Перевал (СИ)

Глава 32. Звонок

— Ты с ней осторожней, — посоветовал мне тогда Смирнов, как будто что-то знал, но особо распространяться не хотел.

Вот честно, никогда не воспринимал советы со стороны относительно того, с кем и как мне следует встречаться. А потому и его совет я тогда пропустил мимо ушей.

Знаешь что-то — так и скажи, мол, стерва или замужем, или то и другое вместе, а не знаешь, так молчи. Тем более, что на стерву Аня не тянула от слова совсем. Каждый день, когда она приходила с осмотром, даже когда приходила не одна, а в компании других докторов и ассистентов, был как праздник — мужики оживали, начинали шутить, флиртовать с ней, и вообще общий градус хорошего настроения по палате значительно возрастал. Даже полковник, и тот, сам видел, бросал на Анну отнюдь не отеческие взгляды, чем вызывал у меня тихий приступ ревности.

Да и как бы ничего и не было у нас. Как я не старался показать, что хотел бы познакомиться поближе, какие бы знаки внимания не демонстрировал, всё было без толку. Нет, я не то чтобы был для неё пустым местом, вот только она общалась равно хорошо со всеми пациентами, а когда кого-то и выделяла, то только в шутку. При этом со мной она почти не шутила, ну, или мне так показалось.

Аня до невозможности мило улыбалась, даже вроде как флиртовала, но потом сосредоточенно делала записи в своём блокноте и просто уходила. Почти всегда весёлая, а когда строгая, то исключительно по делу, и нижнее полушарие под уколы ты подставлял беспрекословно и даже с радостью.

И так было все оставшиеся дни карантина, который мы провели за просмотром телевизора, чтоб его, и чтением книг, которые нам принесли ещё неделю назад по нашей просьбе и составленному списку. Нашлись далеко не все, видать, здешняя библиотека была не такой уж и богатой, ну, хоть что-то.

А потом я её видел лишь издали, когда за нами прилетел вертолёт, и мы впятером (двоих ещё оставили на долечивание) шли мимо на посадку.

Она стояла в компании пары военных у одного из вагончиков, выкрашенного в защитный цвет, и на ней вместо врачебной униформы, в которой я так привык её видеть, была вполне себе военная, начавший тогда входить в обиход камуфляж "цифра". Вот только звания её я не разглядел.

Она заметила нас и даже, оторвавшись от обсуждения какого-то вопроса, помахала нам рукой. И я ей помахал в ответ, но она уже отвернулась и, по-моему, даже не заметила моего ответного жеста. Даже обидно стало. Хотя не столько обидно, сколько грустно. Не хотел я с ней расставаться на такой ноте. И вообще завершать эту миссию вот так, на недосказанности.

К тому же стрельнуть телефончик у неё так и не получилось. Каждый раз, когда я заводил разговор на эту тему, она ловко переводила всё в шутку, и мне, вроде как, даже было смешно, а когда я приходил в себя, понимал, что опять остался ни с чем.

Оказалось, что в карантине мы были не столько из-за своего пребывания в Долине Мёртвых, и опасений занести некий патоген, сколько вообще из-за того, что шлялись, где ни попадя, нарушив регламент и первоначальный план операции. И хотя последний мир, из которого мы вернулись, имел пониженный уровень патогенной опасности, трое из нашей группы всё равно схватили какую-то заразу. Ну, не скончались и то хорошо, видимо, поэтому Степь и не считалась такой уж и опасной. Подумаешь безостановочная диарея, хорошо, что не бубонная чума!

Всё-таки странно бывает: у одних сыпь, рвота, понос и температура под сорок, а у других вообще ничего, несмотря на то, что мы со Славой шатались по лесу, нюхали непонятные цветки — ну ладно, я нюхал — и ели эту псевдодыню!

Может, всё дело во врождённом иммунитете? Типа у одних он есть, а у других нет?

