Пес по имени Бу

12 Бог помогает маленькому молчаливому мальчику

Когда мы с Лоренсом наконец-то нашли местного специалиста по репродуктивному здоровью, которая обещала попытаться нам помочь, передо мной встала задача сдать анализ на фолликулостимулирующий гормон (ФСГ). В течение первой половины менструального цикла этот гормон, являющийся жизненно важным для способности женщины к деторождению, стимулирует выделение обеих яйцеклеток и гормона эстрадиола. По мере старения женщины уровень ФСГ повышается, что часто указывает на то, что хороших яйцеклеток стало меньше по сравнению с их количеством в более молодые и благоприятные для зачатия годы.

Тот день, когда я отправилась сдавать свой первый анализ на ФСГ, чтобы выяснить, можем ли мы хотя бы мечтать о ребенке, стал также днем моего знакомства с Пенни Уайзер, вместе с которой мы начали планировать программу уроков для группы «Трамплин» в школе на Остин-роуд. Подобно двойным звездам, эти параллельные пути переплелись в единое целое. Пенни искала собаку, которая стала бы приходить к ней в гости для работы с ее особыми потребностями, во-первых, и для общения с ее второклассниками, во-вторых. Когда она позвонила мне, я тут же ухватилась за ее предложение.

Лоренс уже сдал несколько анализов в качестве подготовки к внутриматочному осеменению. Хотя спермы у него выделялось более чем достаточно, сами сперматозоиды не обладали идеальным строением и достаточной моторикой, проще говоря, некоторые из них были недостаточно развиты и не очень хорошо двигались. Внутриматочное осеменение давало самым способным из них наилучшие шансы достичь своей цели. Меня тем временем ожидали уколы ФСГ, призванные создать как можно больше доступных целей. Мы знали, что все это не гарантирует успеха, но по крайней мере у нас был план. Единственная проблема заключалась в том, что, когда я не наносила визиты с собаками, не работала с группами или индивидуальными клиентами и не планировала следующую поездку к детям, я только и делала, что сдавала анализы, а это не всегда были приятные и безболезненные процедуры.

Не было времени хуже и одновременно лучше, чтобы взвалить на себя программу для «Трамплина». Я едва успевала являться ко всем необходимым докторам и каждое утро писала в чашку. Мне предстояли ежедневные уколы ФСГ, да к тому же (и это оказалось самым трудным) я была вынуждена отказаться от кофе и вина. Я согласилась бы на два дополнительных болезненных укола в живот, лишь бы мне позволили мою утреннюю чашку кофе.

Но такое хаотичное расписание только располагало к тому, чтобы начать эту программу посещений. Пенни предстояло создать индивидуальные учебные планы для каждого ребенка с постановкой заданий по работе с Бу. Для того чтобы достичь поставленных целей, мне предстояло разработать соответствующие игры, учитывая при этом возможности Бу. Это казалось мне неподъемной задачей, зато она отвлекала меня от проблем зачатия и позволяла насладиться обществом Бу и детей.

Когда мы встретились, Пенни описала мне потребности своих учеников. Некоторые детишки страдали тяжелой формой синдрома дефицита внимания с гиперактивностью и были подвержены вспышкам гнева. Один из мальчиков имел наследственные заболевания, приведшие к серьезным осложнениям и, как следствие, инвалидизации. Были у нее также маленькая девочка с задержкой умственного развития и мальчик по имени Марк с редко встречающимся тревожным расстройством под названием селективный мутизм (до последнего времени его называли элективным мутизмом).

Это расстройство характеризуется потерей речи в определенных ситуациях. Но Марк не говорил нигде, даже дома. Он молчал в присутствии матери и отца, дяди и его собаки, двоюродной сестры и ее собаки. Он нигде и ни с кем не разговаривал. Это было совершенно нетипично для селективного мутизма. Поскольку у Пенни никогда еще не было ученика с таким заболеванием, она перерывала горы учебников и обращалась за помощью к другим педагогам, надеясь, что они помогут ей выработать правильный подход к Марку. Хотя по поводу этого расстройства существует много доступной информации, что бы она ни пробовала применить в работе с Марком, результатов не было. Пенни сама любит собак, и поэтому у нее возник вопрос: что, если специально подготовленная собака-психотерапевт сможет убедить малыша заговорить, пусть для начала только с животным? Его состояние было настолько серьезным, что Пенни понимала — шансов на успех очень мало. Но ради Марка она была готова испробовать все.

Прежде чем составлять для этих детей какие-то серьезные планы, я хотела посмотреть, как они будут взаимодействовать с Бу. Поэтому первый визит должен был быть исключительно ознакомительным, чтобы дети увидели собаку и просто начали с ней общаться. Пару раз в неделю к малышам приходили пятиклассники-волонтеры, и Пенни назначила посещения Бу на эти дни, чтобы в случае необходимости мы располагали дополнительной помощью. Визиты Бу радовали пятиклассников не меньше, чем учеников Пенни. Когда мы туда приехали, комната была битком набита детьми — семеро ребят из группы «Трамплин», четверо помощников-пятиклашек, трое учителей и сама Пенни.

Бу принялся обходить комнату в своем привычном стиле, обнюхивая ноги, облизывая руки, обцеловывая уши, обшаривая детские личики холодным носом, что неизменно вызывало у детей смех. Эстер, маленькая девчушка с буйной копной кудрявых волос, страдала задержкой развития, но при этом всегда лучилась счастьем. Пообщавшись с ней, мой пес попытался поживиться ее заколками, прежде чем переключил внимание на следующую пару ног.

