Парадокс профессора Даве

Глава VIII

Абстрактно, с философской точки зрения человек – это набор потребностей. Этих потребностей, как физиологических, так и духовных, великое множество, но только одна из них характеризует сущность человека. Это потребность, формируемая нравственной мотивацией поведения.

Весь смысл существования любого живого организма заключается в том, чтобы противостоять окружающему хаосу, проявляющему себя как рост энтропии. Чем выше уровень организации материи, тем совершеннее антиэнтропийные факторы в ней, а самой высшей формой проявления антиэнтропии является человеческая нравственность. Нравственность – главная основа существования любой социальной системы. Если она поддерживается на высоком уровне, то происходит быстрый рост самоорганизации такой системы. И наоборот, если уровень нравственности падает – общество деградирует, а государство начинает трещать по швам либо влачить жалкое существование.

На сегодняшний день имеется огромное количество научных исследований по философской этике, посвященных одной-единственной проблеме – как добиться того, чтобы нравственность стала внутренней потребностью человека, а не просто внешней формой его поведения. Главный итог всех этих исследований можно сформулировать коротко – нравственность не может основываться ни на страхе, ни на рациональном корыстном расчете, она может основываться только на совести. В противном случае нравственная мотивация в сознании человека неустойчива и легко разрушается. Этот вывод светских ученых-философов является основным содержанием христианства.

Божья благодать, входящая в душу человека и проявляющая себя в его сознании как совесть, – это главный акт единения бога и человека в учении Иисуса Христа. С другой стороны, этот по сути дела центральный момент христианства ставит совесть в основу нравственной мотивации поведения человека.

Согласно взглядам русского философа Н. Бердяева, христианство, освободив сознание человека от языческих богов, освободило его от страхов перед природными стихиями. Эта свобода открыла широкий простор для его творческой энергии, заложив тем самым основы для стремительной научно-технической революции.

Тем не менее одной свободы духа было недостаточно, для того чтобы эту свободу реализовать, необходим был еще духовный импульс.

Нравственный выбор на основе совести как проявления божьей благодати – этот момент и стал тем импульсом, который обеспечил духовный рост и развитие человека. Этот импульс явился могучим антиэнтропийным фактором, обеспечившим рост самоорганизации людского сообщества. Более того, нравственный выбор на основе совести заложил в сознание человека еще одну степень свободы, которая сделала невозможным использование этой религии в качестве духовной узды для народа. По этой причине лидерами современной цивилизации стали страны, принявшие христианство.

Обратимся теперь к сущности ислама и историческим предпосылкам, которые привели к его появлению.

Как гласят древние писания, родоначальниками евреев и арабов были семитские племена. Разделение их на два различных этноса произошло из-за различия в образе жизни. Часть семитов стали оседлыми, начали строить города, создавать письменность, развивать науку. Они положили начало евреям.

Другая часть долгое время вела кочевой образ жизни, положив начало современным арабам. Эти потомки семитов стали наглядным примером того, до какой степени деградации может докатиться человек, ведя образ жизни кочевника.

Суть ислама сразу же становится понятной из тех запретов, которые пророк Мухаммед наложил на поведение арабов. Одним из первых был запрет на убийство собственных детей. Разум нормального человека не способен постичь, как можно живьем закопать в землю собственного ребенка, если ты испытываешь нужду или видишь, что это девочка, за которую в будущем не сможешь взять хороший калым. Именно так поступали арабы со своими детьми трех– и пятилетнего возраста. За подобную традицию ни иудеи, ни христиане не считали их людьми, их считали намного хуже скотов. Поэтому арабы до появления ислама, подобно современным цыганам, находились в социальной изоляции. При этом нескончаемые внутренние конфликты между арабскими племенами, которые длились столетиями, вели их к взаимному истреблению.

Таким образом, ислам, созданный пророком Мухаммедом, был не чем иным, как религиозно-идеологическим проектом, направленным на то, чтобы сохранить и приумножить деградирующую ветвь семитов, к которой он сам принадлежал.

Этот проект был адаптирован специально под арабов и для арабов и преследовал три основные цели:

1. Сделать из деградировавших скотов подобие людей.

2. Остановить взаимное истребление среди арабских племен.

3. Консолидировать всех арабов на борьбу с внешним враждебным миром.

