Партизаны

13

Всю ночь и утро моросил мелкий дождик. Лес, как губка, пропитался водой. Капли падали с иголок сосен, стекали по листьям. Тучи висели низко, почти цепляясь за вершины деревьев. Юзеф присел на пень, накрыл голову накидкой, разложил на коленях карту. Он был зол. Целое формирование шло на прорыв фронта, а ему предстояло идти в обратном направлении. Все последние дни, когда узнал об этом прорыве, шутил, что идет к брату, который ждет его за Вислой.

— Тоже Коваль? — удивился тогда Портной. — Холера, везде вас полно. Заполонили все фронты.

— Стараемся…

Об Антони узнал случайно. Вместе с грузами тогда приземлились и люди: офицер, сержант-минер и капрал-радиотелеграфист. Быстро прижились в отряде, знали свое дело, участвовали в операциях. Капрал погиб две недели спустя, а двое других продолжали успешно сражаться. Подпоручник Стефан, так звали офицера, сказал ему однажды с улыбкой:

— Кого-то ты мне напоминаешь, Молчун.

— Это так кажется, — буркнул Юзеф. Ему самому уже давно хотелось спросить Стефана, не встречал ли тот случайно Антони, но он сдерживался, не желая нарушать конспирацию. Пусть каждый знает только то, что должен знать…

— Ты здешний? — продолжал спрашивать Стефан.

— Это смотря как понимать.

— Из Келецкого воеводства?

— Да.

— Интересно… У меня, понимаешь ли, был знакомый. Вместе наступали под Ленине. Тогда он был хорунжим, а я капралом.

— И что же?

— После боев нас вывели на отдых, были в тылу. Он остался в роте, а меня направили на спецкурсы. Ну и прислали сюда.

— Помнишь его фамилию?

— Конечно. Коваль, а имя — Антони.

— Был такой родственник, — Юзеф старался казаться безразличным, — припоминаю.

— Этот уже перед войной занимался политикой. Коммунист.

— Совпадает, кажется, и это. Долго вы были вместе?

— С самого начала, как была сформирована рота.

— А где он может быть сейчас? — спросил Юзеф.

— Незадолго перед отлетом я встретил старых приятелей из полка, они рассказывали, что он уже заместитель командира батальона. За Ленине получил Боевой крест.

— Смотри-ка… Отважный мужик.

— К тому же на тебя очень похож, — с убеждением сказал Стефан, — как братья.

— Показалось тебе, — снова ушел от ответа Юзеф. Он был очень обрадован вестью от Антони. Наконец-то.

Когда ничего не знал о брате, то вроде бы и свыкся с мыслью, что никогда его не увидит, но теперь он кое-что знал. Значит, жив. Воюет. Сообщение об армейской службе Антека не удивило Юзефа. Обязан и должен носить военный мундир. А что стал офицером? Что ж, это вполне заслуженно… Мало, что ли, испытывала его судьба? Кто должен командовать солдатами, если не такие?

Вчера, когда после короткого боя они оторвались от немцев, его вызвал Роман. Тут же были Павел и начальник штаба.

— Садись. — Роман указал на деревянный ящик. — Как чувствуешь себя?

Вопрос был необычным. До этого времени никто не интересовался его самочувствием. Поэтому он ответил уклончиво:

— Нормально.

— Это хорошо, — улыбнулся Роман.

— У меня есть для тебя небольшое предложение, — сказал Павел.

Только спустя некоторое время Юзеф понял, что от него хотели командиры. Ему объяснили, что он не пойдет на фронт вместе со всем формированием, а останется здесь со взводом. Людей подберет из всего батальона. И вооружение… Боеприпасы, сколько они запросят, и рация. Задание простое: не давать врагу покоя, сражаться, взаимодействуя с гарнизонами. Сосредоточить все усилия на диверсиях, вести разведывательную работу.

