Палачи

Глава 6

Завтрак, вопреки явному норвежскому происхождению, подавали по-шведски. Сиречь, подходи к любому столу, хватай, что приглянулось. От анчоусов до селедки... Принеся мысленные извинения скандинавским предкам, я презрел рыбные блюда и умудрился выследить пару крутых яиц, украшенных добрым ломтем ветчины. К оному причитались чашечка черного кофе, или здоровенный стакан апельсинового сока. По выбору. Я остановил выбор на соке. Диана уписывала поданное со здоровым аппетитом женщины, которой нет ни малейшей нужды заботиться о талии... Сама сохранится. Без дополнительных усилий.

Черт побери. Вопреки простейшим житейским правилам, спутница моя выглядела поутру гораздо лучше, несли накануне. Так не бывает - и все же так было.

Голову обвивал затейливый шарф - изумительно удобная вещь, если хочешь до поры сокрыть истинный цвет волос. Диана казалась и посвежевшей, и похорошевшей. И мне это вовсе не понравилось при мысли о том, сколь бесцветной, поникшей и невзрачной была упомянутая дама лишь накануне... Помилуйте, я не страдаю манией величия, и отнюдь не полагаю, что ночь, проведенная в объятиях меня, делает из маленькой затравленной Золушки надменную принцессу... Отнюдь нет.

Изменения произошли, состоялись и стряслись. Не мне благодаря, а по совершенно иной причине. Тем паче надлежало следить в оба.

Девица сидела с таким видом, словно провела ночь в усерднейших и целомудреннейших молитвах. Не клянусь, что я ни в коем случае не польстился бы на подобную бескровную особь - хотя, уверяю, нет! - но выражение физиономии было неподражаемо. Вы и впрямь поверили бы: норвежские койки не оставляют места для двоих.

Профессиональные навыки заставили меня чуток подобраться, когда мисс Лоуренс... виноват, Диана, - приблизилась... Очаровательная маленькая актриса. Если я не ошибался. Если не ошибался - надлежало признать: актриса играет со всевозможным блеском...

- Нет, - уведомила Диана, располагаясь подле окна.

- Что - нет? - настороженно переспросил я.

- Не разыгрываю никакой роли, милый. Ты ведь ломал голову над этим, правда? И не гляди столь подозрительно. Ты гадал: а не завлекла меня, часом, любезная козочка в постель, дабы получше и попрочнее утвердиться в нечистых замыслах? Верно?

Я вздохнул.

- Субъектов умопомраченных постигаю... Но ясновидящих - боюсь. Откровенно и панически.

- Стало быть, - жизнерадостно возразила собеседница, - с тобою все чин чином. И проницательности не лишен... Я просто провинциальная дура. Умопомраченная к тому же. А самое смешное - никогда не догадывалась об этом. Лишь несколько месяцев назад сообразила... Не представляла, что когда-либо наберусь наглости...

Она оборвала речь, нежданно рассмеялась.

- Ты ошибался, Мэтт.

- А именно?

- В постельном вопросе... Утверждал, что койки недостаточно просторны.

Диана шаловливо покосилась, поддела вилкой ломтик маринованной рыбы. Опять рыба - Господи, помилуй!

- Мэтт...

- Ага.

- Я чувствую внутренний подъем...

- Поздравляю. Весьма оригинальное замечание. Своеобычное, осмелюсь доложить.

- И угадаешь. Чувствую себя совершенно бесшабашной. Разнузданной. Смелой. По внешности заметно?

- Отнюдь нет, - любезно уверил я. - Выглядишь весьма благопристойной и цивилизованной особой. - Выждал мгновение и продолжил: - Уверена, что Эльфенбейны тебя не признают? Будем надеяться. Ибо, если сам не ошибаюсь, вот они. Грядут во множестве. Сиречь, в двойственном числе.

- Не отнимай-ка солонки, дорогой, - попросила Диана. - Другим тоже присуще питаться крутыми яйцами... Погляди на пейзаж! Разве не прелесть? Настоящий север...

Великолепно было устроено. Особо великолепен оказался непринужденный поворот головы, избавивший мою спутницу/напарницу/любовницу от ужасной необходимости являть окаянным Слоун-Бивенсам нежный профиль.

