Парикмахер

8

- Журнал «Вамп», приемная главного редактора. Доброе утро.

…Голос Барбары Крамер-Пех. Неужели такое возможно?..

- Алло? Вы слышите меня?

…Голос звучал настойчиво, но при этом чуточку дрожал, как на ленте. Итак, абсолютно точно. Барбара Крамер-Пех была тем самым анонимом на моем автоответчике…

- Алло, - сказал я и подумал - как это я раньше не сообразил? Потом кашлянул и произнес: - Ева Шварц хотела со мной что-то обсудить. Я звоню, чтобы уточнить время. Это Томас Принц.

- Ах, это вы, господин Принц. - Барбара говорила теперь очень вежливо. - Ева сейчас на совещании. Кажется, она собиралась пообщаться с вами по поводу рождественского номера? Да?

- Не знаю.

- Господин Принц, я как раз заглянула в наш ежедневник. Вы договорились с Евой на одиннадцать тридцать. Сегодня.

- Как? Я ничего об этом не знал.

- Неужели я забыла вам позвонить? Ах, простите. Мы все пока еще никак не придем в себя.

- Понятно. Я приеду точно.

- Спасибо. Еще раз простите, пожалуйста!

Я тут же отыскал запись на автоответчике. Сомнений нет. Я сбежал вниз, в салон и подал Беате знак: зайди на кухню!

- Это был ее голос. Я ведь рассказывал тебе. Странно, верно? Возможно, она что-то знает про убийство, - сказал я. - Барбара Крамер-Пех явно что-то знает. Я сразу это пойму, если поговорю с ней.

- Ты поедешь в редакцию?

- Через час.

- Я отвезу тебя. Том, будь осторожен.

- Меня там никто не стукнет по черепушке.

Вскоре после этого мы сели в ее проржавевший, маленький «рено». На заднем сиденье, как всегда, лежала бита для крикета. Беа захватила из салона и поставила за сиденье сверток.

- Пара мелочей для Евы Шварц, - пояснила она. - Чтобы ты явился не с пустыми руками.

Она завела древний мотор и, вытянув шею, выехала на дорогу. Мне нравится эта развалюха, она такой же неотъемлемый признак Беаты, как и ее постоянно меняющийся цвет волос.

- Помнишь, как мы с тобой в первый раз ехали вместе на машине? - спросил я. - Это было на Зильте. Ты вызвала меня, чтобы освоить новые фасоны стрижки от Сэссона, и забрала с вокзала на этом самом «рено». Тогда у тебя еще был собственный салон, и ты жила с супругом номер четыре.

- Не впадай в сантименты. Кстати, тогда накрапывал дождь, а дворники на стеклах забастовали. - Беа держала курс на Богенхаузен, к Розенкавалирплац. - Сегодня утром я читала твой гороскоп.

- Осторожней - велосипед!

- Тебе, Водолею, сейчас самое время планировать будущее вместе с партнером.

- Да я бы не прочь. Вот только уже несколько дней не могу поговорить с Алешей. Он не отвечает на мои звонки. Хотя я оставил для него сообщение на автоответчике, даже по-русски.

- Значит, ты можешь общаться с Алешей на его родном языке? Молодец!

Беа перестроилась на левую полосу. Я свесил руку из окна и вспоминал свои слова, произнесенные по-русски: «Говорит парикмахер».

- А что звезды подсказывают тебе? - поинтересовался я. - По-моему, тебе опять нужен партнер.

- Я как раз работаю в этом направлении, - сообщила Беа.

- Каким образом? Ты ведь не можешь просто пойти в веселый квартал. Либо в сауну. Правда, в выходные и там наблюдалось затишье. Все разъехались в отпуск.

- Я заглянула в Интернет, на сайт для желающих создать семью.

- Неужели тебе непременно нужно сразу создавать семью? Не надоело еще?

- Судьбе надо помогать. Так любил говорить мой супруг номер четыре.

