Отвор трава

Глава 2

Кайлен вышел из дома вдовы Андронеску где-то спустя час, закурил и, запрокинув голову, медленно выдохнул дым в пасмурное небо. Это была одна из самых странных историй, с которыми он сталкивался за последнее время. Потому что в доме не было ни малейших следов некротической активности, не было ни малейших следов колдовства — не было ничего. А противоестественная смерть хозяина дома — была.

Он тщательно осмотрел кабинет, подробно расспросил Клару Андронеску, где и в какой именно позе нашли тело, и пришел к тому же выводу, что и она: если бы покойного Ласло хватил удар, он либо остался бы там же, где стоял или сидел, либо попытался бы дойти до кресла или кушетки. Но не оказался бы в промежутке между окном и стеной, рядом с горшком с пальмой. Если он собирался открыть шторы — так их открывают от середины окна, а не с краю. Как и подглядывают сквозь щель за чем-то подозрительным.

На всякий случай Кайлен даже перекопал пресловутый цветочный горшок, чтобы убедиться, что Ласло не пытался там что-нибудь спрятать перед смертью. В горшке не нашлось ничего, кроме земли и корней. Словом, все выглядело так, будто он и впрямь пятился сюда от противоположной стены, где стоял книжный шкаф и низенький столик с часами. Их Кайлен осмотрел особенно тщательно, как и висящие на стене картины и фотографии в рамках и небольшое зеркало. Ничего магического, даже слабого остаточного следа.

Единственное, что еще можно было проверить — это вещи, которые были у Ласло при себе в момент смерти. Но его вдова не знала точного их списка. Зато, разумеется, знали полицейские, которые осматривали тело. Так что после дома Андронеску путь Кайлена лежал в полицейский участок. Где его, как оказалось, с нетерпением ожидал капитан Шандор Фаркаш.

— Хорошо, что вы зашли, Неманич, — нахмурив кустистые брови, сказал он. — Пойдемте-ка ко мне в кабинет, разговор есть…

Это могло быть то дело, которым занимался Кайлен, или какое-нибудь другое дело. Но совершенно точно оно было связано с колдовством, или другими сверхъестественными вещами. Иначе Шандор не потащил бы его в кабинет. При посторонних — в том числе, при подчиненных —он старательно делал вид, что ни во что подобное не верит вовсе и на реальность смотрит исключительно материалистически. На деле же капитан Фаркаш имел к вещам сверхъестественным самое прямое отношение, будучи надзирателем Пакта. Но знали об этом немногие.

— У меня тут кража… — сообщил Шандор, когда они закрылись в кабинете.

— А у меня — предполагаемое убийство, — жизнерадостно ответил Кайлен. Значит, все-таки два разных дела, одновременно.

— Давайте по порядку, сперва моя кража, потом ваше убийство… Значит, вор пробрался в особняк по соседству с вами — и вынес оттуда ценности.

— Пока что звучит вполне обычно… — Кайлен пожал плечами.

— Вот только замок черного хода и запор на сейфе, который он вскрыл, рассыпались в труху.

— В черную?.. — уточнил Кайлен, подняв брови.

— Так вы знаете, что это за дрянь!

— Само собой, знаю… но история паршивая. Это липовское колдовство, разумеется, подпактное. Очень-очень сильно подпактное, потому что сами видите, что творится…

— Так а почему я ни о чем таком не знаю?..

— Потому что, Шандор, ты онгурец, а не липовец. Иначе сам бы уже догадался, всем липовским детям эту сказочку в детстве няньки и бабки рассказывают. Нужно найти ежа…

— Какого ежа⁈

— Обычного, лесного. Выследить его до норы, а потом, когда он уйдет, натыкать у входа в землю толстых длинных гвоздей, как частокол. Еж вернется, увидит, что вход в нору закрыт, убежит и вскоре придет обратно с травой в пасти. Коснется он ей гвоздей — и они рассыплются в пыль…

— В черную?.. — повторил Шандор недавний вопрос Кайлена.

— Именно, в черную. Тут надо хватать ежа и отбирать у него траву, которая называется расковник или детелина, или отвор трава. И с ее помощью ты сможешь отпирать любые замки.

— Так что, липовские колдуны и впрямь ежей в лесу ищут⁈

— Нет, конечно. Я же говорю, это сказочка. Сам знаешь, таких в народе много — поверх крупиц настоящих знаний за время существования Пакта чего только ни напридумывали. Про ежа неправда, а про траву — правда, ее можно добыть. И наш вор знает, как это сделать.

— То есть, он липовский подпактный колдун, — самым мрачным тоном заключил Шандор. — Ума не приложу, зачем ему дома грабить потребовалось…

— Может, у него жажда приключений, как у Корнелиу, — пожал плечами Кайлен.

— Корнелиу ничего не ворует, только перепродать втридорога пытается, — возразил Шандор.

— Может, карточные долги… Мало ли что там может быть. В любом случае, это не ко мне: вам в Надзоре будет куда проще всех липовцев по своим спискам проверить и выяснить, кто из них причастен.

— М-мхм, — задумчиво ответил Фаркаш, упрев подбородок в кулак, посидел так с полминуты, а потом наконец спросил: — Так что там с вашим убийством, Неманич?

Оказывать посильную помощь полиции и Надзору всегда было полезно: в ответ они сразу были больше готовы помочь тебе.

— Ласло Андронеску.

— Так его же удар хватил?..

— Понятно, этим занимался не ты и даже подробностей не уточнял, — кивнул Кайлен и вкратце рассказал про визит вдовы и про странности, которые в смерти Ласло присутствовали.

