Парфюм для студентки

Глава 31

Кирилл

Месяц…

Прошел уже целый месяц, а Ева так и не вернулась ко мне и Любаше. Я порывался написать ей, позвонить, приехать, но каждый раз останавливал себя.

Ей нужно время — повторял и повторял каждый раз… Меня уже тошнит от этой фразы.

Сколько времени ей нужно? Еще месяц? Год?

Я скучал, но отчаянно цеплял на себя маску равнодушия и внутренней гармонии. Не показывал своих истинных чувств никому. Иногда даже себе.

Я оформил полноценную опеку над Любашей и теперь я отец Любви Воронцовой. Неделю назад Любаше провели операцию на сердце и теперь мы медленно, но верно идем на поправку. У девочки действительно были большие проблемы со здоровьем и если бы тогда не Ева… девочку не спасли бы. Лишь с Любашей я наконец становлюсь собой. Она напоминает мне Еву.

Пока Любаша в больнице, под присмотром врачей, медсестер, Сони и моего дяди, я работаю в своей сети. Преподавание в университете я бросил, когда начал среди студентов высматривать Еву, но она так и не появилась. Я не мог больше находиться в этом дурдоме, где бесило все! Абсолютно все!

По вечерам, после того, как навещал Любашу, приходил домой, ложился спать, в надежде, что завтра она придет. Я ненавидел каждый день вдали от нее.

Но однажды она позвонила с незнакомого номера… Это был двадцать девятый день нашей разлуки.

Я поднял трубку, но там молчали.

— Ева, — догадался я — Зачем звонишь? — холодно поинтересовался, хотя самому выть хотелось от тоски.

На том конце всхлипнули.

Внутри меня все сжалось от этого звука и понимая того, что она тоже страдает, а я тут! Сижу в своем кабинете и боюсь позвонить ей.

— Ты хочешь что-нибудь сказать? — спросил ее еще холоднее — Если нет, то я занят.

И вновь тишина.

Почему ты молчишь? Скажи хоть что-то! Дай сигнал и я приду! Заберу тебя и больше не отпущу! Охрану приставлю, чтобы больше не смела бежать.

— Ну что ж, пока, — произнес в надежде, что она ответит и она ответила.

— Как Любаша? — спросила она голосом, который постаралась сделать максимально обычным, но он был полон слез и боли.

— Вчера ей сделали операцию. Все прошло хорошо, — ответил ей — Хочешь навестить? Я скажу дяде и тебя пустят к ней.

— Нет, — тут же ответила Ева и бросила трубку, но перед этим я услышал отчаянный крик боли и тоски.

Что же девочка моя с тобой? Почему позволяешь нам страдать?

Зачем?

Мой телефон опять зазвонил и несмотря на абонента, я поднял трубку, потому что думал, что это она.

— Кирюша, — позвала меня мама и все рухнуло — У меня сердце не на месте. С тобой все хорошо?

— Со мной все отлично, мама, — выплюнул ложь.

— Ой, чует мое сердце что-то плохое, — недовольно произнесла мама.

— Нинель, ты позвонила, чтобы сказать о том, что чувствуешь? — крикнул на нее — Так у тебя для этого целый штат психологов! Скажи отцу, он тебе любого достанет!

— Зря ты так с мамой!

— Мне некогда! Работа! — и бросил трубку.

Некрасиво наверно, но последнее время Нинель надоедает своим вниманием. Постоянно лезет во все. Любашу пытается воспитывать.

Любаша моя дочь и мне решать, как ее воспитывать и что ей можно, а чего нельзя. Я не позволю кричать на мою малышку, только потому что она что-то делает не так. Она ребенок и ей свойственно неправильно держать вилку, ложку и есть торт руками.

Отец же не вмешивается в наши с мамой конфликты, предпочитая держать нейтралитет.

И эти еще фразочки Нинель, что что-то плохое грядет… Раздражают и выбешивают. Как и ее утверждения, что сердце матери чувствует такое. Возможно… Но Нинель… Я не воспринимаю ее как мою маму. Лишь как женщину, что родила меня, а теперь живет с моим отцом. Действительно значимым для меня человеком.

— Кирилл Сергеевич, у вас через пятнадцать минут встреча с монголами, — произносит моя помощница и уходит, убедившись, что информация дошла до меня.

Но до меня уже давно ничего не доходит, потому что мыслю не о том… Они заняты моими девочками, что сейчас вдали о меня. Но если к одной я не могу подойти и на шаг, то вторая ждет меня каждый день с улыбкой на лице и любящим сердцем.

Ева

Это самый ужасный месяц в моей жизни. Я не выхожу на улицу, не ем и не сплю, постоянно смотря на стену и думая о Кирилле. Я забыла о душе, шампуне, мыле, косметике и воде. Сейчас похожа на чучело. Чудовище, что живем одно в большом замке и ждет собственной кончины.

Да, если я умру, будет только лучше!

Как он там? Что он там? Здоров ли?

Я мониторю новости о нем в интернете и вчитываюсь в каждую статью. Я становлюсь одержимой им. И если раньше моя стена была в его фотках, потому что я мстила, то теперь их было намного больше, потому что люблю… Потому что говорю с ним.

Его фото, то что позволяет мне до сих пор не свихнуться.

Глупо… знаю!

Но это единственный мой собеседник за этот месяц, потому что бабушку я отправила в санатории. Увидев меня в первый день, когда я вернулась, она ужаснулась и не отходила от меня ни на шаг. Постоянно заболотилась и относилась как к маленькому ребенку, а мне нужно было лишь одно: тишина и спокойствие. Ее пугало мое состояние овоща, а меня пугало то, что она стала чаще пить свои таблетки.

Чудом удалось отправить ее в санатории. Пришлось около недели изображать себя нормальную и фальшиво улыбаться. И бабушка поверила.

Найдя хороший санаторий, я отправила бабулю туда. Санатории не из дешевых, но деньги у меня были. Не знаю зачем, но мне прислали мою заработную плату из ресторана в тот же вечер, когда я уехала, а потом пришла смс от Маши: «Я даю тебе отпуск, вернешься, когда захочешь»

Маша мне звонила несколько раз, но я не брала трубку, понимая, что услышав ее голос разревусь. А Кирилл… он не звонил и не появлялся в моей жизни, как я и просила.

И это было хорошо…

Однажды я позвонила Кириллу сама и после этого добавила его номер в черный список… Мне нельзя ему звонить, писать и видеть.

Это мои правила! Мои условия…

Ведь я дала обещание, что в следующий раз, когда увижу его, то убью. Но у каждого обещания есть лазейки. Не увижу его — не убью.

Надо будет перееду! Улечу! Убьюсь сама! Но его я не увижу!

Его я не убью!

Моя смерть будет обозначать смерть одного, а его смерть равна смерти двоих.