Но у кого появление Бу восторга не вызвало, так это у Мэтью, расположившегося в самом дальнем конце комнаты и сохранявшего спокойствие лишь при поддержке одного из ассистентов учителя. После того как Бу поздоровался со всеми детьми и взрослыми и радостные возгласы и смешки стихли, я, к восторгу ребятни, усадила Бу себе на колени в позу «Жук Бу» и начала рассказывать его историю, сопровождая ее фотографиями Бу в компании с Данте и Аттикусом. Это позволило детям представить себе жизнь Бу дома, где у него были братья, как и у многих из них. Они как зачарованные слушали меня, не сводя глаз с Бу, который с довольным видом устроился у меня на коленях и обводил комнату взглядом, устремленным, казалось, в никуда и на всех сразу. Я попыталась сделать свой рассказ максимально коротким, чтобы не утомлять детей, особенно тех, кто страдал синдромом дефицита внимания с гиперактивностью. Но мне показалось, что я так завладела их вниманием, что они готовы были слушать меня бесконечно. Даже Мэтью на другом конце комнаты успокоился и слушал мой рассказ, наблюдая за всеми действиями Бу.

— Бу восемь лет, — сообщила я детям. — Он, наверное, старше большинства из вас. Он живет со мной, моим мужем и еще двумя нашими собаками. Он любит лежать, прижавшись ко мне или к своему старшему брату Данте, и у него есть особые потребности, совсем как у вас, ребята. — Дети навострили уши. — Он не очень хорошо видит и часто во что-нибудь врезается. Он учится не так, как другие собаки, и двигается тоже иначе. Но в принципе он вполне способен о себе позаботиться. У него очень интересная жизнь и много друзей, которые его любят.

Когда дети познакомились с Бу, настало время пообщаться с ним поближе. Я приготовила несколько простых карточек из бумаги стандартного размера — восемь на десять дюймов. С каждой стороны этих листков были написаны слова с командами «Сидеть!», «Лежать!», «Жди!», «Дай лапу!» и «Ко мне!». Я использую такие карточки во время визитов, чтобы превратить простое исполнение команд в игру или демонстрацию, например, того, как собаки понимают язык жестов. Ребенок показывает мне карточку, а я жестом подаю соответствующую команду Занимаясь с группой «Трамплин», я просила детей вслух прочитать написанную на карточке команду, одновременно незаметно дублируя команду движением руки или прикосновением к телу Бу. Это очень воодушевляет детей, потому что им кажется, что собака выполняет их просьбу. Я преднамеренно выбрала для первого посещения такую простую и увлекательную игру.

Когда кто-то из детей подходил к Бу, Пенни показывала ребенку одну из двух карточек — либо «Лежать!», либо «Сидеть!». Команду надлежало прочесть вслух. (Некоторым детям было трудно это сделать.) Когда они подавали Бу команду и он их слушался, они хвалили его и давали ему лакомство за то, что пес все сделал правильно. Детям нравилось его угощать, а Бу нравилось, что его угощают.

Хотя некоторым детишкам требовалась помощь Пенни, чтобы прочесть слово, все дети (кроме Мэтью) подошли к Бу и громко произнесли нужную команду. Все радовались, что Бу именно по их просьбе исполняет этот «трюк», а некоторые, как Эстер, даже стискивали Бу в объятиях и награждали его не только лакомством, но еще и поцелуем. Наконец подошла очередь Марка. Это был хрупкого сложения мальчик с кожей цвета кофе с молоком, карими глазами и милой улыбкой. Он приблизился, радостно улыбаясь, предвкушая исполнение трюка только для него.

Я вспомнила, что Пенни рассказывала мне о Марке. За свою жизнь он не произнес ни одного слова, ни дома, ни в школе. Когда его мама, Эйприл, говорила ему «доброе утро», в ответ он молча смотрел на нее. Обед тоже превращался в игру на угадывание. Она показывала ему на ту или иную еду, ожидая, пока он кивнет головой. Когда она спрашивала сына, чем он хотел бы заняться в выходной, мальчик молча пожимал плечами. В тот день, когда Марк вернулся домой с расцарапанной спиной, Эйприл и ее мужу так и не удалось добиться от него ответа на вопрос, как оказались у него на спине эти царапины. И только позвонив в школу, мама узнала, что другой ученик обижал Марка на перемене, а потом еще и укусил его.

Итак, повторюсь, в свои шесть лет Марк еще не произнес ни одного слова. Его родители обращались к психотерапевтам и логопедам, но, поскольку это не принесло успеха, записали его в класс Пенни для детей с особыми потребностями. Пенни и ее помощники делали все, что могли, чтобы помочь Марку почувствовать себя достаточно раскрепощенно и заговорить. Хотя они надеялись, что появление в классе собаки чудесным образом повлияет на всех учеников, на изменения со стороны Марка особых надежд не возлагали, тем более что он часто проводил время в обществе собак своих родственников, однако животные не оказали на него никакого влияния.

На карточке, которую подняла Пенни, значилось «Сидеть!». Марк, плотно стиснув губы, стоял перед нами.

— Ты хочешь что-нибудь сказать Бу? — спросила Пенни.

Марк не ответил.

— Ну же, Марк, — подбодрил один из пятиклассников.

Никакого ответа.

— Я знаю, что Бу сядет на пол, если ты его об этом попросишь, — обратилась к мальчику я.

Марк, малыш, который за всю свою жизнь не произнес ни одного слова, открыл рот, из которого вырвался едва слышный — простое движение воздуха — звук.

— Сидеть, — прошелестел Марк.

Несколько разочарованная, я подала Бу команду рукой. Я не очень хорошо понимала природу этого расстройства и рассчитывала на большее. Но слово, произнесенное едва слышным шепотом, было все-таки лучше, чем ничего. Поэтому я сказала:

— Отлично! Молодец, Марк! Может, ты хочешь сказать Бу что-нибудь еще?

Марк склонился к уху Бу. По его губам я поняла, что он «произнес»: «Хороший мальчик», после чего подал Бу его угощение, крепко обнял собаку и вприпрыжку вернулся на свое место в кругу.

Мы с Бу окончили первое занятие в группе «Трамплин», испытывая удовлетворение и воодушевление. Нам казалось, что мы очень неплохо поработали. Я не сомневалась, что крылья Бу доставят его туда, где в нем больше всего нуждаются. Я знала, что он туда долетит, но даже не предполагала, как далеко занесут его крылышки.

