Перевал (СИ)

Глава 30. Последний рывок

Он так и не понял, смог он уснуть или нет. Всё время ворочался, руки и ноги затекали, он никак не мог найти удобное положение, да и чудилось всякое на грани сна и яви. Например, как какая-то молодая, но взъерошенная и чумазая девчонка в шортах со старомодным туристическим рюкзаком и таким же фотоаппаратом в руках вылезает из круглого отверстия дольмена, а он порывается её окрикнуть и даже вскакивает, но как оказалось, ничего такого не было. Вокруг спокойно спали семь шесть человек, даже полковник спокойно лежал прямо на траве, подложив рюкзак под голову, а лицо, прикрыв кепи.

Почему девчонка? Почему с фотоаппаратом? Скорее всего, потому что он увидел использованную кассету от полароида внутри дольмена. Плюс могила незнакомой ему Марии, вот ты и получил основу для беспокойного сновидения.

Он снова лёг, повернувшись на бок, но мозг решил окончательно над ним поиздеваться, явив образ Царицы Долины мёртвых, которая летала над холмом прямо в каменном саркофаге, по самую кромку наполненном клюквой в сахаре, а в руке держала огромную, размером с кулак, клубнику. Она всё время пыталась его увидеть, но всё время пролетала мимо и в итоге позвала на помощь сущность, скрывающуюся в лесу.

Тьфу! Гоголь-то с Вием здесь причём?!

Мелкие пятнисто-полосатые зверьки, не то сурикаты, не то хорьки всю ночь пытались стащить ловкими лапками у него из рюкзака остатки патронов, заменив их желудями и шишками, при этом мерзко так похихикивая тонкими голосочками, будто надышались гелия.

Так он и проворочался несколько часов, пока его в бок не ткнул Данила, причём сделал это в крайней степени оригинально: проснулся Алексей не от будильника и не от дружеского пинка и даже не от команды, отданной полковником.

Его разбудили звуки команды, отданной на немецком языке, от чего Плетнёв инстинктивно сжал автомат, который так удобно оказался прямо под правой рукой. Ещё сонный мозг успел последними широкими мазками нарисовать картину из нескольких немецких солдат в форме вермахта, стоящих над ним с закатанными рукавами и направленными на него «шмайсерами».

— Aufstehen! Schnell!

— Чёрт возьми! Никогда так больше не делай! — сонно ответил Алексей, откладывая автомат.

— А что так?

— Как будто сам не понимаешь! — Алексей потянулся до хруста в суставах. — У каждого нормального русского человека, как только он слышит немецкую речь, возникает одно желание — бросить в том направлении гранату, чтобы больше никогда её не слышать. Ибо немецкая речь равно смерть.

— По-моему, ты перегибаешь.

— А по-моему, это уже зашито в генетическом коде.

— Поднимайся, генетик! Новый мир ждёт тебя! — торжественно произнёс он. — Нам скоро отчаливать.

Продрав слезящиеся глаза, и хорошо так зевнув, Алексей попробовал понять, как он себя чувствует. Нет, всё было вроде бы в норме, всё так, как и должно быть поутру. Отхлебнув из бутылки, в которую ещё с вечера была брошена обеззараживающая таблетка, он сбегал по делам на другую сторону холма, где нашёл воткнутую в землю сапёрную лопатку. Предусмотрительно, подумал он.

Вернувшись, он перекусил галетами с мягким салом, запив всё очередным глотком воды, и разжевал кусок горького шоколада, более всего напомнивший ему по своему вкусу парафин. Пришлось снова запивать водой. Сначала думал растворить порошок, чтобы придать малиновый вкус напитку, но решил, что лучше чистой пресной воды сейчас ничего не придумаешь.

Народ осматривал своё снаряжение, Анатолий проверял повязки у раненых, оценивая их состояние. Вроде бы остался доволен, и кивнул полковнику, сообща тем самым, что люди могут продолжить путь без последствий для своего здоровья и не станут для них обузой для остальной группы.

