Патриот. Смута. Том 3

Глава 14

Какой-то отряд татар в этом кавардаке двинулся во фланг нашей бронированной коннице. Полководец и его свита? Скорее всего, так и есть. Пытается сделать хоть что-то. Выиграть положение.

Достойный поступок.

— Вперед! Братцы! — Закричал я, поднимаясь в стременах.

Аркебузы и пистолеты были перезаряжены, две полусотни вновь изготовились к бою. И мы двинулись в обход к щитам, что отделяли место этой бойни от того пространства, где татар ждало спасение. Нужно отсечь отступающих, схватить как можно больше, не дать уйти.

Стрельцы, что начали давить врага от второй линии наших укреплений, к тому времени успели выдать еще один залп. Их поддерживал отряд копейщиков во главе с Серафимом. Мужики, на удивление работали слаженно и отважно.

Тюфяки не перезаряжались, смысла в этом не было.

Оставшаяся посошная рать возвращалась. Они поняли, что происходит, и решили отыграться. Враг вместо грозной конной силы сейчас представлял теснимых к реке нашей доспешной конницей и выстрелами из аркебуз паникующих всадников.

Они группировались в отряды и вступали под руководство священника. Ощетинивались копьями, двигались неспешно, теснили и добивали павших врагов. Раненных ждала неприятная участь. Не распорядился я заранее, чтобы брали больше пленных.

Да и плевать.

Впереди еще центр и правый фланг — там будет кого крутить.

В ответ по наступающим ним летели стрелы. Но стрельба не была организованной. Их было слишком мало. Татары рвались назад и не думали активно сопротивляться. Страх от потерь сводил их с ума.

Слева небольшой татарский отряд, продирающийся через рвущихся наружу из этого мешка бегущих в панике степняков, двигался в нашу сторону. Точно командир. И что же он хочет, в чем смысл этого маневра? Умереть? Расстояние сокращалось, мы шли им навстречу. Их там… Я всмотрелся, ведя, а собой сотню, вооруженную карабинами.

Чуть больше десяти. Точно сказать сложно, через их отряд сейчас продирается, проносится отступающие татарские группы, как-то на ходу самоорганизовавшиеся и бегущие. Покидающие поля боя.

Мы сближались. Сотня и десять.

Чудно, что татары, пришедшие сюда в большинстве, собравшие даже на этом направлении приличные силы, растеряли численное преимущество почти сразу. Чудно? Да нет. Я усмехнулся: это моя работа. Заслуга моих бойцов и грамотной тактики.

— За мной! Карабины к бою!

До ушей моих донесся татарский боевой клич — «Алга».

Неужели ты думаешь, что мы здесь в игрушки играем?

— Убить всех, кроме главаря. Передать по цепочке.

Расстояние здесь небольшое. Мы загнали их в малый мешок, расстреляли основные силы почти впритык, и сейчас между этим малым отрядом и ведомой мной сотней оставалось каких-то метров пятьдесят.

Оно сокращалось.

Татары наклонили копья, готовились идти в последний свой яростный удар. Даже луки не используют, что за фанатики?

Залп примерно тридцати аркебуз сложил их всех, кроме главаря.

Он несся один вперед, словно безумный, кричал что-то. Мои люди начали расходиться, чтобы не столкнуться с ним, не вступить в бой. Смысла не было. Я вскинул аркебузу. Биться с ним конными желания никакого.

Миг раздумий.

Есть ли у меня пара минут для боя один на один пешими? Нужно ли это?

Да! Я разредил аркебузу в голову несущейся на меня лошади. Та, как шла, рухнула на подкошенных ногах, стала заваливаться набок. Всадник попытался соскочить, и это ему почти удалось. Невероятное умение и ловкость в седле спасли его от перелома позвоночника и кучи прочих травм. Он перекувырнулся, пролетел по земле пару раз, валялся в песке, хрипел. Но почти сразу начал подниматься.

Посчитав, что это повысит мораль моих воинов и даст ценного пленника я решился на поединок.

— Григорий и еще десяток со мной! — Выкрикнул я. — Остальные, добивать окруженных. Гнать отступающих. Кто сдается, брать в плен. Кто отбивается, по возможности.

Большая часть сотни повернулась, и устремилось слева к месту боя. Отсекала бегущих, а их товарищи, руководимые Яковом и Тренко, стальной ударной силой давили остатки сопротивления к реке, загоняли в камыши.

Пока они не закончат — время у меня есть

Сам я подъехал к пытающееся встать предводителю татар. Спешился в паре метров, выхватил саблю.

— Вставай! Окажу тебе честь, сотник!

Не знал его звания, решил называть понашему.