Я поглядывал на Беату. Ее супругу номер четыре повезло - он выиграл в лотерею. Удачно поставленные крестики - шесть штук - резко изменили его жизнь. Началось купание в роскоши: вилла, «ягуар», теплый гараж, гольф-клуб. Но как-то раз Беа появилась в моем салоне с двумя чемоданами. Она уехала с Зильта. (Кстати, по ее словам, супруг проследил, чтобы она не прихватила с собой парочку серебряных ложек.) Сейчас она живет в Хайдхаузене под самой крышей. Интересно, скучает ли она хоть изредка по своей жизни на Зильте?

Беа тормознула, как всегда, мягко, чтобы не пугать меня. Издательский корпус, скучная зеркальная коробка, не шел ни в какое сравнение с великолепными фасадами эпохи грюндерства (это время франко-прусской войны) в Глоккенбахском квартале, где находился мой салон. Так вот где проводила свои дни Александра. Бедняжка.

- Спасибо за то, что ты поработала ради меня таксисткой. - Я помедлил немного и добавил; - А помнишь, что ты сказала мне на прощание тогда, на Зильте, в твоем салоне?

- Нет, забыла.

- Ты сказала: «Когда с помощью краски волосам придается особенный блеск - это самое красивое». Помнишь?

- Да, теперь вспомнила. После этого ты и спросил: «Хочешь работать у меня стилисткой?»

Я чмокнул Беату в щеку, достал из-за сиденья пакет и вылез из машины. На ступеньках оглянулся еще раз и махнул рукой, но Беа уже встраивалась в транспортный поток. Сзади я увидел буквы на ее номере «Б-ЕА». Ради этого она специально регистрировала свой «рено» в Берлине.

Стеклянные створки беззвучно раздвинулись. Вестибюль издательства был выдержан в серо-голубых тонах, мрамор такого же цвета и с такими же прожилками, как у Стефана на досках для завтрака. На обзорном щите названия множества журналов. Я спросил у портье в униформе, куда мне идти.

- Четвертый этаж, - ответил он.

Из лифта вышли женщины; они прошествовали мимо меня «как стая фламинго» - так сказал бы Алеша. После них в лифте осталось сладкое облачко из смеси разных духов и дезодорантов. Я задержал дыхание. Лифт поднимался наверх, мягкий свет льстил моему отражению даже больше, чем у меня в салоне. Снова открылись серебристые двери, и я очутился перед длинным, похожим на прилавок столом. Сидевшая за ним блондинка улыбалась так, словно все это время ждала лично меня. Температура на этаже была ниже уличной по меньшей мере градусов на пять. Ох уж эти жуткие климатические установки!

- К Еве Шварц. Я Томас Принц, - сообщил я ей.

Блондинка сняла трубку, нажала две клавиши и негромко что-то проворковала. Вероятно, сообщила о моем появлении Барбаре Крамер-Пех в ее приемной. Я последовал за ней по коридору мимо открытых дверей. У копировального аппарата стояла женщина, прижав руки к стеклу; на нас она не обратила внимания. Было на удивление тихо. Интересно, всегда ли тут так или это тоже последствие шока? Никак не могут прийти в себя после убийства Александры? Спрашивать об этом у блондинки я не стал - вероятно, она бы просто не поняла моего вопроса.

Посреди кабинета главного редактора стоял стул, да нем сидела Ева и глядела на стену. Там был вывешен длинный ряд уменьшенных страниц очередного номера журнала. Рядом с Евой неподвижно стояли три редакторши - стройные фигуры, хорошие прически.

- Томми, как замечательно, что ты пришел, - проговорила Ева, не отрывая взгляда от журнальных страниц. - Присядь, пожалуйста, я сейчас освобожусь. Дорогие дамы! Косметика кажется мне слишком бесцветной, а путешествие слишком длинным. Лучше приготовьте побольше советов лыжникам. Новости совершенно теряются рядом с рекламой зубной пасты. Можем мы это изменить?

Вопрос означал приказ. Дамы ожили, зашевелились, стали что-то прилежно записывать, одна перевернула страницу своего блокнота. Я присел на низкую софу, обтянутую белой кожей, и устремил взгляд на экран большого телевизора.

- И, пожалуйста, сделайте мне зимние коктейли чуточку попестрей. Чтобы глазу было за что зацепиться!