Смирнов же, осмотрев свой протез, наоборот изобразил гримасу боли, растирая его словно настоящую ногу. Похоже, с протезом было всё в порядке, а вот с ногой, которая для мозга до сих пор продолжала существовать, нет. Фантомные боли — странная вещь, но от этого не менее неприятная.

Солнце поднималось на горизонте, заставляя мегалиты и скальные выходы отбрасывать длиннющие тени на траву. Со стороны востока простиралась бескрайняя степь с редкими рощицами, со стороны запада наоборот сплошной стеной стоял реликтовый лес, в который вчера они ходили за водой. А вот на севере в степи виднелись отблески, судя по всему, той самой реки, которая потом несла свои воды среди гигантских секвой и дальше на юг, через весь лес.

— Ну что, нам куда? — спросил Алексей, глядя как Афанасий с полковником изучают очередную карту, то и дело, накладывая на неё прозрачные пластиковые трафареты с линиями и пунктирами.

— Туда! — махнул рукой на север Данила и попрыгал, проверяя, не бренчит ли что из амуниции и хорошо ли упакован рюкзак. — Часов семь-восемь ходу, так что после обеда будешь уже анализы сдавать нашим медикам. Ох и помучают они тебя!

Потом задумался, посмотрел на часы и добавил:

— Хотя, я не уверен, что у нас сейчас тоже утро. Не исключено, что вывалимся у себя уже глубоким вечером. Ты, кстати, как? Никаких болезненных ощущений?

— Да, вроде бы, в норме. По крайней мере, пока ничего такого не замечаю. Боялся, что др@стать буду из-за вашей дыни, но живот, на удивление, даже не булькает.

— Я ж тебе говорил, что коньяк спасёт. Хотя там и водка сойдёт, главное этиловый спирт, чтобы был в составе, да покрепче. Ты вообще потом не ленись с собой фляжку брать. Тут вообще эпидемиологическая обстановка плюс-минус нормальная, риск заражения относительно не высокий. Примерно, как когда, испанцы впервые высадились на американском континенте.

— Так себе, аналогия, — возразил Алексей. — Они же потом сифилис в Европу завезли и дохли как мухи.

— Ну, скажем, дохли как мухи индейцы от ветрянки, но если бы они предприняли элементарные меры предосторожности, то такого исхода можно было избежать. Или, по крайней мере, значительно уменьшить негативные последствия. А сифилис… не надо вступать в беспорядочные половые связи и болеть не будешь. К тому же, мы для самок громил больше еда, чем равноправные половые партнёры, да и представить я себе этот процесс, если честно, могу с трудом. Примерно, как спаривание кобеля чихуахуа и овчарки.

Плетнёв усмехнулся. Ну да, подумал он, совокупление с трёхметровой бабой, которая ещё неизвестно как выглядит на морду лица, представлялось ему не столько странным, сколько комичным процессом, саундтреком к которой обязательно должна быть мелодия из «Деревни дураков».

Так, стоп! Неужели на него всё ещё действует пыльца? Он прислушался к своим ощущениям. Нет, вроде всё нормально.

— Слава рассказал, что ты цветок папоротника нашёл, — словно прочитал его мысли Данила.

— Типа того.

— И решил узнать, какой он на запах?

— Не специально, — оправдался Алексей, — только дотронулся до колокольчика, а из него посыпалось, видимо немного вдохнул.

— Ну, это тебе повезло! А то такое бы увидел! И вообще мог бы в лес убежать, ищи тебя потом! Не боись, — успокоил его Данила, — уже должно было выйти всё из тебя.

Хорошо, если так. Получается, что у него сегодня просто хорошее настроение? Даже с учётом всего пережитого? Ладно, хорошо, что хорошо. Он представил, как приходит в себя поутру где-то посреди незнакомого леса после прихода и видит над собой морду броненосца — его аж передёрнуло.

Надо быть осторожнее с незнакомой флорой, не только с фауной. Вон один из бойцов почёсывается. Спрашивается, с чего бы это? Кто-то укусил, или спал там, где растёт какая-нибудь ядовитая травка по типу плюща или борщевика. А под таким солнцем сок борщевика вызовет такие химические ожоги, что потом лечиться и лечиться!

