Парикмахер

14

Подписи были поставлены, заверены, и теперь мы смотрели, как секретарша Стефана торжественно высыпает леденцы в вазочку. Они падали звонко, как монеты. Все ждали шампанского и речи, которую я должен был произнести, как сын своих родителей. С бокалом в руке я встал перед папкой с нашими документами и заговорил. Я разглагольствовал не хуже какого-нибудь министра о «новом проекте» дома Принц и о его «грандиозных перспективах», пошло острил по поводу запрета на сладости в дни нашего детства и теперешней обязанности сосать леденцы и завершил все тостом. На этом официальная часть закончилась.

- Спасибо, Томас, - сказала мать и дотронулась до моей щеки.

Теперь меня должна была заменить Регула.

- Не сердись на меня, - сказал я ей. - На обед я не останусь. Алеша приехал.

- Ну и приведи его с собой.

- У меня в салоне мама приняла его за Маттео и поставила меня в неловкое положение. Я с Маттео давно уже не общаюсь.

- Как типично для мамы. Ладно уж, отваливай!

Стефан отозвал меня в сторону.

- Том, я должен с тобой поговорить.

- Я очень тороплюсь.

- Больше не разговаривай ни с кем так, как сегодня утром с Каспари. К этому мужику надо относиться серьезно. Тем более к его угрозам. Он слов на ветер не бросает.

- К угрозам? - Я потрепал Стефана по его мощному загривку. - Не беспокойся, я могу постоять за себя.

Тут меня снова перехватила мать.

- Приезжай поскорей ко мне. В сентябре я буду в Ницце. Привози с собой своего симпатичного француза.

Наконец-то я был на улице. Алеша ждал меня в кафе у Хофгартена. Ему захотелось пройтись через город, схватить за золотые лапы льва перед Резиденцией, поглядеть на красные герани у Ратуши и голубой трамвай, включиться в безмятежный мюнхенский темп жизни. Алеша живет в Москве и Рейкьявике, а теперь еще и в Мюнхене. Я был счастлив, я был самым счастливым парикмахером на свете. Я почти бежал.

Алеша сидел на солнышке, вытянув ноги, и беседовал о чем-то с парой за соседним столиком. Слушая ответы, он, как всегда, наклонял голову набок. Потом я увидел то, что увидел. Кто-то подстриг ему волосы.

- Кто это был? - спросил я.

- Что? Ты о чем? - Алеша удивленно посмотрел на меня снизу вверх.

- Волосы.

- Волосы? Деннис, твой топ-стилист.

- С какой стати Деннис тебя стрижет?

Парочка ухмыльнулась. Алеша встал, что-то произнес по-русски, положил на столик деньги и потащил меня за собой.

- Что в этом плохого?

- Почему тебя стрижет кто-то чужой? Зачем?

Алеша остановился.

- Ну ты и деспот!

- С боков он сильно срезал, и по-новому, мне придется привыкать к новой линии. Впрочем, - я привлек Алешу к себе, - получилось хорошо. Он действительно хорошо тебя подстриг.

- Томас! - Как обычно, Алеша сделал ударение на втором слоге, на «а». - Да он ничего и не срезал, только самые кончики. Почти незаметно.

По песчаной дорожке мы вошли в Хофгартен. Иногда Алеша забегал вперед, то купаясь в солнечных лучах, то ныряя в длинную тень деревьев. Я медленно шел за ним, замечая, как во мне нарастает ощущение близости. Мы были в разлуке почти три месяца. У фонтана я догнал его. Погрузил руки в воду. Вдруг Алеша ударил ладонью по поверхности и сильно обрызгал меня, как делают иногда дети. Он хотел убежать, но я схватил его за плечи и крепко сжал. Алеша совсем размяк, когда я плеснул водой ему на лицо и волосы, а потом слизнул влагу с его губ. Две дамы, сидевшие в тени, тут же встали и удалились.

В конце парка мы пролезли сквозь дыру в колючем кустарнике и вышли на узенькую тропинку, которая существует там все годы, что я живу в Мюнхене. Алеша рассказал, что ему понадобилось продать одну статуэтку - для этого он и приехал в Мюнхен. Выгодная сделка, о которой он договорился со своей галеристкой Екатериной Никольской еще до того, как мы с ним познакомились. Мы сели на лужайку, спускавшуюся к реке. Алеша откинулся назад и оперся на локти. Я положил голову на его колени. Журчал Эйсбах. Алеша щекотал мне подбородок сухим стебельком, водил им вокруг моей ямки.

- Алеша, - спросил я, - что означает русское слово «мускус»?

- Мускус? Это, ну… у оленей жир такой… секрет железы, понятно?

- А-а, понятно.

- Почему ты спрашиваешь?

- Долго рассказывать. За последние дни столько всего произошло. Я даже звонил тебе и хотел обо всем рассказать. Мы все в шоке. Недавно была убита Александра, одна из моих клиенток. Полиция допрашивала меня, потому что я сделал ей прическу буквально за пару часов до ее смерти. В ее редакционном кабинете я нашел письмо, адресованное ей по-русски и по-английски, там кириллицей написано слово «мускус».

