Песенник

Очи черные, очи страстные!

Очи жгучие и прекрасные!

Как люблю я вас! Как боюсь я вас!

Знать увидел вас я в недобрый час!

Ох недаром вы глубины темней!

Вижу траур в вас по душе моей,

Вижу пламя в вас я победное:

Сожжено на нем сердце бедное.

Но не грустен я, не печален я —

Утешительна мне судьба моя:

Все, что лучшего в жизни бог дал нам,

В жертву отдал я огненным глазам.

Не встречал бы вас, не страдал бы так,

Век свой прожил бы припеваючи.

Вы сгубили меня, очи черные,

Унесли навек мое счастье.

Будь тот проклят час, когда встретил вас,

Очи черные, непокорные!

Не видал бы вас, не страдал бы так,

Я бы прожил жизнь припеваючи.

Часто снится мне в полуночном сне

И мерещится счастье близкое,

А проснулся я — ночь кругом темна,

И здесь некому пожалеть меня.

Счастья нет без вас, все отдать я рад

За один лишь ваш, за волшебный взгляд!

И бледнеет свет солнечных лучей

Пред сиянием дорогих очей.

«Хас-Булат удалой,

Бедна сакля твоя;

Золотою казной

Я осыплю тебя.

Саклю пышно твою

Разукрашу кругом,

Стены в ней обобью

Я персидским ковром.

Галуном твой бешмет

Разошью по краям

И тебе пистолет

Мой заветный отдам.

Дам старее тебя

Тебе шашку с клеймом,

Дам лихого коня

С кабардинским тавром.

Дам винтовку мою,

Дам кинжал Базалай, —

Лишь за это свою

Ты жену мне отдай.

Ты уж стар, ты уж сед,

Ей с тобой не житье,

На заре юных лет

Ты погубишь ее.

Тяжело без любви

Ей тебе отвечать

И морщины твои

Не любя целовать.

Видишь, вон Ямман-Су

Моет берег крутой,

Там вчера я в лесу

Был с твоею женой.

Под чинарой густой

Мы сидели вдвоем,

Месяц плыл золотой,

Всё молчало кругом.

И играла река

Перекатной волной,

И скользила рука

По груди молодой.

Мне она отдалась

До последнего дня

И аллахом клялась,

Что не любит тебя!»

Крепко шашки сжимал

Хас-Булат рукоять

И, схвативши кинжал,

Стал ему отвечать:

«Князь! Рассказ длинный твой

Ты напрасно мне рек,

Я с женой молодой

Вас вчера подстерег.

Береги, князь, казну

И владей ею сам,

За неверность жену

Тебе даром отдам.

Ты невестой своей

Полюбуйся поди —

Она в сакле моей

Спит с кинжалом в груди.

Я глаза ей закрыл,

Утопая в слезах,

Поцелуй мой застыл

У нее на губах».

Голос смолк старика,

Дремлет берег крутой,

И играет река

Перекатной волной.

Клён ты мой опавший, клён заледенелый,

Что стоишь нагнувшись под метелью белой.

Или что увидел, или что услышал,

Словно за деревню погулять ты вышел.

И как пьяный сторож, выйдя на дорогу,

Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче что-то стал нестойкий,

Не дойду до дому с дружеской попойки.

Там он встретил вербу, там сосну приметил,

Напевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же клёном,

Только не опавшим, а вовсю зелёным.

И утратив скромность, одуревши в доску,

Как жену чужую обнимал березку.

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты все реже, реже

Расшевеливаешь пламень уст.

О моя утраченная свежесть,

Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя! иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,

Тихо льется с кленов листьев медь…

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком,

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком.

Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —

Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.

О всех ушедших грезит конопляник

С широким месяцем над голубым прудом.

Стою один среди равнины голой,

А журавлей относит ветром в даль,

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль.

Не жаль мне лет, растраченных напрасно,

Не жаль души сиреневую цветь.

В саду горит костер рябины красной,

Но никого не может он согреть.

Не обгорят рябиновые кисти,

От желтизны не пропадет трава,

Как дерево роняет тихо листья,

Так я роняю грустные слова.

И если время, ветром разметая,

Сгребет их все в один ненужный ком…

Скажите так… что роща золотая

Отговорила милым языком.

Ты жива еще, моя старушка?

Жив и я. Привет тебе, привет!

Пусть струится над твоей избушкой

Тот вечерний несказанный свет.

Пишут мне, что ты, тая тревогу,

Загрустила шибко обо мне,

Что ты часто ходишь на дорогу

В старомодном ветхом шушуне.

И тебе в вечернем синем мраке

Часто видится одно и то ж:

Будто кто-то мне в кабацкой драке

Саданул под сердце финский нож.