«Если два мусульманина сражаются друг с другом, то оба попадут в ад. И тот, кто будет убит, и тот, кто победит». Так пророк Мухаммед запугивал арабов, чтобы достичь второй и одновременно третьей цели в своем замысле. Соответственно, христианская заповедь «не убий» в устах Мухаммеда стала звучать иначе – «не убивай только тех, кто исповедует ислам». Однако в своей сущности эта установка не является религиозным руководством. Это универсальный принцип, по которому формируются все бандитские сообщества, и именно этот принцип основатель ислама положил в основу консолидации арабов. Следующий аналогичный принцип, который пророк Мухаммед положил в основу консолидации мусульман, был в свое время успешно использован большевиками – «кто не с нами, тот против нас». Именно таков смысл призыва, обращенного к мусульманам – убивать всех, кто принял ислам, а впоследствии от него отказался.

Поэтому появление бандитского государства ИГИЛ – это не случайность, а закономерная реализация той потенциальной возможности, которая существовала уже с момента возникновения ислама, этой экстремистской идеологии, облаченной в религиозную форму. Что же касается официальных заявлений исламских религиозных деятелей, которые пытаются откреститься от ИГИЛ, объявив его исчадием ада, то здесь необходимо учесть специфику эволюции ислама. Первые проповедники учения пророка Мухаммеда, которые стали распространять его на другие страны и народы, были вынуждены адаптировать ислам под их традиции и верования, а также под общечеловеческие ценности. По этой причине их ислам стал отличаться от первоначального, а сами они сегодня оказались между молотом и наковальней. С одной стороны, приверженцы истинного ислама, количество которых в мире быстро растет, объявили их первейшими врагами учения пророка Мухаммеда, а с другой стороны, их деятельность не имеет никаких перспектив в будущем, так как попытки создать благообразную форму для порочной сущности оказываются в противоречии с фундаментальным законом диалектики.

При этом третья цель этого религиозно-идеологического проекта была конечной и самой главной. Воплощением ее занимались в основном последователи Мухаммеда, провозгласившие его самым правильным пророком из всех, которых Всевышний когда-либо посылал людям. При этом Коран они объявили «завершенным пророчеством» – окончательным словом Бога, обращенным к людям. По этой причине Коран стоит над священными книгами иудеев и христиан, а мусульмане – особый народ, избранный Всевышним для последнего завета.

Согласно Корану, иудеи и христиане верят в того же Бога, что и мусульмане, однако они исказили и забыли Божье слово и таким образом сделались неверными.

В целом это была наивная форма, в которую пророк Мухаммед и его последователи облекли свой религиозно-идеологический проект. Тем не менее именно такая форма, а не содержание, позволила сравнительно быстро распространить ислам среди арабов и также быстро достичь главной – третьей цели.

Ненависть ко всем немусульманам, ненависть ко всем, кто отказывается принять ислам как последнюю и окончательную истину, стала мощным консолидирующим фактором, остановившим нескончаемые внутренние конфликты. Благодаря этому фактору арабы объединились и завоевали все близлежащие страны, окончательно уничтожив остатки великих цивилизаций в Сирии и Египте.

Создав свой арабский халифат, они обрели человеческое лицо, стали развивать науку и культуру. Таким образом, цели, поставленные пророком Мухаммедом, были достигнуты. Но достигнуты они были в краткосрочной исторической перспективе. В перспективе долгосрочной ислам оказался губительным как для арабов, так и для других народов, которые его приняли. Основоположник ислама понимал, что для достижения поставленных им целей необходима такая вера, которую можно использовать в качестве религиозной узды, позволяющей направить в нужное русло всех, кто принял ислам, поэтому в первой же своей заповеди он провозгласил началом всех добрых дел не совесть, а страх перед Аллахом. В своей пятой заповеди он отверг свободу нравственного выбора для мусульман, призывая их не делать выбор между добром и злом, ибо и то и другое исходит от Аллаха. По сути дела, эта заповедь является логическим продолжением исламского канона, согласно которому Бог создал человека не по своему образу и подобию, он создал человека из глины и при этом не наделил его свободой выбора – воли человеческой в исламе не существует, «на все воля Аллаха». Таким образом, пророк Мухаммед отверг учение пророка Иссы (Иисуса) и создал собственное религиозное учение, которое в своей сущности было разрушительным для человеческого сознания. Если человек лишен нравственного выбора на основе совести, все добрые дела, совершаемые им, превращаются в выхолощенную форму поведения. При этом человек лишается импульса к духовному росту, погружаясь в невежество и фанатизм.

Так, обретя ислам, арабы обрели консолидирующую идеологию, но при этом оказались духовно порабощены. Сама сущность ислама не может играть роль антиэнтропийного фактора, обеспечивающего прогрессивное развитие человеческого общества. По этой причине все страны исламского мира закономерным образом оказались на задворках современной цивилизации. Они либо влачат жалкое существование, либо ведут паразитический образ жизни, продавая ископаемое топливо развитым странам. Сегодня в мире нет ни одного исламского государства, которое бы шло в авангарде научно-технического прогресса.