На письменном столе Евы стояли компьютер и букет белых роз. Рядом с дорогой авторучкой лежал непременный органайзер с логотипом какой-то известной фирмы. Короче, символы статуса, необходимые, пожалуй, всем нам.

- Девочки, меховая сумочка с аппликациями просто прелесть. Где вы такую достали?

Обложки уже вышедших номеров «Вамп» заполнили весь простенок возле окна. Ева Шварц - непререкаемая хозяйка журнала со стабильным тиражом. Во всяком случае, так мне тогда показалось.

- Еще есть вопросы?

Совещание закончилось, и три дамы тихонько вышли из кабинета. Ева взяла несколько номеров и села рядом со мной. Ее подтянутую фигуру обвивали полосы - ярко-красные, синие и желтые. Такой броской я еще ее не видел. Платье едва доставало до колена, а круглый воротничок был подчеркнуто высоким.

Она убрала в сторону розовый камень, лежавший на столе для красоты, раскрыла журнал и подвинула его ко мне.

- Я хотела тебя спросить, - начала она, почему-то нервничая. - Мы знаем друг друга уже давно, кроме того, ты разбираешься в наших профессиональных делах… - Снова заминка. - Кроме того, ты хорошо знал Александру…

В каких еще профессиональных делах? В женском журнале, в парикмахерском искусстве?

- Ева, ты о чем?

- Взгляни-ка на эту полосу. Да, на эту, с новостями косметики. Теперь сравни ее с той же полосой в других номерах. - Она раскрыла еще пару журналов. - Тебе ничего не бросается в глаза?

- Нет, все как обычно.

- Так я подскажу тебе. Тут нарушены пропорции - одна фирма представлена слишком широко, в ущерб остальным. «Клермон»! - Ева произнесла это название почти с восклицательным знаком.

Я усмехнулся.

- Если бы вы так представляли мою продукцию, я стал бы богачом. Повезло «Клермон» и тому месье… как его там… Дюра.

- Откуда ты знаешь Фабриса?

- Лично не знаком. Я видел его в пятницу на вернисаже, рядом с тобой.

- Александра часто с ним общалась. Он уже звонил сегодня утром.

- Ясное дело, ему не хочется терять с вами хорошие связи.

- Честно говоря, связи, по-моему, чересчур хорошие, - заметила Ева.

- Что ты имеешь в виду?

- У меня появилось подозрение, что Александра слишком тесно сотрудничала с домом «Клермон». Его косметика мелькает в журнале чуть ли не на каждой полосе.

- Означает ли это… ну… как ты считаешь… - Я замялся. - Не сыграли ли тут свою роковую роль деньги?

Ева молча кивнула.

- Почему же ты тогда не вмешивалась? Ведь ты главный редактор!

- Я пока что наблюдала. Хотела точно убедиться в этом и уж потом поговорить с Александрой.

Я вспомнил о том, что Александра ощущала на себе пристальное внимание Евы. В тот, последний вечер она мне сообщила, что Ева подслушивает ее разговоры. Правда, она относила это на счет своей тайной любовной интрижки с кем-то из коллег. А может, ее любовником был этот самый Дюра?

- Томми, допускаешь ли ты, - спросила Ева, - что Александра могла продаться?

- Честно говоря - не знаю.

- Представляешь, вот и я тоже.

Врет, подумал я. В сущности, она хочет мне внушить, что Александра не была неподкупной. Зачем? Чтобы опорочить свою умершую коллегу? Или пустить меня по ложному следу? Мой взгляд упал на камень с острыми краями. Уж не она ли сама проломила Александре голову этим самым розовым кварцем?

- Извини, что я так прямо спрашиваю, - проговорил я, - но зачем ты мне все это рассказываешь?

На мгновение Ева смутилась. Но лишь на мгновение.

- Понимаешь, Томми, - сказала она, - после смерти Александры этот вопрос предстает совсем в другом свете. Я боюсь, что тут может существовать связь с убийством. Ты знал Александру. Ты способен оценить, чудится мне это или нет. Как, чудится?