Упомянутая пара шествовала мимо. Грета Эльфенбейн для разнообразия натянула бело-красные клетчатые панталоны, что было несомненным упущением, если вспомнить о ее точеных ногах. Адольф-отец красовался в темно-синем деловом костюме и вытавлял напоказ темно-синий, аккуратнейшим образом завязанный галстук.

При дневном свете, по ближайшем рассмотрении, старик показался бы наиобычнейшим, безобиднейшим, неспособным обидеть мухи джентльменом, шагнувшим за рубеж пятидесяти лет. Ему требовались только стоячий накрахмаленный воротник и молитвенник, дабы сойти за мирного приходского священника, а не хищного ублюдка, содержавшего под началом паскудную шайку злопаскудных особей, приверженных тихому дамоубийству и подпольному кознодейству.

Эльфенбейны проследовали мимо, не повернув ни единой головы.

- Так точно. Адольф Эльфенбейн собственной персоной, - тихо произнесла Диана. - По крайности, соответствует описанию. И он сам, и отродье.

- Как тебя вообще втянули в эту историю, а?

- Не спрашивай: не услышишь нахальной лжи.

- Видишь ли, - пояснил я, - рано или поздно жизнь моя будет зависеть от надлежащей либо ненадлежащей реакции, тобою обнаруженной. И, само собою разумеется, я не прочь выяснить, с какой умалишенной мерзавкой связался в течение безумного дела, навязанного помраченным начальником. Справедливо?

Диана засмеялась.

- Хочешь верь, хочешь не верь, но причиной всему оказался нефтяной кризис.

- Поскольку предоставляешь выбор, выбираю. Не верю. Кризис, видишь ли, отменное неудобство - был, есть и останется таковым. Однако, нехватка бензина еще никого не заставляла ввязываться в дурацкую, насквозь нечестную международную авантюру, дабы награбить горючего для всех жаждущих кадиллаков и алчущих фордов. Уж во всяком разе, Хэнка Приста не заставила бы. Старые флотские служаки сплошь и рядом раздуваются от патриотизма, но не до подобной же степени...

- Если говорить откровенно. Шкипер мстит. Расплачивается за гибель жены. Ты не знал?

Нахмурившись, я отозвался:

- Полагаю, миссис Прист утонула во время лодочной, то есть, яхтенной прогулки. Так писали флоридские газеты.

- Франческа Прист захлебнулась потому, что их тридцатифутовой скорлупке - Хэнковой отраде и гордости - топлива не хватило. Именно когда женщина упала за борт, между прочим, двигатель и высосал последнюю каплю из баков. И Хэнк не смог двинуться вослед Франческе, уносимой течением прочь... Не отвечаю за навигационные подробности, но суть излагаю верно. Вообрази душевную травму, которую получил Прист! Провести на капитанском мостике почти всю жизнь - и лишиться близкого человека из-за невозможности маневрировать в нужную минуту. Вот и решил Шкипер, что впредь американские дамы не будут идти ко дну столь обидным образом. Даже если потребуется лично украсть нефтяное месторождение и собственноручно перегнать сырье в бензин.

- В солярку, если речь о яхте, - вставил я.

- Пожалуй. Как бы там ни было, Хэнк расчислил порядок действий и преподнес его кому-то в Вашингтоне. Бывший конгрессмен... Хорошо знает нужные нити и подергать за них умеет. А Вашингтон обретался в полнейшей панике, ибо на бензоколонках форменная революция творилась. Готовы были на что угодно согласиться, лишь бы положение поправить. В буквальном смысле - за что угодно. А касаемо почтения к законам - начхать им на законы, сам понимаешь, коли речь идет о бензине... Вот мы и околачиваемся в Норвегии. Великий Грабеж Нефтепромыслов.

- Для коего необходим Непревзойдённый Зигмундовский Сифон, - уточнил я. - Звучит-то как! Но что значит?

- Понятия не имею. Дело засекречено донельзя, мистер Хелм, и о Зигмундовском сифоне даже думать воспрещают: не дай Бог, поблизости сшивается телепат...

