Первая мировая война (август 2007)

В 1934 году Альфред Хичкок снял один из самых известных своих фильмов «Человек, который слишком много знал». Надо сказать, что у нашего зрителя не совсем верное представление о творчестве английского мастера киноужасов. Мы судим о Хичкоке в основном по его поздним, голливудским картинам. Но имя и капитал он сделал раньше, в период имперской шпиономании 30-х-40-х годов. В его фильмах доблестные британские разведчики плечом к плечу с рядовыми сознательными гражданами денно и нощно боролись с мириадами иностранных шпионов, диверсантов, вредителей. В одном фильме враг специально гасит маяки, чтобы мирные пассажирские суда разбивались о скалы; в другом заливает керосин в огнетушители военных заводов; в третьем стреляет в руководителей партии (партий) и правительства из фотоаппарата со вспышкой; в четвертом взрывает бомбами, спрятанными в клетках с канарейками, детские автобусы; в пятом травит колодцы или минирует родное адмиралтейство. Не буду перечислять дальше - все это удивительно точно повторяет разоблачения на сталинских процессах. Чего стоят одни названия хичкоковских поделок: «Саботаж», «Диверсант», «Иностранный корреспондент». Правда, существовало и некоторое отличие UK от SU. В UK во время изготовления мобилизационных агиток «ни один кролик не пострадал», а в SU процесс шел по-взрослому. Выживали немногие. Кто выживал, становился инвалидом или сходил с ума. Хотя… Кажется, были исключения.

В фильме «Человек, которым слишком много знал», посвященном актуальной сейчас теме международного терроризма (злобные Враги принуждают добропорядочного англичанина совершить покушение на горячо любимого руководителя), есть кульминационная сцена штурма шпионского гнезда. Шпионы отстреливаются, полицейские спасают родину, жертвуя жизнями. Как ни парадоксально, в данном случае мы имеем дело не с болезненным воображением не совсем нормального человека, а с реалистической вставкой в шпионскую фэнтези. Подобный штурм имел место, только причина его была несколько иная. Уничтожались не иностранные диверсанты, а собственные, выкормленные и выпестованные родной тайной полицией.

В своем фильме Хичкок использовал известную «осаду на Сидней-стрит», произошедшую в Лондоне в начале 1911 года.

Одним из главных оперативных направлений шпионско-диверсионной работы Великобритании в России была Прибалтика. Верхний класс населения этого региона состоял из немцев, фанатично преданных русской монархии. Значительную часть прибалтийского дворянства составляли фамилии, поколениями специализирующиеся на военной и административной службе. Надо сказать, что столь же традиционно прибалтийские немцы не любили Германию. И крестьянство родной Эстляндии, Курляндии и Лифляндии. Крестьяне платили немцам той же монетой. Англичанам оставалось только поднести запал к пороховой бочке этносоциального конфликта. Наладив транспортировку оружия, Великобритании удалось во время русско-японской войны довести цветущий край до этнической катастрофы. Вырезаемое прибалтами немецкое население при помощи русской армии с огромным трудом подавило межэтнические столкновения. Однако прибалты не успокоились. Ведь их ненависть к немцам, а после 1905-1907 годов и к поддержавшим немцев русским, имела серьезные экономические причины. Далеко не случайно, что в 1917-1918 годах именно латыши стали костяком Красной Гвардии. Этот факт хорошо известен. Только историки русской революции считают, что латыши поддерживали большевиков с подачи немцев, забывая, что для этой нации само слово «немец» было ругательством.

После разгрома прибалтийского восстания множество его участников укрылись на территории Великобритании, а латышская социал-демократия с момента ее возникновения в 1904 году находилась под преобладающим влиянием ленинской фракции. Вот эти-то боевики, до поры до времени прикармливаемые лондонским правительством, и учинили бойню на Сидней-стрит. Никаких политических мотивов у них не было. Ведь большей частью это были лесные братья, грабившие и убивавшие мирное немецкое население. В сельской местности Англии особо развернуться им было негде, а вот в богатом Лондоне глаза у бандитов и погромщиков разгорелись. В декабре 1910 года английская полиция случайно наткнулась на группу латышей, пробивавших стену ювелирного магазина. Все бы ничего, но лондонские бобби нарвались не на заурядных воришек, а на хладнокровных садистов, лично расстрелявших, повесивших, изнасиловавших, закопавших в землю, изжаривших заживо десятки и сотни людей, в том числе женщин, детей, стариков. Латыши машинально, даже толком не сообразив, что делают, положили пятерых безоружных полицейских. Для Англии это был беспрецедентный случай, на ноги поднялась вся лондонская полиция. Одну часть банды вскоре арестовали, другая укрылась в здании на Сидней-стрит. Не понимая, с кем имеют дело, полицейские было сунулись в дом, латыши тут же убили сержанта, завязалась ожесточенная перестрелка. В городе началась паника, английские власти столкнулись с одной сотой, нет с одной тысячной проблемы, которую они старательно создавали для русского соседа. С огромным трудом, задействовав воинские части и артиллерию (!), англичанам удалось уничтожить очаг террористов. Ситуация была настолько серьезна, что операцией на месте командовал тогдашний министр внутренних дел Уинстон Черчилль.