Иногда мне кажется, что Бу способен оказывать гораздо более сильное влияние на людей, чем я могу себе представить. Я часто становлюсь свидетелем успеха, достигнутого во время посещения, но пока кто-нибудь не сообщит о продолжающихся улучшениях, полная картина мне недоступна. Но в этом случае результат мне известен. Пенни рассказала мне, что шепот стал для Марка только началом. В тот вечер, когда Эйприл вернулась с работы домой, она заметила, что ее сын необычайно взволнован. Почувствовав, что произошло нечто важное, она спросила:

— Что-то случилось в школе?

Марк, мальчик, который никогда не обратился ни к матери, ни к отцу, ни к кому-либо еще из членов семьи или друзей, посмотрел ей в глаза и громко произнес:

— Бу.

— Что Бу? — уточнила мама.

И из Марка полились слова, при этом его голос становился все громче и увереннее.

— Я гладил Бу! Я его причесывал! Я его люблю!

Маленький мальчик сбегал в свою комнату, принес плюшевую собаку и с ее помощью начал описывать все происходившее на сеансе психотерапии. Теперь дар речи утратила мама. Она впервые в жизни слушала и слушала своего сына. А потом он произнес слова, которые она уже отчаялась от него когда-нибудь услышать.

— Мама, я тебя люблю.

«Мне показалось, что распахнулась какая-то дверь, — сквозь слезы рассказывала Эйприл, — и мы наконец-то увидели, что за ней скрывалось. Я благодарю Бога за Бу. Эта собака способна творить чудеса».

Обожающая создавать устойчивые схемы Вселенная устроила все таким образом, что на следующий день после первого визита Бу в класс «Трамплин» мой врач по репродуктивному здоровью позвонила мне с сообщением, что пора делать уколы.

Сразу после полуночи Лоренс, спавший внизу из-за сильной простуды (он сказал, что не хочет заразить меня в такой критический момент), взобрался наверх и сказал, что задыхается. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять, что он нуждается в немедленной помощи. Было ясно, что ему очень плохо. Спустя несколько секунд мы уже сидели в машине, которую я вела, как одержимая. Тридцатиминутную поездку в больницу я втиснула в семнадцать минут. Содержание кислорода в крови Лоренса упало с положенных девяноста пяти или ста процентов до семидесяти, и он срочно нуждался в кислороде. Но это была последняя информация о нем, новых сведений я не получала на протяжении последующих трех дней. Лоренс не смог подписать документы, позволявшие врачам сообщать мне о его состоянии, и был так накачан лекарствами, что сам тоже ничего не мог мне рассказать.

Мы с моим врачом понятия не имели, как обстоят дела, и решили начать серию инъекций, как и было запланировано. Ожидание могло привести к тому, что мои яйцеклетки стали бы хуже реагировать на стимуляцию. Более того, если Лоренсу кололи стероиды, а, по мнению моего врача, именно это они и делали, через пару недель качество его спермы могло резко снизиться. С учетом всего вышесказанного нам следовало поспешить.

Ко вторнику я в конце концов вынудила администрацию принести Лоренсу на подпись все необходимые документы, после чего врачи начали со мной общаться. Уже к обеду я поняла, как скверно обстоят дела. Несмотря на все усилия, содержание кислорода в крови Лоренса отказывалось подниматься выше восьмидесяти четырех процентов, и врачи не могли выписать его из больницы, пока уровень не поднимется хотя бы до девяноста четырех. На меня обрушился метеоритный дождь стрессовых факторов. Мало того что я проходила репродуктивное стимулирование, так еще и Лоренс угодил в беду. Ему постоянно кололи стероиды и другие лекарства, названия которых я не могла даже выговорить. Более того, ему собирались делать биопсию легких. Тем временем мне ежедневно кололи фоллистим, и я пыталась сообразить, как мы сможем оплатить дорогие медикаменты для меня и длительное пребывание в больнице Лоренса. (Врачи отказывались отпускать его домой, а страховая компания не собиралась оплачивать его следующую неделю в больнице.) Каждая женщина, проходящая курс лечения от бесплодия, выслушивает лекцию об опасности стрессов и необходимости сохранять полное спокойствие, жизненно важное для успешного зачатия. Впрочем, если стрессы и в самом деле являются такими мощными контрацептивами, то вообще непонятно, как женщины умудряются беременеть.

Мой врач позвонила мне и сообщила, что моя яйцеклетка, единственная, которую я была способна произвести, будет готова выделиться на следующее утро. Следующее утро было субботним, на него планировалось три занятия, и мысль о необходимости сделать сорок восемь звонков, чтобы предупредить людей об их отмене, привела меня в ужас. Не говоря уже о том, что я не знала, как объяснять причину. Мне предстояло встать в полчетвертого утра, помчаться в больницу, к пяти сорока пяти получить контейнер со спермой и не позже шести утра выехать в Центр репродукции человека. Нас ожидал либо грандиозный провал, либо самая забавная история из всех, которые мы сможем когда-нибудь рассказать нашим детям.

— Откуда мы появились? — спросят нас дети.

— Видите ли, — ответим мы, — когда два человека очень сильно любят друг друга, они едут среди ночи в больницу за спермой, чтобы отвезти ее врачу. Врач определит ее в нужное место, чтобы помочь ей встретиться с яйцеклеткой, которая со временем превратится в ребеночка.

Я не знаю, как мне удалось пережить следующий день, но все это я сделала — собаки, сперма, репродуктолог, занятия и прочее. Тем не менее две недели спустя, в день зимнего солнцестояния, результат анализа оказался отрицательным.