Этот сравнительный анализ двух религиозных течений дает наглядное представление о роли идеологии и мировоззрения в процессе социальной эволюции. Насколько он в данном случае уместен и насколько вяжется с тезисом о необходимости уважительного отношения ко всем мировым религиям и, соответственно, религиозным чувствам верующих?

В контексте анализа рассматриваемой в этой книге проблемы данный сравнительный анализ необходим. А вот со вторым пунктом он никак не вяжется и не должен вязаться.

Суть вышеприведенного тезиса сводится к тому, что если истина у каждого своя, то с этим необходимо смириться и уважительно относиться к каждой из них. Это один из главных абсурдов современного толерантного либерализма, потому что истина в этом мире одна, а все остальное заблуждения. При этом чтобы следовать по пути истины, ее необходимо утвердить, а заблуждения отвергнуть.

Такую стратегию диктует нам здравый смысл – стратегию, которая вступает в противоречие с канонами господствующей сегодня в мире идеологии. Эти каноны, провозглашая превыше всего компромиссы за столом переговоров, обеспечивающие спокойное и сытое существование, отодвигают эту стратегию на задний план. Однако если человек не способен следовать по пути истины, истина утвердит себя сама и заставит человека следовать тем путем, который она ему укажет. Поэтому приведенный выше анализ двух религиозных течений не является выпадом против ислама, он является борьбой с заблуждениями ради утверждения истины.

Вернемся вновь к истории казахов, а именно к первой их попытке создания своего независимого государства.

Это произошло в 1801 году на стыке Европы и Азии, в междуречье Волги и Урала. Именно здесь образовалось Букеевское ханство, названное так по имени его основателя султана Букея. Оно было создано на территории Российской империи, поэтому называлось еще Внутренней Ордой.

Видя, что кочевой образ жизни ведет к упадку и вымиранию, Букей был первым, кто предложил казахам перейти к оседлой жизни, строить дома и обрабатывать землю. Но те бесплодные степи, на которых веками кочевали казахи, были непригодны для этой цели. Поэтому султан Букей обратился с просьбой к русскому царю Павлу I предоставить ему плодородные земли в низовьях Волги и Урала.

К тому времени эта территория пустовала на протяжении 30 лет после того, как с нее были изгнаны воинственные калмыки. Поэтому русский царь не возражал против того, чтобы ее заселили миролюбивые кочевники.

Букей понимал, что для создания государственного образования его преемник должен быть достаточно грамотным и просвещенным, в совершенстве знать методы общественного управления. С этой целью он попросил астраханского губернатора, с которым был в приятельских отношениях, взять на воспитание его старшего сына Жангира и дать ему все необходимые знания.

Будущий хан получил европейское образование, в совершенстве овладел несколькими языками, обучился административному управлению.

В 1823 году Жангир возглавил Букеевское ханство, которое находилось в составе Российской империи. Он сразу провел ряд реформ в структуре управления ханством, превратив Внутреннюю Орду в самостоятельное территориальное образование, обладающее значительной свободой в делах как внутренней, так и внешней политики.

Молодой и образованный хан сосредоточил в своих руках административную, судебную и законодательную власть. Он определял финансово-налоговую политику, порядок землепользования и хозяйственного устройства. При этом Жангир-хан не жалел сил и собственных средств для просвещения своего народа. Он начал строить школы, запретил обычаи и порядки, которые мешали гражданской и хозяйственной стабильности в Орде, впервые в истории казахских ханств осуществил переход земель в частную собственность кочевников. Эти меры способствовали разложению кочевой общины казахов и в итоге превратились для Букеевского ханства в бомбу замедленного действия.

Кочевой образ жизни есть следствие неблагоприятных внешних условий и естественным образом формирует у человека одну главную мотивацию поведения – выжить. Постепенно эта мотивация начинает вытеснять и подавлять другую – созидать. Не имея возможности создавать письменность, развивать науку и образование, кочевые племена начинают деградировать. За несколько веков кочевого образа жизни у казахов сформировались специфические родоплеменные отношения, которые были адаптированы под этот образ жизни.

Жангир-хан не учел это обстоятельство. Взявшись ломать устои и обычаи казахов с целью привить им европейские ценности того времени, он столкнулся с недовольством казахской знати уже в первые годы своего правления. Эта часть его общины стремилась не к созидательным усилиям, а к тому, чтобы побольше урвать, опираясь на свои родоплеменные привилегии. При этом у казахов не было стремления к знаниям и каждодневному труду на земле.