— Ну, да… что-то в этом есть, — без особой уверенности ответил Шандор. — А от меня-то вы чего хотите, Неманич?..

— Подробности осмотра тела. И список всех вещей, которые были при нем.

— А-а-а, — наконец понял Шандор. Мысли его, по всему, были сильно заняты вором с отвор травой, обычно он соображал быстрее. — Ну, трудно вам придется… его Мунтяну осматривал.

Кайлен поморщился: в отличие от Шандора, сержант Мунтяну был не притворным, а самым настоящим материалистом, который «во всю эту чушь» не верил, а к Кайлену относился весьма пренебрежительно, как к «бесящемуся от безделья» дворянскому отпрыску. И капитан Фаркаш почти ничем помочь Кайлену не мог, поскольку на публику всегда выражал полную солидарность со взглядами своего подчиненного.

— Что ж, Мунтяну так Мунтяну… — Кайлен вздохнул, смиряясь с неизбежным. — Какие у меня еще варианты?..

Долговязого сержанта было заметно издалека: он возвышался над собственным столом, как колодезный журавль.

— Мунтяну! Поди-ка сюда! — крикнул ему Фаркаш. — Дело есть.

Рядом они смотрелись забавно: коренастый, плотный капитан и длинный сержант, будто наполовину состоящий из одних ног.

— Господин Неманич, вам чего опять у нас понадобилось? — сразу же поинтересовался Мунтяну. В отличие от Фаркаша, он всегда обращался к Кайлену так, как положено обращаться к дворянам, не забывая вставлять «господин Неманич» почти в каждую свою реплику. Но уважения или хотя бы обычной вежливости в этом не было ни капли.

— Он тебя хотел про Ласло Андронеску расспросить.

— А чего, пошли слухи, что он из могилы встал? — Мунтяну сухо хихикнул.

— Меня наняла его вдова, — невозмутимо пояснил Кайлен.

— Для проведения спиритического сеанса? — продолжил веселиться сержант.

— Для уточнения обстоятельств смерти.

— Обстоятельства смерти такие, господин Неманич: его хватил удар.

— Мунтяну, ты осматривал тело, — Кайлен принципиально никогда не обращался к сержанту по званию. — Какие вещи при нем были?

— Ничего, что могло бы вас заинтересовать, господин Неманич: ни гадальных карт, ни птичьих костей, ни тайных знаков…

Кайлен усмехнулся. «Если тебе, Мунтяну, подклад сделают, — подумал он, — ты даже не поймешь, что это такое. Даже похихикать над этим не сможешь. Потому что какой идиот будет делать подклад похожим на подклад? Он должен выглядеть как обычная вещь…» Он еще каплю поразмыслил — и не стал к этому добавлять чего-нибудь вроде «не приведи Господь» или другой фразы, отменяющей действие сглаза. Случится — значит, случится. Глядишь, у сержанта после этого веселья немного поубавится в организме, большая польза будет.

— А из того, что меня не могло бы заинтересовать — что было?

Мунтяну вопросительно посмотрел на молча сидящего рядом Фаркаша.

— Мы точно должны господину Неманичу служебные сведения разглашать? — поморщившись, спросил он.

— Не должны, — Фаркаш пожал плечами. — Но если ты их не разгласишь, он в другой раз нам преступника поймать не поможет.

— Карманные часы, — унылым тоном принялся перечислять Мунтяну. Весь его вид показывал, что помощь от Кайлена в расследованиях он высоко не ставит, но раз капитан сказал, что ж поделать. — Носовой платок с монограммой «ЛА». Спички. Портсигар. На пальце — кольцо с крупным гранатом. Это все.

Кайлен задумчиво потер лоб. Часы, кольцо и портсигар он видел в доме Андронеску, и на них тоже не было следов порчи или проклятия. Спички… пожалуй, отпадали. Особая вещь, связанная с огнем: чтобы они сработали, их надо поджечь. Однако Ласло перед смертью не курил, а лампа в кабинете была электрическая: покойный питал явную склонность к новомодной технике, у него и дальнофон имелся, хотя позвонить по нему в Кронебурге пока что можно было только в ратушу, в Академию и еще паре-тройке человек.

Одним словом, оставался только платок, с личной монограммой. Значит, придется возвращаться обратно ко вдове Андронеску и выяснять, где он и можно ли на него взглянуть.

— Что-нибудь еще? — кисло спросил Мунтяну.

— Больше ничего, — решил за Кайлена Фаркаш. — Можешь идти.

Кайлен дождался, когда сержант уйдет достаточно далеко, чтобы не услышать, и только тогда сказал Шандору:

— Благодарю за помощь.

— Да не за что. Мунтяну и не кобенился почти, повезло вам, Неманич.

— Наверное, — Кайлен пожал плечами, взял с ближайшего стола маленький клочок бумаги для записей, карандаш, быстро начеркал на ней пару слов, сунул в руку капитану Фаркашу и заспешил к выходу из участка. — Увидимся еще! — крикнул он уже на ходу, махнув рукой. И, уже успев добежать до дверей, услышал за спиной рык капитана:

— Неманич! Ебем ти сунце!

Он, как всегда в таких случаях, резко перешел на липовский, точнее, на самую нецензурную его часть. Кайлен довольно усмехнулся и вышел из участка. В записке, которую он оставил Шандору, было всего три слова: «Я сглазил Мунтяну», — и, вообще-то, Кайлена и поблагодарить можно было. За то, что он сердобольно предупредил о возможных последствиях.