Наивный читатель, наверное, решит, что это конец нашей печальной повести - английский суд вынес арестованным единственно возможный приговор, террористов казнили, и пожилой резонер Галковский подводит морализаторский итог, что-то вроде «за что боролись, на то и напоролись». А вот и нет. Наше повествование далеко не закончено. Более того, оно только начинается.

В обстановке невероятной шумихи вокруг процесса - «Повесить!», «Позор душегубам!», «Семьи полицейских лишились кормильцев!», «Смерть грабителям и убийцам!» - раздался Голос Правды: «Они БЕДНЫЕ. Их ДОВЕЛИ. Царские сатрапы их ПЫТАЛИ». И даже больше: «Они МИЛЫЕ».

Так стали говорить ВЛИЯТЕЛЬНЫЕ КРУГИ. Одним из застрельщиков кампании защиты явилась двоюродная сестра Черчилля Клер Шеридан. Начав с абстрактного сочувствия, она стала ходить на все заседания суда и в конце концов влюбилась в главного фигуранта процесса - латышского батрака Яна Петерса, убийцу полицейских в декабре 1910 года и родственника одного из террористов, уничтоженных на Сидней-стрит.

В результате подсудимых… отпустили на волю. НЕВИНОВНЫ. «За недоказанностью улик».

25-летняя Клер торжествовала и скакала вокруг раздосадованного кузена на одной ножке. Так, по крайней мере, подавалось дело для великосветской публики.

Ну а на самом деле… Кто такая Клер Шеридан? Можно долго рассказывать про художества милой Клер - скульптора, журналистки, путешественницы, авантюристки, но журнал не резиновый, поэтому скажу просто: это шпионка и блядь. Не нужно демонизировать работников невидимого фронта - и первое, и второе дело нехитрые. С Петерсом она работала вполне профессионально, но лишь разминала пальчики. Позднее английская скульпторша кого только не «лепила»: и Троцкого, и Ленина, и Муссолини, и французских генералов, и индейцев, и индийцев. Недавно Лондон рассекретил ряд документов, связанных с ее деятельностью, после чего англичане имели наглость заявить, что да, кузина Черчилля действительно работала на разведку. Но только на какую - на советскую! Чего уж тогда мелочиться. Объявили бы советской шпионкой, например, жену Черчилля. Как-никак ее наградили орденом Трудового Красного Знамени. И куда смотрел король - ведь подданным Его величества запрещено принимать иностранные награды. А может… жутко даже вымолвить. Чтобы заполнить страшную паузу, связанную с августейшей особой, позволю себе процитировать отрывки из мемуаров высокопоставленной кокотки.

«Я получила официальное приглашение вылепить бюст Льва Троцкого. Когда мы с ним познакомились и он стал позировать, нас сразу потянуло друг к другу. Троцкий, как я поняла, не церемонится с женщинами. Когда мы остались с ним наедине, он сразу же приступил к делу, то есть ко мне. У него были порывистые, но сильные объятия, нежности в них было мало… Он всегда хотел только своего и мало обращал внимания на желания женщины. Поцелуи его были страстными, но он ими не увлекался, главное для него было удовлетворить свою страсть… Встречались мы с ним и в его знаменитом бронепоезде, на котором он разъезжал по фронтам Гражданской войны, прозванном фабрикой смерти на колесах. Он был настолько порывист и быстр в движениях, желаниях, что я за ним не успевала - и в прямом, и в переносном смысле».

Или о Ленине (только что расставшемся с другой шпионкой - своей постоянной сожительницей англичанкой Стеффен, в замужестве - Арманд).