- Не знаю. Нет, вообще-то, я не могу в это поверить. С другой стороны, она любила роскошь и иногда могла потратить все до последнего гроша. Почему бы ей в такой ситуации не брать деньги у «Клермон»? И о каких суммах могла идти речь? Да и преступление ли это? Ведь мы все не святые.

- Томми, речь идет о профессиональной порядочности.

- Сколько зарабатывала у тебя Александра?

- В последнее время? Девяносто тысяч в год. Но я могла бы и повысить ей оклад. Ведь она была одной из лучших моих сотрудниц. Пожалуй, самой лучшей. Творческой натурой, всегда у нее бурлили идеи. Погляди-ка, вот, к примеру, что она предложила. - Ева перелистала журнал, нашла нужную страницу и ударила по ней ладонью. Большими буквами там было написано: АКВАРЕЛЬНЫЕ КРАСКИ.

Я разглядывал фоторяд. В аквариуме, в синеве и бирюзе, плавали в двусмысленных позах длинноволосые девицы. Высокохудожественно. Пожалуй, эту работу оценил бы даже Алеша. А внизу ссылка на «Клермон». Хотя там перечислялись и другие фирмы.

- Ты уже нашла замену для Александры? - спросил я.

Ева покачала головой.

- Не так-то просто вернуться в привычную рабочую колею. Сегодня я попросила Клаудию, чтобы она написала некролог.

- Ты сообщила полиции о своих подозрениях? Фрау Глазер будет интересно узнать про подкуп Александры фирмой «Клермон». Возможно, ты права и убийцу надо искать именно по этому следу.

- Что ты?! Бога ради!! Тема скользкая, репутация моего журнала может оказаться запятнанной. Даже если речь идет, слава богу, лишь об одной паршивой овце.

Я кашлянул и протянул ей пакет.

- Вот, я захватил кое-какие мелочи… - Надо сказать, что Беа упаковала лишь самые качественные и дорогие флаконы. - Средство по уходу за волосами из моей новой серии, а также новое ароматическое масло. Так что лишь пара мелочей.

- Томми, как мило! - Она охотно приняла мои дары. - Мы можем упомянуть о них в журнале - среди рекомендуемых подарков на Рождество. Как раз сейчас идет планирование рождественского номера.

- Спасибо.

- Томми?

- Что? - Я встал.

- Пожалуйста, никому не рассказывай про это дело с «Клермон». Пускай все останется между нами. Я надеюсь на тебя, Томми!

- Ясно, - ответил я.

- И вот что еще, Томми.

- Ну?

- Измени мне прическу. Конечно, не так радикально, как Александре, но изобрети какой-нибудь новый штришок.

- Я непременно что-нибудь придумаю. - Мысленно я уже прикидывал, как Керстин сделает Еве холодную завивку и как это будет выглядеть.

- Ева, я хочу взглянуть на кабинет, - сказал я.

Моя просьба, казалось, ее не удивила.

- Что ж, взгляни. Вчера полиция уже сняла с нее печать. Тебя проводит Барбара.

Мы попрощались, как мне показалось, довольно прохладно. Ева вышла со мной в приемную. Барбара Крамер-Пех тут же вскочила со стула.

- Барбара, покажешь Томми кабинет Александры?

- Да. Пойдемте, - пролепетала та.

Ее лицо показалось мне опухшим, старательно нанесенная косметика не могла скрыть неровностей кожи. И вообще, Барбара выглядела усталой.

- Сюда, пожалуйста.

Почему она разговаривает шепотом? На столике в темном коридоре горела свеча.

- Мы пришли.

Фото в рамке. Рядом огромный букет. На губах Александры озорная улыбка. Редакция воздвигла алтарь в память мертвой коллеги. С дощечки, прикрепленной возле двери, ее имя уже исчезло. Я прочел там: «Отдел косметики». Барбара нажала на ручку и распахнула дверь. Сама она явно не решалась переступить через порог.