Проверив оружие, припасы и закрепив рюкзак, чтобы тот не прыгал по спине во время ходьбы и тем более бега, Плетнёв стал ждать команды на выдвижение.

— Патронов совсем не осталось, — посетовал Слава. — Всё в городе расстрелял. У тебя, что-нибудь есть?

— Неполная обойма, — озадаченно ответил его напарник.

Что уж там, у всех патронов оставалось впритык, того и гляди, придётся рубиться в рукопашную на ножах. Схватка в Мёртвом городе съела почти весь боекомплект.

В загашнике было ещё некоторое количество выстрелов для подствольника, но тоже минимальный минимум. И теперь им предстоял пеший переход почти по голой степи и практически безоружными. Так себе перспектива.

Ненужного построения полковник не проводил, но всё равно осмотрел каждого бойца быстрым взглядом. Кажется, он всё-таки стал немного прихрамывать. Совсем чуть-чуть, но всё равно заметно.

— Ну что, с богом! — произнёс он и уже тише, словно сам для себя, добавил, — Если он вообще есть.

Они стали спускаться с холма, оставляя позади мегалиты с дольменом, и направились на север в сторону сверкающей на горизонте реки.

Если повезёт, то идти им часов семь практически по открытой степи, где было сложно остаться незаметным. И в каком-то смысле это даже хорошо, учитывая, что наличие где-то поблизости огромных гуманоидов нельзя до конца исключить, если верить Славе.

Здешняя степь чем-то напоминала саванну, по которой их группа прошла в самом начале их странного пути, когда Алексей ещё был дезориентирован и не понимал, что происходит, и как он там вообще оказался. Но разве что только своими просторами. В саванне не было заметно больших лесов на горизонте, хотя они проходили по ней глубокой ночью и он мог просто их не заметить. И трава здесь была совсем не тем бескрайним колышущимся морем, доходящим до груди, а другой: пониже, потолще, и сочнее что ли. Солнце ещё не успело выжечь и высушить её, заменив густой зелёный цвет на множество оттенков жёлтого. Видимо, здесь ещё совсем недавно прошли обильные дожди, которые и дали стимул к росту богатого травяного покрова и цветению цветов. Правда, последние здесь были не большими и яркими, а имели умеренные размеры и сдержанные цвета: белые, жёлтые, кое-где просматривались брызги фиолетового.

И деревья тоже отличались. Если в саванне они были раскидистыми и одиноко далеко отстоящими друг от друга, то здесь это были как бы небольшие рощицы из нескольких деревьев, далеко не таких монументальных как секвойи, конечно, но тоже высокие и большей частью лиственные. Хотя, вот там и там можно рассмотреть одиноко стоящие, и потому кривые сосны.

На открытом пространстве паслись многочисленные стада каких-то рогатых копытных с длинными и подвижными носами, с удовольствием жующих сочную траву и по очереди высматривающих в траве возможных хищников — одни щиплют травку, другие озираются. А то, что хищники здесь были, сомневаться не приходилось. Там, где есть травоядные — всегда есть те, кто ими питается.

Смотрят издалека на незваных гостей, чешут задним копытом брюхо, трясут куцыми хвостами.

Вдали по правую руку Алексей заметил несколько тёмных шаров, возвышающихся над травой, и вяло двигающихся по степи. Понятно, броненосцы, на одного из которых они наткнулись в ночном лесу. Походу эти ребята никогда не упускают возможности, чтобы подкрепиться. Что ночью, что днём, им всё равно. Наверняка, сейчас громят какой-нибудь термитник, слизывая питательных насекомых.

По левую — две большие мохнатые и медлительные образины с огромными когтями на передних лапах и короткими задними лапами, с тупым выражением на мордах обдирали пару деревьев, отправляя в утробу целые веники из веток и листьев.

В небе летали стаи мелких, как казалось снизу, птиц, а над редкими облаками нарезали круги пара орлов или ястребов. Ну, может и не орлы и не ястребы, кто ж их разберёт, но по повадкам очень похожи. Главное, чтобы не падальщики.

