Палачи

Глава 21

Котко приблизился, вытирая запачканные кровью руки о носовой платок. Брезгливо бросил его прямо в корзинку для бросовых бумаг. Не промахнулся.

- Что это значит?

- Я выразился вразумительно.

- Не дерзи нам, правительственный щенок... Эй, а ты чем занята?

Обладательница длинных серебристых волос пересекла комнату, стала на колени рядом с Гретой, которая беспомощно всхлипывала, откатившись к самой стене. Кровь безнадежно испятнала ее джемпер, испоганила клетчатые брюки, да и ворсистому ковру на пользу не пошла, но кровь, заметил я, хлестала из носа. А такая кровь не свидетельствует о серьезных повреждениях, и цена ей - десять центов стакан. Слава Тебе, Господи...

Блондинка обернулась, и я уразумел, отчего она штукатурит и отделывает лицо на манер бульварной шлюхи. Под правым глазом красовался преизрядный "фонарь".

- Склеиваю разбитое, Линк, - спокойным, грудным, очень чувственным голосом отозвалась девица. - Потом, если захочешь, разбирай на части снова... Не плачь, дорогая, лучше подымись: Мисти не может поставить малышку на ноги сама... Вот, пойдем теперь.

Котко следил, как женщины весьма нетвердо ковыляли в угол у очага. Серебристая блондинка, по-видимому, звавшаяся Мисти, усадила пострадавшую в кресло и захлопотала подле нее. Котко пожал плечами, на время позабыл обеих, уставился в - упор:

- Шутить изволишь, Хелм? Не люблю ни шуток, ни шутников.

- Увы, мистер Котко, нас надули. Вынудили невольно сделаться паяцами, кувыркаться на арене... Виноват, вас не вынудили. Вы изображали публику. А мы, бедолаги, представляли балаганное действо, трюковую мелодраму под названием "Норвежский нефтяной грабеж". Увы, мы все - от американского правительства до хлыща Нормана Йэля - сами того не зная, плясали на незримых нитях, убеждали зрителя, что состряпан заговор века, и состряпан исключительно ради вящего котковского процветания. Тьфу! Но расчет был верен: вы получили концессию в Торботтене, отнюдь не удовольствовались причитавшейся по соглашению долей, решили втихомолку отрезать еще кусочек... Жадное это племя - дельцы. А жадность, извините за трюизм, не приводит к добру... Очнитесь! Даже будь вся катавасия чистейшей правдой - сколь долго, по-вашему, норски потерпели бы подобную наглость?

Котко, пожалуй, неплохо играл в покер. Ни единая лицевая мышца не дрогнула.

- Не думаю, - сказал он спокойно, - что нашим норвежским друзьям понравилось бы словцо "норски".

- Тьфу! Да я сам по батюшке свенск, и норсков могу называть как захочется! Наши страны долгие столетия по-соседски драли друг друга за вихры. Норвежцы со злости собственный язык искорежили, чтоб он хоть немного отличался от шведского! Любопытствуете, мистер Котко? Тогда начинаем краткую ознакомительную лекцию касаемо исторических связей и раздоров между норсками и свенсками. Норвегия вошла в состав Королевства Шведского еще...

Котко отвесил мне здоровенную оплеуху.

- Не люблю ни шуток, ни шутников, - повторил он.

- Олух, - ответил я насколько мог добродушно. - К чему обзаводиться новыми смертельными врагами, если старых полным-полно, и с минуты на минуту они могут вцепиться вам в глотку, а? Заметьте, о некоторых, наиболее страшных и неумолимых, вы даже не подозреваете!

Крепыш отказался проглотить наживку, я бойко продолжил:

- Совершите первый осмысленный шаг. Изучите-ка попристальнее лежащую на столе галиматью. Или сначала требуется отлупить кого-нибудь? Милости просим, противиться не буду.

С минуту Котко созерцал меня безо всякого определенного выражения.

- На столе, - сказал он, - действительно галиматья, полная галиматья, и ничего помимо галиматьи. Настоящие документы, настоящие чертежи - где они?

Я покосился на Денисона.

- Твой покровитель вообще умеет слушать? Или просто ушей по утрам не промывает? Поспешно сделал полшага назад.

- Английским языком повторяю: не было никаких подлинных, настоящих бумаг! Не было сведений! И никто в правительстве никогда не дал бы официального разрешения обворовывать союзную страну! Все, что когда-либо вообще наличествовало в этой сумасшедшей затее, покоится у вас под носом, на столешнице! Посмотрите пристальнее, ведь, по словам Денисона, вы с проворством лингвистического гения изучили норвежский... Или надобно стать на колени, чтоб вы соизволили шевельнуть своими ослиными извилинами? Используйте серое вещество, как выражался Эркюль Пуаро.

