Перед пробуждением

Глава 3

Рей Аянами читала, лежа в постели. Или, вернее, она держала раскрытый учебник перед лицом, пока не осознала, что может применить к себе известное высказывание о книге и неком фрукте, после чего села и, наконец, полностью отдалась размышлениям.

– Аномальное состояние контрольной группы!!!

– Получен код "0" из больницы Сеула-2! Ожидаю подтверждение!

– Код "0" в Небесном Кароре!

– Внимание всем!! "Вестник"!!!

Мисато активировала карточкой особый режим системы МАГИ и крикнула в интерком:

– Второму отделу! Срочно! Доставьте обоих Детей!

– Здравствуй, Икари.

Синдзи поднял голову: у входа в углу палаты на стуле сидела Рей с книгой на коленях. Парень смущенно подтянул покрывало на голую грудь.

– Привет, А-аянами. Что со мной?

– Ты ничего не помнишь?

– Н-нет…

– Какие-то странные образы…

– Аянами, что со мной? Откуда они?

– Тебе нечего бояться. Мы победили, Икари-кун.

– Победили? Кого? – Синдзи оторвал ладони от головы и устремил полный страха взгляд на Аянами.

Ответить Рей не успела. Дверь в палату с шипением отъехала в сторону, пропуская весьма представительную делегацию. Возглавлял ее смутно знакомый Синдзи пожилой седоволосый мужчина, затянутый в серый френчевый костюм, за ним вошли доктор Акаги, вооруженная целым ворохом распечаток, Мисато и еще двое техников со стульями. Аянами моментально поднялась с кровати, а Синдзи откинулся на подушки.

– Здравствуй, Синдзи-кун, – сказал мужчина, садясь на стул рядом с постелью. – Давно мы с тобой не виделись.

– Профессор Фуюцки!

– Вот видите, – улыбнулся Директор, оглядываясь на женщин, – все с ним в порядке, раз уж он даже меня помнит. Сколько тебе было тогда? – вновь обратился он к Синдзи. – Шесть? Или уже семь?

Акаги бледно улыбнулась в ответ, а Мисато вся лучилась от счастья, приобняв Рей, безразлично смотрящую прямо перед собой. Техники оставили стулья и удалились.

– Медики говорят, что физически с тобой ничего страшного, так что не переживай, Синдзи-кун, – сказала Мисато, отпуская девочку и садясь. – Как ты себя чувствуешь?

– Не очень, но хоть голова не болит… Что со мной произошло? Аянами начала рассказывать, а у меня в голове только какие-то образы крутятся…

Акаги прокашлялась, увидев, как Директор Фуюцки вопросительно взглянул на нее:

– С 4:20 утра во Внешний Сон провалилось около семи тысяч человек за несколько минут: в Сеуле-2, Биробиджане, Небесном Кароре, на Фиджи. Окончательное число жертв уточняется до сих пор, приходят данные из регионов, в которых нет наших средств наблюдения. Система МАГИ на основании анализа показателей "Содействия" вычислила область Сна, куда утаскивало жертв, и в 4:45 были запущены ваши контактные капсулы…

– …В указанном участке Сна ваши Евангелионы обнаружили сущность, ответственную за гибель людей, и вступили в бой…

– П-продолжайте, пожалуйста… Я хочу в-все вспомнить…

– … Сущность… сразу отвлеклась на Евангелион Аянами, и ты получил шанс ударить…

…Длинная рука сжимает талию Рей. Так быстро. Открытый фланг длинной фигуры. Страх, страх не за себя… Почти животный, кошачий прыжок… Когти впиваются в твердую плоть чудовища, рог вспарывает тугую шкуру…

– …Перебивая ему становый хребет, ты получил травмы, но освободил Аянами, и ее Евангелион оторвал сущности голову.

– Это было… Омерзительно. Что это было?

– Это был Вестник.

– Я только что прибыл, но уже смотрел запись вашего боя, Синдзи-кун. Существо, которое вы победили, должно было появиться, потому что так было предсказано. У твоей напарницы Аянами огромный опыт по борьбе с Рыцарями – мелкими порождениями Внешнего Сна, убивающими поодиночке, но то, что вы победили сегодня, – это совсем другой уровень… И ваша с Рей победа…

– Он выдержит, Рицко. Он сын моих лучших учеников.