Нет, всё-таки саванна была другой, там сразу ощущаешь, что ты где-то на юге. Здесь же всё было иным, более северным что ли, но от этого не менее красивым.

Взлетевшая с криком в паре метров от вереницы людей пёстрая птица заставила их схватиться за оружие и простоять так пару минут в ожидании, что кто-то более крупный может прятаться в траве, но тревога оказалась ложной. Птицу, судя по всему, спугнули они сами, а не неизвестный хищник.

Идти было хорошо и приятно.

Пару раз они делали привал, чтобы отдохнуть глядя на то, как вокруг буйствует дикая природа. Ни тебе шума автомобильных двигателей, ни тебе столбов с натянутыми между ними проводами, ни огороженных колючей проволокой территорий, заборов, складов и дымящих труб. И небо чистое-чистое, без белых росчерков реактивных самолётов, которые, можно было бы заметить, хоть в глухой сибирской тайге, хоть бескрайней африканской саванне.

Окружающий мир отличался от родного мира Алексея настолько же, насколько он отличался от Долины мёртвых. Посередине мир дикой природы, а по краям мир, наполненный людьми, и мир, лишённый не только людей, но и всего живого.

К слову, народ в разговоре всё чаще использовал само собой возникшее название «Долина мёртвых», а не Тихий мир, которое использовали до этого. Но вспоминать его особо не хотели, так просто, иногда проскакивало в разговоре.

Несколько раз они натыкались на колонии мелких зверюшек, очень похожих на тех, что жили в лесу, только эти имели другой окрас и не боялись высунуться из нор при свете дня.

Во время очередной остановки, когда бойцы травили анекдоты и обсуждали, где и как будут просаживать премиальные и вообще говорили за жизнь, Алексей высказал мысль:

— Мы вот ютимся в городах, постоянно ведём войны за землю и ресурсы, а тут столько пространства! Почему не открыть это знание людям? Мы, я имею в виду человечество, смогли бы пойти и жить там, где хотим.

— Во-первых, — наставительно отвечал Данила, — мы всё равно будем воевать. Такова наша природа. И за лучшие ресурсы, и за лучшую землю, и за лучшую воду. И просто так. Во-вторых, резкая смена парадигмы общественного сознания может привести к неожиданным последствиям, и совсем не обязательно к позитивным. Да, собственно, точно и приведёт. В-третьих, без достаточного изучения, новые миры, а точнее, то, что в них скрывается, может уничтожить человечество. Стереть полностью, как будто нас и не было вовсе. И пример Тихого мира он, поверь, не единственный. Спроси потом у полковника, думаю, он расскажет, может, даже материалы для ознакомления предоставит.

— Если мы будем вводить режим карантина везде, где что-то нам не нравится, мы так никогда не поймём, что происходит, — размышлял Алексей.

— Ну, руководство взвешивает все за и против. Наше дело выполнять, — ответил Данила. — А что касается переселения в другие миры… — Он мечтательно поглядел куда-то вдаль. — Иногда люди даже не замечали, что перемещаются между мирами, думая, что они просто идут из города в город по дороге через поле, по тропинке в поле, или даже по дороге. Строят поселения в другом мире, в этих пространственных проплешинах, а думают, что нашли просто хорошее место для нового жилья.

А потом город пропадает. И никто его не может найти, и не понимают, что же произошло. И начинают слагать легенды о пропавших поселениях. Или в попытке вернуться обратно — ну, мало ли по каким делам — люди понимают, что они не узнают местность, что они здесь никогда не ходили, и так и остаются жить там, где их застал разрыв. И приходится им открывать для себя абсолютно новый незнакомый мир, — Данила задумался, произнёс. — Дивный новый мир… Иногда в чём-то похожий на тот, в котором они родились, а иногда, при ближайшем рассмотрении, отличающийся от него, причём довольно серьёзно.

У нас как-то один специалист выдал, что гора Олимп это как раз проявление такого резонанса миров.

