Падение Адама

5

— Би-би. — Лайла сделала в кресле-коляске несколько кругов по комнате и остановилась у кровати Адама. С очаровательной улыбкой, подражая гнусавому рекламному агенту, она произнесла: — У него множество достоинств: прекрасные амортизаторы, стандартное оформление, силовой привод. Скорость перемещения невелика. Да, сэр, вы не прогадаете, если вложите деньги в эту малютку.

— Но ожидаемой реакции не последовало. Наоборот, крайне хмурый взгляд Адама выражал лишь сильную неприязнь.

— Желаете посмотреть другую модель?

— Уберите эту чертовщину с моих глаз.

— Вот те раз. А я-то думала, ты прослезишься от восторга.

— Мне все равно, что ты думала. Я не намерен унижаться, пытаясь выбраться из кровати только для того, чтобы залезть в кресло, от которого меня воротит. Врачи констатировали мой прогресс. С меня довольно!

— Позвольте усомниться. — Она выпрыгнула из кресла и устремилась к нему. — Ты что, примирился с мыслью провести всю жизнь в кровати?

— Выбирать не приходится. Лайла упрямо покачала головой.

— Что ж, давай, если сможешь, но я не смирюсь.

— Тебе-то что за дело?

— Ты мой пациент.

— Ну и что?

— Значит, будучи не в состоянии сопротивляться, ты полностью в моей власти.

— Что ты хочешь этим сказать?

Вместо ответа она распахнула дверь.

— Пит, пойди-ка сюда! — крикнула Лайла не свойственным ей грубым голосом.

Через секунду на лестнице послышалось шлепанье крошечных ботинок.

— Да, Райра?

— Помоги посадить господина Кэйвано в коляску. А потом подкати к подъезду фургон.

— Мы куда-то едем?

— Именно так. И он едет с нами.

Она мотнула головой назад, в сторону Адама, который даже не пошевельнулся и с непроницаемым лицом, упрямо сжав губы, высокомерно бросил:

— Я никуда не собираюсь.

— Конечно, ты прибыл сюда умирать, как умирали древние индейцы и слоны, уходившие в горы в ожидании смерти. Как хорошо, жалея себя, лежать здесь, предвкушая, когда же такие прекрасно развитые мышцы на ногах высохнут без движения! — Лайла больно ткнула Адама в грудь. — Но я тебе этого не позволю!

— Ты не можешь заставить меня сделать что-либо против моей воли.

— Ты прав, не могу. Но, прежде чем ты окончательно бросишь начатое на полдороге, я тебе кое-что покажу.

— Не знаю, что ты там собираешься делать, но ничего у тебя не получится.

— Не получится? — одарила она его ослепительной улыбкой, которая мгновенно приобрела язвительный и жесткий оттенок. — Смотри. — Она подошла к кровати и кивнула Питу: — О'кэй. Я возьму его сверху, а ты бери за ноги.

Зайдя сзади, Лайла приподняла Адама и нагнула вперед. Затем обхватила его руками вокруг торса и сомкнула в замок на его груди.

Он яростно сопротивлялся, молотя руками.

— Поберегите силы, Кэйвано. Мне приходилось перекладывать мужчин, которые весили на полцентнера больше.

— Отпусти, сука, — попытался он расцепить ее пальцы, но она сжала их.

— Если ты не перестанешь сопротивляться, придется применить силу. Привяжу тебе руки к туловищу. Пит, ты готов?

— Нет, черт бы тебя побрал, — зарычал Адам, когда Лайла приподняла его тело над краем кровати и опустила в кресло-коляску. Питу совсем не хотелось быть свидетелем этого унизительного для хозяина зрелища, но, подчиняясь указаниям Лайлы, он положил ноги господина Кэйвано на подножки кресла.

Адам немедленно уперся руками о подлокотники и резко выпрямился. Лайла, прекрасно зная, чем все это может кончиться, решительно встала перед ним, прежде чем тот смог вылезти из кресла на кровать.

— Даже не пытайся. Начнешь сопротивляться, клянусь, я свяжу тебя. Мы собираемся на прогулку. Тебе решать — сделаешь ты это с достоинством или без оного.