Мои попытки завязать разговор не встретили одобрения. Я попыталась эффектно показать ему свою фигуру, принимая изящные позы у станка, где я лепила бюст. Чтобы обратить на себя его внимание, спросила, какие новости из Англии. В ответ Ленин улыбнулся неопределенной улыбкой, ни злой, ни доброй, и молча протянул мне несколько номеров английской газеты «Дейли геральд»… И все же он немного оживился, когда посмотрел на свой скульптурный портрет. Счел нужным заговорить: «Как относится муж к вашей поездке (Ленин, видимо, знал о моих отношениях с Троцким) в Россию?…» - «Мой муж убит на войне», - ответила я. «На какой войне?» - «Во Франции»… Мы говорили с Лениным и об искусстве. Он сказал, что ничего в нем не смыслит, хотя порок буржуазного искусства, по его мнению, в том, что оно всегда приукрашено. Затем он взглянул на фотографию скульптуры моего сына «Головка Дика», и выражение нежности промелькнуло на его лице. Выражение лица его смягчилось и взгляд потеплел, и это дало мне возможность подумать, что у него есть ребенок от недавно скончавшейся его любимой женщины Инессы Арманд. Можно было на этом и закончить наш разговор, но я набралась духа и спросила: «Это тоже приукрашено?» Я пыталась предугадать его ответ, чтобы поспорить с ним, но он только покачал головой и по-доброму улыбнулся».

А вот о Святом Человеке.

«Мне никогда не доводилось лепить более прекрасную голову, чем голова Дзержинского… А руки его - это руки великого пианиста или гениального мыслителя. Во всяком случае, увидев его, я больше никогда не поверю ни одному слову из того, что у нас пишут о Дзержинском».

Что, дорогие читатели, отдохнули? Пойдем дальше.

Вернемся к Петерсу. О-о, наш батрак-террорист, подобно Шарикову, после процесса стал превращаться в высокоразвитую личность. Первым делом Клер свела его со своей подружкой Мейзи Фримен, молоденькой дочкой лондонского миллионера. Слово за слово, хи-хи, ха-ха, спроворили свадебку. Внезапно «батрак» проявил незаурядные познания в тонкостях банковского бизнеса, заговорил с окружающими на хорошем английском, стал членом местного истеблишмента (это если вы еще не поняли, о ЧЕМ речь).

И тут грянула в России Февральская революция. Короткий приказ из центра, и на британском корабле Ян Петерс, или, если угодно, «Ян» «Петерс», плывет в Мурманск. Жена с четырехлетней дочерью остаются в Лондоне. Петерс налаживает связь латышских стрелков с Лениным, а после Октября становится настоящим главой ЧК. Вот так. Январь 1917-го - мистер Петерс в халате сидит в кресле-качалке, попивает чаек, читает сводки с лондонской биржи. Декабрь 1917-го - мистер Петерс в кожанке с браунингом попивает чаек, готовит расстрельные списки российских буржуев. Сразу после учреждения ЧК Петерс становится заместителем ее председателя и главным казначеем, а в критический период лета 1918 года и официально возглавляет ЧК (об этом факте создатели мифа Дзержинского не любят упоминать). Все основные операции ЧК в начальный период функционирования проводит именно Петерс. На его счету:

1. Провокация т. н. левоэсеровского мятежа и установление однопартийной диктатуры большевиков.

2. Инсценировка покушения на жизнь Ленина и начало тотального террора.

3. Инсценировка «дела Локкарта» для маскировки проанглийского характера ленинского режима.

О последнем пункте стоит сказать особо. В условиях окончания Первой мировой войны англичанам было важно изобразить Ленина германской марионеткой, поэтому они арестовали советского посла в Лондоне Литвинова и обменяли на своего посла в РСФСР, как бы разорвав дипломатические отношения. На самом деле это был обмен шила на мыло, ведь коммунистический агитатор Литвинов и посол его величества Локкарт были приятелями и громко хохотали, празднуя отбытие последнего в фантастическую «РСФСР». В ресторане сидел «красный дипломат» Ротштейн, по совместительству работающий в Форин-офис, все ели пирожные и смеялись. Локкарт, впоследствии один из высших руководителей британской разведки, всегда тепло отзывался о профессиональных качествах Петерса и считал его своим учителем. Об этом он рассказывал некоему Киму Филби, своему протеже, который называл его дядей Бобом. Перед высылкой в Англию заговорщик Локкарт и его следователь Петерс попили чайку с тортиком. На дорожку. Петерс передал через Локкарта личное письмо в Лондон. Для жены.

