Паутина. Книга первая «Геныч»

Глава 15. «Презентация.»

* * *

Капитан Наумов лукавил. Он уже догадывался, в чем заключается уникальность Геныча, и быстро сообразил, что быть полностью откровенным с полковником Шапочником не в его интересах. Тут надо еще хорошенько подумать, как можно разыграть козырь, который так неожиданно попался в его руки. А то, что рядовой Будников солидный козырь, в этом сомневаться не приходилось. И пусть полковник намекал, что проявлять повышенный интерес к нему слишком опасно, Наумов отнесся к его словам скептически. Он по природе своей был законченным авантюристом и игроком. Он понимал, что не рискуя невозможно ухватить за хвост свою птицу счастья. Опасность его только возбуждала, заставляла принимать нестандартные рискованные решения. Она будоражила кровь, и в этом был весь смысл его жизни.

После разговора с полковником Джокеру была выделена опытная группа наружного наблюдения из седьмого управления. Она состояла из четырех человек, которые давно уже работали вместе и действовали настолько слаженно, что не было еще случая, чтобы группа провалила свое задание. Так по крайней мере утверждал полковник. Все четверо выглядели неприметно, их трудно было выделить в толпе. Они не давали объекту возможности вычислить их и, тем более, исчезнуть с поля зрения.

Когда Наумов предложил Генычу продемонстрировать свои способности перед специальной комиссией, тот согласился не сразу.

— Вы поймите, Павел Сергеевич, — сказал он. — Не в моих это правилах. Это, если хотите, противоречит моим внутренним убеждениям. Если менять свои убеждения, можно потерять себя.

"Как у тебя, приятель, все сложно! — подумал Наумов. — Признаться, меня все это уже начинает утомлять". Вслух он свое раздражение высказывать не стал. Взял себя в руки, изобразил на лице улыбку и произнес:

— Да, я все понимаю! Мне знакома эта восточная философия. Но над нами есть начальство, и оно хочет убедиться, что ты чего-то стоишь. Я в твоих возможностях не сомневаюсь. Но других придется убеждать!.. Скажу по секрету. Нам требуется опытный тренер-наставник, который будет обучать наших сотрудников приемам самообороны. И я предложил твою кандидатуру. Кстати, престижная должность, которая к тому же очень хорошо оплачивается. Приплюсуй сюда удостоверение сотрудника КГБ, в полезности которого ты уже убедился. Давай, Будников, порадуй наше начальство своим умением. Тебе же не трудно. Покажи, какой ты мастер! А потом поедешь домой встречать Новый год. Девушка-то у тебя есть?

— Есть!

— Ну вот видишь, как все удачно складывается. Выступишь перед нашими экспертами и отправляйся в свой Зареченск. Потом после праздников вернешься в Москву и приступишь к своим обязанностям. Договорились?

— Ну хорошо, — сказал Геныч, — вы меня убедили. Я согласен! Но у меня есть условие — в зале не должно быть посторонних. И никаких камер!.. По правде говоря мне и самому хочется проверить себя в деле. Вы же говорите, там будут серьезные бойцы?

— Будут! — кивнул головой Наумов. — В этом даже не сомневайся. А не боишься облажаться? Это тебе не дембеля из армейской качалки. Каждый из них большой мастер и имеет на международной арене много побед.

— Вот и посмотрим, какие они мастера, — невозмутимо ответил Геныч. — А бояться мне не резон. Тот, кто боится, всегда проигрывает!

* * *

Показательное выступление решили провести в ближайшее воскресенье в закрытом спортзале. Зрителей не было, пригласили только экспертов. Полковник Шапочник незаметно сел в сторонке. Пока бойцы разминались, Наумов уговаривал Будникова надеть на себя куртку самбиста с поясом и короткими шортами, чтобы выйти на ковер в таком же облачении, что и его соперники. Геныча такой расклад не устраивал. "Пусть они облачаются во что хотят, — сказал он, — а я выйду на ковер в простом спортивном трико и босиком. Мне так удобнее! В конце концов это же не спортивные соревнования. Это поединок, максимально приближенный к реальным условиям. Здесь одевается каждый как может".