Он поднялся вначале на колено, затем встал, распрямился. Крепкий, жилистый мужчина средних лет. Загорелый, с раскосыми глазами, округлым, чуть приплюснутым лицом и черными как смоль волосами. Татарин, в котором чувствовалась приличная примесь восточной, монгольской крови. Плотный халат с медными наклепками, считай что-то типа нашего тегиляя. Мисюрка слетела с головы, валялась в паре метров. Ее поднимать для боя он не собирался.

Сабля от падения улетела черт знает куда. Искать долго.

Он дернулся, резко схватился за бебут, зарычал что-то словно зверь. Начал озираться, рычать на окружающий его моих всадников. Те вели себя спокойно, но на лицах их я видел неприязнь. Это был враг.

— Кто ты? — Спросил я. — Назови имя!

Мои люди тем временем сформировали место боя, встав кругом. Григорий с кислой миной смотрел на это все неодобрительно. Уверен, не дай я четкий приказ, он не играл бы здесь в рыцаря и пристрелил бы этого степняка, да и дело с концом.

Но, знатный пленник — это же хорошо. А уязвленный в самолюбии и тыкнутый в грязь лицом горделивый враг — это еще лучше.

Татарин продолжал рычать, озирался по сторонам, искал место для побега.

Я сделал пару шагов к своему скакуну, выхватил из ножен притороченную ранее вторую саблю. Конечно, не чета моей основной, но у нас здесь не дуэль. Это дань уважения человеку, который двинулся на меня, не убоялся.

Зачем оно мне?

Для того чтобы этот пленный признал мое превосходство, мою силу и некое проявленное к нему воинское благородство.

Кинул поединщику оружие. Расстегнул ремни ерихонки, снял ее. Раз он без шлема, то и мне надо так же. Да и в нем неудобно, меньше обзор. Так даже лучше. Вряд ли этот степняк, врожденный конный лучник, обладает достаточными навыками, чтобы хоть что-то сделать мне в пешем бою один на один.

Но посмотрим.

— А, рус. — Выпалил он. — Убей и дело с концом.

— О, по-нашему все же говоришь. Хорошо. Как зовут?

— Я Богатур, Гирей Дивеев и раз ты дал мне клинок и зовешь драться один на один, то… — Он злобно уставился на меня, ощерился, процедил. — Ты глуп, рус.

— Поглядим.

Я стал в позицию. Ждал.

Противник крутанул саблей, примеряясь, изучал ее в деле, чуть взвесил. На это ушли считаные секунды. Следом посмотрел налево и направо, ощерился, выпалил какое-то проклятие и ринулся в атаку.

Яростно, но…

На удивление действовал он вполне сносно, для конного воина.

Первым ударом целился мне сверху в правую щеку, затем резко опустил руку и повел клинок вбок. Хитро, но это прием для новичков. Встретил его удар простой терцией, чуть скорректировав кисть. Корпусом ушел чуть влево, пропуская противника вперед, а на возврате клинка, полоснул его по ведущей руке. Легонько, больше было рискованно.

— Шайтан! — Выругался татарин.

Крови не было, я повредил только доспех.

Он резко развернулся, ударил снизу, от земли. Целился мне в ноги, но моя сабля была уже там в секунде. Противник не успевал за мной, а я поворачивался, обходил его и рубанул снизу вверх. Клинок татарина был слишком далеко. Богатур увел его, не мог защититься. Не получалось ему действовать столь же шустро, и он с трудом отпрянул. На прикрывающей бедро части доспеха появился приличный разрез.

Я усмехнулся, крутанул саблей, вновь вернулся в позицию.

— Шайтан. — Он злобно оскалился, встал в защиту.

Ноги. Сразу видно ты не пехотинец, привык в седле рубиться. Подведут они тебя. Так стоять в поединке нельзя.

Теперь атаковал я.

Занес руку глупо, обманно для мощного секущего удара сверху слева в правую щеку. Он дернулся прикрываясь. Но мне удалось резко провернуть кисть и ударить слева вбок. Клинок Богатура опять не успел. Да и куда ему, он же повелся на финт.

С третьего раза я достиг цели, глубоко рассек халат и что-то под ним.

— А… — выругался татарин, прикусил губу. Отступил, закрываясь и отмахиваясь.

Но тут же резко атаковал колющим, глубоким выпадом.

Хитро, с одной стороны. Но, так-то… Глупо.

Я сбил клинок сильным ударом, сдвинулся к нему и кулаком левой врезал в корпус. У нас не спортивная дуэль, дружок. Так подставляться нельзя. Отпрянул, ушел вбок. Воспользовался тем, что выбил его из равновесия и дыхания. Обозначил удар снизу справа, вывернул кисть и ударил слева.

Медные наклепки полетели на землю. На ткани выступил кровь.