Думаю, умному достаточно. «Люди делали одно общее и важное дело». Впоследствии Петерс занимал массу должностей, очень часто на критически важных участках (например, руководил обороной Петрограда в 1919 году). В период нэпа он возглавлял восточный отдел ГПУ, затем работал во внутренней партийной полиции (еще одна область, которой не любят заниматься историки). Последней должностью Петерса, кажется, была должность командира охраны Кремля.

По официальной версии, его арестовали в 1937-м и вскоре расстреляли. Вообще-то судьба для высшего советского чиновника стандартная. В 1937-1938 годах убрали всех, это верно, но только историки до сих пор рационального объяснения террору так и не дали. Так что убили Петерса, нет ли - большой вопрос. С одной стороны, почему бы нет: в 1937 году убрали всех латышей по спискам. Однако латыш Петерс не простой. Жалко его. Хичкок актеров своей труппы не убивал. Так что надо внимательно посмотреть. Приглядеться.

Во-первых, реабилитировали таинственного Петерса странно. Ну, взяли бы, чиркнули в 1956 году обычную бумажку: «Незаконно репрессирован, посмертно реабилитирован». Нет, вместо этого член высокопоставленной комиссии пришел в тюрьму к генералу Эйтингтону, арестованному по делу Берии. Эйтингтона арестованный в 1937 году Петерс обвинил в шпионаже в пользу Великобритании. Пришедшему следователю Эйтингтон заявил, что он не шпион Великобритании, и поэтому Петерс такого не мог сказать, следовательно, он невиновен. Что самое интересное, Берию убили как раз за шпионаж в пользу англичан. Все это весьма ПРАЗДНИЧНО.

В последнее время в печати появились ссылки на некие дневниковые записи Петерса, написанные им во время Гражданской войны на английском языке.

Первая жена и дочь Петерса приехали в СССР в 1928 году, после вторичного (и тоже опереточного) разрыва дипотношений. По их восстановлении дочь Петерса Мей стала работать в английском посольстве. Нина Берберова пишет, что ее осудили в конце 30-х. Это возможно. Но маловероятно, что посольство Великобритании оставило без внимания арест гражданки Соединенного Королевства, вдобавок своей сотрудницы. По другим сведениям, еще в августе 1941 года Мей работала в посольстве и при встрече с второй женой Петерса сказала, что располагает информацией о том, что «Яков Христофорович жив и продолжает работать». Берберова говорит, что отношения Петерса с первой женой и дочерью в СССР были очень натянутыми, они редко виделись. Но недавно опубликованы документы ФСБ, свидетельствующие о том, что вплоть до ареста Петерса дочь жила с отцом в одной квартире.

В расстрельном деле Петерса отсутствует обязательная для такого рода документов фотография.

Первая жена Петерса Мейзи, приехав в СССР, устроилась работать служанкой. Вроде бы абсурд: ничего себе карьера для богатой англичанки! А к кому сумасшедшая Мейзи устроилась работать служанкой? Оказывается, к такой же сумасшедшей американке Луизе Стронг. Будучи дочерью уважаемого американского богослова, защитив докторскую диссертацию по философии, Стронг становится фанатичной коммунисткой и переезжает жить в СССР. Стронг специализировалась на написании «невозможных текстов». То есть брала какую-нибудь сверхгнусность вроде оккупации Сталиным Прибалтики и начинала сим пирогом с говном восторгаться: «Ах, как скусно!» В конце 40-х Сталин выгнал симпатичную копрофагиню из СССР, причем ТАСС употребил характерную (и совершенно справедливую) квалификацию ее деятельности: «как известно, являющуюся американской шпионкой». После выдворения за границу Стронг укрылась в Китае и затем приняла участие в культурной революции, появляясь вместе с Мао Цзэдуном на парадах хунвейбинов.

Значит, английская разведчица Мейзи Петерс следила за американской разведчицей Луизой Стронг. А за кем следила Луиза Стронг? Неужели за Сталиным? А может быть, она понимала, что находится на территории Англии, и следила, в свою очередь, за Петерс? И можно ли такие взаимоотношения назвать шпионажем? Скорее это информационный зондаж.

Коммунисты прожужжали советским людям все уши о посредственной книге посредственного американского журналиста Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Будучи сыном богатого судьи и окончив Гарвардский университет, Джон Рид стал громко хвалить достижения советской власти. Видимо, что-то в вонючей большевистской помойке потрясло его до глубины души. Может быть, Рид видел в Стране советов что-то такое, чего не видим мы?

