Папа-Будда

ЭНН МАРИ

Дурацкая обложка, придуманная Гарпритом, не шла из головы. Узор из красных, черных и серых кружочков, квадратиков и волнистых линий. Я закрывала глаза, чтобы больше это не видеть, но узор отпечатался у меня в мозгу. Мы бились вчера целый день и сегодня все утро, доводили до ума нашу запись. Я думала, нам осталось всего ничего, пару часов – и мы закончим, но мы пробовали так и эдак, меняли какие-то штрихи, и дошло до того, что мы сами уже не слышали разницу.

Мы с Нишей по очереди пели «salve» - то она, то я, - обсуждая, что получалось.

— Энн Мари, вот сейчас было здорово, — сказал Гарприт.

— Нет, лучше, как до этого, — Ниша спела чуть иначе и указала на меня. Я повторила. — Слышишь? — сказала она.

— А мне все равно кажется, что перед этим было лучше.

— Неважно, что тебе кажется — это наша запись. Будет, как мы решим. Энн Мари, что думаешь?

Я уже ничего не соображала.

В дверь заглянула мама Ниши.

— Все закончили?

— Смеешься? — сказала Ниша.

— Вам надо сделать перерыв. Я заварила чай, и в кухне стол накрыла – пойдите, перекусите.

«Перекусить» на языке Нишиной мамы означало примерно «откушать обед из трех блюд».

— Мам, мы ели всего час назад.

— Вам нужны силы.

Небо в окне кухни было свинцовым. У меня начинала болеть голова.

Мама Ниши поставила на стол чашки с чаем.

— Ну как, вам долго еще?

— Понятия не имею, — сказал Гарприт. — Этим подругам не угодишь.

— Да, конечно, — сказала Ниша. — Если бы ты просто делал, что велят, и не пытался выкручивать по-своему, мы бы закончили гораздо быстрее.

— Просто я делюсь богатейшим опытом. — Гарприт откинулся на спинку стула, завел руки за голову и потянулся. Он знал, что выводит Нишу из себя.

Сквозь зубы Ниша процедила что-то на пенджаби и схватила меня за руку:

— Энн Мари, пошли, минут на десять. На воздух.

— Надо работать, — сказал Гарприт. — Я вечером сегодня занят.

— Не переживай. Ты дожевать не успеешь, а мы уже вернемся.

Мы с Нишей уселись на невысокой стене перед крыльцом ее дома.

— Мне просто надо было уйти. Он меня до ручки доводит.

— А меня эта запись до ручки доводит. У меня уже мозги, по-моему, не варят.

— Еще чуть-чуть. Но получится здорово.

— Надеюсь. Просто я не думала, что доделать – это трудней всего. Я думала, у нас почти все готово.

— И не говори. Но все должно быть идеально. — По голосу я поняла, что Ниша на пределе, и злится уже на меня. Ее руки крепко сжались в кулаки.

— Ладно, Ниш, все сделаем. Время есть. Хорошо, что понедельник нерабочий. Еще целых два дня.

— Ну да. Только через два таких дня я Гарприта задушу. — Она взяла меня за руку. — Айда на качели.

Через дорогу, недалеко от Нишиного дома, была детская площадка. Там обычно по субботам полно народу, но с утра шел дождь, и теперь лишь один малыш катался с горки – в конце спуска его ловила мама. Сиденья качелей еще не высохли.

— Ниш, у тебя есть платок?

— Нет. Можем стоя. Надеюсь, мама в окно не глядит.

Ниша забралась на качели и встала на сиденье.

— Энн Мари, подтолкни.

Я ухватилась за сиденье, отвела его как можно дальше и отпустила. Ниша качалась – вперед, назад, - подлетая все выше и выше. Я забралась на соседние качели и стала раскачиваться, поначалу шаталась – трудно отталкиваться, когда стоишь, - потом выровнялась, поймала ритм: вперед – порыв ветра, назад – все внутри замирает. Тучи висели свинцовые, но там, за их пеленой был свет – такой яркий, что мне на минуту пришлось зажмуриться. Я качалась, закрыв глаза – только железные цепи скрипели, - и мне казалось, что я летаю, как птица, невесомая и свободная.

Постепенно я замедлилась и села, покачиваясь, одной ногой шаркая по земле. По низкой стене, окружавшей парк, шагал малыш - мама держала его за руку. На земле у стены, рядком, как в магазине, стояли жестяные банки: по вечерам из Нишиного окна хорошо видно, как на этих скамейках сидят и выпивают ребята из нашей школы, из третьего класса.

Ниша начала напевать мелодию «Salve, Regina», еле слышно. Я повернулась к ней - она улыбалась. Она кивнула в сторону дома. В окне Гарприт махал рукой и показывал на часы. Она начала петь, на ту же мелодию:

— Надо идти-и, или нам о-от Гарприта та-ак влети-ит, что мало не покажется.

— Аминь, — пропела я.

Держась за руки, мы перешли дорогу и направились к дому.