Овладевая минотавром

10

Мел

Киска все еще сжимается от моего неожиданного оргазма, я вытираю теплую влагу со щеки с задыхающимся смехом. Она повсюду. Моя шея, моя грудь. Возможно, мои волосы.

Подо мной Джаррадек очень спокоен.

— Извини.

Я сползаю с него и поворачиваюсь.

— За что?

Он приподнимается на локте и, виновато поморщившись, убирает еще больше спермы с моих волос.

— Это слишком большой беспорядок даже для минотавра. А ты говорила мне не делать этого.

Я задерживаю дыхание. В пылу момента я забыла о своей роли. В разгар удовольствия, которое охватило мое тело и заставило меня кончить от его длинного толстого языка.

Я прочищаю горло.

— Ты прощен, — это звучит так холодно.

Он все еще выглядит обеспокоенным.

— На самом деле, мне все понравилось.

— Правда? — он еще немного приподнимается, пристально глядя мне в лицо.

В этой позе мы лицом к лицу. Довольно близко, но не соприкасаемся. Я бы хотела прикоснуться к нему. Я бы хотела уткнуться лицом в его широкую гладкую грудь, и чтобы он гладил меня по волосам, но это было бы неправильно, не так ли? Предполагается, что я здесь дом. Я только что хорошенько поработала с ним после того, как мучила его целую неделю. Я должна проявить заботу после сессии. Это то, что я читала.

— Правда. Ты… гм… ты молодец, — я с трудом подбираю слова. Я знаю, что некоторые люди используют особые похвалы, такие как хороший мальчик, но, похоже, это не подходит. Поэтому я делаю то, что считаю правильным.

— Ты не кончал на этой неделе, не так ли? Как я тебе говорила?

Он качает головой.

— Нет! Ты знаешь, как это было тяжело?

Я беру его за подбородок и чувствую себя странно. Его вытянутое лицо кажется таким большим в моей маленькой ладони, но ощущение того, что он прижимается к ней, вызывает у меня внутри что-то теплое и странное.

— Это было тяжело, не так ли? Но оно того стоило?

Он закрывает глаза и испускает долгий вздох, обдавая теплом и щекоткой мою руку.

— О да. Оно того стоило. Спасибо, Моя Леди.

— Сейчас я возьму полотенце и вымою тебя.

Я неохотно отрываюсь от мягкого взгляда его больших карих глаз, чтобы сходить за влажной тряпкой. Я аккуратно вытираю его и не отрываю глаз от своей задачи, чтобы не смотреть слишком долго на всю его мужественную, чудовищную красоту. Странно, как сильно его внешность влияет на меня. Обычно я не из тех, кого сильно волнует, хорош ли парень собой. Я имею в виду, это приятно. Раньше я думала, что Джеймс великолепен, но через некоторое время, возможно, те ранние гормоны прошли, или я увидела уродство под внешностью. С тех пор я обычно не замечаю парней. Не так.

Однако я замечаю Джаррадека.

Я замечаю, как дергается упругий живот, когда я вытираю его, осторожно, чтобы не размазать слова, которые я хотела бы там сохранить. Я замечаю, как его хвост ударяется о бок, когда я вытираю выше, твердые грудные мышцы.

Когда у меня, наконец, заканчиваются оправдания, чтобы продолжать пользоваться полотенцем, я все еще не закончила прикасаться к нему. Я откладываю ткань в сторону с колотящимся сердцем и провожу кончиками пальцев по его коже. Он на ощупь горячий и гладкий. Почти такой же приятный, как и его твердый член в моей руке раньше.

Услышав его вздох, я поднимаю глаза и вижу, что он наблюдает за мной. На этот раз я не могу отвести взгляд.

— Ты так прекрасна, когда кончаешь, — говорит он мне хрипло.

Легкий трепет внизу моего живота заставляет меня отрицать, что его слова ничего не значат.

— Спасибо.

— Так прекрасна. Спасибо, что подарила мне это.

У меня в животе бабочки устраивают вечеринку, но я изо всех сил стараюсь сохранять спокойное выражение лица.

— Если ты будешь хорошо себя вести, я позволю тебе повторить это в следующий раз, — моя влажная, покалывающая киска хотела бы, чтобы я снова забралась на него и настояла, чтобы он сделал это снова прямо сейчас, но это ведь так не работает, не так ли?