И снова Наумов едва сдержался. Слишком капризным оказался его подопечный: "Вот ведь упрямец! Все ему не так!.. Куртка самбиста, видите ли, его не устраивает! Если так пойдет и дальше, наберется он с ним немало хлопот! Лично ему глубоко наплевать, в чем Геныч будет выступать. Но главный эксперт Анатолий Маркович Королев настаивал на куртке самбиста.

Будников непременно должен выйти на ковер в той же форме, что и его соперники. Это необходимо для чистоты эксперимента. И попробуй теперь объясни упрямцу, почему это так важно. Он же ничего не хочет слушать!"

Когда Геныч вышел, бойцы оживились, встали полукругом. Каждый с интересом поглядывал на этого молодого парня, о котором им рассказали столько невероятного, что даже и не верится. Их задача, развеять эти мифы. Все они были опытными мастерами и могли по внешним признакам определить, насколько опасен их противник. Да, выглядит он внушительно! Даже под трико заметно, насколько мощно и гармонично он сложен. И движения, как у леопарда, вышедшего на охоту. Смотрит на них, как на обреченных. Даже немножко обидно!

— Объясняю, — сказал он. — Вы будете нападать по очереди. Ограничений никаких, все работаем в полный контакт! И ничего не бойтесь — я не нанесу вам серьезных увечий.

На лицах бойцов проступили улыбки. Этот паренек слишком самоуверен! Он еще не понимает, с чем ему придется столкнуться! Один из них, самый опытный и титулованный, не выдержал. В его ответе прозвучала откровенная ирония:

— Мы тоже постараемся тебя не калечить. Может, хватит болтать? Давай уж начнем!

Геныч промолчал, только кивнул головой. Первый боец вышел вперед. Он был абсолютно уверен в себе. Легкий, техничный и в то же время обладающий нокаутирующим ударом, он раньше занимался боксом и теперь наивно полагал, что тяжеловесный противник, который — по всему видно — и перчаток-то никогда не надевал, не сможет уклониться от его хорошо поставленного апперкота. Скольких он уже отправил отдыхать на пол таким ударом. И все они были классными боксерами. А этот... Конечно, руки у него длиннее и в силе он значительно превосходит. Но в этом и кроется его слабость. Такие всегда медлительны. С ним легко можно выйти на короткую дистанцию и нанести только один удар. Этого вполне будет достаточно! "Заманчиво наказать этого хвастуна на первой же минуте. Ребята, конечно же, будут недовольны... Но они сами попросили его выйти первым. Так что не взыщите, сегодня все лавры достанутся мне!.." Боец сделал ложное движение и... неожиданно упал. Геныч отошел в сторону и спокойно ожидал следующего противника... То же самое произошло со вторым, третьим... Стоило им приблизиться, как они сразу же падали. Остальные насторожились — никто ничего не понимал!.. Четвертый боец, самый опытный и титулованный, стал держать дистанцию. Активно двигался, уворачивался... Но такое продолжалось недолго. Геныч выкинул вперед руку! Это выглядело как бросок атакующей кобры! Его рука мертвой хваткой перехватила запястье соперника. С этого мгновения боец был полностью в его власти. Что бы он ни делал, что бы не предпринимал, его тело непременно натыкалось: или на локоть, или на колено, выставленные навстречу. Соприкосновения с ними были очень болезненны, боец вскрикивал и содрогался при каждом таком контакте! Он постоянно находился в состоянии крайней неустойчивости; рука Геныча умело управляла его телом, мешая восстановить равновесие. И вырваться из его тисков было невозможно! Остальные с ужасом наблюдали за адским танцем, происходившем на ковре. Их товарищ находился в безвыходном положении! А ведь он был среди них лучший!