В создавшейся обстановке действовать целому формированию слишком сложно. Минули те дни, когда они наносили удары по немцам большими отрядами, громили гарнизоны, уничтожали пункты и линии связи, прорывали кольца облав. Тогда казалось, что фашистам уже конец. На Висле начиналось великое сражение, создавались плацдармы, было такое ощущение, что еще одно усилие — и наступит конец. Лето прошло в заревах пожаров и грохоте сражений. Однако наступление задержалось на Висле. Немцы стягивали сюда все больше войск. Гитлеровцы бросали в бой свежие силы. В последние недели бои шли почти ежедневно. Каждый понимал, что не удержаться, надо что-то предпринимать. Что? Смотрели на карту, где были обозначены красным карандашом позиции советских войск. Там — свободная Польша. И тогда появилось предложение: за линию фронта.

А Коваль не мог понять, почему именно он должен оставаться. Ему хотелось воевать в регулярной армии, без непрерывной игры в орла и решку. В армии проще. Вокруг тебя солдаты, из тыла тебя поддерживает артиллерия, а враг только впереди. Значит, не уйдет. Ну почему именно он? Роман знал, как подойти, на чем сыграть. Как это он сказал?

— Слушай, Молчун, и хорошо запомни. Ты должен, — на этом слове он сделал особое ударение, — сохранить наши партийные кадры. Нам стало известно, что гестапо намеревается полностью очистить район. Используют для этого любое оружие. Им помогает Коготь из НСЗ. Ты должен быть хитрым как лисица. У тебя мало людей для открытого боя, но не в этом твоя главная цель. Действуй обманом. Хотя не тебя мне учить, ведь ты старый партизан. Сам знаешь…

— Считаете, что справлюсь?

— Мы долго думали, но не могли найти более подходящего человека для этой работы, нежели ты. Встретимся, когда двинется фронт. Не знаю когда, но, пожалуй, скоро. Помни также, что мы должны взять здесь власть.

Павел добавил еще кое-что об обязанностях члена партии. Да, полгода назад его приняли на собрании в лесу возле Воли Любавской. Он удивился даже, что о нем так хорошо отзывались товарищи. Правда, Лис выскочил с напоминанием о Дороте и Мнихове, однако его сразу же осадил Павел. Приняли его единогласно. Чем они, коммунисты, отличаются от других? Вроде такие же самые партизаны в латаных штанах, истоптанных сапогах, но в то же время другие. Он видел их во время боевых операций: твердых, не жалующихся, что холодно или голодно, шедших добровольцами на каждое задание.

Пора в путь, На построение сформированного взвода пришел Роман. Внимательно проверил, как они обмундированы, вооружены. Ребята были подобраны тщательно. На правом фланге Вихрь с ручным пулеметом. Фуражка, как обычно, сдвинута на ухо. Рядом с ним партизан с пулеметом Дегтярева на плече. Далее пятнадцать человек с автоматами и гранатами. И радисты: худенький Иван и кряжистый Сергей.

— Ну что же, — Роман обернулся к Юзефу, — речи произносить не буду. Бывайте здоровы, и до встречи.

Крепкое рукопожатие.

Юзеф поправил автомат и подал команду:

— Лис и Степка, вперед, остальные за мной!

Углубились в лес. Нечаянно тронутые ветви обдавали холодными каплями воды. Юзеф плотнее запахнул плащ-накидку. Охранение батальона молча пропустило их.

Теперь они были одни. Впереди пусто. Немцы еще не обнаружили их местонахождения. Необходимо поскорее выйти к Порембе. Там — Голенище. У него получат ориентиры на дальнейший маршрут. Тишина… В этих лесах уже не было никого. Формирования Армии Людовой ушли к фронту. Коготь свирепствовал несколько дальше. Волной прокатились формирования АК. Шли на Варшаву, но не дошли. Немцы стянули огромные силы и нанесли мощный удар. Теперь было тихо…