– … Ваша победа, Синдзи-кун, – продолжил Директор, – остановила падение всего человечества во Внешний Сон. Рано или поздно, все легли бы спать и стали его жертвой. Я понимаю, как тяжело это принять, но то, что вы победили, зародилось во Сне с одной целью: поглотить всех нас.

Директор замолчал, глядя на тяжело дышащего парня. Он подошел к шкафчику у кровати и достал заполненный шприц, вопросительно взглянув на Синдзи:

– Это самое меньшее, что я могу для тебя сейчас сделать. Хочешь немного отдохнуть, ни о чем не тревожась?

– Я не увижу ЭТО во сне?

– Нет.

Кивок. Едва слышный укол в плечо. Потолок поплыл, веки медленно поползли вниз.

– Отдыхай, Синдзи-кун. Знаю, это звучит даже как-то глупо, но все равно – спасибо.

– Синдзи-кун, это была очень хорошая работа.

– С меня пиво, малыш!.. Рицко, заткнись… Возвращайся поскорее, Син-кун!..

– Я… Наверное, я чувствую благодарность… Спасибо, Икари-кун…

– Директор, я поздравляю вас. Действия ваших подопечных дали всем нам шанс.

Лоренц кивнул, поправляя свои очки сложной формы, и вполне искренне произнес:

– Да, Козо-сан, я присоединяюсь. Никогда не думал, что скажу это, но я рад, что мы можем с тобой разговаривать, а не болтаемся во Внешнем Сне.

– Благодарю, господа. Я полагаю, с приятными словами мы закончили?

– Фуюцки-сан, ну зачем так? – огорченно и примирительно сказал Кадзи. – Разумеется, мы хотели бы поскорее услышать некоторые подробности и ваши заключения по событиям. Но почему бы нам не порадоваться победе?

– Победе, Кадзи-сан? – Фуюцки даже не скрывал иронии. – Сегодня победили Дети, и только в первый раз. Наша победа еще далека и все еще не очевидна.

– Ты скептик, Фуюцки-сан. В такой-то день… – вмешался Лоренц, и Фуюцки отреагировал мгновенно:

– Да, герр Лоренц, в такой день надо говорить о вкладе в великую победу и славить его. Кстати о вкладе. Первое и Третье Дитя сегодня столкнулись с Первым Вестником…

Директор SEELE слушал с каменным выражением лица, прекрасно понимая, куда клонит коллега. Фуюцки был вежлив и сдержан, как всегда, когда готовился серьезно воевать. Инспектор же в душе развлекался: ему нравилось наблюдать за пикировками двух громовержцев. Мир пока спасен, почему бы и не расслабиться?

– … И меня беспокоит, что в бою так и не появилась ваша фройляйн Сорью…

– Ваши двое Детей разве не справились сами? – с притворным удивлением спросил Лоренц.

– Справились вдвоем, хоть и не без труда, – подтвердил Фуюцки и без того очевидный факт. – Но ВТРОЕМ они сделали бы это много быстрее и с меньшим риском. Вам выслать подробные сравнительные калькуляции МАГИ?

Лоренц лишь пожевал губами, проглатывая откровенное оскорбление, но Фуюцки не собирался останавливаться: сегодня он хотел победы на всех фронтах.

– Позволю себе напомнить, что год назад имел место похожий инцидент, когда Первое Дитя получила тяжелейшие травмы из-за опоздания с запуском капсулы Сорью. Второе Дитя появилась во Внешнем Сне… Когда, Директор?

– Мы неоднократно обсуждали тот случай, Директор, не увязывай эти два казуса. Здесь нет закономерностей, – с неприкрытым недовольством сказал Лоренц, но Фуюцки не отреагировал, и сам ответил на свой вопрос.

– SEELE отправил Второе Дитя только когда ты убедился, что раненная Первая уничтожила почти всех Рыцарей, и осталась один на один с последним. Но если тогда риск задержки был минимально оправдан тактическими соображениями, то сегодняшнее опоздание непростительно, вы же получили код "Вестник". Это безответственность, Кил, – тихо заключил Фуюцки.