Я не знаю. Я действительно не знаю, что я делаю. Отчаянное желание только делает это очевиднее.

Я отбрасываю эти мысли и жестом указываю Джаррадеку.

— Перевернись на живот. Позволь мне вытереть тебе спину, — в конце концов, он платящий клиент. Это кажется правильным.

Когда Джаррадек выполняет мою просьбу, я перелезаю через него и потираю руками его широкие плечи. Его стон удовольствия наводит на мысль, что это именно то, что ему нужно. Должна признать, что и для меня это тоже не такая уж рутина.

Некоторое время мы молчим. Я концентрируюсь на том, чтобы размять узлы у него на шее и в верхней части спины, продавливая костяшками пальцев и двигаясь небольшими круговыми движениями, пока его спина не становится более расслабленной. Я остро ощущаю жар его тела у себя между бедер.

Через некоторое время он спрашивает:

— Могу я спросить, есть ли у тебя другие клиенты? Поэтому тебя так трудно забронировать? Я бы виделся с тобой каждый день, если бы мог.

Не уверенная, что еще сказать, я делаю паузу.

— Нет. Других клиентов сейчас нет, — я не хочу признаваться, что у меня никогда не было других клиентов, кроме него. Несмотря на то, что он кажется вполне довольным, прямо сейчас мне слишком нужны его заказы.

Он снова замолкает, и я опираюсь на его поясницу, перемещаясь так, чтобы сесть на его упругую задницу.

— Тогда, могу я видеть тебя чаще? Пожалуйста. Мне нужно больше, — в его голосе столько искренности. Момент такой нежный.

Я чувствую себя неловко. Честно говоря, я бы хотела предложить ему дополнительное время, но мне нужно позаботиться о надлежащем уходе за детьми. Прежде чем я это осознаю — правда вырывается наружу.

— Я не могу.

Его хвост ударяется о мою ногу.

— Почему нет?

— Потому что я еще и мама.

Я жду негативной реакции. Такие парни не хотят знать реальности. Зачем я вообще это сказала? Я должна была поддерживать видимость таинственной и соблазнительной любовницы.

Затем Джаррадек удивляет меня.

— Сколько лет?

— А?

— Сколько лет твоим детям? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю.

Я осторожно возобновляю массаж.

— Три и семь.

Низкий рокот исходит из глубины его груди.

— Держу пари, они великолепны. И держу пари, ты отличная мама.

Я качаю головой. Нет никаких причин, почему от его простых слов похвалы у меня сжимается горло и на глаза наворачиваются слезы. Просто я не думаю, что кто-либо когда-либо раньше говорил мне это. Я никогда не осознавала, как сильно мне хотелось, чтобы мне это сказали.

Я смущенно откидываю прядь волос с лица.

— Я не уверена, что это так.

Я продолжаю массаж.

Он берет мою руку, когда я провожу по его плечу. Его большая, теплая ладонь кажется твердой, но не властной.

— Я уверен, что это так.

Он не может этого знать, но слова Джаррадека трогают меня. Я выдавливаю какой-то ответ. Я едва осознаю, что. Но я думаю о том, что он сказал, даже спустя несколько часов после того, как я пришла домой, лежа без сна и уставившись в темный потолок своей спальни.

Я хочу, чтобы эти слова были правдой.

Обычно я боюсь слишком много раздумывать на эту тему. Я избегаю вспоминать все те времена, когда я все еще была с Джеймсом и жалела, что забеременела. Все те разы, когда я жалела, что нас с ним связывает что-то настолько значимое.

Теперь, когда я свободна, я все еще иногда жалею, что сделала это. Вплоть до того момента, когда кто-то из них улыбается, или заставляет меня смеяться, или плачет и нуждается в объятиях. Тогда я знаю, что не имеет значения, с чем мне придется столкнуться, это всегда будет стоить того для меня.

Я только надеюсь, что, оглядываясь назад, они вспомнят эти приятные моменты, а не те, когда я плакала или огрызалась, или забывала что-то, что они хотели в магазине, или готовила один и тот же ужин каждый вечер в течение недели.

Я надеюсь, они не знают, что часть меня все еще жалеет о той девушке, которой я была раньше. Потому что я больше не она.