Немецкими войсками были забиты все окрестности, постоянно прибывали все новые и новые части. Поэтому можно было идти только под прикрытием темноты, соблюдая большую осторожность. Днем отсиживались, держа оружие наготове. Уже наступил октябрь, было холодно и сыро, ребята начали болеть. Необходимо найти хоть какую-нибудь базу. Юзеф искал связи с комитетом, с отцом. Люди, у которых он наводил справки, в неведении разводили руками. Обещали послать с сообщением связного. Юзеф нервничал. Конспирация конспирацией, однако хоть какая-нибудь связь должна же быть. В Козлове наконец расположились на ночлег по избам. Отмыли многодневную грязь, высушили одежду и обувь. Хозяева угощали чем могли, здесь всегда уважали людей из леса.

После ужина Юзефа вызвали во двор. В темноте неясно обозначилась чья-то фигура.

— Меня зовут Беда, — сказал неизвестный. — Хочу вам передать, что человек, которого вы ищете, жив, чувствует себя хорошо.

— Не перегибаете ли вы со своей конспирацией? — не выдержал Юзеф. — Когда-то здесь было по-другому.

Беда вздохнул, полез за кисетом, не спеша свернул самокрутку. В его крепкой фигуре, в грубом, как бы топором вытесанном лице сквозило спокойствие. Крепкий мужик…

— Мы стали более осторожными, — сказал он. — Товарищ Зигмунт слишком доверился незнакомым и теперь сидит в гестапо во Мнихове.

— Как? — Юзеф знал Зигмунта и любил его.

— А вот так. Были у нас гости. Шестеро. Вроде как отбились во время боя от отряда Тадека. А потом гестапо брало наших людей аккурат там, где они были.

— Холера, — выругался Юзеф.

— Пронюхали, что наши отряды ушли, и теперь стараются мордовать нас почем зря.

— А группа?

— Где-нибудь, видно, крутится. Сейчас мы потеряли ее из виду. Но вернемся к делу. Что вам надо?

Беда понял все сразу и предложил базу организовать в лесу, устроить там землянки. В деревне опасно. Людей в партячейках немало, можно организовать солидную разведывательную сеть.

Построили две землянки. Вокруг густой лес. Рядом ручеек, вода чистая, вкусная. Подходы укрыты со всех сторон. Радисты разбросали по деревьям антенну и сели за рацию. Юзеф устроился возле оператора и наблюдал за его работой. Худые нервные пальцы Ивана беспокойно бегали по рукояткам аппаратуры. Наконец он улыбнулся. Поймал… Серия быстрых ударов ключом. Минутная пауза, и рука снова легла на ключ. Оператор поглядывал на маленький листок бумаги и выстукивал точки и тире. Быстро, все больше набирая скорость. Сергей стоял за ним и слушал. Снова пауза… Аппарат тонко пищал. Теперь прием. Иван записывал в тетрадочке какие-то цифры. Отложил карандаш.

— Хорошо, — удовлетворенно проговорил он, — конец…

— Хорошо прошло? — спросил Юзеф.

— Да… Теперь давайте материалы.

— Дадим. Сколько надо дадим.

Ремус командовал минерами. У них было немного тротила, и они решили подорвать железнодорожное полотно. На Зенона была возложена обязанность охраны землянок. Вместе с несколькими партизанами он патрулировал в окрестностях, выставлял посты наблюдения и подслушивания, добывал продовольствие. Юзеф с помощью Голубя вел разведку. Беда сдержал слово: вывел их на связь с подпольщиками.

Немцы повсюду возводили укрепления. Сгоняли на работы крестьян. Поля пересекли противотанковые рвы, отрывались окопы, оборудовались пулеметные точки и орудийные позиции, устанавливались проволочные заграждения, создавались минные поля. Солдаты АЛ старательно собирали сведения, рисовали схемы, писали донесения и направляли Юзефу. Так были разведаны танки под Лопуховом, бензиновый склад в Роголях, пушки под Ленками Влостянскими… Затем удалось установить связь с капитаном Васильевым, группа которого работала по заданию 1-го Белорусского фронта. Они находились довольно далеко друг от друга, но связные добирались вовремя.