С другой стороны, полковник как-то обмолвился, что если мы в целом можем контактировать с флорой и фауной на таком уровне, типа, если нас жрут тамошние комары, а в коже селятся личинки и бактерии вызывают заболевания, то в целом там находиться человеку можно. Главное — привыкнуть. Мы вроде как, получается, совместимы с тем миром. Можем даже есть мясо животных и всякие плоды с орехами. Правда, надо знать, какие из них ядовиты, а какие нет. Цветок папоротника вот оказался самым настоящим галлюциногеном.

Народ рассказал, что поначалу они потеряли так несколько человек и даже тел не нашли. В этом плане у Марии, которую я не знал, хотя бы могила своя была.

И вообще, если из одного мира флора и фауна вместе с микробами перетекает в другой, пусть и в ограниченном количестве и крайне редко, то в чём-то они, эти миры, могут быть привычны друг другу.

На самом деле меня тоже порядком пронесло, что заставило меня понервничать, и я чуть было не позвонил полковнику Смирнову, чтобы меня поскорее забрали спецы в белых халатах, но потом решил, что виной всему не иноземная зараза, а шаурма, которую я купил в московском ларьке. Очень хотелось есть, а она так классно пахла! Да, иногда обычная шаурма из ларька может оказаться гораздо опаснее любого внеземного патогена.

В общем, пролежал я на кафельном полу в гостинице Измайлово несколько часов, обливаясь холодным потом и периодически нависая над унитазом. Но всё быстро закончилось, на следующее утро я почувствовал себя не в пример лучше, и даже аппетит был, который я с удовольствием, но с опаской, утолил на шведском столе.

Что я делал в Москве? Как нам было и обещано, нам дали отпуск. После того, как народ покинул вертушку, мы разбрелись, кто куда, тем более, что на карточке у меня появилась приличная сумма. Настолько приличная, что, в принципе, я мог себе ни в чем не отказывать, в пределах разумного, естественно.

Вот и рванул в столицу нашей Родины. Можно было бы и в другое место какое-нибудь поехать, но я решил отправиться туда, где много народа. Живых, галдящих и вечно спешащих людей.

Думаю, что всё это из-за Мёртвого города в Тихом мире. Мне хотелось увидеть много живых людей, чтобы хоть как-то затереть в памяти городские улицы и дома, заваленные тысячами засохших трупов.

В какой-то момент, когда я без особой цели шатался по московским улицам, зазвонил мобильник. Я поднёс трубку к уху и произнёс.

— Денис Евгеньевич? Тоже в столице? Встретиться? Да, хорошо, через полчаса. Там, да. Знаю, найду.

Нашёл я его в кафе, где он и сказал. Смирнов сидел за столиком в глубине зала на приличном отдалении от других столиков и посетителей, и рассматривал меню:

— Я ещё не успел заказать, — сообщил он, когда я присел за столик, и пододвинул мне вторую папку с перечнем блюд.

— Да я как бы не сильно голоден, — про то, что меня несло из всех видимых и невидимых отверстий, я тактично умолчал, чтобы не портить человеку аппетит, и чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания.

Скажете, я должен был сразу позвонить и сообщить, что траванулся, а там уже пусть специалисты комитеты разбираются, что это со мной такое происходит? Ну, в чём-то даже соглашусь с вами, только ещё раз на карантин мне не хотелось, вот уж извините. К тому же я был уверен, что это обычное пищевое, пускай и сильное, отравление.

— Может, тогда по пиву? — предложил полковник.

— Тогда уж по два, и какой-нибудь закуски, — ответил я.

Смирнов подозвал официанта и сделал заказ, я же откинулся в кресле в ожидании пенного и горячих гренков. Спросил с некоторым вызовом:

— Проверяете, как там новичок и не сорвало ли ему кукуху после открывшейся правды бытия, так?

— Скрывать не буду, ты недалёк от истины, — ответил полковник, постукивая указательным пальцем по столу. — Ты думаешь, люди, которых мы привлекали к решению задач, всегда вели себя адекватно? Даже те, в которых, ты, казалось бы, был уверен на все сто, в решающий момент, или чуть погодя начинали, скажем так, чудить.