- Заткнись, - прервал Котко.

- Слушаюсь.

- Иди сюда.

- Повинуюсь.

Удара не воспоследовало.

- Будь любезен, объяснись, а я спокойно выслушаю.

Неторопливо и осторожно, дабы не всполошить ненароком Поля Денисона, помнившего о пистолете, засунутом в левый носок, я обогнул письменный стол. Остановился подле Котко. Указал на первую попавшуюся колонку цифр.

- Что это значит, мистер Котко?

- Ничего.

- Рядом начертаны разъяснения. Что значат они? А?

- Ты же сам владеешь языком.

- Не в такой степени, чтобы читать ученые или псевдоученые трактаты. Переведите, пожалуйста.

- Хорошо. "Барьерная плотность равняется девятистам восемнадцати десятитысячным долям процента".

- И?

- Всю жизнь занимаясь нефтяными разработками, - процедил смуглый миллионер, - я не слыхал о барьерной плотности. Это свинячья чушь. Равно как и все прочее. Кстати, если на то пошло, плотность измеряется не в процентах, а в единицах массы и объема, к примеру: столько-то граммов на кубический сантиметр. Хотя бы в школе учился, Хелм?

- Некоторое время.

Озадаченный, загнанный в тупик, миллионер заговорил почти по-людски:

- Все эти паршивые примечания состряпаны, как стишок "Тарбармошки" из "Алисы в Зазеркалье". Читали?.. Научные тарбармошки, мистер Хелм.

- То есть, - подхватил я, - некто задал себе известный труд, чтобы состряпать их. Ведь и бессмысленные стишки единым махом не напишешь... "Розгрень, юрзкие хомейки просвертели весь травас..." Помните? Ведь гораздо проще и легче было бы передрать несколько десятков страниц из норвежского научного журнала. Понимаете? "И айяют брыскунчейки под скорячий ры-чисжас..." Тарбармошки нелегко сочинить, они требуют живого и прилежного воображения, милостивый государь. Взгляните на сей чертеж - говорит о чем-то?

- Чертеж подробный. Только устройство загадочное. Бессмысленное.

Времени гоготать не было, я попытался подавить неудержимый приступ смеха, но все же прыснул.

- Что веселит вас? - полюбопытствовал Котко недобрым голосом.

Повесть уморительная и долгая.

- Изложите вкратце. Вам знакомо это приспособление?

- Да, сэр.

Можно запустить иголку в самое уязвимое и чувствительное место, если загодя вымолвить "сэр" или "милостивый государь".

- Да, сэр. Точнее, ведомо, когда создано, зачем, и где применялось.

- Где? - рявкнул Котко.

- Во Флориде, годочек-другой назад. Разрешите краткий экскурс в тамошнюю историю. Существовала чудесная, изумительно пронырливая и назойливая организация, именовавшая себя Защитниками Окружающей Среды, сокращенно ЗОС. Они стремились поддерживать чистоту водную, земельную и воздушную, что весьма похвально, если по чести да по совести. Но любое дело надлежит вершить с умом и расчетом. Эти же экологические бюрократы учинили сокрушительную атаку не на огромные приморские фабрики, не на скотски большие танкеры, каждый месяц бьющиеся у побережий и отравляющие разом пол-океана... Отнюдь нет. Они обрушились на людей, владевших прогулочными катерами да яхтами - вы не ослышались: парусными, экологически безвредными яхтами.

- Покороче, пожалуйста, - бросил Котко.

- Попытаюсь. Мерзавцы установили, что человеческие экскременты, летящие за борт с нескольких десятков тысяч подобных судов, представляют наигрознейшую опасность для жизни на земле, и не должны выбрасываться прямо в воду.

- Живее!

- Слушаюсь. Это в то время, как сотни тысяч китов, дельфинов и тюленей - уж не говорю о несчетных мириадах рыб - от акулы до кильки - возмутительным и наглым образом превращают океаны и моря в бескрайние отхожие места... В то время, как любой ублюдочный город использует прибрежные воды в качестве удобной выгребной ямы!.. Простите, сэр, я увлекся.

- И?

- И ЗОС обязала каждого катерника или яхтсмена установить на борту специальный гальюн...

- Что установить?