Кабинет был маленький, не то что у Евы Шварц. На левой стене висел постер с американским певцом Принцем, на правой стене фотокалендарь - Робби Уильямс в июле, со спины, с голой задницей. Впечатление, что ты вошел в комнату подростка. Неужели Александра так и не повзрослела? В длинном шкафу все полки заставлены - книг почти нет, зато много тюбиков, баночек и флаконов - пробы всевозможных косметических фирм. У окна письменный стол, на нем поцарапанный плексиглас и больше ничего. Вероятно, полиция уже забрала все бумаги. Я чувствовал себя как жаждущий сенсации турист, который видит, что обманулся в своих ожиданиях. Кабинет выглядел печально и жалко.

- Вон там она лежала. - Барбара показала на маленькую ковровую дорожку, постеленную наискосок перед письменным столом. - Скоро тут положат новый ковер.

Такова жизнь. На что я надеялся?

Барбара упорно стояла в дверях, словно музейная смотрительница, мечтающая поскорей спровадить любопытного посетителя и запереть за ним дверь.

- Томми, я вам звонила, - внезапно сообщила она.

- Я знаю.

Она взглянула на меня, словно собиралась что-то добавить, но лишь опустила глаза. Я оперся на подоконник и ждал. - Это только… - Она помедлила, оглянулась через плечо, потом, наконец, переступила через порог и закрыла за собой дверь.

- Это только ради того, чтобы вы не думали плохо про Александру.

- Почему я должен так думать?

- Вы и Александра… вы симпатизировали друг другу. Александра всегда вас любила. То есть чисто по-дружески. - Барбара покраснела. - И вы должны запомнить Александру такой, какой ее знали.

- Вы о чем?

- Не надо верить всему, что вам наговорила про нее Ева. Александра не такая плохая! То есть … - Барбара запнулась. - Она часто говорила необдуманные вещи, вообще не отличалась дипломатичностью, и это ей часто вредило.

- Понимаю, - пробормотал я, хотя не понимал ровным счетом ничего. - Был конфликт?

- Не совсем прямой. Тут не бывает прямых стычек. Но я знаю, что Ева мечтала избавиться от Александры. Та наступала ей на пятки. Ева боялась конкуренции.

- Значит, Александра была для нее конкуренткой?

- Александра вела важнейший раздел. Кроме того, она провернула огромную работу - нашла для отдела рекламы хороших клиентов. Руководители издательства благоволили к ней, это ни для кого не было тайной. И это как раз когда у Евы оказались запороты два последних номера.

- Как это? Запороты?

- Плохо продавались. Не те заголовки, не те выносы - такое иногда случается. Читательницам не понравилась фотомодель на обложке. Ведь Ева решает все сама и иногда не попадает не то что в десятку, а вообще промахивается. Конечно, на деле все намного сложней, чем я говорю. Еве особо и не возразишь - босс есть босс. Но если она в ближайшее время не увеличит тираж, ее редакторское кресло обернется катапультой. Томас, только это строго между нами, хорошо? Я сообщила вам внутреннюю информацию, приоткрыла дверь в редакционную кухню.

- Так вы подозреваете, что это Ева убила Александру?

- Что вы?! - ужаснулась Барбара и даже всплеснула руками, словно хотела стереть все свои слова. - Я вообще не могу представить, что на это способен кто-нибудь из наших сотрудников!

- У Александры тут были друзья? Ну, кроме вас?

- Она всегда дружила с Клаудией Кох, вы ведь знаете ее. Они не только работали в одной редакции, но и жили в одном доме. Очень разные, но тем не менее были лучшими подругами. Что для Клаудии Кох серьезно, то для Александры всегда игра. Вообще-то, я даже удивлялась их дружбе, ведь они совсем не подходили друг для друга.

Неужели Барбара ревновала? К Еве Шварц, к Клаудии Кох, ко всем, кто дружил с Александрой?

- Чтобы у вас не сложилось ложного впечатления, - сказала Барбара, - я вот что добавлю. Не могу утверждать, что мы с Александрой дружили. Для этого мы слишком редко контактировали. Я всегда жалела об этом. А теперь уже слишком поздно.

- Сочувствую.

- Александра когда-нибудь упоминала про меня? - Барбара с надеждой устремила на меня взгляд.

- Да. Или нет. Честно говоря, не помню. - Теперь настала моя очередь краснеть. Ведь Александра никогда не говорила про Барбару.