Геныч давно уже мог бы закончить схватку, но он не торопился: "Вы хотели это видеть? Тогда смотрите, наслаждайтесь!.. Все равно вот так, как я, вы не сможете! Вы просто не знаете того, чего знаю я. И никогда не узнаете!.."

А между тем на его противника уже было больно смотреть. Он держался из последних сил, и эти силы стремительно убывали. Наконец он устал сопротивляться и просто осел на ковер, как мешок. Геныч отпустил руку, посмотрел на остальных бойцов. На него уже никто не хотел нападать. Один сказал, показывая на лежащих:

— Ты же обещал нас не калечить!

Геныч в ответ только улыбнулся:

— Да не беспокойся ты за них! Это всего лишь небольшой шок. Серьезных нарушений в организме нет, скоро они все придут в себя.

Полковник окинул всех присутствующих в его кабинете тяжелым взглядом:

— Ну что, господа хорошие! Давайте будем высказываться. Маркович, ты у нас главный эксперт, тебе и начинать!

Анатолий Маркович Королев зябко поежился.

— Трудно сразу дать оценку, Виктор Степанович. Скажу прямо, я никогда с таким не сталкивался! Это что-то новенькое! Налицо великолепная техника, невероятная скорость движения. Но все это находится за гранью человеческих возможностей. Будников обладает мощным атлетическим телосложением. Люди с таким мышечным корсетом не могут быть столь быстрыми и пластичными. Но ему каким-то невероятным образом удавалось! Я просто затрудняюсь что-то еще к этому добавить... Что касается первых трех схваток. Так я вообще ничего не заметил! Удары были, это несомненно! Но я их не видел!..

Капитан Наумов при этих словах вздрогнул. Он вспомнил того солдата, своего тезку, которого он отправил в Акташский лагерь. Как он тогда сказал?.. "...словно кто-то ножницами вырезал..." ...И в этот раз происходило то же самое: удары были, но их кто-то словно вырезал ножницами?! Вот оно!.. Манипуляция со временем?.. Или массовый гипноз?.. Он осторожно перевел взгляд на шефа. Полковник пребывал в задумчивости. Его пальцы быстро и затейливо шевелились, словно он перебирал ими четки... Вот он встрепенулся, посмотрел на Анатолия Голованова, заслуженного мастера спорта по самбо, неоднократного призера международных соревнований по дзюдо.

— Ну хорошо!.. А что скажешь ты, Анатолий? Ты у нас дольше всех продержался против Будникова.

Голованов выглядел растерянным:

— А что сказать? Вы сами все видели! Никогда раньше я не чувствовал себя таким беспомощным. Когда он ухватил меня за руку, я сразу понял — мне кранты! Вырваться из его железных тисков нереально! Он даже не давал мне возможности перевести дух, обрести хоть какую-то устойчивость. Мотал по ковру как котенка! Он же просто играл со мной. Он словно читал мои мысли и все время меня опережал. Он не человек, он робот какой-то!..

Потом полковник долго еще сидел в своем кабинете и напряженно думал... Кто же ты такой, Будников Геннадий Васильевич? Тысяча девятьсот пятидесятого года рождения... Не женат... Не привлекался!.. Но успел за свою короткую жизнь столько натворить, что мало никому не покажется! И что мне прикажете с этим делать?

Соперницы.

Вероника возвратилась в общежитие поздно. Такое в последнее время с ней случалось часто. Она снова стала встречаться с Толиком и всегда задерживалась у него надолго. Обычно он приходил к закрытию столовой. Садился за крайний столик у самого входа, терпеливо дожидался, когда она освободится, и потом сразу же вел к себе домой. Очень скоро про Толика в столовой знали все. От посудомойки до заведующей. Стоило ему появиться в дверях, как Веронике тотчас же сообщали: "Иди уже, переодевайся. Видишь, твой явился, не запылился!" А потом вслед качали головой: "Быстро Геныча забыла, лахудра ты этакая!.. Даже месяца не прошло!" Вероника все это слышала, но не подавала вида. Ей просто нечего было сказать в ответ.

