Пёстрая тюбетейка

Где-то рядом…

Обедали все втроём в кухне, за столом Селезнёвых: он был больше тёти-Клавиного. Суп и сырники сготовила Надина мама, а сосиски с картошкой и компот ели тёти-Клавины.

Держа сосиску на вилке, Надя сообщила:

— Неизвестно, как это так! Но все-все узлы у него сами развязываются, и он умеет вдруг исчезать!

— Кто умеет исчезать? — в один голос спросили мама и тётя Клава.

— Человек, с которым мы познакомились во дворе.

— Вечно ты что-нибудь выдумаешь, Надюша, — сказала мама. — Не может такого быть.

— Так он же фокусник! У него даже тайна есть в чемоданчике. Носит с собой тайну. А ты говоришь: не может быть!

— Настоящий фокусник у нас во дворе? — тётя Клава глядела на Надю с недоверием. — Слыхом не слыхала.

— Вот вы не слыхали, а я зато сама видела!

— Сомнительно, сомнительно, — покачала головой тётя Клава.

Надя обиделась.

— Ну, и ничего больше не расскажу! И как Петька все пилюли сглотал, а потом сделался львом, тоже не расскажу.

Мама и тётя Клава дружно рассмеялись.

— Это Ивановых средненький сделался львом? — сквозь смех еле выговорила тётя Клава. — Этот Петька?

Надя молча кивнула, надулась и даже любимые свои сырники есть не стала. Только компоту выпила две чашечки и ушла гулять.

Вадик был уже во дворе. Но на Надю он и не взглянул. Бегал от подъезда к подъезду вместе с другими будущими второклассниками. Мальчишки прятались, внезапно выскакивали, крались вдоль стен дома. В руках у них были — у кого игрушечное ружьё, у кого палка или прут, а у Вадика из кармана торчал морской кортик.

«В разведчиков играют или просто в войну, — подумала Надя. — Дураки! Надо за мир бороться, а не в войну играть».

Ваня, Аллочка и Петя, наверно, спали после обеда. Хоть и воскресенье, а тихий час им надо соблюдать. Ваня — младшая группа, а Петя и Аллочка — средняя. Интересно, выйдет ли Аня?

Скамейки под деревьями были заняты. На них сидело много старушек и два-три старичка.

Солнышко пригревало.

Расстегнув пальто и засунув в карман берет, Надя прохаживалась под окнами Ивановых, очень недовольная собой. Так она и не рассказала маме про мальчика в тюбетейке. Хотя, может, мама с тётей Клавой и про мальчика не поверили бы? Сказали бы: «Такого не бывает!»

А вдруг мальчик до сих пор кричит и плачет? Надя прислушалась: ей почудился детский плач. Нет, это какой-то малыш на песочнике возле своей бабушки.

— Они-то все — и она, и дети Ивановых, и Вадик с Аллочкой — гуляли, с фокусником познакомились, потом обедали. Им-то хорошо, даже и Петьке, хоть он и отравленный и трудновоспитуемый, тоже хорошо. А мальчику в тюбетейке, наоборот, плохо. Беспокойно стало на душе у Нади. Как же она веселится, когда другому, где-то совсем рядом, плохо? И она даже десять раз или двадцать совсем забывала про мальчика и только потом опять вспоминала. Вот какая она, значит, плохая. И бестолковая! Фокуснику надо было рассказать про мальчика в тюбетейке — вот кому! Уж фокусник-то вмиг придумал бы, как найти мальчика и злого дядьку…

В эту минуту взгляд Нади случайно наткнулся на скамейку под стенкой того корпуса, где кричал мальчик. Надины ноги перестали двигаться: поражённая, она застыла на месте.

На скамейке сидел грузный мужчина и курил трубку. Из-под носа у него свисали усы.

С бьющимся сердцем Надя на цыпочках подбежала к усатому дядьке и осторожно присела на край скамейки.

Дядька её не замечал. Веки его были прикрыты. Можно было подумать, что он спит, если бы из трубки не шёл дымок. Разве во сне курят?

Надя пересела поближе к дядьке и заговорила тоненьким от волнения голосом:

— Извините, пожалуйста, у вас… есть племянник?

Дядька открыл один глаз, скосил его на Надю, вынул изо рта трубку и хрипло ответил:

— Есть.

— Зачем же вы его бьёте? — с возмущением, громко спросила Надя.

— Побьёшь его, как же! — насмешливо скривился дядька. — До него и рукой не достанешь. Как стал главным технологом на нашем заводе, так не то что побить, а и поговорить с ним не удаётся.

— Почему — главным технологом? — опешила Надя. — Такой маленький?

— Был маленький, — вздохнул дядька. — Лет этак сорок назад.

Усатый что-то ещё бормотал и зажигал спички, раскуривая погасшую трубку, а Надя была уже далеко. Умчалась со всех ног, потому что увидела Аню.