После смерти отца праздники становились все более грустными, но это Рождество стало самым мрачным из всех. Мы с Лоренсом весь день провели дома, наедине с жарким и старыми фильмами. Я позвонила маме и поздравила ее с праздником. Но когда я попыталась связаться с сестрой и ее семьей, они возмутились, что я отвлекаю их от обеда, да так и не перезвонили. Я не говорила никому, кроме мамы, о наших усилиях по зачатию. И даже с ней я не сразу решилась поделиться этой новостью, зная, что для моих родственников это неизбежно станет пищей для насмешек. Но в последние годы наши с мамой отношения потеплели. К тому же после смерти папы она постоянно была в таком угнетенном состоянии, что я решила рискнуть. Я надеялась, что это ее немного подбодрит и она сможет оказать мне поддержку. Я понимала, что, когда умрет и мама, у меня не останется никого, кроме Лоренса и собак. Услышав мои новости, она очень обрадовалась и пообещала никому ничего не рассказывать.

Единственным положительным моментом этого Рождества стало то, что Лоренса выписали из больницы. Вся эта история так его напугала, что мой муж наконец-то обратил внимание на свое здоровье. Двенадцать проведенных в больнице дней даже подвигли его к решению заняться бегом и купить абонемент в спортзал.

Мы с Лоренсом отчаянно надеялись, что нам удастся создать семью, где будет царить любовь, которой мы столько лет учились, а не грубость и жестокость, преподанная нам родителями. У нас еще оставалось достаточно ФСГ для одного курса стимулирования, и мы начали готовиться к повторным процедурам и уколам в надежде на то, что стероиды, которые кололи Лоренсу в больнице, уже покинули его организм и стрессовая ситуация не повторится.

Единственное, что хоть немного меня успокаивало, это поездки с Бу на занятия с детьми из «Трамплина». Если у нас с Лоренсом и не было собственных детей, то по крайней мере мы с Бу могли помочь тем, кто уже появился на этот свет.

Во время следующего занятия в «Трамплине» Пенни сообщила мне удивительную новость о Марке и его реакции на Бу. Закончив рассказ, она расплакалась, и я не удержалась тоже. Да и кто на моем месте отреагировал бы иначе? И это было только началом, рассказывала Пенни. В дни, последовавшие за приездом Бу, когда она слышала у себя за спиной незнакомый голос, произносивший фразу «Стань в строй!», Пенни сначала холодела от ужаса, но, обернувшись, видела Марка, болтавшего так же непринужденно, как и все остальные. Теперь ей нередко приходилось просить его говорить потише. Это был прорыв, которого никто не ожидал и не мог объяснить. Хотя изредка Марк погружался в привычное молчание, он все равно сделал огромный шаг вперед. Его мама сказала: «Теперь, когда он может поведать нам, что думает и чувствует, мы наконец-то начинаем его узнавать. Он по-прежнему очень милый и ласковый мальчик, но теперь он еще и говорит, и ему есть что сказать!»

Мы знаем, что собаки и другие животные снижают уровень стресса и что одной из причин селективного мутизма является повышенная тревожность. Но почему с ней удалось справиться именно сейчас и почему помощником было суждено стать Бу? Это простое совпадение? Или все же Бу излучает нечто особенное? А что, если из-за своих ограниченных возможностей он, как и для меня, стал для этих детей зеркалом? Возможно, дети почувствовали, что он их понимает? Таковы загадки психотерапии с привлечением животных и связи между людьми и животными вообще. Теперь каждую ночь Марк спал, положив под подушку фотографию Бу, как будто черпая в ней силы. Даже после того, как мой дурашливый, нескладный и часто глуповатый пес уходил домой, его дух продолжал придавать Марку силы и мужество говорить.

Когда я вспоминаю тот месяц нашей жизни, на мои глаза неизменно наворачиваются слезы. Понимание того, что Бу вернул одинокого маленького мальчика его родителям, разрушив стену молчания, изолировавшего его от близких, стало для меня ценнейшим подарком. В то же время я была в отчаянии от того, что нам не удалось зачать своего собственного ребенка — маленького мальчика или девочку. В иронию этой ситуации почти невозможно поверить, хотя на какое-то время мы воспряли духом, надеясь, что, если чудо произошло для одного ребенка и его семьи, возможно, оно произойдет и для нас — после второй процедуры внутриматочного осеменения. Во время первой попытки фоллистим помог мне произвести только одну яйцеклетку, и потому на этот раз врач назначил мне максимальную дозу лекарства. Тем не менее после трех дней этой термоядерной дозировки в моих яичниках не появилось ни малейших признаков яйцеклетки.

Мое тело отказывалось идти мне навстречу. Мы исчерпали все запасы закупленного на пять тысяч долларов ФСГ, и денег на дальнейшее лечение у нас не было. Лоренс три недели не ходил на работу, что означало отсутствие дохода с его стороны, а наша страховка не включала лечение от бесплодия, как и изрядный отрезок пребывания Лоренса в больнице. К тому же снова ухудшилось здоровье Портоса.

Данте с Портосом всегда были закадычными друзьями. Они идеально соответствовали друг другу, как по размеру, так и по предпочитаемым играм. Они обожали толкаться, радостно ухмыляясь до ушей и сопровождая свои прыжки стремительными игривыми поклонами (передняя часть туловища почти ложилась на пол, а задняя вздымалась вверх, как будто собаки участвовали в каком-то средневековом турнире, подразумевавшем церемонные поклоны) и другими ужимками. Они часто боролись за какую-нибудь большую игрушку. Каждый из них с силой тянул ее, а затем ее остатки на себя, ни за что не желая уступать. Когда игрушек на горизонте не было, они боролись пастями, пока мы с Лоренсом и Бу лежали на кровати, пытаясь заснуть.

На земле совсем немного видов живых существ, продолжающих играть во взрослом возрасте. К их числу относятся люди, собаки, кошки и некоторые другие. Исследователи до сих пор пытаются выяснить, что является причиной игр. Игры отнимают много энергии и сил и способны привести к травмам. Они не вписываются в стандартную модель поддержания численности и сохранения вида. Но при этом игры собак объединяют животных, позволяя им отрабатывать навыки общения, которые могут пригодиться для выживания: борьба, перетягивание игрушки (добычи), копание ям… Штука в том, что многие из этих игр требуют невероятной степени доверия, потому что пасть одной собаки находится совсем рядом с пастью другой или даже внутри нее. Данте и Портос всегда доверяли друг другу.

