Овладевая минотавром

18

Мел

Следующие два дня я провожу, пытаясь забыть о том, как хорошо было чувствовать Джаррадека внутри себя. Как его тело, казалось, идеально подходило моему, и как он кончил для меня по одному моему слову.

Боже, это невозможно!

Чтобы отвлечься, я решаю записаться на прием в Юридическую помощь, чтобы обсудить с кем-нибудь варианты раз и навсегда убрать Джеймса из своей жизни. Я чувствую себя виноватой, делая это, но я больше не могу притворяться, что он когда-либо был чем-то большим для моих детей, кроме обузы и стресса для меня. Он заботится о них только тогда, когда это было ему выгодно. Он пропускает дни рождения и Рождество и звонит в случайное время, чтобы поговорить с ними, например, когда они уже легли спать, или когда он думает, что я, возможно, развлекаюсь.

Я дала ему много шансов измениться. Он не изменится. Прошлой ночью я кое-что поняла. Он просто хочет найти способ вывести меня из равновесия. Я не готова позволить ему так использовать Эльзу и Дэмиана.

Дама в душном маленьком офисе доброжелательно улыбается мне и приглашает сесть. На ее добром круглом лице есть морщинки в уголках рта и глаз, которые говорят о том, что она часто улыбается. По какой-то причине эта маленькая деталь вызывает у меня слезы. Я смотрю на свои колени, пока она говорит, крутя в пальцах ремешок моей поношенной сумочки.

— Мистер Ромилан скоро освободится. Я дам вам знать, когда он будет готов вас принять.

Я киваю. Интересно, стоило ли мне взять с собой какие-то документы. Я не уверена, что могла бы принести что-то полезное, но странно приходить с пустыми руками.

Несколько минут спустя мужчина средних лет с короткими темными волосами и теплыми карими глазами выходит из комнаты дальше по коридору.

— Мисс Карас? Пожалуйста, проходите.

Я встаю, прижимая сумочку к груди. Чувство вины сжимает меня, как швабру в отжимной машине, когда я следую за ним по коридору в его кабинет. Я сажусь в скрипучее виниловое кресло и уверена, что мои материнские неудачи написаны у меня на лице, как будто я испачкана грязной водой.

Мистер Ромилан садится, складывает свои аккуратно наманикюренные руки на столе и улыбается мне.

— Чем я могу вам помочь сегодня?

Вот этот момент. Но почему я не могу выдавить из себя слова?

Я прочищаю горло.

— Я хочу подать заявление на единоличную опеку над моими детьми.

Мистер Ромилан медленно кивает.

— Какова текущая договоренность с их отцом? Какой у него доступ?

— Мы договорились, что он будет видеться с ними через выходные после развода. Но он их почти не видит. И он уже несколько месяцев не платит алименты на детей, — я перевожу дыхание, напоминая себе, что мне не нужно выдавать тираду. По крайней мере, пока.

Мистер Ромилан делает пометку в своем компьютере.

— У вас есть записи с указанием даты последнего платежа?

Я киваю.

— Да.

— А вы отправили претензионное письмо?

Я качаю головой.

— Я не знала, что должна сделать это.

— Это не проблема. Я могу это устроить. Лучше сперва сделать это. Возможно, окажется, что этого шага достаточно, чтобы заставить его заплатить. Однако иногда возникают посторонние факторы. Он недавно потерял работу или нашел нового партнера?

Я пожимаю плечами.

— Я действительно не знаю. Мы больше не разговариваем. Во всяком случае, не вежливо.

Он снова кивает.

— И если он заплатит алименты, вы все еще хотите подать заявление на единоличную опеку?

Я сильно сжимаю ремешок сумочки в пальцах, пока не чувствую покалывание.

— Да. Хочу, — кажется, что эта просьба заслуживает некоторого объяснения. Но выражение лица мистера Ромилана не меняется.