Стоит отметить, что выглядел полковник гораздо лучше, чем тогда, когда я видел его последний раз. Тогда он в какой-то момент вообще мне показался глубоким стариком, уставшим от долгой и насыщенной жизни. Сейчас же он был почти таким, каким я его увидел в первый раз в кабинете начальника заставы.

— Согласитесь, есть от чего, — как мне показалось, резонно заметил я.

— Ты прав, — согласился Смирнов. — Совершенно прав. Алёша. Так что тебя привело в Москву? Народ вон отдыхать на моря поехал, кто-то в деревню на рыбалку, на охоту, а ты в самую гущу жизни!

Подошедший официант выставил на стол четыре высоких запотевших бокала и две порции гренков с сыром и соусом, полковник ему кивнул, и тот удалился.

— Хорошо, — собрался я, — я поехал в Москву, потому что никогда здесь не был. Хотел посмотреть. На город, на людей.

— На живых, значит? Понимаю, — он отхлебнул напитка, — сам под впечатлением. Нет, серьёзно! Ну и как ты себя ощущаешь? Как самочувствие?

Я вертел в руке ржаной гренок, окунутый в сыр, а затем и в соус.

— Да вроде нормально, — подумав, ответил я. Может, не стоило так дерзко начинать беседу, хоть бы сейчас мы были и не при исполнении. — И да, вы правы, я хотел увидеть живых, много живых людей.

— И решил поселиться в Измайлово? Лучше гостиницу не нашёл? — полковник был вполне дружелюбен.

— А что не так? — пожал я плечами и тоже сделал глубокий глоток. — Четыре звезды! Жрачка включена в счёт, что ещё надо старому солдату, чтобы встретить старость?! — на этой цитате Смирнов даже улыбнулся. — Метро близко — сел и поехал! И никак не выделяюсь из толпы, разве нет? Никто не спрашивает, зачем я сюда приехал. Может, по командировке, может, по прихоти. Всем в такой толпе по барабану.

Он подумал, махнул рукой.

— В чём-то ты прав, — Смирнов ещё раз внимательно оценивающе осмотрел меня, и в этот момент я решил, что зверь снова с ним, где-то рядом, и подсказывает ему правильные ответы. — Нормальная гостиница для приезжих.

Но нет, зверя рядом не было. И не потому, что полковник ответил как-то не так. Я просто его не чувствовал. Видимо, он всё-таки погиб в Городе. Какой-то своей странной звериной смертью.

— Иными словами кошмары по ночам не беспокоят, аппетит, будем считать, нормальный. Желания сделать что-то такое, чтобы удивить окружающих, тоже нет.

Ну что тут ещё можно сказать. Полковник видел меня насквозь и без всякого Зверя.

— Да всё хорошо, Денис Евгеньевич, — сдался я. — Просто гуляю, гляжу, чем живёт столица, думаю, что народу на заставу прихватить в качестве презента. И даже отмазывать меня от административки не надо, так как драться совершенно не хочется. Так же как и напиваться до беспамятства.

— Это хорошо, — посмотрел он на меня. — Я хочу, чтобы ты понимал, что служба это не утопия, где все поделено на ложь и правду. Да ты и так это знаешь.

— Мда, — вздохнул я, — «остаться нельзя вернуться», запятую проставь сам…

Пиво определённо подействовало, и я решился спросить:

— Денис Евгеньевич, что вам тогда сказал Дмитрий? Перед тем, как на нас напали манекены.

— Поделился предположениями, какая участь могла постигнуть Тихий мир.

— Не расскажете?

Полковник подумал пару секунд над просьбой старшего сержанта, мол, а стоит ли вообще с ним на эту тему общаться, особенно если больше не будешь иметь с ним дел. Ведь, всякое может случиться.

— От чего же, — всё-таки произнёс он, — можно и рассказать, тем более, что отчасти эту догадку ему подкинул ты.

— Дима говорил что-то про деконтаминацию, — напомнил я, теперь я мог это слово спокойно выговаривать.

— Да, это была основная гипотеза Котова, — произнёс полковник. — Он объяснил тебе, что это такое?