– Наш анализ показывал, что Второе Дитя успеет присоединиться к схватке. Ваша двойка, должен признать, оказалась расторопнее, чем мы полагали. Реакция Третьего не укладывается в калькуляции, особенно в тот момент, когда Вестник атаковал Первое Дитя… У него есть личные мотивы защищать ее?

Фуюцки был немного озадачен точностью и взвешенностью коллеги, уводившего разговор в сторону, но виду не подал. В конце концов, все решит третейский судья.

– Нет, герр Лоренц, не думаю. У них был инцидент во время тренировки, в ходе которого Дети нанесли повреждения друг другу. Вы уже должны были получить этот отчет. Полагаю, реакции были ускорены именно желанием Третьего Дитя загладить свою вину.

– Логично, Фуюцки-сан. Но советую следить за отношениями Детей. Профиль Третьего дает основания допускать, что он поставит открывшегося ему близкого человека выше, чем приказ…

– Какие еще отношения? Вы читали аналитическую сводку об эмоциональной сфере Рей Аянами после ее… последней гибели?

Лоренц кивнул и жестом показал, что снимает свою претензию. Фуюцки немедленно сделал следующий ход:

– В любом случае, считаю, что несогласованность действий вредит работе, – обратился он к Кадзи. Тот сдержанно улыбнулся, поощряя к продолжению. – Инспектор, я прошу усилить мой Институт передачей Второго Дитя.

– Козо, что за бредовая идея? Наш Институт останется ни с чем!

– А проект "Табрис"?

Директор SEELE впился невидимым за очками взглядом в лицо Фуюцки. Кадзи по-прежнему не реагировал, чувствуя, что Директор NERV не исчерпал своих аргументов. Пока позиция SEELE выглядела более сбалансировано: ослабление дортмундского центра, отягощенного незавершенным, пусть и перспективным проектом, в пользу и так более продвинутого токийского – и правда бредовая идея, но… "Давай, Козо-доно, выкладывай, на каком масле ты зажаришь старину Кила", – подумал Старший инспектор.

– Проект не вышел на конечную стадию, Фуюцки, – наконец ответил Лоренц, поборов желание прервать разговор. – Назови хотя бы одну вменяемую причину, по которой я должен передать Сорью!

– Вот она. Извольте получить.

Фуюцки нажал несколько кнопок на клавиатуре своего терминала МАГИ, и заготовленный информационный пакет ушел на системы Кадзи и Лоренца. Директор NERV, выдержав паузу, начал приправлять свой главный козырь, комментируя то, что сейчас изучали собеседники:

– Как видите, мы рассчитали хронологию смертей по коду "0" и наложили ее на карту, внеся поправки на факторы групп "А" и "К". Обратите внимание, господа, что несмотря на интенсивность атаки в нашем регионе… Взгляните на карту Канто, к примеру… Так вот, в Токио-3 не погиб ни один человек. МАГИ проанализировали состояние нашей АТ-системы "Insomnia"… Таблица на приложении 2, господа… Могу сообщить, что защита нашего города выдержала. Заметьте, это была атака Вестника, первая глобальная атака.

– Но наши системы индивидуальной защиты…

– Нет, Кил. Ваших штучных микросистем, разошедшихся по рукам командования и шишек ООН, не хватает даже на одну смену SEELE, и быстро вы это не исправите. Увы, Вестникам забыли сообщить, что надо подождать еще полгода – год. Ваше направление исследований крайне полезно для всех нас, ведь даже мне приходится по службе покидать Токио-3, но… Что сможет завтра или через неделю Второе Дитя, если в Сон уйдут техники и медики SEELE? Помнишь атаку Рыцаря на твой Институт?

– Я понял, Козо. Надеюсь, мы можем перепроверить данные вашей защиты?

– Конечно, Кил.

– Полагаю, мне уже не нужно вас рассуживать?

– Нет, – твердо ответил Лоренц. – К сожалению, Директор Фуюцки прав. Второе Дитя Сорью Аска Ленгли получит распоряжение немедленно готовиться к переводу.

