Отвор трава

Глава 3

Он все еще не мог привыкнуть, хотя много раз проверил, что все и впрямь работает, прежде чем идти на дело. У него в доме совсем не осталось гвоздей, а дверную ручку пришлось заменить после того, как он, запамятовав, схватился за нее левой рукой. Он купил сразу бронзовую, чтобы больше такого не случалось. Дорого, конечно, но скоро у него станет много денег. Очень-очень много.

Рука слегка тряслась, когда он приложил ее к замку и почувствовал, как тот пульсирует под ладонью, медленно нагреваясь, а потом разлетается в мелкую черную труху. Больше нет никаких преград. Больше нет совершенно никаких преград… И даже если его поймают, из тюрьмы он сбежит: решетки делают из железа, оковы — тоже делают из железа. А значит, он все их может превратить в черную труху.

Малая плата за это — то, что он больше не может касаться голой ладонью ничего, сделанного из железа. Кого это беспокоит? Рука даже не правая, а левая. И золото ей трогать можно. А золота здесь — целая ювелирная лавка, бери не хочу!

Он сгребал украшения в мешок кучей, будто какую-то солому. С прилавка, из сейфа… Даже два из трех стоящих в лавке сундучков открыл, потому что на них были железные замки. Третий, с бронзовым замочком, пихнул в отдельный мешок: дома поковыряется, попозже. Когда лень не будет.

Если замки отпираются сами собой, подолгу ковыряться в них отмычками, как раньше, совершенно пропадает охота. Но и оставлять сундучок здесь тоже было жалко.

Спустя всего каких-то десять минут лавка была совершенно пуста: деньги, какие нашлись, вор тоже забрал. И ушел так же незаметно, как появился. Только поскрипывала на сквозняке незапертая дверь, разметая черную пыль, которая еще недавно была тремя добротными замками замой надежной логрийской конструкции.

Платок не нашелся. Среди одежды Ласло его не было, так что Кайлен отправился искать затерявшуюся вещь в похоронное бюро, где покойного переодевали для погребения. Однако там сказали, что все вещи, снятые с него, передали семье, и потом никакого случайно оброненного платка не находили. Посему проклятый платок оставался главной версией в расследовании, а главными подозреваемыми стала вся прислуга в доме Андронеску: именно они могли платок незаметно взять, потом вернуть, а потом снова забрать, чтобы его не нашли.

Клара Андронеску, разумеется, от таких новостей перепугалась до смерти и немедля решила, что переночует у сестры, а завтра с утра уедет в горы, где у Андронеску имелся охотничий домик, не взяв с собой никого из городской прислуги. Она, все еще, была очень сообразительной, и никого не собиралась истерически увольнять, чтобы подозреваемые не сбежали. А если и сбегут — чтобы их пропажа сразу была видна.

Кайлен собирался проверить, нет ли у кого из слуг связей с подпактными магами, но для этого нужно было идти в Надзор, а он хотел пойти домой и наконец-то поесть: пока он бегал туда-сюда, день начал клониться к закату, а Кайлен так и не пообедал. Поэтому поход в Надзор он отложил на утро, а сейчас сидел в столовой на втором этаже своего дома и выслушивал ворчание экономки Берты о том, что кормить его нормально совершенно невозможно, потому что он нормально есть отказывается и то и дело из дома сбегает куда попало.

— Что, нельзя было сперва поесть, а потом уше носиться? — вопрошала Берта с выразительным фрезским акцентом. — Ваш труп никуда не убешал бы, он уше давно умер!

— Трупы иногда тоже убегают, — занудно отметил Кайлен, придвинув к себе тарелку с рыбным супом. Очень агрессивно налитым Бертой рыбным супом.

Поскольку экономка всегда была осведомлена обо всех делах Кайлена, она и про Ласло Андронеску уже знала.

— Убешал бы он тоше давно! — возразила Берта. — А теперь уше вряд ли.

— Видишь, я ем! — Кайлен указал рукой на тарелку и действительно начал есть суп.