— Что-то похожее на медицинскую стерилизацию.

— Именно. Ты тогда правильно заметил, что тела высохли, не подвергшись разложению. Территория города, и вообще долины подверглась воздействию, которое буквально сделало её стерильной. Там всё, если так можно сказать, продезинфицировали. Поэтому Дима и сказал, что в противогазах не было смысла. Единственные микробы, которые там были, это те, что мы принесли с собой. И походу там этот процесс продолжается по настоящее время. Помнишь пепел, падающий с неба?

— Помню.

— Так вот Дима предположил, что эта стерилизация там и не прекращалась. Может не так интенсивно, как изначально, но какой-то процесс идёт. И остаточная радиация связана именно с ней.

Я задумался. Посмотрел на то, как холодные капли стекают по стене бокала.

— Но это значит, что какой-то патоген всё-таки был, я прав? — спросил я.

— Да. Что-то подобное было. Что-то, что вынудило применить кого-то такой способ зачистки территории.

Я посмотрел в глаза Смирнову.

— И кто это мог сделать?

Полковник довольно улыбнулся.

— Штука в том, что мы не знаем, как выглядит мир за пределами долины. Вроде тучи простираются и за её пределами, но кто его знает.

Действительно, подумал я, получается, мы видели лишь маленький кусочек этого странного мира, а что твориться за его пределами, не имеем представления.

— Знаете, что меня ещё мучает?

Полковник ждал продолжения.

— То, что Она выбрала меня! — продолжал Алексей. — Если она хотела попасть на Землю, то почему бы ей было не обработать Афоню? Он же проводник! Ему точку перехода распознать, что два пальца об асфальт!

Было видно, что Смирнов серьёзно задумался над моими словами. Поднял бокал, отпил маленький глоток.

— Ты задаёшь правильные вопросы. Но у меня что-то не сходится. Как вариант, — он пожал плечами, — может быть, именно потому, что он проводник?

— А студент тогда как?

— А Егор был просто счастливчиком, который набрёл на точку. Это самый простой ответ. Иногда такое случается и необязательно обладать какими-то умениями. Но могут быть и другие причины, почему она обратила на тебя внимание, просто мы пока их не видим, хотя они и могут лежать на поверхности.

Я разочарованно вздохнул.

— Иными словами, мы ничего нового не узнали.

— Ну почему? — возразил Смирнов. — Если бы не пошли через Долину, мы бы не встретились с манекенами и до сих пор бы считали этот мир абсолютно безжизненным. Так что всё не зря. И потом мы поняли, что красные ягоды имеют к этому непосредственное отношение.

— Понять бы какое.

— Да, было бы неплохо, — полковник задумчиво посмотрел вглубь зала, через большое витринное окно. — Руководство пока не склонно организовывать полноценную экспедицию.

— Даже учитывая, что сейчас там никакого патогена?

— Но ягоды-то никуда не делись, — заметил Смирнов. — Не исключено, что они и есть тот самый патоген, или играют роль катализатора каких-то процессов.

— И Царица.

— Да, — кивнул полковник. — Я даже думаю, что руководство больше напрягается именно из-за неё, чем на предмет ягод или возможного патогена. Если она выжила, то стоит думать, что добрее она не стала.

— Вы думаете, после такого можно выжить? Кажется, пули разорвали её на куски.

Полковник тихо засмеялся.

— Ты не представляешь, насколько даже обычный человек может оказаться живучим. А что касается Её, — он сделал паузу, — учитывая, что она провела сотни или тысячи лет в каменном ящике, я ничему не удивлюсь. Может, тело у неё и крепкое, а вот психика за это время совсем расшаталась.

— И кто-то же её выпустил, — добавил я и поставил на стол пустой бокал.

— Это точно, — согласился Смирнов. — Судя по всему, выбраться самостоятельно она не могла. Значит, кто-то ей помог. И это ещё один вопрос, как и то, чьи останки мы нашли на железной дороге недалеко от тоннеля.

— А как насчёт барельефов со всеми этими казнями и извращениями? Я знаю, что Дима по ним тоже имел мнение.