— То есть Олимп существовал на самом деле?!

— Да кто ж его знает! Сам понимаешь, некоторые события действительно могут быть плодом воображения.

К ним подсел Слава с полным котелком и ложкой в руках.

— Обсуждаете множественность миров? Про Эдем, который потеряли, уже рассказал.

Алексей непроизвольно округлил глаза. Данила лишь развёл руками и забрал котелок у Славы. Зачерпнув полную ложку и закинув содержимое в рот, он быстро его переживал.

— Ходит у нас такая байка, — он помахивал перед собой облизанной ложкой, — что где-то там есть Эдем, райский сад, из которого когда-то Бог изгнал людей. Ну, или мы сами оттуда ушли по какой-то причине. Но никакого подтверждения мы пока не нашли. Либо он так далеко и попасть в него можно только при каких-то уж очень специфических условиях. Байка, в общем.

— Но классная же, так? — встрял Слава.

— Безусловно! — согласился Данила. — Но байка.

В голове роились мысли, сталкиваясь и обгоняя друг друга.

— То есть люди из Мёртвой Долины, — произнёс Алексей, — могли быть нашими родственниками, в широком смысле этого слова? Типа, они произошли от нас.

— Или мы от них, — пожал плечами Данила, — кто знает. Мало данных. А на изучение не хватает ни средств, ни людей, ни времени. Так и живём, затыкая дыры, да отслеживая перемещения странников, боясь сами не зная чего. Руководство-то, может и знает, но помалкивает.

— Получается, Дарвин ошибался.

— Почему? Ты старика Дарвина не трогай, он для своего времени всё правильно описал. Да и потом тоже. Так что теория эволюции вполне рабочая тема. А вообще мы редко вылезаем в другие миры. Только если проходом, вот как в этот раз. А так нам работы у себя дома хватает.

— Ага, по пресечению деятельности проводников, — добавил Вячеслав.

Ещё и проводники, подумал Плетнёв. Понятно, что имелся в виду отнюдь не Афанасий.

— Погоди-погоди! — вдруг осенило Алексея. — А вот Атлантида, получается, что она могла и не утонуть вовсе?! То есть ваша эта пространственная проплешина закрылась, и на месте континента просто появилось море, где оно, собственно, всегда и было?! То есть она как бы никуда и не исчезала, она просто, — Алексей посмотрел в звёздное небо, в котором действительно не было ни одного знакомого созвездия, — где-то там?

— Мыслишь в верном направлении, — согласился Данила, — но с Атлантидой всё не так просто. Вымысел от реальности бывает трудно отделить. А так подобных тем в человеческой мифологии довольно много: Эльдорадо, Китеж, Гиперборея, Шамбала (чтоб её!). И т. д. и т. п.

Что-то является продуктом человеческой фантазии, а что-то имеет под собой реальную основу. Исковерканную, искажённую, неправильно озвученную, неправильно услышанную и также криво записанную, но реальную.

— Ты, главное, имей в виду, — напомнил Слава, — что от обычных служебных обязанностей тебя никто не освобождал. Когда вернёшься в расположение части, имей в виду, что может случиться психологический шок. Постарайся всё осмыслить, держать себя в руках и не делать глупостей. Впрочем, для этого тебе будет предоставлен внеочередной отпуск.

Тёплый ветер приятно овевал лицо. Да уж, тут в самый раз уйти в запой, тем более, что полковник же обещал отмазать от административки. Можно будет морду кому-нибудь набить? Кто-то меня доставал в последнее время?

Пару раз на горизонте появились какие-то уж совсем громадные животины, неспешно переставляющие ноги толщиной со среднее дерево и куда-то бредущие по своим травоядным делам.

Один раз отряд преследовала большая метра полтора в холке гиена, как идентифицировал её Алексей, хотя это могла быть и местная разновидность какого-нибудь степного волка. Животное шло параллельным курсом, периодически пыталось приближаться, из-за чего пришлось даже выстрелить в воздух, но гиена не то чтобы испугалась резкого звука, но и сокращать дистанцию больше не решилась. Видимо, не могла понять, что за незнакомые двуногие обезьяны расхаживают группой по её степи. Скорее всего, двуногих зверь раньше видел, но других, покрупнее, а вот с огнестрелом ещё не сталкивался.