Он просто испепелял ее ненавидящими глазами, что столь же очевидно, сколь и естественно на этой стадии лечения. Лайла изо всех сил старалась не обращать внимания. Но в какой-то момент ей неудержимо захотелось его ударить.

— Пит, подгони фургон.

Тот с радостью бросился вон. Лайла встала за креслом, отпустила тормоз и толкнула вперед. Они без труда достигли лифта, местонахождение которого, к счастью, ей было известно заранее. Девушка с трудом втащила колеса кресла в проем двери. Они как раз опустились, когда появился Пит со специально оборудованным фургончиком. Вкатив кресло на платформу, она закрепила его на месте.

— Значит, тебя совсем не интересует цель нашей прогулки? — спросила Лайла, бросив взгляд на враждебное лицо Адама, когда гидравлический подъемник поднимал кресло в фургончик.

Он высокомерно молчал, выражая крайнюю степень презрения.

— Догадываюсь, что это ответ на мой вопрос. — Она зафиксировала кресло в фургончике и забралась сама. — К твоему сведению, доктор Арно распорядился относительно этого фургона. Пользуйся им сколько влезет. Мог бы послать ему благодарственную записку.

Адам в ответ лишь безучастно уставился в окно. Пит, который из-за своего небольшого роста вынужден был сидеть на подушечке, тронулся с места. Лайла сказала ему куда ехать, но если даже Адам о чем-то и догадывался, он ничем этого не выказал.

Только когда Пит въехал в ворота этого учреждения, Адам словно очнулся. Прочитав вывеску, он быстро повернулся к ней, молча требуя объяснения.

— Да, Адам, это реабилитационный центр парализованных и полупарализованных больных. Не будь ты так чертовски богат, ты не смог бы позволить себе персонального ухода и оказался бы именно здесь. Давай помедленнее, Пит. Я хочу, чтобы он все рассмотрел. Смотри, — сказала она, указывая через окошечко. — Вон там ребята играют в баскетбол, две команды. Уверена, любой из них с радостью носился бы по площадке, а не сидел бы в инвалидной коляске; тем не менее они неплохо проводят время — гогочут, болеют друг за друга, словом, не падают духом даже в этой трагической ситуации. Остановись на минуту, Пит. — Тот немедленно подчинился. — Это плавательный бассейн, Адам. Погляди, этих детишек не отличишь от обычных детей в «лягушатнике». За исключением того, что они совсем не обычные дети, а особенные. — В ее глазах блеснули непрошеные слезы. — Особенные потому, что им не так-то легко даже залезть в бассейн, уж не говоря о том, чтобы плавать. Они не могут взобраться на вышку для прыжков, подпрыгнуть, нырнуть и проплыть весь бассейн под водой.

Слишком взволнованная, чтобы продолжать, Лайла знаком попросила Пита трогаться. На перекрестке они остановились, уступая дорогу девочке в инвалидной коляске, — няня перевозила ее через дорогу. Девочка с улыбкой прислушивалась к голосу няни.

— Присмотрись повнимательнее, Адам. Вы очень похожи. Отличие только в том, что она улыбается, а не смотрит волком, да еще в том, что она парализована навсегда. — Лайла вдруг раскинула руки, как бы пытаясь обнять все это пространство. — Да-да, все, находящиеся здесь, обречены на инвалидные коляски до конца жизни. И рады даже малейшей возможности двигаться. — Она яростно смахнула слезы, градом катившиеся по щекам. — Как ты смеешь… Как ты смеешь быть таким бессовестным эгоистом, когда перед тобой открывается прекрасная возможность вновь начать ходить, свободно двигаться, жить нормальной жизнью, а они всего этого лишены навсегда. — Она содрогнулась и, в упор глядя на Адама, резко махнула рукой: — Пит, вези нас обратно.

Дорога домой показалась очень долгой, все это время в фургоне царила гробовая тишина.

На следующее утро Лайла не сразу заглянула к Адаму, а выждала, пока тот позавтракает и побреется. Вчера вечером по возвращении она уложила его в постель и ушла, не сказав ни слова. Нарушая профессиональную этику экскурсией в реабилитационный центр, Лайла ни на минуту не сомневалась в правильности своего решения — Адам заслуживал жесткой шокотерапии. Пожалуй, не следовало и оставлять его одного вчера вечером, но Лайла испугалась самою себя — казалось, что стоит ей лишь дотронуться до него, как руки сами вцепятся ему в горло и она просто-напросто его придушит.