Во всяком случае, так было до тех пор, пока в один снежный день Данте не начал заигрывать с Портосом на заднем дворе. Все сложилось просто ужасно. Резко развернувшись, Портос попытался вцепиться в горло Данте, и все, что тому оставалось делать, это защищаться от молодого агрессора. Возраст Данте соответствовал семидесяти пяти годам человеческой жизни. Он не мог соперничать с сильным и подвижным Портосом, четыре собачьих года которого делали его приблизительно тридцатипятилетним в человеческом летосчислении. Их драка потрясла меня до глубины души. Я с большим трудом их расцепила, скорее всего, с помощью беспрестанного крика. И все это время встревоженный Бу, подвывая, семенил вокруг нас. Снег окрасился кровью. Портос получил несколько царапин, но Данте, похоже, был серьезно ранен. Я загнала Портоса в клетку — к счастью, он идеально выполнял команду «В будку!», а Данте повезла к ветеринару.

Портос повел себя абсолютно непредсказуемо, мгновенно перейдя от игры к злобному нападению. Собачьей личности не свойственно меняться таким образом. Устоявшееся нормальное поведение взрослой собаки присуще ей на протяжении всей жизни. Небольшие изменения обусловливаются ее старением и опытом (разумеется, если мы не продолжаем корректировать определенные модели поведения путем дрессуры). Таким образом, если в поведении собаки происходят подобные резкие перемены, мы должны задаться вопросом, не изменилось ли состояние ее здоровья. Такие серьезные драматические моменты обычно сигнализируют об ухудшении здоровья или каких-то неврологических переменах.

Мы стали контролировать Портоса, когда рядом находились Бу или Данте. Я присматривалась к нему, подозревая, что мы имеем дело с обострением воспалительного процесса кишечника. Через неделю Лоренс повел всех троих на прогулку в лес, желая предоставить мальчикам возможность поиграть на природе. Прошло не больше трех минут после их ухода, как он вбежал через заднюю дверь в сопровождении Данте.

— Портос умирает! — крикнул он. — Скорее…

На морде Данте застыло отражение того, что было написано на лице Лоренса, — тревога и страх. Я уронила свое шитье и бросилась бежать за ними.

Тем временем Бу не отходил от Портоса. Когда мы подбежали к тому месту в лесу, где Портос упал на землю, возле него стоял Бу, охраняя своего подопечного и издавая обычные для себя крики, напоминающие вой койота. Я так и не поняла, было ли это предостережением или просьбой о помощи. Обычно, когда Бу остается предоставлен самому себе, он просто блуждает от одного запаха к другому, как это было на той прогулке с Синди и Джули, во время которой ему диагностировали инвалидность. Но на этот раз Бу остался на месте, рядом с Портосом. Возможно, он просто был потрясен происходящим, а может, охранял пса, о котором заботился, когда тот был щенком.

Такое покровительственное поведение нередко встречается среди собак. Они часто защищают друг друга от каких-то опасностей или чужаков. После чудовищного землетрясения и цунами, разрушившего побережье Японии в 2011 году, спасатели наткнулись на двух собак. Одна из них была ранена, а вторая ее охраняла, никого не подпуская к своему пострадавшему другу. В конце концов спасателям удалось убедить бдительного охранника позволить им приблизиться, и обе собаки были спасены. Я вынуждена предположить, что так же Бу охранял Портоса, отказываясь сойти с места.

Когда мы с Лоренсом подбежали к Портосу, то увидели, что у него изо рта идет обильная пена. Он бесконтрольно извивался, спотыкался и ежился, поджав хвост так сильно, что тот полностью исчез под его телом. Он безумно и угрожающе лаял на что-то, чего я не видела, и, даже когда я позвала его и встала перед ним, чтобы привлечь его внимание, мне показалось, что он меня не узнает. Я понятия не имела, что происходит.

В конце концов я взяла его за ошейник и повела домой. Он всю дорогу спотыкался и продолжал бешено лаять. Бу неотступно шел рядом.

Когда Портоса завели в его клетку, Лоренс рассказал, как все было. Судя по всему, у нашего пса случился мощный инсульт. Я вспомнила происшедшую на прошлой неделе стычку. Иногда небольшие инсульты способны проявляться в виде приступов агрессии в поведении собаки. Было воскресенье, но я в панике позвонила Синди и Джули. К счастью, последняя оказалась дома. Она велела дать Портосу ксанакс, который появился в нашей аптечке для борьбы с повышенной тревожностью, вызывавшей у него воспаление кишечника, и внимательно наблюдать за поведением пса. В случае развития дальнейших симптомов неврологического свойства я должна была срочно доставить его в неотложку.

Никаких новых симптомов у Портоса не проявилось, но через неделю пристального наблюдения все окончательно прояснилось, когда у него развился диабетический кетоацидоз. Его госпитализировали на три дня. Каждый вечер я забирала его домой, чтобы он не паниковал, ночи напролет просиживала рядом с ним, чтобы не пропустить очередной приступ, а рано утром снова везла его на лечение в больницу.

После травмы, полученной во время эпизода со столом, Портос так и не преодолел своей клаустрофобии. С учетом уровня тревоги, которую вызывали у него клетки в больнице, персонал согласился привязать его в процедурном зале, несмотря на то, что от носа до хвоста мой пес представлял собой препятствие пяти с лишним футов в длину, которое сотрудникам клиники приходилось старательно обходить. Вечная моя им за это благодарность. В какой-то момент лечения одного из врачей встревожила его вялость, и он спросил у Джули и Синди, нормально ли то, что Портос целый день просто лежит на полу, совершенно ничего не делая. Этот вопрос напомнил мне реплики третьеклассников, назвавших Данте ленивым.

— Не волнуйтесь, — последовал ответ. — Он просто отлично усвоил команду «Жди!».