— Три раза в день! Есть нушно три раза в день, а не два и не один! — назидательным тоном заявила Берта и принялась ловко нарезать на ломти печеную баранью ногу, главное блюдо ужина, которому не суждено было стать обедом.

— Что не два и не один? — поинтересовался стремительно влетевший в столовую Мариус и уселся Кайлену на плечо.

— Я не обедал, — кратко пояснил Кайлен.

— А-а-а, понятно, — осознал Мариус и широко зевнул.

Днем он, как и положено уважающей себя летучей мыши, спал — на оконном карнизе, или на портьере в спальне Кайлена, где ему никто не мешал. В каком-то смысле это была их общая спальня, только пользовались они ей, как правило, в разное время.

А теперь, когда Мариус проснулся к вечеру, ему нужно было поведать все подробности про смерть Андронеску и про отвор траву заодно, потому что он все проспал. Кайлен приступил к рассказу одновременно с бараниной, изумительно вкусной, потому что его экономка, она же кухарка, великолепно готовила — даже если не брать в расчет то, что Кайлен был голоден и с некоторой натяжкой признал бы сейчас съедобной даже подметку от ботинка.

К баранине прилагались вишневый соус и ломтики печеного картофеля: Берта предпочитала готовить просто, без слишком тонких изысков, но сытно и не жалея специй. Это Кайлену тоже нравилось. Так что он ее от души похвалил, но снисхождения этим не заслужил ни малейшего, и пока он излагал Мариусу суть дела, Берта не забывала вставлять в его рассказ фразы «и не пошел домой обедать, а побешал еще куда-то», «и даше в трактир не додумался заглянуть», «а потом снова побешал по делам, хотя уше точно вечерело».

— То есть, ты считаешь, что дело в платке? — спросил Мариус, выслушав все до конца.

— Это самая разумная версия.

— А что если дело не в нем? Какие у тебя еще есть варианты? — резонно поинтересовался Мариус. И был прав: никогда не следовало рассматривать только одну версию, это сужало восприятие и мешало воспринимать факты.

— Увы, никаких, — Кайлен развел руками, в которых сжимал нож и вилку. — Они были поначалу, но на данный момент все кончились…

— Но ведь можно уничтожить следы магического присутствия…

— После ритуала, — кивнул Кайлен. — И это совершенно дикое предположение: что кто-то забрался в кабинет к Андронеску, через закрытое окно, провел там ритуал, прямо у него перед носом, а потом уничтожил все следы, как материальные, так и магические… И, выбравшись, окна с дверями изнутри запер! Тоже каким-то неведомым немагическим образом.

— М-мда, — задумчиво протянул Мариус. — Но давай все же держать этот вариант в уме! Просто чтобы держать там что-нибудь еще, помимо платка.

— Я держу, не волнуйся, — заверил Кайлен. — Но пока у меня с ним ничего не сходится.

От дальнейшего поиска версий, а также от яблочного пирога, положенного после баранины, их отвлек звонок в дверь.

— Если это снова ваши клиенты, я их не пущу, пока вы не доедите пирог! — строго заявила Берта и направилась к дверям, на сей раз выполняя обязанности дворецкого. Она, так или иначе, по очереди выполняла работу всей прислуги в доме. Никаких других слуг у Кайлена не было по той же причине, по которой у него не было продавца в магазине: кто угодно, чтобы работать в этом доме, должен был подписать Пакт.

С первого этажа донеслись приглушенные голоса, оба женские. Кайлен уже успел было предположить, что к нему среди ночи с какими-нибудь новыми страшными откровениями заявилась вдова Андронеску, однако Берта, выразительно возвысившись в дверях всем своим дородным телом, предположение опровергла.

— Эйра Эйлин, — торжественно возвестила она, — cогласилась вести беседу за ушином. Так что я ее пустила.

— Вечер добрый! Будешь баранину? — невозмутимо поинтересовался Кайлен, когда Берта отступила в сторону, пропуская в столовую главу Надзора Кронебурга.