Они молча шли к нему домой. Там под осуждающие взгляды матери запирались в его комнате и долго занимались своими странными делами. А потом, удовлетворив все его эротические фантазии, Вероника сразу же уходила. Это напоминало какой-то странный ритуал, где не было ничего кроме чувства брезгливости, стыда и безысходности. Она чувствовала себя последней шлюхой, не способной противостоять похоти, и проклинала себя за это. Будущее представлялось ей совсем безрадостным.

В этот раз она вернулась в общежитие абсолютно подавленная, хотела просто лечь и забыться, но сразу поняла, что-то случилось! Слишком необычно вела себя Нина. Смотрела исподлобья и вроде как с завистью?.. В руке она держала конверт. Вероника почувствовала, как сильно застучало в висках, как безнадежно забилось её сердце...

— Вот, — сказала Нина, — лежало на вахте. Надеюсь, ты догадываешься, от кого оно?

Она конечно же догадывалась. Дрожащими руками выхватила конверт и стала вскрывать. Нина вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь.

Как-то очень стремительно отношения между подругами стали невыносимо сложными. Им было что делить! После встречи с Будниковым Нина окончательно поняла: не суждено ей выкинуть из своего сердца этого человека. Как ни пытайся! А если так, то она будет отчаянно бороться за право быть с ним. Тем более, что Вероника ведет себя очень странно. Нина пыталась понять, что движет ею? Почему она, думая об одном, бегает к другому? А Ника думает о Геныче постоянно, тут уж к гадалке не ходи! Неужели постыдное желание бывает настолько сильным, что этому невозможно сопротивляться?

Она пыталась поставить себя на место подруги, тем более, что это было совсем не сложно — она тоже изнемогала от желания. Геныч часто снился ей по ночам, Нина просыпалась от сладкой истомы в теле и потом уже не могла уснуть. А на соседней койке происходили невероятные вещи: Вероника совсем её не стеснялась, а может просто не могла себя контролировать? Нине, неискушенной в таких делах, трудно было это понять. И она делала вид, что спит, прислушиваясь к стонам, которые вносили в её душу сумятицу... Она никогда не будет так делать! Она дождется Геныча, сохранив свою чистоту и невинность. Несмотря ни на что, она все выдержит! И тогда посмотрим, кого он выберет!

Но Геныч прислал письмо, и было оно адресовано Веронике. Для Нины это как удар в запрещенное место! Вот сейчас Ника вскроет конверт и будет читать, и все эмоции отразятся на её лице. Ну уж нет — она не хочет видеть этого! Она лучше уйдет!.. Нина бесцельно слонялась по коридорам общежития, спустилась в вестибюль. Но наткнулась на любопытный, все понимающий взгляд вахтерши и повернула назад... "Почему ей так не везет? Почему все кому-то, но только не ей? — Нина чувствовала, как по щекам текут слезы, и ощущение несправедливости переполняло её мысли: — Вот у Марины есть Эдик. У Вероники вообще море поклонников, и её уже не смущают их грязные намеки! Зачем ей еще Будников?.. Тоже страдает по ночам... Двуличная! Страдает, а бегает к другому!.."

А Вероника в это время чувствовала себя совсем отвратительно. У нее тоже по щекам бежали слезы. Она была благодарна своей подруге за то, что та проявила тактичность и оставила её одну. Сердце Вероники разрывалось на части, она уже начала понимать, какую совершила ошибку! Наверное самую большую ошибку в своей жизни!.. Она сомневалась, не верила. А он ее по-настоящему любит! И наплевать ему на её прошлое и разницу в возрасте. Об этом свидетельствует его письмо. Не может мужчина просто так написать такое. Здесь каждая строчка, каждое слово было пропитано нежностью!