При этом даже мелкие сурикаты, как их окрестил для себя Алексей, держались довольно уверенно, несмотря на относительную близость так называемой гиены.

В итоге, нарезав ещё пару кругов вокруг бойцов, гиена, подняв нос по ветру, принюхалась, подвигала ушами и убежала прочь, решив, по-видимому, не связываться со странными обезьянами, от которых к тому же пахнет не понять чем.

Ветер приятно подгонял в спину, словно говоря, давайте-давайте, вы уже и так здесь задержались больше положенного! И сурикаты, словно устав наблюдать за незваными гостями в их мире тоже скрылись в своих норах.

Что-то глухо чвякнуло рядом с ними в траву. Должно быть, животное взбрыкнуло, вон тут их сколько. Потом снова что-то глухо шлёпнуло ещё ближе.

Алексей стал озираться и заметил, как антилопы, до этого безмятежно пасущиеся метрах в ста от них, встрепенулись, и посмотрели куда-то в направлении, противоположном тому, куда двигались люди, и стали быстрыми прыжками удаляться прочь.

Что-то нехорошее зашевелилось в душе, особенно на фоне лёгкого свистящего звука. Алексей стал оборачиваться, пытаясь понять источник звука, и взглянуть, куда же смотрели антилопы, но не успел.

— Аааа! — Данила свалился как подкошенный, а из его бедра торчала, нет, не стрела, скорее даже, небольшое оперённое копьё, которое фактически пригвоздило его к земле.

— Да чтоб тебя! — подбежал к нему полковник.

— Смотрите! — выкрикнул Плетнёв, вскидывая автомат.

Сколько было до них? Метров триста, триста пятьдесят? Не меньше! А выглядят они даже отсюда довольно угрожающе.

— Ещё летит! — выкрикнул Слава. — Берегись!

Очередное оперённое копьё, со свистом завершив свой полёт, врезалось в землю между бойцами.

— Метко бьют! — произнёс Анатолий. — Ещё немного и пойдут в атаку. Они уже поняли, что кого-то ранили!

— Почему они не атакуют прямо сейчас? — не понимал Алексей.

Очередная пара камней, запущенных при помощи пращей, проделали вмятины в траве.

— Боятся. Мы уже сталкивались с ними, и малость научили уму-разуму, — зло отозвался Чекан, рассматривая рану Данилы. — Теперь вот осторожничают. Было бы расстояние чуть меньше, они бы нас всех перебили! Чёрт! Как они нас подловили?!

— Так может нам их расстрелять к чертям собачьим?! — предложил Плетнёв.

— Прежде, чем они подохнут, они успеют нас порвать! Очень высокий болевой порог! На охоте бывал? Можешь представить, что такое подраненный секач или медведь!

Громилы не только держались на значительном расстоянии, но перемещались туда-сюда, то и дело падали навзничь и снова вскакивали, чтобы помешать прицелиться в них из огнестрела. Но Плетнёва действительно не оставляло стойкое ощущение, что попадание вызовет лишь приступ бешенства у гуманоидов, сорвав оставшиеся стоп-краны.

Было видно, как трое громил вкладывали камни в пращу и буквально с одного взмаха отправляли их в сторону людей. Ещё один прикладывал очередной оперенный дротик на какую-то палку и с короткого разбега отправлял его в полёт. Оставшийся, казалось, просто наблюдал за происходящим, опираясь на ту самую боевую пилу — плоскую дубину с прилаженными кусками обсидиана или кремния.

Как же далеко они швыряют снаряды! Это же какую силу надо иметь, чтобы на триста метров запустить копьё, будь оно даже таким облегчённым и с оперением. На какое там расстояние метали копья олимпийцы? На восемьдесят, девяносто метров?