- Возможно, это могло бы потом измениться. - На лице секретарши заиграла загадочная улыбка. - Моя дочка Антье и Кай, сын Александры, души друг в друге не чают. Когда дети впервые влюбляются, их матери тоже становятся ближе. Возможно, мы с Александрой стали бы на этой почве настоящими подругами. - Она вздохнула. - Как это было бы прекрасно!

- Вам ведь очень нравилась Александра, верно? Что и говорить, потрясающая была женщина. Такая привлекательная, жизнерадостная.

- Да-да, верно. Значит, мы с вами хорошо к ней относились. Я могу вам доверять, да?

Я кивнул.

- У меня тут возникла проблема. Возможно, вы в силах мне помочь. Вещь довольно глупая.

- Что такое?

- На имя Александры приходят счета и предупреждения, их очень много. Гуччи, Порше, Кефер, в том числе и ваши счета, Томас. С ее почтой теперь вожусь я. Оплачивать нужно много чего. А банковский счет Александры, вероятно, пуст. Кай ничего не должен знать об этом, ведь он еще ребенок. Он даже не подозревает о финансовом крахе матери.

- Вы в этом уверены?

- Он поссорился с матерью, к несчастью, как раз в день убийства. Бедняжка, теперь ему придется жить с таким камнем на душе. Что вы думаете? Он такого ей наговорил!

- Что это была за ссора?

- Кай занял у Клаудии пятьсот евро, и Александра об этом узнала. Сама она не хотела ему давать такую сумму, возможно, даже не могла в тот момент из-за безденежья. И вообще, скажите на милость! Зачем шестнадцатилетнему мальчишке пятьсот евро?!

На кокаин, подумал я.

- Александра задала ему трепку - мол, не надо клянчить у других, раз мать запретила.

- Александра сама рассказала вам об этом скандале?

- Нет. Но мать с сыном так орали друг на друга, что было слышно на всем этаже. При этом она все время повторяла: если ты не будешь меня слушаться, отправишься к отцу в Берлин. Обычно это действовало.

- Я понимаю.

- Главная редакторша, Ева, страшно злилась, когда мальчик торчал у Александры и Клаудии. Двери тут всегда открыты, сотрудникам редакции нечего скрывать друг от друга.

- Разумеется, нечего.

- Клаудия поступила неправильно, когда дала мальчику деньги. Александра пыталась быть последовательной в воспитании сына, а Клаудия снова нарушила ее усилия. Естественно, Александра ни в чем не упрекнула свою лучшую подругу! - Барбара Крамер-Пех вцепилась в мою руку. - Томми, все это материнские проблемы, вам их не понять.

- Барбара, правда, что голова убитой Александры покоилась на подушечке? Вы видели это?

- Я не смотрела. Не хотела смотреть. Не знаю, что с ней сделали. Пожалуйста, не спрашивайте меня больше ни о чем. Ой, мне пора на свое место. Надо отвечать на телефонные звонки.

- Возьмите мою визитную карточку - на всякий случай. Что касается моих счетов к Александре - можете их порвать.

Она тихонько прикрыла за собой дверь. Обессиленный, я рухнул на стул. Ну и гадюшник! Я не верил ни Еве Шварц, ни Барбаре Крамер-Пех. Могла ли одна из них убить Александру? И по какой причине? Убийца стоял (или стояла) в этой самой комнате. Осталась ли на ковровой дорожке кровь Александры? Я непроизвольно убрал ногу с пестрого узора. Крутанулся на стуле, совершив полный оборот вокруг своей оси, сцепил пальцы на затылке и уставился на косметическую продукцию на полках. Среди книг мне бросилось в глаза название на корешке: «666 секретов нашего тела». Я вытащил книгу. На пол спланировал бумажный листок. Я поднял его и поднес к глазам. Основное письмо написано кириллицей. Короткое резюме на английском языке адресовано «миссис Каспари». «М-р Иванов» заверял ее в том, что «сохранит в секрете упомянутые темы», и выражал надежду «на успешное сотрудничество». Я попытался разобраться в кириллице. Прочел по-русски лишь слово «мускус», ничего не понял, сложил бумажку и сунул в карман брюк. Словно преступник, выскользнул из кабинета Александры. Скорее на свежий воздух! На сегодня с меня достаточно! Коридор закончился, я свернул направо. Выхода там не оказалось. Я стоял перед неплотно прикрытой дверью чьего-то кабинета. Пожалуй, придется спросить, как мне выбраться из этого лабиринта. Только я хотел постучать, как услышал голос мальчишки.