- Конечно, конечно, - сказал я. - Но вставляют сие замечательное приспособление прямо в нефтяную скважину, или уже в подводный трубопровод? Хитрая, наверно, штука. Тем паче, глубины тут немалые, несколько сот футов наберется... Но Северное море - прекрасное местечко для эдаких затей. Вечные штормы, туманы. Юркнул в сторону - и затерялся: ищи-свищи. Даже приличному танкеру нетрудно улизнуть без помех. Напряженным голосом Диана произнесла:

- Об этом действительно запрещено говорить, Мэтт. А посему смолкаю. Да и правда не знаю ничего больше... то есть, могу сообщить: Зигмундовский сифон изобрел бывший технический гений, пристрастившийся к бутылке и хватающийся за любую темную работу, предлагаемую по нефтяной части. Уже сотворил несколько устройств, каждое из которых само по себе драгоценность. А сифон, если Шкипер ничего не путает - вершина современной науки.

- Боги бессмертные, - сказал я. - Настоящий цирк, балаган дешевый! Пара сумасшедших ученых, таинственный магнат, прячущийся от людей подальше, психически травмированные жертвы бензинового кризиса...

- И еще субъект, именуемый Денисоном. Со всевозможной небрежностью я отозвался:

- Ах, да... Всеустрашающий мистер Денисон, подручный мистера Котко. Занесите в список... Но ты до сих пор не поведала, как и почему сюда попала, крошка.

- Я, пожалуй, тоже психически травмированная жертва кризиса... Впервые в жизни довелось по-настоящему призадуматься. По-настоящему. Прежде я лихо вертела педалями экологически безвредного десятискоростного велосипеда и спасала прекрасный мир от выхлопного газа, прилежно потрясая кулаком вослед отвратительным и смрадным лимузинам, проносившимся мимо. Только одно дело кататься на велосипеде по доброй охоте, а совсем иное - знать, что отныне и навеки будешь вынуждена красоваться на дурацком сиденьице и ногами орудовать...

С напускной печалью Диана покачала головой, удрученно вздохнула.

- И эта мысль ударила точно обухом. Я внезапно поняла, что всю жизнь твердила чужие фразы на попугайский манер; бессмысленно повторяла чужие мнения.

Рассуждала так, как считали нужным и достойным друзья-идеалисты... Разумеешь?

- Не поспеваю, - ответил я. - Прыти разумению не достает. Но продолжай.

- И вдруг, - произнесла Диана, - осознаю: мне все это не по вкусу! Делаю жуткое открытие: мне очень нравятся большие, удобные, быстрые автомобили! С ума сойду, если они сперва остановятся разом, а потом исчезнут начисто... И обнаруживаю, что мне жутко нравятся теплые, мягкие, красивые меха, и полностью плевать на судьбу маленьких беззащитных зверьков, с которых эти меха сдирают. Леопардов и тому подобных бедолаг... Допустим, леопарды и впрямь под угрозой полного истребления - но уж норкам-то, сдается, ничего не грозит! Плодятся как миленькие... И удостоверяюсь: в ушах навязли разговоры о милых несчастных морских котиках, убиваемых дубинками на островах Прибылова... Ты не потрясен?

- Я закаленный, - сказал я. - Выстою.

Следя, как дуэт Эльфенбейнов налегает на селедку, я решил: завтра попробую норвежскую рыбу. Когда-то пробовал - и уцелел. Стоит ли мчать по воздуху через Атлантику, чтобы и в Европе упитываться надоевшими дома яйцами с ветчиной?

- Последней каплей, - сообщила Диана, - сделались проныры, не удовлетворявшиеся заботой об окружающей среде и спасением животных. Эта публика спасала меня. Даже не спрашивая разрешения. Поняв, как дела обстоят, я взбесилась уже не на шутку. Ремни безопасности в автомашинах! Предупреждающие сирены в замках зажигания! Колымагу даже запустить нельзя, не будучи застрахованным от любых и всяких досадных случайностей... Автомобили предназначены для езды, верно? А ищешь покоя и тишины - сиди себе в четырех стенах. И вдобавок: если мне взбрело на ум прошибить головой ветровое стекло - что вам за печаль? Не суйте носов, куда не просят.