А обстановка осложнялась. Ребята, возвращавшиеся с заданий, докладывали: все вокруг забито немцами. Фронт под боком, Сандомирский плацдарм глубоко вклинился в Келецкую землю, по ночам отчетливо слышалась артиллерийская канонада. Вокруг немецкие резервы, тыловое обеспечение, узлы связи, штабы…

Да, все труднее становилось пробираться в деревни, добывать сведения и продовольствие. Однако Матеуш Коваль продолжал работать, несмотря ни на что. Сказывались возраст и годы борьбы в подполье, но он не оставлял своей работы. Радовало его, что все больше и больше людей прислушивается к голосу партии. С тех пор как бригада покинула район, многое изменилось. Немцы сидели почти в каждой хате, однако у них под боком шла другая жизнь. Да и чему удивляться… Ведь победа не за горами. В Люблине уже народная власть.

Вечерами Юзеф, лежа на нарах, подолгу анализировал свою работу. Все ли хорошо сделал? Не оставил ли где-нибудь ненужный след? Был обеспокоен, хотя не мог найти причины этого беспокойства. Все шло как-то уж очень гладко, даже удивительно…

В один из вечеров из Лялина прибежал запыхавшийся связной. Горячо доказывал часовым, что должен немедленно увидеться с командиром. Его пропустили. Связной выпил полкотелка воды, вытер губы рукавом.

— Под вечер фрицы подъехали на машине к хате Осьцевского и забрали наших больных, — доложил он.

Юзеф побледнел. Неделю назад они отвезли в Лялин двух партизан. Рысек во время разведки был ранен, а Гладкий заболел воспалением легких. Его осматривал врач из Едлиска и сказал, что дальнейшее пребывание в землянке означает для больного верную смерть. Решили перевезти его к Осьцевскому: изба на отшибе, никто к хозяину не заходит. И вот тебе, пожалуйста…

— Взяли Осьцевского, его жену. Оставили только детей.

— Кто-то, видимо, донес. Но кто?

— Может, кто из чужих высмотрел их? — раздумывал Юзеф. — Наши патрули заходили туда в последнее время?

— Нет… Ребята знали, что нельзя.

— Позавчера были у него какие-то люди из леса, — вдруг сказал связной, — посидели и ушли.

— Какие люди из леса?

— Не знаю… От вас не было?

В памяти всплыл разговор с Бедой и отцом. Черт возьми! Сейчас жили только ожиданием конца войны и немного забыли о гестапо.

— Поручник, — Казек дернул Юзефа за рукав, — я отыщу этих сукиных детей.

— Это каким же образом?

— У меня на примете есть одна халупа. Я о ней еще не докладывал, потому что пока точно не уверен…

— Что-нибудь подозрительное?

— Пока только предположения.

— Согласен. Кого тебе дать?

— Только Матроса. Вдвоем справимся.

Юзеф объявил в отряде боевую тревогу. Подпольщики в Лялине тоже были предупреждены.

Казек и Матрос вернулись только через три дня, принесли сведения. Возле Конколова находится небольшой двор, собственность некоего Заторского. Когда-то у него было много земли, но он всю ее промотал. Теперь у него часто бывали люди из НСЗ.

— НСЗ? Не гестапо? — удивился Юзеф.

— Холера их знает, — сказал Казек, — видимо, сотрудничают. Дело в том, что деревня забита немецкими войсками. Посты расположены в каких-нибудь пятистах метрах от дома. Линейная часть — это не какие-нибудь обозники.

— Это точно?

— Как дважды два.