Еще одна рана, татарин. Сдавался бы ты.

Он вновь попытался атаковать. Яростно. Что есть силы, совсем зло, неумело, неуклюже. Куда делась вся сноровка? Выбился из ритма и уже не понимаешь, что делаешь?

Чуть подстроив клинок под удар, я спустил его вниз и на возврате резанул по руке, вновь достиг цели.

Татарин отпрянул, тяжело дышал. В глазах его был страх. Тот самый, предсмертный. Он понимал, что в таком бою ему не победить, или…

— Добей… — Процедил он сквозь зубы.

Я резко атаковал, ждал финта и он последовал. Богатур решил пожертвовать собой, но достать меня. Я ждал чего-то такого. Резко ушел в сторону. Рубанул наотмашь по ведущей руке. Сабля выпала из его правой, левой перехватить никак уже не успевал. Сам он полетел вперед. Я был сбоку, развернулся, пнул в ногу. Та подломилась.

Последовала подножка.

— Ааа… Шайтан.

— Топчешься как боров.

Удар кулака с зажатым в нем эфесом сабли отправил его в нокаут. Тело шлепнулось, из разбитого носа и рта пошла кровь.

— Вяжите. — Отошел на пару шагов. Обратился к бойцам. — Глядите, чтобы не помер. Живым нужен.

Двое тут же спешились, побеждали, начали крутить татарина.

— Воевода… — Григорий смотрел на меня с непонимаем. — Зачем?

— Ну, убили бы мы его из аркебузы и что? Что с трупом делать-то? А так масса плюсов.

— Какие? — Процедил недовольный подьячий.

— Ценный пленник, может он тоже мурза, или бей, или кто там у них еще есть. Ну, боярин по-нашему. Правая рука воеводы. — Я улыбнулся. — Дженибеку Герайю хороший вариант подарка. Надо же кому-то голову Кан-Темира в стан его вести? Самому мне второй раз не хочется.

Я чуть помедлил, добавил.

— Может, ты поедешь?

На лице Григория появилось удивление.

— Шучу. Нам туда больше не нужно ездить. Само все решиться.

Служилый человек покачал головой, а я взлетел в седло, встал в стременах. Осматривался.

Здесь боя почти завершился. Наши потери оказались минимальными, а вот татары были разгромлены полностью. Сколько мы их положили стрельбой, а скольких побили ударом конницы, сказать сложно. Сколько тоже еще убежало у панике. Если подумать, не так много. Вряд ли больше половины. Скорее, малая часть.

Если так подумать, может три сотни на нашем счету, или даже больше.

Конница тем временем вдавила остатки сопротивляющихся в прибрежные камыши. Кони там вязли, истошно орали, люди спрыгивали с них, попадали в болотину, тоже кричали. Они попадали под удар наших пик, пытались уйти дальше вглубь, но не могли. Слышались редкие выстрели, видимо, по тем кому все же удалось удалиться чуть дальше.

Кто-то падал, бросал оружие, кричал что-то на своем.

«Сдаюсь» — Суда по всему или — «Пощады».

Еще несколько минут для завершения избиения и пленения оставшихся в живых. Потом нам нужно выдвигаться. Здесь дела поделаны. Следующий этап плана — заходить в тыл основным силам Кан-Темира. Помогать полковым и беломестным казакам, что на высоте бьются.

Этого мурза пока не ждет. Хотя, к нему мог успеть помчаться какой-то гонец отсюда. Поглядим, доберется ли или решит за лучшее удрать вместе с прочими беглецами.

Но действовать пока что нужно осторожно. Не лезть на рожон. У нас преимущество в огневой мощи и одном резком ударе доспешной конницы. Этим нужно пользоваться, как и сейчас.

Наблюдал, стоя в стременах за завершением бойни.

Мои сотни действовали технично и грамотно. Не давали никому выбраться. Затинщики в этот момент с приписанными к ним мужиками из посошной рати поднимали тюфяки. Первые четверо уже тащили на ремнях свое орудие к холму. Остальные торопились где-то в траншее. Действовали слаженно — как тренировались на подготовке. Нести сто килограмм — дело тяжелое, но на четверых вполне подъемное. Я изначально предлагал приспособить лошадей, но Филарет сказал, что лучше люди. И через лес проще пройдут, и на холм, и спрятать тоже проще.

Вот сейчас воочию наблюдал силу, стойкость и выносливость простых парней, вытягивающих победу на своих горбах. Эти тюфяки, еще один сюрприз для идущих на приступ по холму отрядов Кан-Темира.

Ну а мне нужно торопиться, вести людей в обходной маневр.

Двинулся лично смотреть, ближе. Что там твориться у камыша.

— Воевода! — Серафим вскинул аркебузу. Махнул мне.