- Для человека сухопутного - сортир. Говорю "специальный", ибо вместилище дерьма опечатывалось при выходе из гавани особой службой, а по возвращении печать проверяли и владелец суденышка терпеливо ждал, пока настанет его черед опорожнить упомянутое вместилище в назначенные для этого береговые емкости. Во Флориде уйма парусных лодок и моторных катеров, дожидаться доводилось немало. А в море шныряли патрули на скутерах - и не дай Бог, кого-либо замечали справляющим нужду прямо через поручни! Лицензию •отбирали.

Я вздохнул.

- Человек, на яхте которого я провел в то время Две недели, подбирал для своего корабля наиболее приличную модель гальюна - ЗОС изобрел целых три. Со мною советовался. И заверяю честным словом, мистер Котко: на вашем столе покоится чертеж самого неудачного, брезгливо отвергнутого этим человеком бортового нужника!

Все, включая меня, не сомневались: Котко взорвется от ярости. Обе девушки замерли, не шевелясь. Поль подобрался и напрягся, видимо, готовясь выстрелить.

Ничего не случилось.

- Кто этот человек? - хладнокровно осведомился Котко.

- Да вы знаете, - ответил я. - К несчастью, теперь миг его окончательного торжества крепко мною подпорчен. Старик пустился на сложнейшие уловки, дабы встретиться с вами, вручить чертежи и пояснения, растолковать, в чем загвоздка и полюбоваться вашей физиономией. Увы...

Миллионер ухватил меня за лацканы, развернул, ударил. Великолепно. Я, как и вы, не выношу, когда меня лупят, а лупящих не жалую. И, намереваясь избавить сей мир от дальнейшего присутствия Александра Котко, хотел сохранить недоброе отношение к лысому поганцу. Он лишь облегчал эту психологическую задачу.

- Получается, никчемный, безмозглый отставной капитанишка устроил подобную пакость?! Новый удар.

- Очнись, Котко, - промолвил я. - Хэнк вовсе не безмозглый, и уж никак не может зваться никчемным. Если бы твой сторожевой пес разнюхивал на совесть, все прояснилось бы загодя.

Я говорил, не глядя на Денисона и продолжил прежде, чем Поль успел вмешаться:

- Вы устроили Присту не меньшую, коль скоро не гораздо большую пакость, мистер Котко. И Хэнк всего лишь намерен расквитаться.

- Пакость? - недоуменно переспросил миллионер, опуская занесенный было кулак. - Да я в глаза его прежде не видал, слыхом не слыхивал о Присте!

- Не лично устроили, - сказал я. - Но лет восемь назад ваша фирма выдала Хэнку маленькую пластиковую карточку с надписью "Петрокс". Дозволявшую купить любой вид любого топлива на любой из ваших заправочных станций - в любом количестве и с очень приличной скидкой! Получилось очень забавно, мистер Коткс". В один прекрасный день Хэнк предъявил карточку на приморской бензоколонке "Петрокс" и убедился, что истинная цена карточке - ломаный грош, точно так же, как и дурацкому чертежу идиотского ночного горшка. Служащий отказался продать нужное количество солярки. Понимаете?

Миллионер казался потрясенным по-настоящему, не на шутку и всерьез:

- Хотите сказать... этот безумец решил отомстить аа хамство мелкого холуя л"ке?

- Вы столкнулись, мистер Котко, с флотским офицером. На флоте, в случае победы или просто удачи, все лавры достаются капитану. В случае поражения либо простой оплошности все пинки и розги тоже достаются ему. Старшему над экипажем. Вы - старший своей фирмы. С точки зрения Хэнка - вам и ответ держать.

- За что?! За чью-то незначащую дерзость? И, получается, столько времени, денег, сил истрачено ради мальчишеского розыгрыша?

- Боюсь, вы заблуждаетесь. - Я покачал головой: - Розыгрыш и впрямь наличествует, но это уж, так сказать, приправа к вожделенному блюду. Мистеру Котко следовало передать бумаги - неважно какие; вручить - разумеете? А коль при этом и съехидничать возможно - почему бы и нет?

- Зачем вручить?

- Видите ли, мистер Котко, - изрек я почти весело, - пожилая дама по имени Франческа Прист захлебнулась и пошла ко дну лишь оттого, что мужу недостало двух или трех галлонов топлива, по скотскому капризу недоданных ублюдком, состоявшим на вашей службе. Франческа упала в море, а горючее на беду кончилось. Хэнк не смог завести мотор, догнать уносимую водоворотами жену, спасти от гибели...

Я изучил циферблат.

- И столько времени, сил и денег истрачено отнюдь не зря. Вас хотели вытянуть из неведомого укрытия, мистер Котко, выманить именно в Норвегию, куда вы обычно и ногой не ступаете, принудить к личной встрече, которыми вы не удостаиваете никого. Ждите гостя. Боюсь, он обязательно и непременно убьет вас.