Громилы оправдывали своё прозвище в полной мере, засев в траве и разглядывая их в бинокль, думал Алексей. В чём-то несуразные, особенно из-за непропорциональной головы, на макушке которой в тугой пучок были собраны волосы, и которая по сравнению с остальным телом казалась действительно маленькой, выглядели они при всём при этом довольно устрашающе.

Помимо того, что они были расписаны примитивной боевой раскраской в виде белых полос по всему телу и действительно были обвешаны клыками и рогами, на ни можно было заметить, что-то вроде примитивных костяных доспехов. Для последних, судя по всему, использовались части черепов и панцирей каких-то животных, не исключено что черепах и тех самых броненосцев. У двух помимо костяных наплечников было что-то вроде собранных из деревянных или костяных дощечек, нагрудников.

А рядом неподвижно стояли броненосцы, которые почему-то и не думали убегать. Да нет же! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Да это же просто панцири! Маскировка, чтоб её!

— Поумнели черти! Вокруг пальца обвели! Как детей! — плевался Слава, наблюдая за полётом дротика. — Бл@ха-муха! Сейчас бы крупный калибр, я бы им бошки поснимал по пуле на черепушку, чтобы знали, с кем связываться!

Шаг в сторону и оперенный дротик вошёл в дёрн в полуметре от него.

— Чекан, что там?! — крикнул полковник Анатолию, который осматривал ногу Данилы. — Идти сможет?

Анатолий посмотрел на полковника так, что всё стало понятно без слов. А штанина намокала красным быстрее, чем следовало при обычном ранении.

— Всё нормально, Толя, всё хорошо, перетяни жгутом потуже, — морщился от боли Данила. — Уходите! Уходите, мать вашу! Вперёд!

— Далеко ещё?! — спросил полковник у Афанасия.

— Вон за тем пригорком! — ткнул пальцем проводник. — Если втопим, как следует, то успеем, до того, как эти обезьяны нас догонят!

— Я задержу их, — прохрипел Данила. — Только оставьте мне выстрелы для подствольника! Буду палить по ним, сколько смогу, чтобы за вами не ломанулись.

Ещё один дротик воткнулся прямо в центре группы, а камень, полёт которого был и быстрее и не так заметен на фоне неба, врезался в плечо напарника Вячеслава по снайперскому делу и тот с разворотом рухнул на землю, но тут же вскочил.

— Ах ты ж, шайтан! — схватился боец за руку. — Сломал, гадина!

Кровь стекала по повисшей плетью руке и капала на темную зелёную траву, оставляя на ней тёмные кляксы.

— Уходите! — заорал Данила. — Не люблю прощаться! Давайте уже, валите!

Бойцы посмотрели на полковника и тот молча кивнул.

Народ молча подходил к Даниле, жал ему руку и быстрым шагом, переходящим в бег, направлялся к заветному пригорку, на который указал Афанасий. А камни вперемежку с дротиками продолжали со свистом падать вокруг.

Со стороны громил раздался вопль. Не иначе боевой клич, решил Алексей. Заметили, что люди убегают и решили, что одерживают победу. Точно, сейчас ломануться в погоню.

Сняв перевязь с выстрелами для подствольника, он протянул её Даниле, хотел отдать ещё пару магазинов для автомата, но тот отказался.

— Своих хватит, — глубоко дыша, ответил он.

И тут, когда Алексей протянул ему руку, чтобы попрощаться, крепко схватил его за руку и притянул к себе.

— Ну, вот видишь, Алекс, странники не наврали! Как ты не крутись, а всё без толку! — сказал он так, чтобы услышал только Алексей. — Ну, всё, бывай! А я пока прилягу здесь в травке, сюрприз им устрою, как подходить будут.

Он отпустил его руку и зарядил подствольный гранатомёт разрывным выстрелом, и передёрнул затвор автомата.

Пока Алексей бежал вместе с другими бойцами к точке перехода, которую должен был найти Афанасий, за спиной раздавались короткие автоматные очереди и буханья из подствольника, а перед тем как Алексей перешагнул в границу между мирами, он услышал взрыв гранаты, на этот раз последний.