Песенник

Ты помнишь, как все начиналось.

Все было впервые и вновь.

Как строили лодки, и лодки звались

Вера, Надежда, Любовь.

Как дружно рубили канаты,

И вдаль уходила земля.

И волны нам пели, и каждый пятый,

Как правило, был у руля.

Я пью до дна

За тех, кто в море,

За тех, кого любит волна,

За тех, кому повезет.

И если цель одна

И в радости, и в горе,

То тот, кто не струсил

И весел не бросил,

Тот землю свою найдет.

Напрасно нас бури пугали.

Вам скажет любой моряк,

Что бури бояться вам стоит едва ли,

В сущности, буря — пустяк.

В бури лишь крепче руки,

И парус поможет идти.

Гораздо трудней не свихнуться со скуки

И выдержать полный штиль.

Я пью до дна

За тех, кто в море,

За тех, кого любит волна,

За тех, кому повезет.

И если цель одна

И в радости, и в горе,

То тот, кто не струсил

И весел не бросил,

Тот землю свою найдет.

Лица стерты, краски тусклы —

То ли люди, то ли куклы,

Взгляд похож на взгляд, а тень на тень.

И я устал и, отдыхая,

В балаган вас приглашаю,

Где куклы так похожи на людей.

Арлекины и пираты,

Циркачи и акробаты,

И злодей, чей вид внушает страх,

Волк и заяц, тигры в клетке —

Все они марионетки

В ловких и натруженных руках.

Кукол дергают за нитки:

На лице у них улыбки,

И играет клоун на трубе.

И в процессе представленья

Создается впечатленье,

Что куклы пляшут сами по себе.

Ах, до чего ж порой обидно,

Что хозяина не видно, —

Вверх и в темноту уходит нить.

А куклы так ему послушны,

И мы верим простодушно

В то, что кукла может говорить.

Но вот хозяин гасит свечи —

Кончен бал и кончен вечер,

Засияет месяц в облаках.

И кукол снимут с нитки длинной

И, засыпав нафталином,

В виде тряпок сложат в сундуках.

Вот море молодых колышет супербасы,

Мне триста лет, я выполз из тьмы.

Они торчат под рейв и чем-то пудрят носы,

Они не такие, как мы.

И я не горю желаньем лезть в чужой монастырь:

Я видел эту жизнь без прикрас,

Не стоит прогибаться под изменчивый мир —

Пусть лучше он прогнется под нас,

Однажды он прогнется под нас

Один мой друг, он стоил двух, он ждать не привык;

Был каждый день последним из дней.

Он пробовал на прочность этот мир каждый миг —

Мир оказался прочней.

Ну что же, спи спокойно, позабытый кумир,

Ты брал свои вершины не раз,

Не стоит прогибаться под изменчивый мир —

Пусть лучше он прогнется под нас,

Однажды он прогнется под нас.

Другой держался русла и течение ловил

Подальше от крутых берегов.

Он был как все и плыл как все, и вот он приплыл:

Ни дома, ни друзей, ни врагов.

И жизнь его похожа на фруктовый кефир,

Видал я и такое не раз.

Не стоит прогибаться под изменчивый мир —

Пусть лучше он прогнется под нас,

Однажды он прогнется под нас.

Пусть старая джинса́ давно затерта до дыр,

Пускай хрипит раздолбанный бас.

Не стоит прогибаться под изменчивый мир —

Пусть лучше он прогнется под нас,

Однажды мир прогнется под нас.

Мы себе давали слово

Не сходить с пути прямого,

Но так уж суждено.

О-о-о!

И уж если откровенно —

Всех пугают перемены,

Но тут уж всё равно.

О-о-о!

Вот новый поворот

И мотор ревёт,

Что он нам несёт

Пропасть или взлёт,

Омут или брод

И не разберёшь,

Пока не повернёшь

За поворот.

Новый поворот

И мотор ревёт,

Что он нам несёт

Пропасть или взлёт,

Омут или брод

И не разберёшь,

Пока не повернёшь.

И пугаться нет причины,

Если вы ещё мужчины,

Вы кое в чём сильны.

О-о-о!

Выезжайте за ворота

И не бойтесь поворота,

Пусть добрым будет путь.

О-о-о!

Вот новый поворот

И мотор ревёт,

Что он нам несёт

Пропасть или взлёт,

Омут или брод

И не разберёшь,

Пока не повернёшь

За поворот.

Новый поворот

И мотор ревёт,

Что он нам несёт

Пропасть или взлёт,

Омут или брод

И не разберёшь,

Пока не повернёшь.

Пока не повернёшь.