Он как-то самолично взял на себя руководство над особо ретивой полусотней посошной рати, ставшей вполне боевой единицей копейщиков. Чуть отошел, раздал пару приказов людям. Ждал меня.

Я подъехал.

— С божией помощью! воевода! Почти всех посекли и скрутили. — На лице его играла улыбка. — Куда пленных девать? Не думал, что так много басурман сдастся.

— Ефим!

— Да, воевода. — Парень был тут как тут. Бледный, но вроде бы с ног не валился.

Не хотелось мне его тащить дальше в бой. Убьют, а он живой нужен.

— Пленные на тебе! — Сказал, сурово смотря на него.

— Так я… — Он вознегодовал. Попытался перечить.

Но, со мной такой номер не пройдет!

— Ты решил, что я тебе самую ерунду даю? А? — Уставился на него пристально. — Мы тут что, по втоему, в игры играем? Следить за всеми этими степняками, самая важная задача! Это ценные пленники! Пяток стрельцов и из посошной рати десяток прихвати. И сторожи. Все понял?

— Сделаю. — Он уставился в землю недовольно.

— Приступать со всем рвением.

Перевел взгляд на батюшку.

— Серафим, всех желающих вступить в войско из посошной рати собрать. Действовать вместе со стрельцами. Их полусотенный диспозицию знает.

— Да тут почти все. — Проговорил он с улыбкой. — Они же, трусили поначалу, а как увидели, что татар бить можно, так и сразу воевать захотели. Вон как орудуют, потренировать бы их только. Опыта мало.

Я усмехнулся. На это у нас француз есть, натренируем.

— Собирай копейщиков, строй и к холму.

— Сделаю, воевода.

— Пантелей с вами.

Я видел, как здоровяк крутит одного из татар, жестко заломив ему руки.

Так, с пехотой вроде разобрался. Настал черед конницы. Две сотни всадников, завершив разгром, строились. Формировались вокруг своих предводителей — Якова и Тренко. Я направил своего скакуна к ним, закричал, вставая в стременах.

— Бойцы, молодцы! Собратья!

— Ура воеводе! — Воины потрясали оружием.

На лицах их я видел радость победы и воодушевление. Да, они немного устали, особенно доспешные. Все же вести бой дело хитрое, здесь сноровка большая нужна. Но, дело еще только начиналось. До разгрома сил Кан-Темира еще далеко, еще потрудиться нужно. До захода солнца успеть разогнать всех этих басурман. В степь загнать. Чтобы те самые, знакомые мне по обратной дороге из лагеря Дженибека Герайя волки ими заинтересовались.

— Слава! — Закричал я. — Идем Кан-Темира бить!

— Бить!

— Ой, бить!

— Вдарим так, что посыплется, воевода. — Выдал Тренко.

Яков кашлянул громко, шмыгнул носом, промолчал. Видимо, его настрой был менее оптимистичным. Понимал он, что работа еще не закончена и все может обернуться не так хорошо, как сейчас. И это верно, недооценивать врага — дело последнее.

Я бегло осмотрел строящееся воинство. Раненых и павших единицы, на первый взгляд потери вообще незаметны, может быть, их вообще нет. Отлично. Дальше бы так. Мне все эти люди ох как нужны будут и под Ельцом — для разговора с тамошними воеводами и дальше. Когда с первыми отрядами Лжедмитрия бодаться придется.

Но пока что впереди нас ждал еще один яростный бой.

Толкнул скакуна пятками. Он горцевал, заплясал подо мной.

Выдвинувшись вперед и ведя за собой конное войско, я повел их на юг, по следам шедшей на нас татарской мощи. Но почти сразу, за догорающими щитами свернул в лес. Мы здесь просмотрели дорожку, тропинку. Выбрали место близ просеки, где можно чуть обойти, развернуться. Вел в обход стариц и болот, чтобы зайти во фланг к тем силам, что сейчас штурмовали холм. Ударить на ту самую просеку, откуда мы с Тренко и Филко лезли к острогу, где сидел еще атаман Борис Жук.

Конницу повел быстрым шагом.

Следом потянулась пехота. Полсотни с небольшим стрельцов и присоединившаяся примерно сотня копейщиков из посошной рати. Они двинулись там же — между болотинами и холмом, но больше по склону. А мы через лес. Конным там, где должна идти пехота, пройти коням тяжело будет, и внезапности никакой. Было бы людей больше, я бы их в тыл повел, но две сотни, без поддержки пехоты — слишком большой риск. А у меня каждый человек на счету.

Ударим вместе по сигналу. Им будет звук рога.

Битва еще не окончена, основные силы сейчас бьются в дыму и пламени пожара и нашим, стоящим там насмерть казакам ох как нелегко. Нужно торопиться.