А сейчас, стоя на пороге его спальни, она не знала, чего и ждать: не исключено, что больной опять запустит в нее чашкой. Однако при виде Лайлы Адам просто поставил чашку кофе на ночной столик.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — ответила она. — Как спалось?

— Часа в три ночи начались судороги.

— Прискорбно, позвал бы меня.

— Я сменил положение при помощи трапеции, — пожал он плечами. — Судороги прекратились.

— Сильные?

— Как у припадочного дервиша.

— В икрах?

— В основном в бедре, сзади.

— Принял бы обезболивающее.

— И без него неплохо. — Он глянул вниз, туда, где под простыней вырисовывались пальцы его ног.

Она благоразумно молчала, ожидая, в какое русло он направит разговор.

Минутой позже Адам поднял на нее глаза и спросил:

— Почему вчера, ты дала мне пинка под зад?

— По сочащимся язвам? Должно быть, ты считаешь меня чудовищем?

Он изобразил на лице подобие улыбки, в глазах тем не менее таилась печаль.

— Я вел себя как последний подонок.

— Не жди от меня возражений.

— Откуда… — Он откашлялся. — Откуда ты узнала об этом реабилитационном центре?

— Доктор Арно посоветовал мне при случае поработать там. Добровольцев всегда не хватает, персонала намного меньше, чем требуется.

— Я не первый раз отдыхаю в этом доме. Никогда не знал, что неподалеку есть больница, — произнес Адам, с отсутствующим видом глядя в окно.

В его голосе послышались меланхолические нотки. Показывая ему реабилитационный центр, она стремилась к определенной цели, но вовсе не желала зайти так далеко. Депрессия сейчас ему абсолютно противопоказана.

— Вчера я устроила тебе отвратительное развлечение, поэтому прости меня, и я прощу тебе твое мерзкое поведение, договорились? Кроме того, веди ты себя иначе, я бы подумала, что ты ненормальный. Все мужчины, особенно молодые и сильные, первым делом проходят через это.

— Боятся, что никогда больше не смогут трахаться?

— Да, это основное и самое главное, — смеясь, ответила она.

— Есть о чем беспокоиться, не так ли?

— Пожалуй, — неуверенно согласилась Лайла, — но не сегодня. Сейчас твоя самая важная задача — самостоятельно перебраться в кресло.

— Боюсь, мне это не под силу, — сказал Адам, удрученно покачивая головой. — И никогда не получится.

— А я уверена, что получится. Станешь разъезжать в самом ближайшем будущем. К счастью, твой архитектор позаботился и о лифте.

— Как же ты его обнаружила? Предполагалось, что существование лифта останется для всех тайной. Пит рассказал?

— Нет, я сама нашла его, когда все здесь разнюхивала.

— И что еще ты тут открыла?

— Запас бренди и коллекцию порновидеофильмов.

— Попробовала бренди?

— Сделала пару глотков.

— Ну и как?

— Просто язык проглотила.

— А фильмы?

— Отталкивающие, отвратительные, омерзительные.

— Ну это уж слишком.

— Зато четкая и ясная аллитерация.

Неодобрительно поморщившись, он уточнил:

— И сколько же фильмов ты просмотрела, прежде чем поняла, что они отталкивающие, отвратительные, омерзительные?

— Четыре.

Он снисходительно рассмеялся.

В смущении она начала оправдываться:

— Нужно было мне как-то скоротать время, я вчера никак не могла заснуть.

— С чего бы это?

— Предвидела, что мой пациент не захочет вставать с постели, всячески отвлекая меня от цели. Обдумывала, как избежать этого.

— Успешно?

— Видимо, нет.

Они одновременно рассмеялись: удивительно, но оба они с радостью предавались этой словесной перепалке.

— Все, считай, что сейчас я твой надсмотрщик, вроде надсмотрщика над рабами, — вернулась Лайла к своим профессиональным обязанностям.

Он капризно застонал.

— Садись как можно прямее.