— Тогда нам нужно собрать еще кое-какие доказательства. У вас есть какие-либо основания полагать, что детям может угрожать опасность, если они останутся с ним?

Я колеблюсь.

Мистер Ромилан некоторое время ждет, но, в конце концов, мягко продолжает.

— Возможно, небезопасные условия проживания? Не хватает еды?

Я качаю головой.

— Кажется, у него всегда достаточно денег, когда они навещают его. Не то чтобы они у него были часто. Я думаю, прошел почти год. Дело не в этом.

— Тогда в чем дело? Он когда-нибудь причинял вред им или вам?

Я качаю головой.

— Никогда физически. Когда-то я думала, что он может, но до этого так и не дошло. Ему просто нравится все контролировать, — я вздыхаю. — Это глупо. Он их отец. Конечно, он должен быть главным.

Мистер Ромилан останавливает меня легким прикосновением к моей руке.

— Мисс Карас. Важно, чтобы я знал все. Когда вы говорите контролировать, имеете ли вы в виду какие-либо словесные оскорбления? Он что-то скрывал от вас и детей? Связи? Деньги?

Я киваю.

— Деньги. Он всегда контролировал деньги. Раньше все было записано на его имя.

Он делает пометку в своем компьютере и поворачивается ко мне.

— Он отслеживал ваше местонахождение и с кем вы общаетесь?

— Да.

— И с тех пор, как вы прекратили отношения, он когда-нибудь пытался контролировать вас? Или делал вещи, которые вызывали у вас дискомфорт или страх?

Я киваю. Я рассказываю ему о том, как Джеймс появлялся в моей квартире, о двух или трех попытках получить доступ к моим банковским реквизитам и о том, как он появился у меня на работе. Чем больше я рассказываю, тем больше убеждаюсь, что это был правильный ход. Это безумие, что я позволяю этим вещам накапливаться вот так, ничего не предпринимая для своей безопасности. Никогда не озвучивая свои страхи вот так, никогда не перечисляя его поступки, я полагаю, что никогда не видела, насколько они плохи.

Мистер Ромилан мрачно улыбается мне.

— Если это все, мисс Карас, я думаю, мы можем привести веские доводы в вашем заявлении. Я отправлю вам электронное письмо со списком документов, которые вы, возможно, сможете предоставить в поддержку дела. Тем временем не пытайтесь связаться с ним и записывайте все случаи, когда он контактирует с вами или детьми.

— Спасибо.

Я пожимаю ему руку и выхожу из офиса с прямой спиной и более легким сердцем, чем полчаса назад. Возможно, это нелегко, но, по крайней мере, кажется, что это правильный поступок. Приступив к процессу, я чувствую, что с моих плеч уже упала часть груза.

Теперь, если бы я только смогла разобраться, что, черт возьми, я собираюсь делать с Джаррадеком.

Мои мысли возвращаются к нему, когда я еду на поезде домой. То, как сложилась наша последняя встреча, не соответствовало тому направлению, в котором я планировала двигаться. Я вообще не собиралась позволять ему кончать. Я была слишком зла из-за этой дурацкой статьи.

Я все еще не уверена, верить ли ему в том, что он больше ни с кем не встречается. Я увлеклась его сладкими словами и его страстью в пылу момента, но, оглядываясь назад, кажется странным, что он ничего не сказал, когда я обняла его. Думаю, я ожидала… я не знаю… не признания в любви, но что-то в этом роде. Чувства.

Может быть, это еще один случай, когда я слишком быстро влюбляюсь в парня, которого не смогу заполучить.

Единственное, чем я могу гордиться, — я не стала выплескивать свои чувства. Я как-то сдержалась. По крайней мере, я могу сохранить немного достоинства на этом фронте. Я, конечно, не собираюсь признаваться политику-плейбою, который нанял меня как эскорт, что я каким-то образом начала что-то чувствовать к нему. Нет, если только он не скажет это первым.