Единственное, что в этот период нас утешало, так это работа Бу, в частности его поездки в группу «Трамплин». Бу любил навещать монахинь в Мэриноле и слушать истории, которые ему читали дети в библиотеке, но для детей с Остин-роуд он был настоящим талисманом. Мне казалось, пес понимает, как он для них важен. Марк продолжал расцветать. Он все больше читал вслух, чаще творил и участвовал в играх. Он рисовал картинку за картинкой, на которых изображал Бу в окружении красных сияющих сердец. Пенни была уверена в том, что Марк быстро догонит других детишек своего возраста и что его ожидает такая жизнь, которой все родители хотят для своих детей.

Эффект, который Бу произвел на Марка, стал источником воодушевления для остальных ребятишек «Трамплина». Он также способствовал их сплочению. На протяжении нескольких недель после того, как Марк впервые заговорил, дети ликовали всякий раз, когда он произносил хоть слово.

— Спасибо тебе за то, что ты с нами разговариваешь, Марк! — говорили они.

Или:

— Марк, ты здорово говоришь! Молодец!

В лучах этой похвалы застенчивый малыш расцветал на глазах. Но кроме этого происходило кое-что еще. Инструкторы, использующие в дрессуре метод позитивного поощрения, знают, что, когда хвалим наших собак за хорошее поведение, мы тоже чувствуем себя хорошо. Упрощенно говоря, позитивное мышление высвобождает серотонин, нейротрансмиттер радости. Это означает, что, объединяясь для поддержки Марка, дети также помогали самим себе. И еще: удивительная история Бу и Марка коснулась не только людей. Увидев, как сын реагирует на Бу, родители подарили ему маленького джек-рассел-терьера, которого нашли в одном из приютов и который своим спасением также обязан моему любимому чудику.

С каждым новым визитом Бу все больше учеников класса испытывали на себе магическое воздействие его личности. Взять, к примеру, Александра — милого и внимательного мальчика, терпеливо ожидающего своей очереди побыть с Бу и прилежно исполняющего все указания. Я была потрясена, когда Пенни сказала мне, что Александр страдает тяжелой формой синдрома дефицита внимания и что до того, как в класс начал приходить Бу, его поведение отличали постоянные вспышки гнева. Кроме того, он не мог высидеть спокойно и пяти минут и избегал зрительного контакта с другими детьми. Это был совсем не тот Александр, которого знали мы с Бу. У этого не было никаких вспышек гнева, и он спокойно высиживал весь час нашего визита. Пенни говорила, что даже после нашего ухода Александр до конца дня бывал гораздо спокойнее и внимательнее.

— Благодаря этой собаке в нем проявились его лучшие качества — заботливость и ласковость, — продолжала она. — И это позволило ему совершить изрядный скачок как в социальном, так и в академическом развитии. Просто удивительно, какими целительными способностями может обладать животное.

Успехи Александра были такими значительными, что вскоре он смог два раза в неделю посещать занятия обычных классов. Это произвело впечатление на его родителей, и они тоже решили взять для него собаку из приюта. В моем представлении это означало плюс две спасенные Бу души.

Карьера Бу и наше лечение от бесплодия двигались параллельными курсами. Мы пришли в восторг, узнав, что за выдающиеся результаты психотерапевтической работы Бу номинировали как финалиста на получение награды «Без преград» общенациональной организации «Питомцы-партнеры». Эту новость нам сообщили, когда мы уже окунулись в мир донорских яйцеклеток. И снова я сочла это добрым предзнаменованием. Лоренс получил более высокооплачиваемую работу с хорошей медицинской страховкой, которая покрывала по крайней мере часть очень дорогого курса лечения от бесплодия. Мама тоже настояла на том, чтобы мы приняли ее помощь. Бу показали в вечерних новостях по CBS, статьи о нем появились в местных газетах и даже в «Нью-Йорк пост». Любители животных по всей стране голосовали за своих претендентов на награду «Без преград» на YouTube. В это же время мне имплантировали первую партию оплодотворенных яйцеклеток. Я была счастлива за Бу, независимо от того, получит он награду или нет. Собачонку, которую многие считали тупицей, выбрали из многих тысяч собак, сделав финалистом престижнейшего конкурса. Этого не удалось добиться даже Данте.

Первая партия внедренных яйцеклеток не прижилась, но я так радовалась успехам Бу (хотя он и не получил большинства голосов), что не падала духом даже перед лицом непрекращающейся битвы за оплодотворение. После подсадки второй партии донорских яйцеклеток врач обрадовал нас с Лоренсом сообщением, что я «немного беременна». Казалось, что все наши надежды оправдались. Врач сказал, что уровень хориогонадотропина, гормона, который указывает на наступление беременности, невысок. Стандартные, продающиеся в аптеке тесты вообще не смогли бы зарегистрировать его наличие. Но тем не менее этого было достаточно, чтобы с некоторой долей осторожности предположить наличие беременности. Чтобы закрепить ее, мне начали делать инъекции прогестерона. На протяжении нескольких недель мы с Лоренсом наблюдали, как количественные значения упомянутого гормона неуклонно карабкаются вверх. Мое самочувствие тоже менялось, и я обнаружила, что многие симптомы мне уже знакомы. Так я себя чувствовала, когда, по моему мнению, менструация наступала у меня с задержкой. Было очень больно осознавать, что на самом деле у меня как минимум несколько раз наступала беременность, но раз за разом я теряла своего ребенка.

В шесть с половиной недель у меня началось небольшое кровотечение, и врачи сказали, что уровень хориогонадотропина начал падать. Это означало выкидыш. Врачи прекратили поддерживать беременность и начали наблюдать за тем, чтобы изгнание плода прошло благополучно. В противном случае мне потребовалось бы выскабливание. Я поняла, что мое тело отказывается вынашивать плод. Это разбило мне сердце, а Лоренс весь ушел в себя.

