Первая мировая война (август 2007)

IV.

С героями Первой мировой - отдельная проблема. Очень много было роздано Георгиевских крестов и других наград, в подавляющем большинстве вполне заслуженно. Но общий итог войны смел всех героев. И сейчас пытаться искать и раскручивать тогдашние подвиги тоже оказывается занятием слишком искусственным. Герои и их подвиги ведь нужны «потомству в пример», как часть национального исторического мифа (миф - совершенно не обязательно синоним неправды). Пример того, как надо блестяще и умело побеждать. Или как умирать, побеждая, «смертью смерть поправ». Отсутствие победы делает примеры бессмысленными. Это чрезвычайно несправедливо по отношению к личностям героев (они-то все сделали для того, чтобы победа была), но такова объективная реальность. Ее невозможно поломать: если отрицать необходимость победы, из этого непосредственно следует, что герои вообще не нужны (подвиг ради подвига - какое-то психическое извращение), а нужно стадо, которое сразу сдается.

Причем если среди солдат и офицеров Первой мировой можно при желании отыскать множество героев, то в среде высшего командования с этим было совсем плохо - а как можно без героев полководцев? Высокообразованные генералы и адмиралы, имеющие фундаментальное образование, писавшие военно-научные труды, в ходе реальной войны продемонстрировали вопиющую недееспособность. У них была возможность сделать выводы из русско-японской кампании, которую нам как будто специально организовали в качестве репетиции: поражение «на сопках Маньчжурии», за пределами своей территории, было крайне болезненно психологически, но отнюдь не катастрофично стратегически. Но нет, не смогли. Трудов про «репетицию» написали много и быстро, но, видимо, не сумели понять написанного. Или даже не прочитали друг друга. Неудивительно, что потом и Гражданскую проиграли «наполеонам» вроде Ворошилова и Буденного.

Против Австро-Венгрии мы воевали более или менее успешно. В основном потому, что армия этой лоскутной монархии в значительной степени состояла из славян, которые в массовом порядке переходили на сторону русских - из них потом формировали целые корпуса, воевавшие уже на нашей стороне. Но даже это не обеспечило решительную победу. Немцы всегда успевали спасти союзников и в конечном счете выиграть даже те сражения, которые начинались успешно для нас.

Это относится и к Брусиловскому прорыву, единственной операции Первой мировой, канонизированной советской историографией. Операция началась очень хорошо, но закончилась «как всегда». Итоговые потери русских за полгода боев достигли 1 млн человек, немногим меньше, чем у противника. Максимальное продвижение наших войск составило около 150 км. Годом раньше немцы в ходе своего Горлицкого прорыва (в тех же самых местах, где произошел Брусиловский прорыв) менее чем за два месяца отбросили русские войска на 300 км, а вообще за кампанию 1915 года продвижение немецких войск на Восточном фронте местами достигало 500 км. Для сравнения: в ходе почти годичной бойни под Верденом на Западном фронте в 1916 году немцы продвинулись в итоге лишь на 50 км. Более того, в конечном счете Брусиловский прорыв привел даже к ухудшению нашего положения. Под влиянием первоначальных успехов русских в войну на нашей стороне вступила Румыния, которая традиционно создавала больше проблем своим союзникам, чем противникам. Немцы, австрийцы и болгары разгромили Румынию мгновенно, русские смогли удержать лишь небольшой кусок ее территории, что привело к значительному удлинению нашего фронта и бесполезному расходованию сил на защиту «ценного союзника».

Лишь на одном фронте русская армия воевала успешно - на турецком. Утешением это было слабым. Турки разгромили англо-французский десант на Галлиполийском полуострове в 1915 году, затем английскую группировку под Кут-эль-Амарой (находится на территории нынешнего Ирака) в 1916 году. То есть никчемной и бессильной их армия не была. Тем не менее это была далеко не немецкая армия.

Разлагавшийся тыл (всего через два года после начала войны во всемирной житнице не стало хватать хлеба) и постоянно отступающий фронт очень сильно влияли друг на друга. Возник своего рода самоподдерживающийся процесс, который естественным образом привел к семнадцатому году. И не большевики его организовали. Они воспользовались моментом и способствовали дальнейшему развалу армии и государства, но основная работа была сделана до них. Все постарались: как царский режим с его черной сотней, олигархами и официозным православием, так и разнообразные борцы с режимом, среди которых большевики в тот момент отнюдь не лидировали.