— Да, имел. Он связывал деконтаминацию с изображениями на стенах гробницы. И вот тут возможно сыграл роль тот самый патоген. Или другой. Или ещё что-то, он не успел обдумать свою идею.

Полковник поднял бокал, предлагая помянуть специалиста по оружию массового поражения. Они молча сделали по очередному глотку.

Слишком много вопросов. И когда ты вроде как находишь ответ на один, он порождает ещё с десяток вопросов. Я невольно засмеялся. И, по-моему, мой смех заставил полковника усомниться в моей адекватности.

— Что случилось? — тем не менее, непринуждённо спросил он.

— Да так, подумалось…

— Что именно? — не отставал Смирнов.

Я даже подался вперёд.

— А что если в истории человечества уже происходила подобная деконтаминация?

Полковник смотрел вопросительно.

— Я, конечно, не специалист и в школе учился ни шатко, ни валко, — на этих моих словах полковник сделал такое выражение лица, мол, с кем не бывает, — но помню, что однажды Бог уже стирал человечество с лица Земли. Я говорю о Всемирном потопе.

Сейчас я не мог понять, заинтересовался ли полковник моим предположением, или тайно набирает под столом номер телефона своих специалистов, которые должны будут меня без лишнего привлечения общественного внимания прихватить под белы рученьки и увезти в тайный бункер, или сдать прикормленным психиатрам, которые сделают из меня овощ, обколов галоперидолом.

Или ничего нового я для него не озвучил?

— Бабка, должно быть, поведала эту историю? — вдруг спросил он.

— Да почему бабка? Это же общеизвестная история, — смутился я. — Потоп и потоп. Ковчег. Гора Арарат. Коньяк такой есть.

Полковник улыбнулся.

— Тогда я тебе вот что скажу, — заговорщицким тоном произнёс он, — в целом, ты делаешь правильные предположения, но как по мне, ситуация в Долине, равно как и изображения на церковной мозаике, мне больше напоминает то, что произошло с Содомом и Гоморрой. В курсе, что это такое?

— Эмм… оттуда пошло слово «содомия»?

— Оттуда-оттуда, — засмеялся полковник. — В общем, если коротко, то после Потопа была история с этими городами, которые погрязли в грехе и всё такое, и Всевышний решил их уничтожить, обрушив на них огненный дождь. И это только, что касается иудейско-христианской мифологии.

Повисло молчание, и только было слышно, как стучали вилками и бокалами немногочисленные посетители, да на большой плазме шла трансляция какого-то футбольного матча, не то в записи, не то в прямом эфире.

Я понимал, что сейчас вроде как возражаю сам себе, но всё равно, глядя на второй ополовиненный бокал, в котором плескалось пиво, сказал:

— Типа, Потоп был в реальности?

— Для древнего человека, для которого мир был довольно ограничен в пространстве, любое стихийное бедствие могло показаться всемирным потопом, — резонно заметил полковник.

И вроде, не поспоришь с ним. Ну, вот набежало цунами на Таиланд, погибли сотни тысяч людей, мы об этом узнали из телевизора и интернета. А если бы их не было, этих СМИ? У нас-то всё спокойно, знать не знали бы, а для тайцев чуть ли не конец света наступил, особенно для тех, кто в прибрежной полосе жил.

— Ладно, Лёша, у меня тут ещё пара встреч будет.

Я понял, что таким незамысловатым образом полковник сообщает мне, что наша встреча окончена, я прошёл собеседование и могу идти по своим делам. Я полез за кошельком, но Смирнов меня остановил.

— Я заплачу, — заверил он меня, поднимаясь и протягивая руку. — Да, Лёша, мы там тебе направление сварганили. Пойдёшь учиться, без вступительных экзаменов, получишь офицерское звание. Твоя задача — не халявить. Хорошо?

Как будто у меня был выбор!

— Хорошо, — ответил я и, пожав полковнику руку, вышел кафе.