Еще более восторженным сторонником большевиков была супруга Рида, миллионерка Луиза Брайант. Она вслед за мужем накатала книгу «Шесть красных месяцев в России», постоянно торчала в Москве и находилась в самых дружеских отношениях с Петерсом. КЕМ она считала Петерса, Ленина или Дзержинского? Ответ на этот вопрос прозрачен. После смерти Джона Рида в Москве от тифа (помойка вещь довольно опасная) и успешного захоронения усопшего мужа на Красной площади Брайант вышла замуж за миллионера Буллита, интригана и провокатора экстра-класса, будущего посла США в СССР и одного из главных виновников развязывания Второй мировой войны. Внешний и внутренний облик этого человека убедительно раскрыт Михаилом Булгаковым в образе Воланда. Даже эпиграф к «Мастеру и Маргарите» повторяет цитату из Гете, которую Буллит и Фрейд использовали в качестве эпиграфа к биографии Вудро Вильсона: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Буллит корчил из себя в Москве высшее существо и любил повторять: «Никогда ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут». И предлагал: то групповуху в бассейне, засыпанном розами, то обжираловку, от одного запаха которой голодные аборигены падали в обморок.

Кем же английским хозяевам и ведущим против них сложную интригу американцам представлялись местные жители? Которые после уничтожения интеллектуального слоя России, в условиях информационного коллапса совершенно не понимали, что с ними сделали и что вокруг происходит? Думаю, отношение к русским наиболее точно выразил Петерс в начале 20-х. Он приехал во главе комиссии в голодный Ростов-на-Дону. Аборигены пожалились: «Совсем есть нечего, товарищ, умираем. ГОЛОД». Высший Организм побагровел от гнева: «Зажрались, сволочи! Вы посмотрите на городские помойки. Вот в Москве голод - помоек два года нет. Все отполировано до блеска».

Бедной Марии Антуанетте приписывают фразу «Нет хлеба - ешьте пирожные». Давно выяснено, что фразу эту она не говорила (да по-человечески и не могла сказать), за нее слова выдумали вражеские пропагандисты. А вот Петерс сказал, и гораздо сильнее: «НЕТ ХЛЕБА - ХЛЕБАЙТЕ ПОМОИ!»

В заключение вернемся к Хичкоку. Сдается мне, что сходство лондонских кинофильмов с московскими киножурналами объясняется тем, что сценарии в 30-е годы писали в одной конторе. А если талантливый режиссер экранизировал зверства врагов Англии, почему бы ему не писать сценарий для ее колоний?

Вам это ничего не напоминает:

«Сейчас, когда в Москве происходит судебный процесс над изменниками родины, троцкистскими шпионами-диверсантами, мы с новой силой переживаем потерю наших братьев, сестер и мужей, погибших от руки подлых предателей. Трудно передать словами боль утраты, наше негодование и ненависть! Агенты капитализма, торговавшие родиной, с циничным спокойствием и хладнокровием убили близких и дорогих нам людей. Три раза троцкистские последыши организовывали взрывы на Горловском азотно-туковом комбинате… Никогда не забудем мы жуткой картины их трагической гибели. В страшных мучениях скончался Коля Мосиец. При взрыве он тяжело был ранен в живот. Обезумев от боли, Коля выскочил из разрушенного цеха и умер на руках товарищей. Иру Стрельникову и Елисея Куркина убило осколками взорвавшейся аппаратуры. Тела других товарищей мы по частям собирали среди обуглившихся обломков. А какие страдания перенес боец спасательной команды Вася Гаженко… От страшных ожогов он на 14-й день умер. Мы просим военную коллегию Верховного суда СССР приговорить к высшей мере социальной защиты всю свору взбесившихся кровожадных псов».

В христианской культуре зло - антипод добра. И зло все делает наоборот. Бога надо просить о чуде, о жалости, о прощении. В этом и состоит молитва. Молитва - это когда человек о чем-то просит. Серьезно и долго, на коленях. А вот стоять на коленях перед дьяволом, просить его о чем-либо бесполезно. Он все сделает наоборот. Так что Воланд-Буллит прав. Эти сами найдут, сами дадут. Потом нагонят и добавят. Да еще текст лжемолитвы напишут и заставят под дулом пистолета о какой-нибудь невыразимой мерзости умолять: «Ограбь слепого, убей невинного».

Так что додумался до спектакля 1937 года человек культурный. Не Буллит - балом правили в СССР не американцы, да и мелковаты они для ТАКОЙ подлости. Тут действовала культура старая, европейская, входящая в тонкости. Человек, который слишком много знал.