В исторических источниках сохранился на этот счет характерный факт: помимо начальных школ, в Букеевском ханстве было открыто училище с интернатом, дававшее более основательные знания. За все время его существования в нем обучались 243 человека, однако закончили его только 26 человек.

С начала образования Внутренней Орды к султану Букею примкнуло 5000 кибиток, а к концу правления Жангир-хана их было 20 000. Значительно увеличилось поголовье скота, а орудия труда для возделывания земли раздавались казахам бесплатно. Быстро росли торговля и товарообмен. И тем не менее в 1836 году в Букеевском ханстве вспыхнуло восстание. Ставка Жангира была окружена, на помощь ему пришли царские карательные отряды, которые впоследствии и подавили этот мятеж. Но мир в ханстве не воцарился, и в 1845 году Жангир-хан погиб от рук наемного убийцы.

Он вошел в историю как реформатор и созидатель, одержимый юношеским максимализмом. Заступив на ханский престол, молодой Жангир был одержим идеей – осуществить в казахской степи реформы, подобно Петру Великому. Он мечтал войти в историю как хан, правление которого станет «золотым веком» для казахов, но при этом не учел, что тот образ жизни, который необходимо было создать для этого, был чужд кочевому народу.

После смерти Жангира Букеевское ханство пришло в упадок и так и не стало самостоятельным государством. Такое государство возникло только в советское время и создано было представителями других народов, казахи искусственно были вовлечены в уже готовую государственную инфраструктуру. Но с обретением независимости в 1993 году родоплеменные распри среди казахов, приведшие к упадку Букеевское ханство, начались с новой силой. И вновь, как и 150 лет назад, главным мотивом в казахской верхушке стал не созидательный труд, а стремление как можно больше урвать, опираясь на свою родоплеменную принадлежность.

По словам политических обозревателей, после 20 лет независимости целые сферы государственной жизни в Казахстане превратились в епархии отдельных родоплеменных кланов.

В свою очередь это создало предпосылки для масштабного воровства и коррупции, основанных на круговой поруке, в которую оказались вовлечены и контролирующие, и карающие органы. На этом фоне начался упадок Казахстана как государства. Прежде всего пострадали здравоохранение, образование и наука. Возросла заболеваемость туберкулезом и бруцеллезом, самыми распространенными болезнями среди кочевых казахов. Резко упала эффективность обучения в многочисленных учебных заведениях, особенно частных. Появились десятки тысяч полуграмотных или совершенно безграмотных представителей титульной национальности с дипломами о высшем образовании. В три раза сократилось количество ученых, а академия наук, которая была открыта в тяжелое послевоенное время, в 1947 году, прекратила свое существование. Ровно через 10 лет после этого проправительственная казахстанская газета «Литер» опубликовала интервью с директором института экономики МОН РК О. Сабденом, в котором он подвел итог положению науки в Казахстане. Так, финансирование научных учреждений осуществляется на уровне «поддержания штанов», а 95 % всех научных исследований – полная фикция.

Таким образом, Казахстан, будучи до 1990-х годов быстроразвивающейся советской республикой, практически полностью выпал из мирового научно-технического прогресса.

В соответствии с постулатом теории этногенеза этническая деградация казахов, начавшаяся задолго до образования Букеевского ханства, оказалась необратимой. Однако представители казахской интеллигенции решили поставить все с ног на голову и представить эту деградацию как следствие внедрения в сознание казахов чуждых им цивилизационных форм, которые придуманы не их предками и не ими самими.

На самом деле современный Казахстан – это наглядный пример несостоятельности внедрения в подобных странах цивилизованных стандартов государственного устройства.

Неработающие здравоохранение и образование, насквозь коррумпированная юстиция – все это стало сопровождаться призывами отказаться от чуждых западных ценностей и вернуться к истинным ценностям, которые сами собой наведут порядок. При этом под истинными ценностями в первую очередь подразумевается религия ислама.

Призывы обратиться к учению пророка Мухаммеда раздаются не только со страниц казахстанских газет. Целая группа членов сената этой республики пыталась на законодательном уровне запретить детям казахов исповедовать христианство. «Одна нация – одна религия» – именно данный принцип делает нас одним народом. В этом контексте мы и будем разрабатывать концепцию развития ислама в Казахстане». Так официально обозначило свою позицию казахстанское агентство по делам религий.