В номере на столе стоял завтрак из нескольких тостов и яичницы из нескольких яиц с несколькими полупрозрачными ломтиками бекона. Что-то мне было лениво куда-то сегодня идти, и я заказал еду прямо в номер, впервые в жизни если что.

Рядом бухтел ноутбук с подключёнными простенькими колонками, но с ними звук всё-таки был гораздо лучше, чем из собственных динамиков ноута.

В браузере был открыт сайт ютуба, и на экране шла обычная передача из тех, когда ведущий и приглашённый гость сидят за столом и ведут беседы на темы, которые могут вызвать интерес у зрителя. Хотя нет, не совсем обычная, в том плане, что я долго искал что-то подобное, чтобы, с одной стороны, было не слишком нудно, а с другой, не сваливалось в истории, полные конспирологических теорий.

Я отпил кофе, и щёлкнул по пробелу, запустив запись:

— То есть вы считаете, что нам, можно утверждать, повезло с Иисусом, как с основателем одной из главных мировых религий?

— Безусловно! Это же очевидно!

— Не могли бы вы пояснить свой тезис? Правильно ли я понимаю, что если бы он не был готов…ммм… скажем так, к последствиям, нас могла бы ожидать другая реальность?

— Конечно! Собственно, вы в определённой мере уже сами ответили на ваш вопрос. Действительно, если бы Иисус из Назарета не был готов к испытаниям, которые выпали на его долю, то с большой долей вероятности можно утверждать, что мы бы жили сейчас совсем в другом мире!

— Мы все понимаем, что история не знает сослагательного склонения, но тем не менее, это не мешает нам заниматься мысленными экспериментами и конструировать модель того, что могло бы быть.

— Вы правы, и замечу, что если мы можем заниматься планированием событий будущего, оценивая последствия от того или иного принятого решения, то почему бы нам не делать то же самое в отношении прошлого. Разница лишь в том, что прошлое мы уже не можем изменить, а будущее…

— А будущее?

— А будущее мы ещё не можем изменить.

— Складывается ощущение, что мы вообще не можем ни на что повлиять!

— Это не совсем верный вывод, но мы же говорили об Иисусе, так?

— Так, просто я хочу, чтобы наши зрители больше поняли контекст рассматриваемого сегодня нами вопроса.

— О том, что каждое наше решение влечёт последствия.

— Да, именно.

— Так вот, всё христианство, как всем известно, но многими не воспринимается всерьёз, над этим просто не задумываются, построено на том, что Иисус достоверно знал, на что идёт.

— Напомню зрителям, которые, может быть, не читали Библию и, в частности, Новый Завет, Христос знал, что его предадут и что его выдадут властям именно в тот самый день и в том самом месте.

— Да, именно так. И если бы он хотел, то по большому счёту, он мог бы легко избежать ареста, суда и дальнейшей казни.

— Но он этого не сделал. Он осознанно пошёл на то, что потом последовало, я имею в виду, после поцелуя Иуды.

— Да, его допрашивали, пытали, заставили нести свой же крест, на котором, в итоге его и распяли, что стало возможным, не в последнюю очередь, благодаря малодушной позиции прокуратора Пилата. Но суть ситуации заключается в том, что Христос знал всю последовательность событий.

— Он видел будущее?

— В каком-то смысле да, видел. Ведь это Бог, его Отец, сообщил ему эту весть. С другой стороны, можно предположить, что он обладал некими навыками по прогнозированию, которые, может быть, и не осознавал, а воспринимал всё это на интуитивном уровне.

— Как глас Божий?

— Да, в понимании людей того времени это был именно голос Бога, откровение ниспосланное свыше.

— Это если не предположить, что Сын Божий, как он сам себя называл, просто, скажем так, не слышал голоса.

— Вы намекаете, что он был сумасшедшим? (довольно улыбается)

— Ну, если вкратце, то да, почему бы такое не предположить? (несколько смущённо)

— Да нет, от чего же! Возможность того, что пророки были, грубо говоря, поехавшими крышей, имеет вполне себе серьёзное основание. Потому как если рассуждать с современной точки зрения, то, безусловно, многих, если не всех пророков можно было бы отправить на принудительное лечение. Но давайте попробуем рассуждать с точки зрения человека той эпохи.