Мы так и не поговорили начистоту о своих чувствах. Огромными неразобранными кучами они валялись вокруг нас. Единственное, что нам оставалось, это попытаться привести их в порядок. Мы уже истратили всю страховую сумму, а также деньги, которые мама подарила мне на лечение. У меня не было ни эмоциональных, ни физических сил, чтобы пройти все сначала: анализы крови, инъекции, диеты и самоуничижение, порождаемое потерями. Я изводила себя сомнениями и обвинениями. Возможно, я слишком много работала? Возможно, я что-то не то ела? Даже если бы мы сохранили веру в мою способность забеременеть, мы были сломлены как эмоционально, так и финансово. У нас не было ни сил, ни денег на повторные попытки имплантировать мне донорские яйцеклетки. Нам было ясно, что это закончится теми же сокрушительными неудачами.

Пора было подумать о процедуре усыновления. Мой возраст вычеркивал нас из всех возможных программ по усыновлению, за исключением «Друзей по усыновлению»[14], но даже там знали — шансы на то, что биологическая мать выберет меня из сотен претенденток, близки к нулю. В среднем период ожидания своей очереди в этой организации составлял три года. К концу этого периода я стала бы старше большинства молодых бабушек. Все же это было единственное, на что мы с Лоренсом еще могли надеяться.

Он был уверен, что нас выберут очень быстро.

— Почему бы биологической матери или родителям не выбрать именно нас? Мы могли бы предложить их ребенку очень многое.

— Не в этом дело, — отвечала я, пытаясь заглушить голоса своих родственников, раздававшиеся у меня в голове и твердившие, что, несмотря на все, что мы действительно можем предложить малышу, — уютный дом с любящими родителями, увлекательную жизнь, заботу и изумительных животных, ни одна мать, ни одна пара не захочет отдать мне своего ребенка.

Мне оставалось только надеяться на то, что прав окажется Лоренс, и сосредоточиться на людях, жаждущих встреч и забавных игр с Бу.

Одна маленькая девочка по имени Эстер очень любила обнимать и целовать Бу. Но ей также нравилось заботиться о нем, например расчесывать его густую шерсть или играть с ним. Больше всего она любила представлять себе, что лечит Бу, и обматывать его забавными детскими бинтами или пластырями. Эта игра всегда веселила всех без исключения, как детей, так и взрослых. Многим из этих ребят было трудно сосредоточиться даже на элементарных действиях, не говоря уже о процессе распечатывания бинтов и обматывания какой-то части тела песика. Но их воодушевляла мысль о том, как забавно будет выглядеть в конце этой игры Бу. Перебинтовывая его воображаемые раны, дети желали ему скорейшего выздоровления. На удивление терпеливый Бу наслаждался их «заботой» и не обращал ни малейшего внимания на облепившие его тело бинты и пластыри. (Не беспокойтесь, эти игры не причиняли ему никакого вреда. Я снимала повязки крайне осторожно, не дергая за шерсть.)

Еще одной забавой, приводившей детей в восторг, была игра «Где был Бу?» По моей просьбе Лоренс делал фотографии, изображавшие Бу в разных уголках планеты, а иногда и в открытом космосе. Я говорила детям, что Бу — великий исследователь, и предлагала по окружающим его деталям определить, где он побывал. Как только они угадывали страну, я показывала им фотографии различных предметов, которые он привез с собой, и дети должны были их узнать. Когда я подняла вверх смешное черно-белое фото Бу, парящего в дурацком пробковом шлеме на фоне пирамид, Александр закричал: «Египет!» Дети столпились вокруг снимков сокровищ, якобы собранных Бу в этом путешествии, и начали правильно называть статуэтки, вазы и другие артефакты древней цивилизации. Пенни только поражалась той концентрации и уровню абстрактного мышления, которые они демонстрировали при этом, но меня совершенно не удивляло то, что с участием Бу даже урок географии превращался в игру. Как-то Лоренс водрузил на голову Бу смешную шапочку в стиле Жака Ива Кусто для путешествия в Париж, где пес «поднялся» на Эйфелеву башню, а однажды нам удалось «отправить» его даже на Луну.

В свою очередь дети показывали Бу нарисованные ими картинки и открытки с его изображением. Один раз они подарили ему корону. А позже написали о нем целый рассказ, который проиллюстрировали собственными рисунками. Даже в свое отсутствие Бу продолжал воодушевлять этих маленьких и совершенно особенных учеников. Для Мэтью, мальчика, который во время первого визита Бу старался держаться от него как можно дальше, эти регулярные встречи, а также любовь и внимание к псу его товарищей стали настоящим подарком. Он не просто боялся живых собак, включая Бу. Мэтью отказывался играть даже с плюшевыми животными. Тем не менее с каждым визитом он все ближе подходил к нашей веселой компании.

Когда мы уменьшаем восприимчивость собак к разного рода раздражителям (вспомните историю с Бу и грузовиком), мы не полагаемся на слова и абстрактное мышление, чтобы объяснить им, что данный раздражитель не несет в себе никакой опасности. С людьми все иначе. Когда мы начинаем в шутливой или игривой форме обсуждать пугающую кого-то тему, к примеру так, как в отсутствие Бу говорили о нем дети, процесс десенсибилизации включается сам собой. Когда Мэтью вместе со всеми рисовал Бу, делал для него открытки или рассказывал о нем истории, он использовал свою способность мыслить абстрактно и формировал в своем мозгу позитивные ассоциации с Бу. С каждым последующим появлением моего питомца в «Трамплине» Мэтью интересовался им все больше. К третьему месяцу он уже был в кругу вместе с остальными детьми. Пока еще Бу не мог по-настоящему с ним поздороваться, но уже мог пройти совсем рядом с Мэтью, особенно когда мальчуган был увлечен одной из наших забавных игр.

Однажды мы играли в «Цепи», игру, во время которой дети выстраивались в две линии напротив друг друга и по очереди звали Бу. Кто-нибудь из детей помогал мне провести Бу через разделяющее команды пространство, после чего он занимал чье-то место в данной цепи. Во время этой игры произошло нечто невообразимое: Мэтью позволил Бу пройти так близко, что шерсть пса скользнула по его коже. Сначала ребенок этого даже не заметил, но когда все начали поздравлять его с продемонстрированной смелостью, я увидела, как он горд собой. Очень скоро он осмелился взяться за кончик поводка (разумеется, я держалась за середину этого же поводка) и провести Бу по кругу во время одной из игр. Черной забавной собачке наконец-то удалось завоевать доверие Мэтью, и тот уже никогда не сторонился всеобщего веселья с участием Бу.