Казек был хорошим разведчиком, и Юзеф полностью доверял ему. Что же делать? Нанести удар отрядом, усиленным подпольщиками? Мало оружия, к тому же вокруг немцы, отходить некуда. А может, действовать небольшой группой? Шесть хорошо вооруженных человек легко не дадутся…

Ночью родился детальный план. Отряд нанесет удар на Вульку Яловицкую, там в школе был расквартирован отряд, занятый на рытье окопов. Одни старые солдаты… Их сопротивление не будет сильным. Устроют панику на половину ночи, отвлекут внимание. Потом перейдут к избушке лесника в Порембе, а оттуда совершат налет на двор Заторского. Возьмут с десяток человек из деревень, Юзеф выделит своих. Командовать будет Зенек. Пойдет помедленнее, в случае чего отвлечет на себя погоню из Вульки Яловицкой в сторону Свентокшиских лесов. А главную часть плана выполнит Юзеф.

Выступили сразу же с наступлением сумерек. Шел дождь, ноги скользили по размокшей земле. Вокруг стояла тишина. Юзеф строго предупредил, чтобы партизаны соблюдали максимальную осторожность. В такое ненастье немцы сидели по деревням, постовые прятались под навесами. Им и в голову не приходило, что лесными тропами продвигалась цепочка темных фигур. К счастью, школа находилась несколько в стороне от деревни. Тихо подошли к самому саду. Остановились. Трое отправились на разведку. В окнах темно. Пулеметы установили на флангах, откуда они могли преградить дорогу каждому. Время шло. Дождь поливал припавших к земле людей. Наконец вдоль изгороди прополз Барсук.

— Один часовой, — зашептал он, — бродит, как мокрая курица. Поднял воротник и ничего не слышит.

— Убрать его.

Барсук пополз обратно. Снова тишина. Вот возле школы замигал красный огонек фонарика. Раз, другой, третий…

— Идем. — Юзеф первым поднялся с земли.

Прижимаясь к стенам, медленно прокрались к входу. В коридоре света не было. Пришлось действовать вслепую. Сзади доносился шепот Казека. Юзеф протянул руку, нащупал ближайшую дверь, потихоньку открыл ее. Небольшая комната, железная кровать, столик, карбидная лампа. На спинке стула мундир. Человек, лежавший в кровати, опустил газету.

— Ни звука, — тихо произнес Юзеф. Жестом показал, чтобы тот встал.

Немец вскочил. Невысокого роста, худой, он стоял перед ними в кальсонах. Без приказа поднял руки. Рядом с Юзефом показался Иван. Подтолкнул немца к стене. Топот ног, кто-то закричал, затем удар.

Немецкие солдаты, в основном пожилые, столпились в углу зала. Юзеф сказал им, что они должны сидеть тихо до самого утра. В противном случае капут всем… Они покорно закивали головой.

Партизаны ушли в ночь. На опушке леса осталась небольшая группа Зенека. Юзеф крепко пожал ему руку.

— Смотри в оба, парень, — произнес на прощание. Лесничего Вигера не удивил их неожиданный приход.

Он вытащил из тайника кусок вяленой оленины и отправил жену готовить ужин. Ребята наелись, отдохнули. Вокруг было тихо: значит, у Зенека пока все шло благополучно. Затем переоделись в немецкие мундиры. Казек надел форму офицера, так как хорошо знал немецкий язык. Юзеф натянул мундир фельдфебеля. За ремни засунули ручные гранаты.

Лесом прошли до Козьей Горки, выбрались на дорогу и направились прямо ко двору Заторского. Дорога разъезжена, кругом лужи, не видно свежих следов автомашин или повозок. Нервы людей напряжены. Казек распорядился немного растянуть строй. На всякий случай…

Подошли к дому. Казек остановился, осмотрелся, затем решительно толкнул калитку. И тотчас на пороге дома появился человек. Казек небрежно поднес руку к каске, сделал шаг вперед. А Юзеф украдкой осмотрел окна. Старательно занавешены… Старый хозяин разговаривал с Казеком, совал ему под нос какие-то бумаги. Казек кричал по-немецки, затем вырвал бумагу и сунул себе в карман. Руку держал на кобуре пистолета.

