригласим самых именитых эскулапов, а также глав Великих родов. Ваше открытие никто не сможет присвоить. Максим, могу с уверенностью сказать, что в скором времени вас ждут деньги и слава!

Рабашский метался по комнате и нечленораздельно бормотал, совершенно забыв о Подольской.

Эк его разобрало.

— Семен Семенович? — молчание, — Семен Семенович? — повторил я уже громче и хлопнул рукой по стоявшему рядом комоду.

— А? — посмотрел на меня эскулап лихорадочно-блестящими глазами.

— Умерьте пыл. Я же сказал — ничего не получится.

— Да почему?

— Потому что никто, кроме меня, не сможет на данный момент оперировать жизненной силой. Это своеобразный дар, который отсутствует у других.

— Позвольте, но как вы можете быть в этом уверены?

— Потому что, так и есть.

— Ты всего лишь восемнадцатилетний мальчишка, возомнивший себя невесть кем! Считаешь себя выше остальных магов? — раскраснелся Рабашский, — Нет, нет, ты просто решил надо мной посмеяться. На самом деле ты ничего не умеешь, просто набиваешь себе цену в моих глазах. Зачем?

— Семен Семенович, успокойтесь, — произнес устало, — и постарайтесь поверить на слово. Если бы я мог передать свои знания и умения, то непременно это сделал.

— Ну да, ну да, наверно, может быть, — вновь забубнил эскулап.

— Да возьмите вы себя в руки! — рявкнул не выдержав.

Подействовало. Рабашский словно вынырнул из-под толщи воды и уже спокойным, уравновешенным голосом произнес.

— Вы правы, Максим. Прошу меня извинить, просто то, что вы рассказали столь уникально, что я до сих пор не могу поверить.

— Поверите.

— Тогда, что же мы ждем? Давайте приступим к лечению.

— Эм-м, тут есть еще один нюанс.

— Какой?

— Метод, которым я буду передавать энергию жизни Стелле Яковлевне, чрезвычайно необычен.

— Погодите-ка, как передавать? Вы хотите сказать, что поделитесь своей матрицей? Нет-нет и нет, я запрещаю! Это крайне опасно: во-первых — не факт, что получится; а во-вторых — в результате передачи вы сами можете оказаться в состоянии овоща. Что я буду тогда с вами двумя делать?

— Не волнуйтесь. Я уже использовал подобную методу, и как видите, жив — здоров.

— Хорошо, — согласился эскулап, — но как только почувствуйте себя плохо, сразу говорите, и мы прервем процесс лечения.

— Нет, прерывать ничего не будем. Поверьте, смерть мне не грозит в любом случае. Единственное, очень прошу — не обращайте на меня внимания.

— Эм-м, — не понял Рабашский.

— Энергия жизни передается при… Как бы это сказать… Совокуплении.

— Кх-р, Кх-р, — захрипел эскулап, глотая воздух, — Вы что, хотите надругаться над несчастной? Это называется изнасилование, и я не собира…

— Семен Семенович, зачем вы бежите вперед паровоза. Вроде серьезный ученый, а ведете себя как десятилетний, несдержанный пацан. Не собираюсь я никого насиловать, но целовать придется.

— Уф-ф, вы серьезно считаете, что подобные действия чем-то помогут?

— Просто, давайте уже начнем. Вы излечиваете орган, восстанавливаете вокруг него систему энергоканалов, а я наполняю его жизненной силой.

— Эх, была не была! Поехали, молодой человек!