Бывают дни, когда опустишь руки,

И нет ни слов, ни музыки, ни сил.

В такие дни я был с собой в разлуке

И никого помочь мне не просил.

И я хотел идти куда попало,

Закрыть свой дом и не найти ключа.

Но верил я — не все еще пропало,

Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

И спеть меня никто не мог заставить,

Молчание — начало всех начал.

Но если плечи песней мне расправить —

Как трудно будет сделать так, чтоб я молчал.

И пусть сегодня дней осталось мало,

И выпал снег, и кровь не горяча.

Я в сотый раз опять начну сначала,

Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

Поднят ворот, пуст карман.

Он не молод и вечно пьян.

Он на взводе — не подходи.

Он уходит всегда один.

Но зато мой друг

Лучше всех играет блюз.

Круче всех вокруг

Он один играет блюз.

Он не знает умных слов.

Он считает вас за козлов.

Даже в морге он будет играть

На восторги ему плевать.

Но зато мой друг

Лучше всех играет блюз.

Круче всех вокруг

Он один играет блюз.

Ночь на выдох — день на вдох.

Кто не выжил — тот и сдох.

Обреченно летит душа.

От саксофона до ножа.

Но зато мой друг

Лучше всех играет блюз.

Круче всех вокруг

Он один играет блюз.

Поднят ворот, пуст карман.

Он не молод и вечно пьян.

Обреченно летит душа

От саксофона до ножа.

Но зато мой друг

Лучше всех играет блюз.

Круче всех вокруг

Он один играет блюз.

Возвращаюсь раз под вечер,

Накурившись гашиша.

Жизнь становится прекрасна

И безумно хороша.

Иду. Курю.

Иду. Курю.

И в ушах звон шелестит листвой,

И стоит туман над рекой Невой.

А над рекой Невой стоит туман,

Над дурман-травой стоит туман,

Над рекой Невой стоит дурман,

Над дурман-травой

Пам-парам-пам.

А я иду. А-а-а

Курю. А-а-а

Иду. Курю.

Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную

И на Тенистой улице я постою в тени.

Иду. Курю.

Иду. Курю.

Настоящему индейцу надо только одного

Да и этого немного, да почти что ничего.

Если ты, чувак, индеец — ты найдешь себе оттяг.

Настоящему индейцу завсегда везде ништяк!

Эх, трава-травушка, травушка-муравушка

Эх, грибочки-ягодки да цветочки-лютики

Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки

Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки…

Ну, а если наш индеец вдруг немного загрустит

Он достанет папиросу и покурит посидит

Посидит, подумает, что-нибудь придумает

Ну, а если грустно станет так он песню запоет

Эх, трава-травушка, травушка-муравушка

Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки

Эх, цветочки-лютики да грибочки-ягодки

Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки…

А под вечер все индейцы соберутся у стола,

Заколотят трубку мира — прояснится голова.

И про прерии простор поведут свой разговор

Где ж вы кони наши кони что несут во весь опор?!

Эх, трава-травушка, травушка-муравушка

Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки

Эх, цветочки-лютики да грибочки-ягодки

Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки…

Человек и кошка плачут у окошка

Серый дождик каплет прямо на стекло.

К человеку с кошкой едет неотложка,

Человеку бедному мозг больной свело.

Доктор едет, едет сквозь снежную равнину.

Порошок целебный людям он везет.

Человек и кошка порошок тот примут,

И печаль отступит, и тоска пройдет.

Человек и кошка дни с трудом считают,

Вместо неба синего серый потолок.

Человек и кошка по ночам летают,

Только сон невещий крыльев не дает.

Доктор едет, едет сквозь снежную равнину.

Порошок целебный людям он везет.

Человек и кошка порошок тот примут,

И печаль отступит, и тоска пройдет.

Где ты, где ты, где ты, белая карета?

В стенах туалета человек кричит.

Но не слышат стены, трубы словно вены,

И бачок сливной, как сердце, бешено стучит

Доктор едет, едет сквозь снежную равнину.

Порошок целебный людям он везет.

Человек и кошка порошок тот примут,

И печаль отступит, и тоска пройдет.

Теплое место, но улицы ждут отпечатков наших ног.

Звездная пыль — на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед, не нажатый вовремя курок.

Солнечный день — в ослепительных снах.

Группа крови — на рукаве,

Мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой.

Я никому не хочу ставить ногу на грудь.

Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой,

Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.

Группа крови — на рукаве,

Мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Белый снег, серый лед,

На растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней —

Город в дорожной петле.

А над городом плывут облака,

Закрывая небесный свет.