Но она опять все испортила, теперь уже окончательно! Наверное это её проклятье: отталкивать любимых людей и отдаваться ничтожествам. Ей бы сейчас ответить. Сесть и написать, рассказать о своих чувствах... Нет, не получится! Слишком поздно — крылья сломаны, в душе осталась одна зола!

Москва предновогодняя.

Сам Будников не подозревал о существовании полковника Шапочника. После триумфальной, иначе и не скажешь, демонстрации своей силы он вдруг почувствовал, что интерес к его персоне угас. Павел Сергеевич уже какой день не появляется. Словно забыл о его существовании. Хорошо хоть деньги оставил. А иначе куда в Москве пойдешь без денег? Денег было много, Будников поразмыслил и решил их тратить.

Утром, хорошо позавтракав, он покидал квартиру и отправлялся знакомиться с Москвой. Геныч упивался сознанием, что гуляет по Красной площади, катается на настоящем эскалаторе в московском метро. Он стремился побывать везде, увидеть как можно больше, чтобы сохранить воспоминания об этом удивительном городе! А столица жила своей жизнью и активно готовилась встречать Новый год. На улицах организовывались елочные базары, там постоянно наблюдались большие очереди. Москвичи торопились обзавестись к празднику хорошей аккуратной, пушистой елочкой. Ну какой же Новый год может быть без елочки?!

Эта предпраздничная суета будоражила и утомляла. Очереди были не только на елочных базарах — они были везде! Почти в каждом магазине. Люди покупали буквально все: от одежды и обуви до поздравительных открыток и елочных игрушек. И конечно же продукты!.. Продукты скупались в огромных количествах, словно москвичи сошли с ума. Геныч не догадывался, что это не москвичи штурмуют центральные универмаги и гастрономы, создавая немыслимые очереди. Каждый день в переполненных электричках на вокзалы столицы прибывали тысячи людей с большими сумками и вещмешками. Именно они и сметали все с московских прилавков. Не раздумывая, что берут, лишь бы побольше!.. Сами же москвичи предпочитали отовариваться в магазинах, находящихся далеко от центральных улиц. Там и ассортимент получше, и очередь поменьше...

В конце концов эта суета начинала надоедать и Геныч загрустил. Он почувствовал себя одиноким в этом большом городе. Все чаще он стал уходить с центральных улиц вглубь московских кварталов. Туда, где не проносилась бесконечная вереница ревущих автомобилей и можно было пройтись по широкой аллее тихого бульвара. Зайти в магазин, где не было никакой очереди. Оказалось, Москва везде разная: где-то яркая и шумная, а где-то тихая и спокойная. Здесь можно было найти в небольшом скверике свободную скамейку и, сидя на ней, вспоминать милые его сердцу улочки родного Зареченска. В эти дни у Будникова впервые возникло желание записывать свои мысли. Он пошел в книжный магазин и в канцелярском отделе присмотрел себе толстую общую тетрадь, очень напоминающую дневник, который так кардинально изменила всю его жизнь. Вечером Геныч записал в эту тетрадь первые строчки...

Однажды группа наружного наблюдения потеряла Геныча из виду. У капитана Наумовна неприятно засосало под ложечкой. Правильно говорил полковник — от Геныча можно всего ожидать!

До этого ему каждый вечер докладывали по телефону о результатах слежки. Там не было ничего интересного. Объект просто гулял по городу, наслаждался столицей. Для передвижения пользовался исключительно подземным транспортом, ни с кем не встречался. Группу не уведомляли об истинной причине слежки, и она по привычке концентрировала свое внимание на стандартных моментах, упуская главное. А главным по мнению Джокера были как раз мельчайшие подробности, по которым можно было составить психологический портрет Будникова. Его больше интересовало в какие магазины он заходит, чем интересуется, что покупает, на что и на кого больше обращает внимание. Он совсем замучил Котова, старшего группы, заставляя подробно перечислять все эти мелочи, вызывая у него недоумение. Впрочем Котов старался относиться к этому спокойно — начальству, как говорится, виднее. Тем более, что отслеживать действия Будникова не представляло никакой сложности.