- Она что, торговала мускусом?

- Не знаю. У нас это запрещено.

- В Сибири браконьеры охотятся на кабаргу, мускусных оленей. Кажется, мускус ценится едва ли не дороже золота, и нелегальная продажа мускуса приносит бешеные доходы, - сказал Алеша.

- Кому он нужен? Ведь в парфюмерии используется синтетический мускус.

- Кажется, он ценится в китайской медицине. Например, хорошо повышает потенцию. Ты не знал этого?

- Пойдем.

На мосту через Эйсбах, который в этом месте похож на горный поток, мы присоединились к другим зевакам. Мальчишки-серфингисты в блестящих черных гидрокостюмах пытались сохранить равновесие на волнах, носясь зигзагами поперек речки, туда-сюда, туда-сюда, словно гибкие зверьки. На них нацелилось множество объективов. Один парень сорвался с волны, доска подлетела в воздух, словно выброшенная катапультой, гидрокостюм скрылся в потоках воды. Алеша перегнулся далеко за каменный парапет, я крепко держал его на всякий случай. Неудачник выбрался на берег, на старт вышел следующий участник.

На Максимилианштрассе мы шлялись вдоль витрин, словно у нас не было никакой цели и мы просто искали приключения, в котором могли бы вместе поучаствовать. Алеша отпускал шутки в адрес минималистского стиля, в котором были оформлены многие витрины - один-два флакона, пара тряпок. Он говорил, что у них прежде, при социализме, всегда были такие витрины, а теперь это стало признаком стиля.

- Теперь у нас тоже всего полно, - сказал он.

Я разглядывал нас обоих в тонированном стекле. Один чуть-чуть более приземистый, волосы не взъерошенные, а гладкие и почти до подбородка, другой повыше, с непослушной шевелюрой. Картина все еще казалась мне новой, непривычной.

Алеша открыл передо мной дверь какого-то магазинчика одежды.

Я посмотрел разложенный товар, словно был обязан что-нибудь купить, и нашел брюки из прочного материала с накладными карманами и не на молнии, а на кнопках - они мне больше нравятся. Примеряя их в кабине, я услышал такой разговор.

- Вы куда едете? - спросил продавец.

- На Кубу, - ответил мужской голос.

Ну вот, опять Куба, подумал я; сначала Александра, потом Ким, теперь этот мужчина - все хотят на Кубу. Неужели на свете нет других стран?

Брюки морщили сзади. Я хотел выйти и посоветоваться с продавцом, приоткрыл дверь и внезапно увидел в щелку эти ботинки: черная кожа, начищенная до блеска, шов на подъеме, будто шрам. Мне были знакомы эти ботинки. Я видел их совсем недавно. Вчера. Это он, Клеменс Зандер. Значит, он собирался на Кубу?

- И когда поедете? - спросил за дверью продавец.

- Через десять дней, - ответил мужской голос. А женский добавил:

- Это получилось абсолютно спонтанно. Поэтому я и сказала, что надо обязательно побывать на Макси, сейчас это самое важное, ведь когда мы вернемся, распродажа уже закончится. Нравится рубашка? Клеменс, примерь, пожалуйста. Это как раз те тона, которые больше всего подходят моему мужу.

Клеменс Зандер уезжал «абсолютно спонтанно» на Кубу со своей женой. Может, путевки заказала Александра, чтобы ехать «вместе с ним» - ее новым любовником?

Был ли Клеменс Зандер тем самым таинственным любовником? Занималась ли она с ним любовью перед своей смертью?.. Тут мои размышления оборвались - я получил дверью по лбу.

- Томас? - Алеша протиснулся ко мне в кабину. Я приложил палец к губам.

Алеша усмехнулся.

- В чем дело? - спросил он. - Почему ты не выходишь?

- Не могу, там стоит один знакомый чувак, он мне кажется подозрительным. Короче, он не должен меня увидеть; возможно, сейчас у меня появятся доказательства…

Алеша поцеловал меня в губы.

- Пожалуйста, не надо. - Я удержал его руки. - Брюки мне все-таки узковаты. Принеси мне на размер больше. - Я вылез из брюк и вытолкал Алешу из кабины.

- Такая модель только этого размера. Других размеров нет! - крикнул Алеша через дверь.

- О'кей, - ответил я, натянул старые штаны, застегнул на кнопки рубашку и открыл дверцу кабинки. Потом прошел, словно дерзкий вор, не глядя по сторонам, к выходу. Алеша за мной. На улице я взял его за плечи и сказал: - Это мог быть он! Представь себе! Он мог быть любовником Александры. Такие вот дела!

Алеша ничего не понял.

- Пошли быстрей отсюда.

Я заглянул через стекло в магазинчик. Там стоял Клеменс Зандер со своим орлиным носом и смотрел мне прямо в глаза.