А над городом — желтый дым,

Городу две тысячи лет,

Прожитых под светом Звезды

По имени Солнце…

И две тысячи лет — война,

Война без особых причин.

Война — дело молодых,

Лекарство против морщин.

Красная, красная кровь —

Через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива

И согрета лучами Звезды

По имени Солнце…

И мы знаем, что так было всегда,

Что Судьбою больше любим,

Кто живет по законам другим

И кому умирать молодым.

Он не помнит слово «да» и слово «нет»,

Он не помнит ни чинов, ни имен.

И способен дотянуться до звезд,

Не считая, что это сон,

И упасть, опаленным Звездой

По имени Солнце…

Песен еще ненаписанных, сколько?

Скажи, кукушка,

Пропой.

В городе мне жить или на выселках,

Камнем лежать или гореть звездой?

Звездой.

Солнце мое — взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох — дай огня.

Вот так…

Кто пойдет по следу одинокому?

Сильные да смелые

Головы сложили в поле в бою.

Мало кто остался в светлой памяти,

В трезвом уме да с твердой рукой в строю,

В строю.

Солнце мое — взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох — дай огня.

Вот так…

Где же ты теперь, воля вольная?

С кем же ты сейчас

Ласковый рассвет встречаешь? Ответь.

Хорошо с тобой, да плохо без тебя,

Голову да плечи терпеливые под плеть,

Под плеть.

Солнце мое — взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть порох — дай огня.

Вот так…

Был я в школе герой, я учился на пять,

Я знакомые буквы любил повторять,

Я разгадывал книги как шифр, пытался узнать

Что такое весна.

Отыскал я на карте серебряный пруд,

Где деревья ночами о листьях поют,

Они тоже могут забыть от долгого сна,

Что такое весна.

Рисовал я птиц на белых листах,

Я учил их петь, я учил летать,

Я учил их летать.

Кто тетрадь исписал миллионами слов,

Кто часами смотрел не мигая в окно,

А я снова мечтал о своем, я не мог больше ждать,

Когда будет весна.

Вот уж стало темно, дал учитель звонок,

И к деревьям своим я бежал со всех ног.

Они скоро могут забыть от долгого сна.

Что такое весна.

Рисовал я птиц на белых листах,

Я учил их петь, я учил летать,

Я учил их летать.

Подкрался сзади вечер, весь город им укрыт,

И надо бы развлечься, как нам быть?

Я знаю ты услышишь — откликнешься на зов,

Я позвоню — ты будь готов.

Зажав в руке последний рубль, уйдем туда, уйдем туда,

Где нам нальют стакан иллюзий и бросят льда, и бросят льда.

И снова будет целый вечер глушить толпу гитары звон,

Дым табака укроет плечи, и будет плавиться капрон.

О-о-о! О-о-о!

Как мне легко! Как мне легко!

Что можно выпорхнуть в окно.

О-о-о! О-о-о!

Певец терзает голос, мигает в зале свет,

Но нас не раздражает, нет.

И мы еще закажем, монет не хватит пусть,

Ведь я платить не тороплюсь.

Давай дадим друг другу руки, ведь этот вечер не для сна,

И лихо спляшем буги-вуги, а что еще осталось нам?

Пусть чей-то взгляд опять обманет, пусть в танце станет горячо.

Эй, музыкант! Бей в барабаны, давай еще! Давай еще!

О-о-о! О-о-о!

Как мне легко! Как мне легко!

Что можно выпорхнуть в окно!

О-о-о! О-о-о!

Давай еще! Давай еще! Давай еще!

Ты думал — мы дети белого холода,

Ты думал — мы больше не сделаем шаг,

И новые ветры вернутся не раньше,

Чем ты досчитаешь до ста.

Ты думал — дыхание наше глубоко,

Ты думал — наверно, мы скованы сном.

А мы открыли двери и окна настежь,

А иначе зачем это все.

Мне опять захотелось тепла и я жду,

Вот сейчас мое сердце расплавится,

Я почти итальянец…

Я почти итальянец…

Вот и то, что я ждал, уже началось,

И я кружусь в фантастическом танце.

Я почти итальянец…

Я почти итальянец…

Ты думал — огонь в нашем доме погашен,

Ты думал — мы спорим опять ни о чем,

А мы открыли двери и окна настежь,

А иначе зачем это все.

Мне опять захотелось тепла и я жду,

Вот сейчас мое сердце расплавится,

Я почти итальянец…

Я почти итальянец…

Вот и то, что я ждал, уже началось,

И я кружусь в фантастическом танце.

Я почти итальянец…

Я почти итальянец…