Каждое утро оперативники поджидали Геныча сидя в автомобиле, издалека наблюдая за его подъездом. Обычно он сразу же направлялся к ближайшей станции метро. Машина незаметно следовала сзади. Здесь главное: вовремя выйти двоим из машины и прицепиться к объекту у самого входа на эскалатор, чтобы потом не потерять его в толпе. Дальше, меняясь местами, проследовать за ним по всему подземному маршруту до самого выхода на улицу. Там оперативники по рации сообщали партнерам в автомобиле свои координаты и продолжали вести объект до тех пор, пока те не подъедут и не сменят их. Так и вели его целый день, постоянно сменяя друг друга: двое на улице — двое в машине. До тех пор, пока объект наблюдения не вернется к месту своего проживания на оперативную квартиру. Следить за Будниковым было несложно. Можно просто идти за ним на расстоянии нескольких шагов. Он никогда не оборачивался, все его движения были предсказуемы. Иногда он часами мог гулять по бульвару, не обращая внимания на двух крепких мужиков, постоянно находящихся неподалеку. Тем более, что они периодически переодевались в машине и меняли свой облик. Похоже, ему и в голову не приходило, что за ним могут следить.

На самом деле все было совсем не так! Геныч давно уже заметил этих ребят и хорошо запомнил их лица и повадки. Всех четверых! Его не вводили в заблуждение их парики и накладные усы. Но эти люди ему не мешали. Он знал, что в любой момент сможет от них уйти! Но пока пусть работают и тешат себя мыслью о том, какие они классные профессионалы!

Они упустили Будникова прямо в метро. Джокер экстренно вызвал группу к себе в кабинет.

— Как же так! — возмущался он. — Вы же опытные ребята! Разве вы не понимали, что в метро нужно буквально приклеиться к нему. Там же столько народа! Там клиенту ускользнуть легче всего!

Володя Котов, прежде никогда не допускавший подобных промахов, усиленно тер рукой свою переносицу и виновато моргал.

— В том-то и дело, — сказал Котов, — я постоянно находился рядом с ним. На перроне стоял в полуметре от него, мог дотронуться рукой.

— А потом заснул что ли?

— Обижаете, товарищ капитан. Я все время не спускал с него глаз!.. В какой-то миг смотрю — его уже нет! Мистика какая-то! И главное, что интересно. Люди, как стояли, так и продолжают стоять. Он просто бесследно исчез, но никто ничего не заметил... А потом пришла электричка и все кинулись в вагоны. Только мы с напарником остались на пустом перроне.

Джокер повернулся к Герману Юдину, напарнику Котова. Тот был менее опытен, но молод и энергичен. Такой вряд ли заснет в самый ответственный момент.

— Ну а ты что скажешь?

Герман только пожал плечами.

— А я находился в пяти метрах и не мог ничего видеть... Что нам теперь делать, Павел Сергеевич?

— Продолжать! — вздохнул Джокер. — Сегодня отдохните, а завтра снова ждите у подъезда. Потом доложите, как все пройдет. А о нынешнем провале — никому ни слова! Вы меня поняли?

На следующий день Геныч снова сбежал. Утром вышел из подъезда, дошел до метро, вошел в здание и исчез. В квартиру он уже не вернулся. На столе оставил записку: "Павел Сергеевич, вы наверное совсем забыли про меня. Что же вы так?.. Уезжаю в Зареченск, вернусь после праздников!.. Спасибо за деньги!.. И еще! Не надо больше за мной устраивать слежку. Это бесполезно! С Новым годом!"

Джокер выругался: "Вот ведь сукин сын!" Однако на губах его промелькнула улыбка.

* * *