— Даже сидя в кресле, я вряд ли буду в состоянии поехать куда мне вздумается.

— Внизу Пит с плотником устанавливают временные сходни на всех порожках. Ты сможешь беспрепятственно перемещаться по всему дому.

— Вот это да, — шутливо отреагировал хозяин.

— Так хочешь ты этого или нет? — Она уставилась ему в лицо, уперев руки в бока так, что тенниска с рекламой пива туго натянулась на груди.

Адам тут же оценивающе произнес:

— Ты мне очень нравишься в таком виде.

— Это еще что! Посмотрел бы ты на меня, когда я дойду до точки кипения.

Он сделал большие глаза, затем, слегка прикрыв их, тихо произнес:

— Я бы не возражал.

— Увидишь непременно, — проворковала Лайла, одарив его многообещающей улыбкой, которая тут же улетучилась. — Но не сегодня.

— Тогда будь поосмотрительней.

— Поосмотрительней?

— Я не могу оторваться от очертаний твоих сосков.

Что-то неприятно сжалось в животе, но Лайла постаралась не подавать виду, что его слова ее как-то задевают.

— Глядя на них, тебе легче будет встать с кровати?

— Не исключено. Давай попробуем.

Он дотронулся до тенниски, но Лайла отвела его руку:

— Прости, но в сегодняшнем распорядке дня такая процедура отсутствует.

С Лайлой пытались флиртовать всякие мужчины — от строительных рабочих на городских улицах до хирургов в коридорах больницы. Не строя из себя недотрогу, она легко ставила на место каждого. Почти не возбуждаясь при этом сама. Однако сейчас, похоже, была недалека от этого.

Пациенты клиники нередко отпускали сальные шуточки и непристойности, просто чтобы шокировать женщин из персонала. Они, как шаловливые дети, таким образом выясняли, насколько далеко могут зайти безнаказанно.

Но Адам не ребенок и не казался им. Глаза его не горели таким дьявольским блеском, как глаза тех больных, что пытались ее соблазнить. Ее прямо-таки пугала его убийственная серьезность. Лайлу так и подмывало взять его за руку и прижать к своей груди. Пришлось встряхнуть головой, чтобы справиться с этим искушением.

— Итак, за дело? — озабоченно спросила она.

— Конечно.

Его усмешка явно свидетельствовала о том, что голова его по-прежнему забита удовольствиями, а не упражнениями. Ладно, с этим она скоро разберется.

— Как твои бицепсы?

— В норме. А что?

— Вот и радуйся. Завтра вечером все мышцы заноют от боли, придется опираться на них, когда будешь приподниматься, перемещаясь с кровати в кресло.

— Понял, — коротко кивнул он.

— Минутку, чемпион. — Лайла внезапно прыснула и, положив руки ему на плечи, заставила их вновь опуститься на подушки. — Для этого существуют специальные приемы.

— Так покажи мне их! — произнес он повелительным тоном, который немедленно приводил в действие администраторов гостиниц и доводил до слез неряшливых горничных.

Перемещение в кресло заняло почти полчаса. К концу этой процедуры оба были без сил и тяжело дышали.

— Не уверен, что все это стоит таких мук, — глянул он на нее исподлобья.

Непослушная, прядь волос упала на его покрытый испариной лоб. Лайла непроизвольно откинула ее на место.

— Обещаю, что ничто не пропадет даром, ведь это только в первый раз. Бьюсь об заклад, когда ты впервые встал на лыжи, ты тоже выдал: «Не уверен, что все это стоит таких усилий».

Адам с досадой согласился:

— Думаю, лишь на третий день тренировок я успокоился. Единственный вид спорта, который дал результат с первой попытки, — это секс. Мне потребовалось полтора часа, чтобы уговорить Ариэль Давенпорт пройти до конца.

— Странно, что это заняло так мало времени. Она производит впечатление настоящего сноба. Из тех, кто навсегда ими остаются.

— Да, в ней изрядно снобизма. Но в тот момент меня не заботил ее характер.

— Она служила объектом твоих юношеских вожделений?

— Грешен, — рассмеялся он. — Но Ариэль мой характер тоже не волновал.

— И когда же произошло это важное событие?