Для того чтобы понять, почему Казахстан и подобные ему страны приходят к такому финалу, обратимся к исследованиям, проведенным в начале 2000-х годов министерством внутренних дел Саудовской Аравии. Это ведомство провело опрос среди 700 исламских радикалов. Оказалось, что потенциальные террористы понятия не имеют об основных канонах ислама, но при этом готовы отдать за него жизнь. Они в любой момент готовы умереть, сами не зная за что.

Та форма, в которую основатель ислама облек свое религиозное учение, до сих пор остается гораздо более эффективной, чем содержание. Для ослепленных злобой и ненавистью радикалов важны не каноны ислама, а то, что они являются приверженцами самой правильной религии и что существует враждебный мир неверных кяфиров, который стоит над ними – правоверными. Такая форма, порождающая безальтернативную мнимую правоту, закономерным образом подталкивает к агрессии.

Паталогический формализм учения пророка Мухаммеда наглядно проявился в ожесточенной внутриконфессиональной войне, когда в XXI веке приверженцы различных течений ислама убивают друг друга прямо в мечетях. При этом поводом для кровавых терактов может оказаться сущий пустяк вроде непризнания в качестве духовных авторитетов всех двенадцати имамов из рода Али Талиба. Этот патологический формализм является главным фактором, отвергающим верующих от содержания того, во что они верят, порождая слепой фанатизм. Именно формальная сторона ислама, отрицающая все, что не вписывается в его рамки, и стала заветной альтернативой тому, к чему невозможно приспособиться.

Вписаться в ход современной истории – это значит быть способным к растущей конкурентной борьбе в сегодняшнем мире. Народы, не способные к этой конкуренции, все больше ощущают социальную изоляцию, что, в свою очередь, порождает у них стремление к консолидации. В этих условиях исламу, так же как и много веков назад, предстоит выполнить ту же роль, которая изначально была ему уготована – стать инструментом консолидации для всех народов, оказавшихся на обочине современной цивилизации. В этом выводе нет ни шовинизма, ни расизма. В этом выводе объективное отражение ситуации, которая порождена естественным ходом социальной эволюции Логическим продолжением все усиливающейся конкурентной борьбы в мире станет появление государств нового типа. Как только это произойдет, человечество вступит в завтрашний день истории. Этот процесс будет дифференцированным.

Создавать новые государственные структуры смогут только те народы, интеллектуальный и творческий потенциал которых будет этим структурам соответствовать. По этой причине социальное и политическое разделение в мире станет еще более глубоким. Новые государства начнут консолидироваться на основе принципиально новой идеологии, те же, кто не сможет шагнуть на следующую ступень социальной эволюции, окажутся неразвитыми навсегда. При этом главной консолидирующей идеологией для этих стран станет ислам.

Новые государства, вооруженные новой идеологией, в соответствии с естественными законами развития, совершат качественный скачок в своем развитии.

Те же страны, которые изберут своим идеологическим знаменем учение пророка Мухаммеда, станут проявлять еще большую агрессию в отношении государств нового блока.

Мир станет двухполярным, соответственно, консолидация в нем пойдет по двум противоположным направлениям. Поэтому парадокс, с которым столкнулась профессор Даве, неминуемо примет глобальные масштабы. Этот парадокс наглядно показал, что этническая коллективная форма проявления инстинкта самосохранения стоит выше принципов справедливости, норм демократии и идей прогресса. Такой инстинкт с каждым годом будет проявляться все сильнее, потому что на сегодняшний день уже очевидно, что страны-аутсайдеры в нынешних условиях никогда не выйдут на уровень высокоразвитых стран. Отсутствие собственного научно-технического потенциала делает бесперспективной и бессмысленной для них политику импорта технологий как способа уйти от сырьевой зависимости и производить конкурентоспособные товары.

Во-первых, высокоразвитые страны не продают наиболее передовые разработки, обеспечивающие им самим прибыль и безопасность. Во-вторых, страны-аутсайдеры просто неспособны их освоить и в итоге становятся свалками устаревших технологий и товаров.

Мир «неверных» все больше будет довлеть над миром «правоверных».

Таким образом, на пути преодоления глобального экологического катаклизма человечество неминуемо столкнется с катаклизмом социальным. При этом он будет развиваться на фоне стремительно ухудшающейся экологии в масштабах всей планеты, поэтому инстинкт самосохранения человечества вступит в острое противоречие с инстинктом самосохранения тех народов, которым суждено исчезнуть с исторической арены завтрашнего дня. И именно это противоречие станет главной силой, лежащей в основе консолидации стран нового типа. Это противоречие станет также и главным катализатором формирования и становления новой идеологии, призванной прийти на смену либерализму и толерантности.