- Получается, ты вознамерилась прошибить головой ветровое стекло, дабы самоутвердиться и подергать излишне приставучих субъектов за длинные носы?

Диана расхохоталась.

- Недалеко от истины... Однажды в Вашингтоне, во время званого ужина, я повздорила со светской дамой, под началом коей служила в одном из достойных общественных комитетов. Дама советовала взглянуть на светлую сторону кризиса. Светлой стороной она числила то, что всем любителям быстрых машин, моторных лодок, снегомобилей и дальних странствий придется присмиреть - не чудесно ли, дорогая? - передразнила Диана. - И вообрази, старая сука просто упивалась такой чарующей перспективой! Ну, думаю, коль скоро это зовется идеализмом, забирайте его себе.

Прервав речь, Диана окинула взглядом гористое побережье, медленно тянувшееся за окнами.

- Что же дальше? - полюбопытствовал я. Девушка усмехнулась:

- Упомянутая дама чуть из вечернего платья не выскочила от возмущения, когда я сказала: двигатель внутреннего сгорания верой и правдой послужил человечеству. И, если намереваетесь похоронить его, хотя бы явите приличествующую скорбь, а не отплясывайте на могиле... Чувство юмора у подобных особей отсутствует начисто, и спор сделался яростным. Дама торжественно провозгласила меня презренной отступницей. А неподалеку слонялся впечатляюще мужественный, седовласый, обветренный субъект. И веселился от души, прислушиваясь к нашей перепалке. Наутро позвонил, представился бывшим флотским капитаном Генри Пристом. Любезно пригласил пообедать вместе. Предупредил, что нечистых умыслов не вынашивает, а с правительственного благословения создает некую хитрую организацию, где мне, судя по вчерашней стычке, самое место...

Передернув плечами, Диана закончила:

- Вот и все, пожалуй. Именно так и вышло. Я подсознательно мечтала о чем-то безумном, опасном, бросающем вызов обществу, балансирующем на последней грани законного - или преступающем ее. Хотелось, говоря фигурально, прополоскать рот после приторных речей, которыми я засоряла воздух долгие годы. А бурым пеликанам и белым носорогам придется какое-то время обходиться без моей поддержки... Я помогу похитить целую залежь вонючей, маслянистой, восхитительной нефти. И ремень безопасности впредь не пристегну даже под угрозой штрафа.

- Когда будем снимать приключенческий кинофильм, назовем его "Освобождение Дианы Лоуренс", - хмыкнул я.

Одно мгновение Диана глядела с обидой, потом положила мне на руку теплую узкую ладонь.

- Пожалуйста, - попросила она спокойно. - Пожалуйста, не высмеивай меня, дорогой. Не ерничай, иначе все испортишь, и крепко испортишь.

- Прости.

- Ведь и впрямь ужасно. Фальшивые насквозь олухи обитают в насквозь фальшивом мире, ими самими придуманном! Ручьи должны журчать подогретой дистиллированной водицей, ветер - веять чистейшим кислородом, без малейшей азотной примеси, а люди и животные - существовать бесконечно... Здесь же - настоящая жизнь. И ты - настоящий.

- Благодарствуйте, - сказал я сухо. - Если это комплимент, конечно...

- И смерть - настоящая. Поняла это ночью, пока сидела в каюте и ждала: - сейчас войдут и прикончат меня, как прикончили Эвелину - если не успею выстрелить первой... Было изумительно. Почему никто ни разу не разъяснил мне, что единственный способ ощущать себя живым - поистине живым - глядеть в лицо возможной гибели и спорить с нею? Никогда не испытывала такого подъема и прилива сил! Прежде меня опекали, берегли, а нынче все было ужасно и великолепно, и я не отдала бы этой ночи ни за какие коврижки.

Я выразительно постучал по столу согнутым пальцем.

С вызывающей, открытой, чисто мальчишеской улыбкой Диана легонько стиснула мою руку и отняла собственную:

- Верно говорят: рыбак рыбака видит издалека... Разумеется, она была совершенно права.