— Вы правы, извините. Так вот складывается ощущение, будто вы считаете, будто Иисус не только существовал, но был вполне себе обычным человеком?

— Во-первых, почему бы и нет. Извините, я всегда относился к религии, и не только христианской довольно критично. Во-вторых, он оставил слишком большой след в истории человечества, собственно как Будда, Мохаммед или Конфуций, чтобы не допустить тот простой факт, что да, такой человек существовал. При этом стоит отметить, что в отношении Мохаммеда (или Магомеда, кому как угодно) письменные источники гораздо более конкретные, чем в отношении других представителей авраамических религий. В-третьих, Его жизнь могла быть несколько другой, и чудеса, творимые им, могли быть не так поняты и восприняты окружающими его людьми, ну, просто в силу соответствующего исторического уровня развития, но такой человек вполне мог существовать в реальности. Собственно, то, что другим могло показаться чудом, для других является обыденным событием.

— Либо кто-то убедил людей, как вы сказали, находящихся на определенном историческом уровне развития, в существовании такого человека. (задумчиво кивает головой)

— Интересное замечание!

— Но когда вы говорите о Спасителе и людях определённой исторической формации, может сложиться впечатление, что вы разделяете Иисуса из Назарета и его современников. Как будто, он пришёл извне существовавшего тогда общества.

— Ну, он же и пришёл извне. Его послал Бог! (смеётся)

— Однако, у меня сложилось впечатление, что вы имели в виду нечто другое. Тем более, что вы сами сказали, что относитесь к религиям довольно критически, чуть ли не с позиций материализма.

— Ну, а что вы хотите? Концепция того, что в некую общность извне приходит некий пророк или, скажем так, иной визитёр, который привносит что-то новое (в техническом и, или духовном плане), не нова и прослеживается во многих преданиях и мифах. Логично предположить, что и Иисус из Назарета тоже был своего рода таким визитёром.

— Но он же был из Назарета, разве нет? Города того времени и из того общества! (улыбается)

— Как будто вы никогда не слышали, что такое легенда! (снова смеётся).

— В смысле легенды для шпиона? Заинтриговали!

— Не для шпиона, но типа того. (кивает) А потом помните, что есть огромный период в жизни нашего Спасителя, о котором вообще ничего не известно, и что с ним тогда происходило, и где он был всё это время, никому не известно. Но мы немного отклонились от главной темы нашей встречи.

— Да, мы говорили о том, что без самопожертвования Христа не были бы заложены основы для появления новой религии. То есть, если бы он избежал встречи со стражей, вообще не пошёл бы в Гефсиманский сад и покинул бы город, то Христианства, как такового не возникло бы. Я правильно вас понимаю?

— И так, и не так. Ведь проблема не только в том, что в одной из моделей Иисус бы избежал смерти на кресте, и соответственно не было бы создано объекта для поклонения. Предположим, что Иисус понимал, что его ждёт, осознавал необходимость выпавших на его долю испытаний, и даже был бы с ними внутренне согласен, но…

— Но?

— Но что, если бы он не выдержал страданий, как сказали бы сегодня, психологически надломился, и что если бы он обозлился на тех, кто его подверг нечеловеческим мучениям, казнь на кресте, практикуемая римлянами, действительно заставляла человека пережить страшные страдания перед неминуемой смертью? Добавьте сюда возможность того, что он действительно обладал некими непостижимыми современным нам силами, учитывая, что его отправила к людям Высшая сущность. Какой бы личностью он тогда явился к своим ученикам после того, что принято называть чудом воскресения. Если оно, конечно, вообще имело место, а мы не имеем дело с искажением и непониманием, прошедшим сквозь время.

— Думаю, что Христианство разительным образом отличалось от того, что мы знаем сегодня. Он принёс людям Слово Божье, а они люди подвергли его пыткам, распяли, да ещё и копьё в бок засадили, проверить жив он ещё или уже испустил дух.

