Песнь пророка

Айлиш стоит и смотрит сквозь жалюзи на улицу, думая о сотрудниках службы безопасности, которые обходили толпу, снимая лица. В больших и маленьких городах по всей стране ГСНБ стучится в двери, хватая диверсантов, оккупировавших улицы, террористов, которые скрываются среди гражданского населения. Ты наблюдаешь за автомобилями, которые медленно проезжают по улице или паркуются неподалеку от дома, и за теми, кто в них сидит, и возникает чувство, будто великий сон прервался, будто всех разбудили среди ночи. Ты слышишь во сне стук в дверь и уверен, что это происходит наяву. Протестующие перегораживают дороги, устраивают поджоги на улицах, палят чучела на площадях, бьют витрины, расписывают стены лозунгами. Женщины в свадебных платьях раздают фотографии пропавших мужей. Люди с фальшивыми браслетами «Гарда Шихана» собираются группами и с битами и метательными палками нападают на протестующих. Она смотрит репортажи о блокаде в Корке, темный поток спецназовцев, грохочущее стаккато выстрелов боевыми патронами над головами демонстрантов. Пуля сбивает с ног студента, и эта запись без конца крутится в мировых новостях, замедленное падение тела, разорванного на пиксели, когда его заволакивает слезоточивым газом, и тело бросают на заднее сиденье автомобиля, который стремительно сворачивает на боковую улицу. Айлиш пересматривает репортаж снова и снова, не веря своим глазам, знакомые очертания улицы, мужчина в коричневых сандалиях с хозяйственной сумкой в руке на автобусной остановке, исторический пассаж с рекламой косметики в окнах, только в прошлом году она делала там покупки. Рассылается уведомление, что школы закрываются до тех пор, пока не будут восстановлены закон и порядок. Айлиш велят работать из дома. Молли, закутавшись в отцовский халат, хандрит, отказываясь есть что-нибудь, кроме хлопьев на завтрак, Бейли жалуется, что ему жмут ботинки. Кажется, Марк перенял от отца ту же мрачную неукротимость. Пожалуйста, останься, умоляет она, но он приходит и уходит когда заблагорассудится, возвращается домой поздно, и она не знает, что с этим делать. Этот незнакомый воздух, солдаты у банкоматов и банков, солдаты на бронетранспортерах, едущие в город. Айлиш наблюдает, как старик выходит на улицу и плюет под колеса армейского грузовика. В разговорах с коллегами из Нью-Йорка она придерживается нейтрального делового тона, беседуя с сестрой по телефону, следит за голосом и словами, расплывчатость некоторых слов, осознанная двусмысленность одной фразы по сравнению с другой. Жаль, что ты не хочешь ко мне прислушаться, говорит Айне, история — это безмолвная летопись людей, которые вовремя не поняли, что пора уносить ноги. Айлиш молчит, наблюдая, как слова сплетаются вокруг нее, пока она не заглотит наживку сестры, как обычно, вы обе кому угодно заморочите голову по телефону, всегда говорит отец, ей нет дела до того, кто их подслушивает. Тебе легко говорить, оставила отца на меня, и потом, где сейчас твой муж? Преподает математический анализ в университете, приедет домой через час, наденет тапочки и задерет ноги вверх, пока ты будешь готовить ему ужин, вот и я ни на чертов дюйм не отойду от своей двери, пока не увижу дома моего Ларри.