— Во время каникул на День Благодарения. В первый год моей учебы в средней школе.

— И секс до сих пор остается для тебя видом спорта?

— Конечно, — бросил он взгляд через плечо. — А для тебя, разве нет?

— Конечно. — Их взгляды встретились.

Прошло довольно много времени, пока Лайла наконец, предложила:

— Эй, раз уж ты сидишь в этой штуковине, не поехать ли нам на прогулку?

— О'кэй. — Адам откинулся на спинку сиденья. Увидев, что она вовсе не собирается катить его вперед, он бросил на нее выжидающий взгляд: — В чем дело?

— Если вы полагаете, что все свободное время я буду тратить на то, чтобы катать вас, мистер Кэйвано, то вы глубоко ошибаетесь.

— За тысячу баксов в день ты должна была бы отрастить себе крылья и летать, если мне этого захочется.

— Ты подписал чек?

— Ну конечно.

В глубине души Лайла изрядно порадовалась возраждающемуся интересу Адама к деловым вопросам: надо же, позвонил на материк и распорядился об оплате! Но девушка тут же нахмурилась, изображая возмущение.

— Я свободный человек и не вхожу в число твоих лакеев, единственная цель жизни которых ублажать большого и нехорошего босса. — Она упрямо скрестила руки на груди.

Наконец, уразумев, что уступать она и не собирается, он проворчал:

— Как эта чертова штуковина приводится в движение?

— Я уже думала, ты никогда не спросишь об этом, — весело произнесла она.

Они попрактиковались на галерее; коляска ожила под его руками.

— Не дурно, весьма и весьма, — сказал Адам, широко улыбаясь. — Знаешь, я видел парней, которые с бешеной скоростью носились в инвалидных колясках, устраивая гонки.

— Пожалуй, это пока не для тебя. По крайней мере еще день или два, — поддразнила она. — Тэд иногда устраивает гонки на мотоцикле, отчего дети приходят в неописуемый восторг, а Элизабет просто сходит с ума.

— У Тэда есть мотоцикл?

— Что, не вписывается в образ, да?

— Он замечательный парень.

— Очень. Я безумно рада, что он нашел мою сестру. Или наоборот — она его.

— Похоже, они безмерно счастливы.

— Они оба абсолютно ненормальные. Иногда просто смотреть противно. Но это мечта Элизабет — рядом с ней человек, который преданно и верно ее любит. Хорошо, что она выбрала Тэда. — Она бросила на Адама косой взгляд. — Ты ей не подходишь.

— Я?

— Мне когда-то казалось, что ты ухаживаешь за Элизабет. Я даже поощряла ее дурачества, она словно растерялась перед выбором.

— Я питал к ней исключительно профессиональный интерес.

— Помню, однажды вечером ты, как записной сердцеед, неожиданно появился у нее с букетом роз.

— А-а-а… в тот вечер, когда вы сожгли сухарики. Элизабет рассказывала мне об этом позже, — добавил он, видя, что у нее челюсть отвисла от удивления. — Тот вечер не предвещал ничего хорошего: у нас с Тэдом оказались совершенно одинаковые букеты.

— Помню, я смеялась до слез, когда Мэтт об этом пропищал. Интересно, как ваши отношения развивались бы дальше, не будь там в этот момент Тэда, испепелявшего тебя взглядами?

— Ты имеешь в виду наши отношения с Элизабет? Ничего нового, только то, что было, — деловое партнерство, вот и все. Думаю, ты поймешь меня, Элизабет — красивая женщина, я всегда наслаждался ее обществом. Но я знал, что она хочет и что ей нужно. Ни минуты не сомневался, что не гожусь для этой роли.

— Муж и отец. Эта картинка не для тебя, да?

— Не больше, чем для тебя.

— Любовь и секс должны развлекать.

— Правильно, — коротко ответил он, затем повторил, бросив на нее продолжительный, спокойный взгляд: — Верно?

— О, верно. Совершенно. Ну вот мы и приехали, — сказала она, взяв управление креслом на себя и остановив его у кровати. — А теперь, чтобы попасть в постель, мы просто повторим всю процедуру в обратном порядке.

— Ты имеешь в виду, — громко захныкал он, — снова пройти через этот ад?