Ничего, родная! Успокойся.

Это только тягостная бредь.

Не такой уж горький я пропойца,

Чтоб, тебя не видя, умереть.

Я по-прежнему такой же нежный

И мечтаю только лишь о том,

Чтоб скорее от тоски мятежной

Воротиться в низенький наш дом.

Я вернусь, когда раскинет ветви

По-весеннему наш белый сад.

Только ты меня уж на рассвете

Не буди, как восемь лет назад.

Не буди того, что отмечталось

Не волнуй того, что не сбылось,

Слишком раннюю утрату и усталость

Испытать мне в жизни привелось.

И молиться не учи меня. Не надо!

К старому возврата больше нет.

Ты одна мне помощь и отрада,

Ты одна мне несказанный свет.

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне.

Сердце будто проснулось пугливо,

Пережитого стало мне жаль.

Пусть же кони с распущенной гривой

С бубенцами умчат меня вдаль.

Слышу звон бубенцов издалека,

Это тройки знакомый разбег.

А вокруг расстелился широко

Белым саваном искристый снег.

Пусть ямщик снова песню затянет,

Ветер будет ему подпевать.

Что прошло, никогда не настанет,

Так зачем же, зачем горевать.

Слышу звон бубенцов издалека,

Это тройки знакомый разбег.

А вокруг расстелился широко

Белым саваном искристый снег.

Звон бубенчиков трепетно может

Воскресить позабытую тень.

Мою русскую душу встревожить

И встряхнуть мою русскую лень.

Слышу звон бубенцов издалека,

Это тройки знакомый разбег.

А вокруг расстелился широко

Белым саваном искристый снег.

Не пробуждай воспоминаний

Минувших дней, минувших дней, —

Не возродить былых желаний

В душе моей, в душе моей.

И на меня свой взор опасный

Не устремляй, не устремляй;

Мечтой любви, мечтой прекрасной

Не увлекай, не увлекай!

Однажды счастье в жизни этой

Вкушаем мы, вкушаем мы,

Святым огнем любви согреты,

Оживлены, оживлены.

Но кто её огонь священный

Мог погасить, мог погасить,

Тому уж жизни незабвенной

Не возвратить, не возвратить!

Мой костёр в тумане светит,

Искры гаснут на лету,

Ночью нас никто не встретит,

Мы простимся на мосту.

Ночь пройдёт и спозаранок

В степь далёко, милый мой,

Я уйду с толпой цыганок

За кибиткой кочевой.

На прощанье шаль с каймою

Ты узлом на мне стяни,

Как концы её, с тобою

Мы сходились в эти дни.

Кто-то мне судьбу предскажет,

Кто-то завтра, милый мой,

На груди моей развяжет

Узел, стянутый тобой.

Мой костёр в тумане светит,

Искры гаснут на лету,

Ночью нас никто не встретит,

Мы простимся на мосту.

Ах, зачем эта ночь

Так была хороша!

Не болела бы грудь,

Не страдала б душа.

Полюбил я ее,

Полюбил горячо.

А она на любовь

Смотрит так холодно.

Не понравился ей.

Моей жизни — конец…

И с постылым на зло

Мне пошла под венец.

Не видала она,

Как я в церкви стоял,

Прислонившись к стене,

Безутешно рыдал.

Звуки вальса неслись,

Веселился весь дом.

Я в каморку свою

Пробирался с трудом.

И всю ночь напролет

Я все думал о ней:

Как без милого жить

Каково будет ей.

И решил я тогда

Жизнь покончить свою.

Вышел на берег я…

Над рекою стою…

Вынул острый кинжал

И пронзил себе грудь —

Пусть невеста моя

Похоронит мой труп.

Дремлют плакучие ивы,

Низко склонясь над ручьем.

Струйки бегут торопливо,

Шепчут во мраке ночном.

Думы о прошлом далеком

Мне навевают они;

Сердцем больным, одиноким

Рвусь я в те прежние дни.

Где ты, голубка родная,

Помнишь ли ты обо мне?

Так ли, как я, изнывая,

Плачешь в ночной тишине?

Дремлют плакучие ивы,

Низко склонясь над ручьем…

В том саду, где мы с вами встретились,

Ваш любимый куст хризантем расцвел,

И в моей груди расцвело тогда

Чувство яркое нежной любви…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду,

Но любовь все живет

В моем сердце больном…

Опустел наш сад, вас давно уж нет,

Я брожу один, весь измученный,

И невольные слезы катятся

Пред увядшим кустом хризантем…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду,

Но любовь все живет

В моем сердце больном…