– Хорошо, – заключил Кадзи, протягивая руку к ресиверу. – Я лично прибуду в Дортмунд, чтобы сопровождать ее в Токио-3: очень хочу оказаться в самом безопасном на Земле месте. Ауф видерзеен и сайонара, уважаемые.

Оставшись на связи вдвоем, Фуюцки и Лоренц некоторое время смотрели друг на друга, после чего Директор SEELE спросил:

– Ты не знаешь, как попал этот паяц на такую должность?

– Не знаю. Но он не паяц.

– Паяц. Просто очень опасный. Присматривай за ним, когда он окажется у вас.

– Кил, как идет интерпретация Скрижалей Договора?

– Мы нашли еще два разветвления Сценария, они маловероятны, но тебе скоро их переправят со всеми комментариями.

– Хорошо. Спасибо. Но ты уверен, что Вестников все же пять?

– Теперь четыре.

– Да, теперь четыре. А потом договор будет исполнен.

– Будет, они не лгут никогда, а мы уже не сможем лгать. Сайонара, Козо.

– Ауф видерзеен, Кил.

– Здравствуй, Икари-кун.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Мне кажется, я начал разбирать голоса.

– Какие голоса, Икари-кун?

Синдзи посмотрел на нее. Странное дело: она выглядела немного… обеспокоенной? Парень прикрыл глаза.

– Голоса тех тысяч людей, что кружились вокруг Вестника. Им было страшно. Им не хотелось так умирать. Им вообще не хотелось умирать.

– Тебе жаль их?

Синдзи без удивления скосил глаза на Рей и вновь уставился вверх. Он уже привыкал к ней.

– Да, Аянами. Мне их жаль.

– Икари-кун, ответь на вопрос, пожалуйста.

– Какой?

– Что ты чувствуешь, когда заботишься о ком-то?

Синдзи моргнул, глядя в потолок: "А она времени не теряет. Что ж, я пообещал ей ответы". Он задумался.

– Наверное, страх.

– Страх?

– Да. Когда я боюсь, что человеку больно, страшно, неудобно, – значит, я забочусь о нем.

– Понимаю. Забота включает активные действия?

– То есть?

– Я имею ввиду, достаточно ли ощущать страх за другого, чтобы считать свои чувства заботой? Или нужно еще вести себя так, чтобы устранить неудобство или угрозу для этого человека?

Синдзи смутился: Рей попала в его больное место. Он сам редко приходил на помощь другим, предпочитая скрываться за своей физической болью от мук совести.

– Не достаточно, Аянами, – вздохнул он, шаря в поисках кнопки, чтобы поднять спинку кровати. – По-настоящему заботиться – это что-то делать для другого.

– То есть, когда ты защитил меня в коридоре NERV, оттолкнув ящик, ты обо мне позаботился?

– Ну… эээм… вообще-то, выходит, да…

– Потом ты сказал, что не хочешь, чтобы мне было больно. И повторил это после инцидента во время спарринга. Это тоже слова заботы?

– Д-да… Почему ты спрашиваешь??? – Синдзи покрылся румянцем. Рей взглянула на приборы: его замедленный апатичный пульс уверенно становился учащенным, давление тоже подросло.

– Хочу понять, зачем я второй раз прихожу к тебе. Мне не хочется, чтобы тебе было плохо, и твое неудовлетворительное душевное состояние заставляет меня искать средства исправить его. Я пришла поговорить, чтобы отвлечь тебя от переживаний, и теперь понимаю, что мое поведение и ощущения совпадают с сущностью заботы.

Синдзи слушал это все с выпученными глазами. Во-первых, он был поражен, услышав от нее столько слов подряд, и только во-вторых до него дошел смысл сказанного… Рей снова посмотрела на приборы и решила, что ее дальнейшее присутствие нежелательно. Апатия явно ушла, но и лишнее волнение ему тоже ни к чему.

– Мне пора, Икари-кун. Выздоравливай и помни, что я забочусь о тебе. До свидания.

– П-пока, Аянами…

Дверь закрылась. Ничего не понимающий Синдзи сел в кровати, скребя макушку. Ему вдруг захотелось в школу. В самую обычную школу. И чтобы девочка, которая только что вышла, была самой обыкновенной одноклассницей.