- Пускай делает все, что хочет! В Берлин я все равно не поеду!

- Ты немного потерпи, - мягко возразил женский голос. Только теперь я заметил возле двери табличку: «Клаудия Кох. Редактура текстов. Партнерство. Психология. Секс».

Я постучал в дверь.

- Простите, я не хочу мешать, но…

Клаудия Кох и Кай разом повернулись в мою сторону.

- Господин Принц! - пораженно воскликнула Клаудия.

- Я заблудился, не могу найти выход из редакции.

- Я уже слышала, что вы здесь! - Клаудия встала и протянула мне руку. Ее курносый носик и щеки были усеяны светлыми веснушками, под глазами лежали темные круги. Что тут удивляться? Кто из нас крепко спал в последние ночи? - Как чудесно, что вы заглянули ко мне, - добавила она.

- Я привез Еве парочку образцов нашей новой линии.

- Я пойду, - заявил Кай. Банкетка тут стояла такая же, как в кабинете Александры. Клаудия и Кай обнялись. Кай, почти с меня ростом, пригнул голову и уткнулся лицом в ее шею, будто малый ребенок. Несколько секунд Клаудия прижимала его к себе. Потом Кай выпрямился. Уходя, протянул мне руку.

- Чао!

- Кай! Мне очень жалко…

У мальчика темные глаза Александры. Не расширены ли зрачки? Я подумал о наркотиках. Нет, просто его лицо чуточку опухло. От слез.

- …такое несчастье с твоей матерью. Может, тебе нужно поговорить? Если окажешься в моих краях, загляни в салон, я буду рад.

- Спасибо. - Он вышел.

Клаудия на мгновение плотно сжала губы и неожиданно заявила:

- Раз уж вы оказались здесь, пойдемте вместе пообедаем. - Ее слова прозвучали, на мой взгляд, слишком громко и с каким-то вызовом.

- С большой охотой. Я не прочь перекусить.

Клаудия наклонилась через стол, где аккуратными стопками лежали деловые бумаги, книги и буклеты, достала кошелек из стоявшей на полу сумочки и заботливо застегнула ее.

Мы пошли по коридору.

- У вас в редакции все идет нормально, своим чередом, не так ли? - спросил я. - Несмотря на убийство?

- Все идет нормально, - с иронией повторила Клаудия. И у меня впервые появилось ощущение, что я разговариваю с нормальным человеком.

- А что Кай?

Войдя в лифт, Клаудия нажала на кнопку «Е». Даже при неярком освещении ее глаза казались очень голубыми. Может, она носит голубые контактные линзы? Но мне не хотелось подозревать ее в таком мухляже.

- Каю сейчас тяжело. Но я забочусь о нем.

- Он по-прежнему регулярно приходит в редакцию?

Клаудия кивнула - то ли портье, то ли отвечая на мой вопрос. Жара, окутавшая нас на улице, показалась мне приятной. Лишь теперь я понял, что мне все время было зябко.

- Где будем есть? - поинтересовался я.

- У итальянцев на Розенкавалирплац. Согласны?

Мы шли бок о бок быстрым шагом. Светлые волосы Клаудии отзывались на каждое движение. С длинным, до щиколоток, платьем она носила туфли на плоской подошве.

- Не знаю, рассказывала ли вам Ева о своих подозрениях. - Клаудия взглянула на меня.

- Вы имеете в виду историю с рекламой «Клермон»?

- Разумеется, тут не обошлось без Кая. Совесть его нечиста, что и говорить, ведь он все время чего-то требовал от матери. Сейчас он сам уверен, что из-за него мать была вынуждена пойти на сделку с этой фирмой. Какая чепуха. Я пытаюсь его переубедить. Мальчик ведь такой неуравновешенный, еще решится на какой-нибудь крайний шаг…

- А вы сами? Можете ли вы себе представить, чтобы Александра занималась темными делами? - Очевидно, в редакции это была теперь самая животрепещущая тема.