То, что Пенни держала меня в курсе успехов, достигаемых детьми в промежутках между нашими посещениями, было для меня невероятно ценно. Я должна была знать, какие наши игры или занятия работают хорошо, а что следует изменить, сделав более занимательным или эффективным. Это также было в чистом виде позитивным подкреплением. Истории Марка, Александра и Мэтью убеждали меня в том, что время, проведенное вдали от мужа, собак и клиентов, потрачено не впустую. Всякий раз, когда мне лень готовить Бу к посещениям (а это включает в себя еженедельное подстригание когтей, регулярную чистку зубов, купания и ветеринарный осмотр перед каждым визитом), все, что мне необходимо сделать, чтобы себя подстегнуть, это напомнить себе, какое влияние оказывает на людей эта собака. Я вспоминаю обо всех людях, жизни которых коснулись Данте и Бу, и о том, почему я вообще начала всем этим заниматься. Я хотела поделиться целительными способностями собак и показать всем, какой сильной может быть их любовь. Самым большим подарком самим себе является счастье, которым мы делимся с другими.

Путь, по которому идем мы с Бу и который начался в тот волшебный Хэллоуин, стал путем смирения, благодарности и радости. Бу привел меня к пониманию, что все мы учимся в разном темпе и что, хотя не все собаки способны освоить одни и те же трюки и команды, у всех есть скрытые способности и преимущества. Он научил меня тому, что в строгости и наказаниях нет никакой необходимости, поскольку мягкостью можно добиться гораздо большего, одновременно построив с животным замечательные отношения. Он показал мне всю бессмысленность утверждения, что собака, которая не выполняет команд, демонстрирует доминирующее поведение. Я мысленно возвращаюсь в тот трудный год, который потратила на то, чтобы научить Бу терпеть и проситься во двор. Благодаря проявленному им терпению и тому, что я не стала обвинять его в упрямстве и стремлении к доминированию, я смогла задаться вопросами: Что пытается сообщить мне этот пес? Возможно, ему непонятно, чего я от него добиваюсь? Что, если он физически не способен исполнить эту команду? Вдруг он боится? В мои обязанности не входит подавлять собаку Я должна ее понять, и это понимание помогает мне добиться от нее того, что мне нужно. Когда я хорошо делаю свою работу, я становлюсь лучше как дрессировщик и, возможно, как человек.

Бу научил меня верить в способность собаки к обучению, даже если результат достигается медленнее, чем от нее ожидается. Я с содроганием думаю о том, что предстояло бы Бу с другими хозяевами. Собаки, которые долго не осваивают гигиенические навыки, обычно в семье не задерживаются. А если впридачу к туалетным проблемам им трудно даются такие простые команды, как «Сидеть!» или «Лежать!», то, даже если они остаются в семье, на них перестают обращать внимание и они чахнут без любви и заботы. В неблагоприятном окружении психика собак с такой повышенной тревожностью и пугливостью, какими поначалу отличался Бу, неизбежно страдает. Чрезмерное напряжение и страх заставляют их бросаться на людей, и их либо сдают в приют, либо попросту усыпляют.

Благодаря Бу я не просто узнала много нового о собаках. Я узнала много нового о жизни. Теперь я знаю, что все мы имеем свои сложности, комплексы и затруднения, а значит, нуждаемся в терпеливом к себе отношении. Но самое важное — это то, что он научил меня снисходительности к себе самой. Он показал, что слова «не такой, как все» не обязательно означают «плохой» и что те мои качества, которые я привыкла считать недостатками, на самом деле в некоторых обстоятельствах могут оказаться преимуществами. По сегодняшний день я задаю себе вопрос: Бу стал таким успешным психотерапевтом несмотря на свои ограниченные возможности или благодаря им. Пусть Данте был более забавным и умел лучше развлекать людей. Пусть Портос был умнее. Зато именно Бу, с его любовью к людям, неуклюжими поцелуями и странной поступью, научил меня понимать: порой именно то, что отличает нас от других и считается ущербом, может оказаться нашим самым драгоценным свойством.

Бу многому научил и других людей. Благодаря ему Лоренс понял, что может быть хорошим отцом. Бу подарил ему веру в себя и придал мужества захотеть своих собственных детей. По ночам Бу делился с нами теплом своей мягкой шерстки. Хотя он не стал тем, в кого я поначалу хотела его превратить, и я не смогла подготовить из него служебную собаку для Чака, Бу доказал мне, что на самом деле он гораздо лучше, чем я смела мечтать. Его одаренность смогла послужить не одному, а многим людям. Думаю, Чак одобрил бы последующий путь Бу. Мой пес не смог помочь утратившему речь Чаку, зато он подарил речь Марку. Без моих ранних (хотя и чрезмерно честолюбивых) планов и последовавшей за ними подготовки Бу никогда не смог бы стать одним из «Питомцев-партнеров». Дорога Бу к Марку и другим пациентам началась с горького разочарования, зато привела к ряду удивительных подарков, которые мог вручить людям только он.

Я совершенно не ожидала от Бу подобных достижений. Он не сообразителен. Он не делает трюков. Он врезается во все вокруг и зачастую выглядит растерянным. Мне приходится часто иметь дело с людьми, разочаровавшимися в своих собаках. Поведение четвероногих питомцев многих приводит в отчаяние. Им всем я напоминаю, что Вселенная не всегда дает нам таких собак, каких нам хочется иметь. Но мы всегда получаем тех, кто нам необходим и кому необходимы мы. В наших силах обнаружить их скрытые способности, выстроить с ними заботливые партнерские отношения и помочь им реализовать их истинный потенциал. Таким путем мы познаем самые неожиданные вещи и растем совершенно непостижимым образом. Именно в этом заключается истинная магия союза человека и животного. Истинное чудо Бу.