Воцарилось короткое, весьма глубокое молчание. Затем расхохотался Денисон. Коронный телохранитель быстро прошагал к выходу из комнаты, окликнул:

- Билл! Все в порядке?

- Все, мистер Денисон! - отозвался голос, принадлежавший темноволосому охраннику.

- Держите ухо востро!

Возвратившись к миллионеру, Поль уведомил:

- Надежные ребята, мистер Котко. Сюда и хорек не проберется.

Тут уж расхохотался я.

- Люк, дорогой, ведь я только что сообщил твоему боссу: кое-кто не разнюхал досконально! Домашнего задания не выполнил! Ты знаешь, с кем связываешься? Не думаю, что Хэнк намеревался брать ваше обиталище приступом - он, всего скорее, хотел работать изящно и без лишних выстрелов. Но попробуй заступить ему путь, и заверяю своим честным словом, с неменьшим успехом ты сможешь противостоять батальону "зеленых беретов"! Будь покоен. Шкипер явится не один... Говоришь, наводил справки? Что же выяснил?

Денисон поколебался.

- Бывший военный моряк, бывший член Конгресса; ныне респектабельный, уважаемый гражданин...

- И больше ничегошеньки? Все болтают напропалую и выкладывают любые сведения о Хэнке Присте?

На этот вопрос Денисон ответил еще в воздухе, но я хотел, чтобы он повторил сказанное здесь, при мистере Котко.

- Норвежцы - нет. Молчат, словно в рот воды набрали.

- Сифон. Зигмундовский сифон. Хоть кого-нибудь заинтересовало, чьим его нарекли именем? Денисон пожал плечами.

- Какая разница? - спросил Котко. - И к чему вы клоните, Хелм?

Опять обращается на "вы". Добрый знак.

- Когда за вами придут, мистер Котко, у Денисона и двоих паскудных телохранителей ни единого шанса не будет и минуту выстоять. Черт, в свое время люди Хэнка трепали целую немецкую армию! Этих троих проглотят и запивать не станут.

- Объяснитесь.

- Второй и последний экскурс в историю - более отдаленную. Мировая война. Лейтенанта из американской флотской разведки, родом норвежца, забрасывают сюда под кодовым именем Зигмунда, чтобы содействовать норвежскому Сопротивлению. Кое-кто клянется, будто дрался Зигмунд наилучшим возможным образом. Кое-кто с пеной у рта кричит: Зигмунд был излишне коварен, чересчур жесток и самую малость кровожаден... Если уцелеете, мистер Котко, распорядитесь, чтобы в следующий раз, когда ваш холуй вздумает нахамить порядочному человеку...

Я улыбнулся:

- Чтобы холуй избегал оскорблять субъекта, перебившего собственными руками неведомо сколько вражеских солдат и заведшего при этом целые полки закаленных, себе подобных приятелей... Оскорбишь безобидного с виду гражданина - укокошить может. Ну-с, мистер Котко, если не пожелаете сию секунду зашевелить мозгами, погибнете не за понюх табаку, а за два галлона солярки.

С минуту Котко сверлил меня упорным, пристальным взглядом. Потом повернул голову.

- Джеральд!

- Здесь, мистер Котко! - долетело снизу.

- Немедля запускай и прогревай двигатель, Джерри. Мы улетаем.

- Он попросту блефует, мистер Котко! - проныл Денисон. - Пытается на пушку взять...

- Заткнись. И придумай уважительное оправдание тому, что завлек меня в заполярное осиное гнездо. Лучше оправдайся добросовестно, иначе...

Я вмешался:

- Мистер Котко!

- В чем дело?

- На вашем месте я остановил бы пилота, пока не поздно. Он кажется неплохим парнем, хотя и недопустимо усат. А геликоптер немалых денег стоит.

Глаза миллионера обратились щелками.

- Выкладывай!

Я даже не успел растолковать, что и выложить-то ничего определенного не в состоянии - просто на месте Котко подумал бы трижды, а на месте Хэнка Приста не раздумывал вообще...

Джеральд, наверно, позабыл захлопнуть парадную дверь. Мы услыхали, как всхрапнул двигатель вертолета. И тотчас, безо всякого ощутимого промежутка, в долине зарокотал пулемет, и второй, поближе, присоединился к нему. Геликоптер, само собой разумеется, накрывали перекрестным огнем.

Грянул отрывистый, глуховатый взрыв. Реактивная противотанковая граната, известная как фаустпатрон. Следовало полагать, вертолет миллионера Котко превратился в груду пылающего металлолома.

Зигмунд прибыл.