- В сущности, у нас не было тайн друг от друга, - тихо ответила Клаудия.

- Значит, она ничего вам об этом не рассказывала?

Клаудия посмотрела на носки своих туфель.

- Вероятно, Кай узнал об этом через свою подружку, Антье. А та, должно быть, от своей матери, Барбары. Вот так. У нас в редакции ничего не скроешь.

У итальянцев она выбрала столик с краю и заказала салат, даже не заглянув в меню. Я присоединился к ее заказу.

- Сначала убийство, потом еще эти пересуды насчет Александры, зависть к ее успеху… Как все невероятно тяжело переносить, - сказал я. - Тем более мальчику. Ведь речь идет о его матери.

- Томас, вы очень чуткий. - Клаудия - единственная из редакции, кто не называет меня «Томми». - Знаете что? Пожалуй, вы в самом деле можете что-то сделать для Кая. Сейчас ему нужны люди, которым он может доверять, люди, с которыми дружила его мать. Возможно, с ними ему будет чуточку легче пережить первые, самые тяжелые дни.

- Но, Клаудия, что в моих силах? Разве что идеально его подстричь.

Клаудия улыбнулась и на секунду прикрыла глаза.

- Или просто существовать для него. Чтобы он знал это. Может, в один прекрасный день что-нибудь предпринять вместе с ним.

- У него ведь есть подружка.

- Александра не очень одобряла их дружбу. И я тоже. Девочка такая… как бы сказать… фанатичная. Совсем как ее мать. Вы знаете Барбару?

- Да, я только что с ней разговаривал.

Клаудия намазала маслом ломтик хлеба.

- Барбара одержима своим синдромом всеобщей помощницы. Антье, ее дочь, тоже стремится спасать мир. Она очень активно помогает зеленым, спасает деревья и так далее. Впрочем, возможно, она положительно влияет на Кая. Только, на мой взгляд, все равно неплохо, если у мальчика появится и собеседник-мужчина.

- У него есть родной отец.

- Верно, Томас. Но вы знаете сами, какие у них напряженные отношения. Кай всегда был маминым сынком. Холгера он просто не переносит.

На террасу поднялся тип с орлиным носом. Он показался мне знакомым. Черная кожа на его туфлях была отполирована до блеска. По подъему, подобно шраму, тянулся шов. Я и сам подумывал, не купить ли мне такие благородные шузы. Мужик снял темные очки и окинул взглядом ресторан, словно кого-то высматривал. Теперь я его узнал - тот незнакомец с вернисажа. Он поздоровался с Клаудией, которая лишь сухо кивнула в ответ, и прошествовал в другой конец террасы, не удостоив меня внимания. Надменный самец, подумал я, и спросил:

- Кто это?

- Клеменс Зандер, наш шеф рекламного отдела.

- Импозантный у вас коллега! - сказал я.

- Угу, и прекрасно это знает. Абсолютный фаворит в нашей женской редакции. - Клаудия сунула в рот кусочек хлеба - ровно свою часть того, что лежало на нашей общей тарелке. Она явно была честной подругой Александры. Я взглянул на часы.

- Ой!

- Что такое? Пропустили какую-нибудь встречу?

- Моя мать! Я должен встретить мать в аэропорту.

- Вы должны?

- Моя мать прилетает из Цюриха, и я обещал ее забрать и привезти в город. У моей сестры никогда не бывает на это времени.

- Ох уж эти семейные ритуалы. Знакомое дело. Столько времени отнимают!

Я отодвинул от себя салат.

- Клаудия, пожалуйста, дайте мне слово, что мы еще раз с вами пообедаем. Наверстаем мой сегодняшний просчет. Можно я вам позвоню?

- Почему бы и нет?

Мы попрощались. На улице я поднял руку и остановил такси. Садясь в него, я увидел, как Клеменс Зандер направился к Клаудии с бокалом в руке.