— Не то слово! Хотя, я допускаю, что религия даже сохранила бы своё название — Христианство, но было бы совершенно другим, основанным на постулатах и догмах, которые нам, сидящим здесь в студии и нашим зрителям, показались бы, в лучшем случае, странными, а в худшем, вызвали бы у нас резкое отторжение и дрожь. Представьте себе религию, в основе которой главенствует не идея всепрощения и возможности спасения за покаяние, а необходимости постоянного искупления вины и страха. Чувствуете тонкую разницу? И вы уже просите прощения не за грехи, а потому что боитесь расправы.

Ну, или Христианства как такового не сформировалось бы, а следовательно и Ислама, который поначалу вообще считали очередной иудейско-христианской сектой, тогда их было много.

— Сейчас их не меньше, по-моему.

— Допускаю.

— Иными словами, как мы и говорили выше, нам повезло, что он был таким, каким был.

— Да, совершенно верно. Нам — повезло. Повезло, что он был человеком.

— Вы всё-таки считаете Иисуса обычным человеком?

— Все мы в каком-то смысле необычны и творим чудеса, иногда даже не осознавая этого. (задумывается)

— Что ж, благодарю вас за то, что посетили нашу студию и потратили ваше драгоценное время на беседу со мной и нашими зрителями. Думаю, в следующий раз мы озвучим наиболее интересные комментарии, оставленные под этим видео. Кстати, о чём поговорим в следующий раз?

— О чём бы вы хотели?

— Может быть, о воскрешении Лазаря? Одним из главных чудес, совершённых Христом? Думаю, у вас найдутся интересные мысли на этот счёт.

— О, да! Будет интересно! (смеётся)

— До новых встреч!

— Всего хорошего!

Загрузилось очередное видео о каких-то динозаврах и погибших континентах, но я дальше ни смотреть, ни слушать не стал. Нажав на крестик в углу окна, закрыл браузер. Но надо будет про Лазаря потом послушать. И почитать.

Я откинулся в большом мягком кресле и закрыл глаза. Передо мной стояло лицо Царицы Долины мёртвых, как прозвали её остальные бойцы нашей группы, которая, если верить полковнику, всего-то должна была проследить за странниками, чтобы с ними чего плохого не случилось, и они бы спокойно ушли туда, куда собирались.

Спокойно не получилось. Получилось так, что в мире, который считался мёртвым из-за воздействия неизвестного патогена, или тотальной стерилизации (?) мы столкнулись с силами, которые в любое другое историческое время люди назвали бы божественными. Подозреваю, что даже в девятнадцатом веке реакция была бы такой же. Ну, может, на век раньше, но тогда уж точно.

Я посмотрел на поддетый вилкой ломтик бекона и против своей воли задумался, разглядывая его, уж очень он напоминал кожу странных существ, бывших, скорее всего, когда-то обычными людьми, такими же как я, как любой из нескольких миллиардов, населяющих нашу планету.

Почему они такими стали? Почему не погибли, как остальные? Если судить по одежде и медальонам на манекенах и на мумиях, это были одни и те же люди, в том плане, что жили все в том городе.

Ещё и Комитет так и не пришёл к единому мнению о снаряжении полноценной экспедиции в Долину мёртвых. Полковник явно сожалел об этом. Он-то точно бы туда ломанулся снова.

А я? Я бы туда вернулся?

Еще раз оценив кусок висящего на вилке бекона, я с вызовом произнёс:

— Что, думала испортить мне аппетит? Как бы ни так! — и с удовольствием стал жевать, блестящий от жира уже остывший ломтик.

Каких-то особых планов у меня на сегодня не было. Ну, поеду кататься на метро, да смотреть, как люди живут, много людей.

В музей что ли какой сходить?

Звонок телефона прекратил мои размышления о том, как я обирался провести этот день.

Номер был незнакомый.

— Слушаю, — сказал я в микрофон.

— Алексей? — раздался знакомый голос. Что ж, этот голос я узнаю из тысяч других голосов.

— Да, Аня, это я. Здравствуйте.