— Раус! — орал он.

Первым вошел в дом, за ним Барсук и Юзеф. Остальные остались во дворе. Потянулись за махоркой, держа оружие наготове. А ругань теперь слышалась из кухни. Хозяин говорил что-то о разрешении гестапо. Казек, старательно ломая польский язык, сравнивал его со свиньей и грязным псом. Потом подошел к двери в комнату, открыл ее. Юзеф встал рядом. Сердце его дрогнуло. В комнате были люди в мундирах.

— Герр лейтенант, — сказал он, становясь по стойке «смирно», — герр…

Все произошло с быстротой молнии. Человек в мундире подошел к Казеку, в этот момент в комнату втиснулся Барсук, а Юзеф внезапно увидел округлившиеся от удивления глаза Дороты. Она вскрикнула, один из стоявших схватился за автомат, загремела длинная очередь. Все смешалось. Дорота подбежала к двери, схватилась за ручку. Юзеф не мог понять, почему не выстрелил. Ствол его автомата брызнул огнем, лишь когда женщина скрылась за дверью. Зазвенело стекло, во дворе раздались выстрелы, взрывы гранат. Из кухни также доносились автоматные очереди. На пороге кухни появился железнодорожник.

— Поручник! — закричал он. — Немцы из деревни…

На кухне лежал убитый Заторский. Казек был тяжело ранен, у Антека раздроблен локоть. В комнатах лужи крови, пороховая гарь… О стены дома дробно стучали пули. Более десятка немцев шли прямо через поле, а из деревни появлялись новые группы. Слышался рокот автомашин.

Юзеф некоторое время стоял на месте как оглушенный. Затем стряхнул с себя оцепенение, побежал на кухню, нашел керосин, вылил содержимое бутыли на пол и из-за порога бросил гранату. Вспышка — пламя охватило весь дом.

Под покровом темноты отходили к лесу. Юзеф послал связного к Зенеку с приказом прикрыть отход его группы. Было ясно, что немцы начнут преследование.

Вакоре появились грузовики с карателями. Замигали огоньки выстрелов, пули стучали по стволам деревьев. Иван, раненный в живот, застрелился. В двух шагах от него был убит Барсук. Казека и Антека несли на руках. Положение спас Зенек: ему удалось немного потеснить немцев.

Дождь кончился. Внезапно пошел снег. Это и спасло партизан: им удалось проскочить под самым носом у немцев. Передохнули только в горах. Там в одинокой сторожке оставили раненых, а сами пошли дальше.

Немцы долго прочесывали лес, но напасть на след партизан так и не смогли. Поредевший отряд Юзефа остался без пищи и крова. Но люди выстояли, несмотря на неимоверные лишения.

А потом к ним пробрались связные и принесли долгожданную весть: можно возвращаться. Где-то в горах осталась могила Казека. Ему была нужна срочная медицинская помощь, а откуда ее взять в тех условиях? А Антек кое-как выкарабкался.

Юзеф часто спрашивал себя, надо ли было так поступать. По ночам перед ним возникали картины последнего боя, силуэт Дороты у двери, опущенный ствол его автомата…

Старый Коваль воспринял весть о возвращении сына как неожиданный подарок судьбы: он был уверен, что отряд полностью уничтожен. Партизан разместили у самых проверенных людей. Юзефа определили к Вигеру. Ослабевший от недавних лишений, он лежал в тайнике, который соорудил для него лесничий, борясь с жестокой лихорадкой. Но надежда не покидала его. Он ждал. И дождался этого дня! С востока стали доноситься звуки далекой артиллерийской канонады. Они росли, ширились, приближались, набирали мощь. Вот уже начали звенеть стекла в окнах…

— Фронт, — сказал лесничий и снял шапку.

— Фронт, — тихо ответил Юзеф.

Они оба стояли перед домом, несмотря на мороз, с непокрытыми головами и слушали. Началось советское наступление.